Феномен конституции в контексте процессов глобализации

Одним из серьезных аргументов процесса глобализации права в современном мире являются «стандарты прав человека, которые однообразно закрепляются в новых конституциях в соответствии с международными пактами о правах человека 1966 года».[301]

В современном мире насчитывается более 200 суверенных государств и свыше 90% из них имеют собственные конституции. Конституция воспринимается как основной закон и база всей нормотворческой деятельности государства, документ, задающий принципы функционирования общества. Механическое, без детального анализа, соединение этих двух фактов как будто бы позволяет сделать вывод о существовании некоего наднационального правового феномена – обезличенной «алгебры демократии». Но если подвергнуть это явление ретроспективному и компаративистскому анализу, то станет очевидно наличие выраженной национальной специфики не только в прошлом, но и в настоящем. За общим термином скрываются документы, весьма различные по своему смысловому наполнению.

Сам термин «конституция» известен философии и праву еще с античных времен. Он происходит от латинского «установление». В эпоху Древнего Рима императоры издавали документы с таким названием. В Средневековье этот термин периодически использовался в отношениях таких документов, как «Великая хартия вольностей» 1215г. в Англии или Великого мартовского ордонанса во Франции 1358г. Однако эти документы имели очень мало общего с современным пониманием конституции, как основного закона, имеющего высшую силу и являющегося базой для всей законотворческой деятельности государства. Такое понимание приходит значительно позже – в эпоху буржуазных революций конца XVIII века, когда принимаются конституции США 1787г. и Франции 1791г. В этот период реализация идеи верховенства основного закона была необходима городской буржуазии как инструмент борьбы с феодальными привилегиями и гарантия ограничения вмешательства государства в осуществление их собственных прав. По мере распространения промышленной революции по миру распространялась и система конституционализма. Но, по мере распространения, содержание конституций стало сильно разниться, а единства конституционный формы (что имеет принципиальное значение в контексте универсализации права) не существует даже и в настоящее время. Можно проанализировать существующие сегодня конституции по формальным признакам.

В подавляющем большинстве стран конституция представляет собой один единый документ (т.н. консолидированная конституция). Но вот объемы этого документа разнятся существенно. Конституция Индии содержит 395 статей и вместе с приложениями представляет собой внушительную книгу объемом почти 450 страниц.[302] Напротив, Конституция Йемена содержит в себе 57 статей и легко умещается на восьми страницах.[303] Так же компактны конституционные акты Саудовской Аравии (82 статьи и 9 страниц объема)[304] и Омана (81 статья на 10 страницах).[305] При этом вряд ли возможно говорить о существовании каких-то однозначных тенденций, связанных с региональным расположением, уровнем социально-экономического развития, чем формой правления. Нигерия – страна с очень скромным уровнем экономического развития и одним из высочайших уровней коррупции в мире, обладает, тем не менее, весьма внушительной конституцией, содержащей 331 статью, объемом в 160 страниц.[306] Конституция Японии, содержащая 103 статьи умещается на 14 страницах.[307] Конституция Республики Франции также невелика по объему – 131 статья на 22 страницах текста.[308] Примерно так же обстоит дело и в Норвегии. Конституция этого королевства состоит из 112 лаконичных статей, занимающих в объеме 17 страниц.[309] Но этот факт не дает нам оснований связывать объем документа с формой правления. Всем хорошо известно, что конституция «ведущей демократии планеты», «единственной сверхдержавы современного мира» - Соединенных Штатов Америки состоит всего из 7 статей и вместе со всеми поправками (общим количеством 27) занимает около 20 страниц.[310] Такая же ситуация и в отношении структур этих основополагающих для национальных правовых систем документов. Говорить о наличии каких-либо значимых тенденций не приходится, поэтому можно ограничиться лишь несколькими примерами. Конституция Нидерландов состоит из 8 глав, содержащих 142 статьи.[311] Конституция Бельгии – 9 частей, содержащих 198 статей.[312] Конституция Аргентины состоит из преамбулы, двух частей, разделенных на 129 статей.[313]

Политическая конституция Республики Боливия состоит из 4 частей, поделенных на 224 статьи и дополнительного положения.[314] Конституция Египта содержит конституционную прокламацию и семь глав, включающих 211 статей.[315] В то же время Конституция Королевства Марокко состоит из преамбулы и 13 глав, поделенных на 108 статей.[316] Показательным в данном случае будет пример Германии и Франции – двух соседних государств со сходными уровнем социально-экономического развития и политическими режимами. Французская конституция состоит из преамбулы, 10 разделов, включающих 89 статей, и содержит отсылки к Декларации прав человека и гражданина 1789г. и преамбуле Конституции 1945г.[317]

Основной закон Федеративной республики Германии состоит из преамбулы и 14 разделов, включающих в себя в общей сложности 146 статей.[318] Существуют и более наглядные примеры. Два из восьми государств-членов «Большой восьмерки» - клуба наиболее развитых государств мира вообще не имеют консолидированной конституции. В Канаде под Конституцией понимается свод актов, британских законов, судебных решений и т.п. Двумя основными документами считаются Акт о Британской Северной Америке 1867г. и Акт 1982г., установивший, что все законы в Канаде будут приниматься только канадским парламентом. В самой Великобритании конституция также не существует в виде отдельного документа и носит, как говорят специалисты «комбинированный характер». Она состоит из законов, судебных прецедентов, конституционных соглашений. Иногда в ее состав включают так называемую Правовую доктрину – выводы из работ наиболее известных английских конституционалистов прошлого, которые можно использовать в качестве доказательства в суде. Точное количество актов, имеющих конституционный характер, затрудняются назвать даже местные специалисты. По разным оценкам число только конституционных законов колеблется от 10 до 350.

Некоторые аспекты, относящиеся к предмету конституционного правового регулирования, вообще никак нормативно не закреплены. Существующее в Великобритании правило проводить всеобщие выборы по четвергам не имеет формально-правового закрепления и опирается исключительно на традицию.

Разнятся способы принятия конституций, органы конституционного контроля, способы внесения изменений в конституцию, системы формирования и функционирования органов государственной власти. В качестве характерного примера можно привести конституционное регулирование процесса формирования представительных органов власти в уже упоминавшихся республиках – Италии и Франции. Во Франции Парламент состоит из Национального собрания и Сената. Депутаты Национального собрания избираются прямым голосованием, а Сенат избирается голосованием косвенным через трехступенчатые выборы.[319] При этом длительность полномочий каждой палаты, число ее членов, условие их избрания определяются не конституцией, а специальным Органическим законом.[320]

Парламент Итальянской республики состоит из Палаты депутатов и Сената Республики.[321] Палата депутатов и Сенат избираются всеобщим и прямым голосованием.[322] Но, помимо этого, каждый бывший Итальянский президент является сенатором по праву и пожизненно. Президент Республики может назначить сенаторами пожизненно пять граждан, «прославивших Родину выдающимися достижениями в социальной, научной, художественной и литературной областях».[323]

Выше мы остановились на некоторых аспектах различий формального содержания Конституций в различных странах. Приведенные примеры показывают, что под термином «основной закон» скрываются документы, серьезно разнящиеся по объему, структуре, механизмам легализации и легитимации. При этом даже в странах, лежащих в рамках одного цивилизационного ареала, конструкции «основных законов» отдельных стран имеют выраженную национальную специфику. Не менее наглядно подобная тенденция прослеживается и при анализе сущностного содержания данных документов.

Вместе с тем, процессы глобализации, научно-техническая революция и связанный с ней феномен глобального информационного общества многократно повысили уровень соприкосновения культур. Всё это привело к серьезным, особенно во второй половине ХХ века, изменениям в гуманитарной сфере, затронувшим, в том числе и право. Мировое сообщество в целом достигло согласия по вопросам понимания гуманистических ценностей.

Это выразилось, прежде всего, в консенсусе по проблеме определения перечня основных прав и свобод человека, закрепленного в Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах и Международном пакте о гражданских и политических правах, разработанных под эгидой ООН в 1966 году. Стандартный набор прав человека содержится, несмотря на разницу в формировании, в рамках исламской культуры и в конституциях стран исламского фундаментализма. Так, например, в «Белой Книге, Основном Законе Султаната Оман», декларируется равенство всех перед законом и отсутствие дискриминации по основанию происхождения, языка, расы, религии, социального статуса, неприкосновенность жилища, свобода вероисповедания, свобода почтовых, телеграфных, телефонных и других форм коммуникации, свобода прессы, свобода собраний, свобода союзов[324] и др. Даже Конституция Саудовской Аравии, несмотря на достаточно радикальный теократический характер, гарантирует защиту прав человека, право на социальное обеспечение, право на образование, на здравоохранение, на благоприятную окружающую среду, неприкосновенность жилища, тайну переписки, равенство граждан перед судом[325] и другие.

Конституция крупнейшего исламского государства мира Индонезии, также гарантирует основные, в европейском понимании, гражданские права и свободы: равенство перед законом, свободу объединений, собраний, слова, печати и «другие подобные свободы», свободу вероисповедания и религиозных обрядов, право на образование.[326] Подобных примеров можно привести еще множество. По мнению некоторых исследователей, ситуация с правами человека является частным случаем общего сближения правовых систем, в том числе и в сфере конституционного права и связана с взаимовлиянием Запада и Востока, Севера и Юга.[327]

При этом верным остается в отношении Российской Конституции замечание, что «в конституции игнорированы аспекты духовной и национальной, ориентированности государства, которые играют важнейшую роль в консолидации общества», и что подобное игнорирование, в совокупности с присутствующими положениями неолиберального свойства, таит в себе потенциальную угрозу государственной целостности и национальной идентичности России. [328]

Выше уже шла речь о первых в современном смысле слова конституциях – США 1787 года и Франции 1791 года. Для понимания специфики этих документов нужно помнить, что они были частью процесса борьбы народа, возглавляемого буржуазией, против традиций феодального общества и феодальных сословных привилегий. В этой ситуации объект конституционно-правового регулирования сознательно определялся чрезвычайно ограниченно. В рамках либерально-индивидуалистических концепций на первый план выдвигались естественные и неотчуждаемые права человека, главной целью было ограничение роли государственной власти в обществе. Акцент делался на рассмотрении юридических отношений, на которых зиждется порядок и свобода в данном политическом союзе. Социальные аспекты государственности, хотя и признавались отдельными правоведами, не включались в объект конституционно-правового регулирования.[329] Подобная позиция в целом определяла развитие конституционализма в XIX веке.

Революционные события начала ХХ века существенно повлияли на понимание содержания конституционного права. Появляются конституции, в которых значительно расширяется круг регулируемых общественных отношений. В принятой в 1917 году (и ныне действующей) Конституции Мексики содержится положение о том, что «под демократией разумеется не только правовой строй и политический режим, но также порядок жизни, основанный на непрерывном улучшении экономического, социального и культурного состояния народа».[330]

Начавшийся после 1917 года «советский период» в развитии конституционного права в значительной степени повлиял на мировую теорию и практику конституционализма. Оставляя в стороне вопрос соответствия декларируемых принципов реальной политике, можно смело утверждать, что содержанием советских конституций в науку были внесены значительные новеллы, поворот к социальным аспектам, к вопросам устройства общества.[331]

Веймарская конституция Германии 1919 года содержала перечень социально-экономических прав и говорила о социальной функции частной собственности. Конституция Ирландии, принятая в 1937 году и ныне действующая, содержит целый раздел «Основные принципы социальной политики»[332]

Эта тенденция еще более усиливается в конституциях, принятых после второй мировой войны. Преамбула Конституции Франции 1946 года (ныне действующая) провозглашает как особо необходимые экономические, политические и социальные принципы. Конституция Французской республики 1958 года уже в первой статье объявляет Францию социальной республикой.[333] В качестве «демократического и социального федеративного государства» определяет Германию основной закон этой страны, принятый в 1949 году.[334] Конституция Итальянской Республики 1947 года уже содержит такие разделы, как «этико-социальные отношения», «экономические отношения», «политические отношения».[335] Аналогичные принципы закрепляет и Конституция Испании 1978 года. «Испания конституируется в правовое демократическое, социальное государство, которое провозглашает высшими ценностями своего правопорядка справедливость, равенство и политический плюрализм»[336] – говорится в ее «Вводном разделе». Помимо этого в конституции специальные статьи посвящены политическим партиям, профессиональным союзам, вооруженным силам.[337] В рамках главы второй «Права и свободы», специальная часть посвящена основным правам и общественным свободам.[338] Отдельная глава посвящена основополагающим принципам социально-экономической политики.[339]

В Конституции Португальской Республики, принятой в 1976 году, наблюдается ещё большее увеличение круга общественных отношений, вовлеченных в сферу конституционно-правового регулирования.

Подобная тенденция характерна не только для конституций стран старой Европы. Проследить ее мы можем, обратившись к большинству принятых в последнее время конституций государств стран Африки, Америки. Так, например, в действующей Конституции Коста-Рики, принятой в 1949 году, отдельные части специально посвящены социальным правам и гарантиям, религии, образованию и культуре, политическим правам и обязанностям.[340] В Конституции Бразилии специальные части посвящены экономическому и социальному порядку, семье, вооруженным силам.[341] В значительной степени сходная ситуация сложилась после крушения колониальной системы и на Африканском континенте. Например, Конституция Эфиопии, принятая в 1994 году, содержит специальную часть «демократические права», в числе которых специальные статьи посвящены брачным и семейным правам, правам женщин, правам детей, правам наций, народностей и народов, экономическим, социальным и культурным правам, «праву на развитие», экологическим правам.[342] Конституция Египта содержит специальные главы, посвященные социальным, моральным и экономическим основам общества, вооруженным силам, полиции, прессе.[343]

Такую же картину, с учетом определенной региональной специфики, мы можем наблюдать и при обращении к конституциям азиатских государств.

Столь пространный конституционно-страноведческий экскурс показывает, что со времен принятия Американской Конституции и Декларации прав и свобод человека и гражданина во Франции, созданных под влиянием либерально-индивидуалистической концепции, произошло расширение и качественное изменение объекта конституционного правового регулирования.

Теперь в сфере конституционного права не только личность и власть, и организация государства. Сегодня в этой сфере равноправными партнёрами выступают личность, группа, государство, общество.

Но равнозначна ли объективно существующая тенденция расширения объекта конституционно-правового регулирования отказу от национальных традиций и национальной самобытности, национального суверенитета? Конечно же, нет. Например, Конституция Камбоджи, - «королевства с королём, который должен управлять согласно конституции и принципам либеральной демократии и плюрализма», содержит отдельные главы, посвященные экономике, образованию, культуре, социальным делам.[344] Но при этом с принципами «либеральной демократии» у камбоджийцев соседствуют возможность и необходимость государственного планирования добычи и переработки большинства видов природных ресурсов, возможность участия государства в ценовом регулировании на продовольственном рынке, обязательство государства по распространению и развитию Буддистских институтов.[345]