В системе высшего образования императорской России особое место занимал Императорский лицей. Это высшее учебное заведение было открыто 19 октября 1811 году недалеко от столицы в Царском Селе с целью подготовки дворянских детей для государственной службы. Инициатива создания лицея принадлежала министру народного просвещения А. К. Разумовскому и товарищу (заместителю) министра юстиции М. М. Сперанскому.
Утвержденное императором Александром I постановление о Лицее (от 12 августа 1810 г.) уравнивало его в правах и преимуществах с российскими университетами. На учебу принимались физически здоровые мальчики в возрасте 10–12 лет после предварительных испытаний в начальных знаниях по русскому, французскому и немецкому языкам, арифметике, физике, географии и истории.
Обучение было рассчитано на 6 лет и состояло из двух курсов по
3 года в каждом.
Первый курс назывался начальным и включал в себя следующие предметы: грамматическое изучение языков (российского, латинского, французского и немецкого), науки нравственные (закон Божий, философия и основы логики), науки математические и физические (арифметика, геометрия, тригонометрия, алгебра и физика), науки исторические (история российская, история иностранная, география и хронология), первоначальные основания изящных письмен (избранные места из лучших писателей и правила риторики), изящные искусства и гимнастические упражнения (рисование, чистописание, танцы, фехтование, верховая езда, плавание).
Второй курс (окончательный) охватывал разделы: науки нравственные, физические, математические, исторические, словесность, изящные искусства и гимнастические упражнения. В течение всего курса воспитанникам давали представление о гражданской архитектуре.
Принципиальное значение имело комплектование Лицея, куда принимались лучшие представители дворянского происхождения. В августе 1811 г. из 38 претендентов были отобраны 30 юношей, составивших первый курс. Первый список учащихся утвердил император.
Внутреннее управление в Лицее осуществлял директор, которого утверждал император. Первым директором был статский советник
В. Ф. Малиновский, выпускник Московского университета. Директор был обязан постоянно проживать в здании Лицея и находиться в курсе всех дел. На нем лежала персональная ответственность за каждого воспитанника.
Следует отметить, что Царскосельский лицей находился под патронажем императора России. Кроме того, граф А. К. Разумовский официально именовался главой Лицея со званием его главнокомандующего. Он знал по фамилии и имени каждого лицеиста, бывал на занятиях и участвовал в приеме экзаменов.
Учебно-воспитательный процесс в Царскосельском лицее организовывали директор, семь профессоров, два адъюнкта, один священник – преподаватель закона Божьего, шесть учителей изящных искусств и гимнастических упражнений, три надзирателя и три гувернера.
Особое внимание уделялось подбору профессоров, которые заведовали кафедрами. Среди первых профессоров были известные отечественные и зарубежные педагоги.
Русский язык и словесность преподавал выпускник Московского университета, доктор философии и свободных наук, профессор
Н. Ф. Кошанский. Дополнительной обязанностью Николая Федоровича было обучение лицеистов латинскому языку. Выпускники Лицея свободно читали в подлинниках произведения Цицерона, Вергилия и других мировых классиков. Приглашенный из Швейцарии профессор Д. И. де Будри вел занятия по французскому языку и словесности. Уроки по этому предмету проводили ежедневно, кроме того, лицеистам рекомендовалось в свободное время читать литературу Франции в подлинниках. Директор Лицея требовал, чтобы воспитанники обращались к преподавателям и общались между собой по-французски.
Немецкому языку и словесности лицеистов обучал профессор
Ф.-Л. Де Гауеншильд, уроженец Трансильвании. Его отличали методическое мастерство, дисциплинированность и требовательность к обучаемым. Заслуженный профессор И. К. Кайданов с 1811 по
1841 год преподавал в Царскосельском лицее исторические науки. Он был автором нескольких учебников и пособий для лицеистов.
Профессором нравственных наук был А. П. Куницын, выпускник Петербургского педагогического института. Он читал логику, психологию, нравственность, различные отрасли права, политическую экономию и финансы. Профессор Куницын был в числе лучших преподавателей своего времени.
Я. И. Карцев основал в Царскосельском лицее кафедру физико-математических наук, устроил физический и минералогический кабинеты. Согласно учебной программе, математика в Лицее подразделялась на чистую и прикладную, а физика – на теоретическую и техническую. Кроме того, профессор Я. И. Карцев читал лицеистам курсы по некоторым разделам военных наук (артиллерии, фортификации, морскому делу и другим).
Основным специалистом по военным наукам был профессор
А. М. Пушкин, который читал лекции по полевой фортификации и другим предметам. После его смерти в 1821 году на должность профессора по военным наукам предложили капитана А. В. Устинова. Лицеисты, избравшие военную карьеру, дополнительно изучали оружие, тактику, стратегию и историю войн, военную топографию и черчение планов, обзор военного искусства и прочее.
Профессорско-преподавательский состав был свободен в выборе методов своей работы. Однако при этом строго соблюдался главный принцип обучения – лицеисты не должны были находиться в праздном состоянии. Преподавателям запрещалось диктовать новый материал учебных предметов. Они должны были вести занятия так, чтобы никто из воспитанников не отставал в учебе. На менее подготовленных учеников педагоги обращали особое внимание, а также занимались с ними дополнительно. Все уроки, особенно в первые месяцы обучения, сопровождались отчетами учащихся в устной или письменной форме. Профессора, адъюнкты и учителя не переходили к отработке нового материала, пока все лицеисты не усвоили предыдущий. По каждому разделу программы обучения устанавливались определенные методические правила, которым строго следовали.
Лицеисты с большим интересом занимались изящными искусствами и гимнастическими упражнениями. Чистописание преподавал учитель Ф. П. Калинич, рисование – С. Г. Чириков, а музыку и пение – Ф. Б. Гальтенгоф. Уроки танцев давали И. И. Эбергардт и другие иностранцы, специально приглашенные в Лицей. Учителем фехтования в период с 1812 по 1824 год был также иностранец Вальвиль.
Обучение юношей верховой езде началось с 1816 года, а первым учителем по этому предмету был полковник лейб-гусарского полка
А. В. Крекшин. Занятия проводились три раза в неделю посменно. Лошади были полковые и находились под присмотром берейтора (инструктора по выездке лошадей и верховой езде).
Занятия по плаванию начались с лета 1817 года и проводились специально назначенными двумя-тремя матросами. Местом для упражнений была большая купальня в царском саду. После плавания проводился медицинский контроль. Разумное сочетание умственных и физических нагрузок благотворно влияло на развитие лицеистов.
Царскосельский лицей являлся закрытым учебным заведением; выезд из Лицея во время учебного года запрещался. Все лицеисты подчинялись строгому распорядку дня, за которым наблюдали директор, штатные надзиратели и преподаватели.
Отличительной особенностью Царскосельского лицея являлась единая форма одежды. Мундир Лицея состоял из однобортного кафтана темно-синего сукна со стоячим воротником из красного сукна и такими же обшлагами, с золотым и серебряным шитьем. Пуговицы были гладкие, позолоченные, подкладка синяя. Камзол и нижнее платье – из белого сукна.
Воспитанники носили с каждой стороны воротника по две петлицы: младшего возраста шитые серебром, а старшего – золотом.
Для нужд Лицея при его образовании был выделен новый четырехэтажный флигель Царскосельского дворца в качестве помещения под больницу, кухню и другие хозяйственные нужды, а также для проживания чиновников. По указу императора от 3 февраля 1811 года строения, предназначенные в Царском Селе для Лицея, со всеми принадлежностями передавались в ведение Министерства народного просвещения.
В нижнем этаже флигеля располагались правление лицея и больница, на втором этаже были классы младшего курса, а на третьем – старшего курса; верхний этаж занимали спальни. Парадный зал находился на третьем этаже. Библиотека занимала двухсветную галерею, составлявшую арку над улицей. Рядом с дворцом в отдельном строении находился служебный блок и квартира директора Лицея. Во дворе располагалась церковь, а за ней был большой сад.
В парадном зале Лицея стояла дорогая мебель, было много картин, помещение освещали хрустальные люстры, на окнах были шторы (бархат, шелк, бахрома, кисти). В классных комнатах столы покрывались алым сукном. В столовой посуда была английского фаянса, сервизы – из петербургского Гостиного двора. Воспитанники пользовались столовыми приборами из серебра и кружевными салфетками.
На каждого лицеиста полагался классный стол (конторка), комод и железная полированная с медными украшениями кровать, обтянутая парусиной.
Большое значение в жизни Царскосельского лицея имела его библиотека, созданная в 1811 году. Заведовал ею знатный библиотекарь, который должен был закупать необходимые для учебного процесса книги и пособия, описывать газеты и журналы, следить за их сохранностью и выдавать читателям.
Первоначально фонд библиотеки Лицея сформировался из книг, переданных в дар хозяевами Александровского дворца (1670 единиц). Затем в библиотеку стали ступать практически все лучшие отечественные и зарубежные книги. Для читателей выписывались следующие периодические издания: «Вестник Европы», «Военный журнал», «Друг юношества», «Исторический и статистический журнал», «Русский инвалид», «Сын Отечества», «Христианские чтения» и другие. Наибольшим спросом в библиотеке пользовались учебные пособия штатных профессоров Лицея.
Неослабное внимание уделялось религиозному воспитанию юношей, организатором которого являлся пресвитер Н. В. Музовский. Кроме плановых занятий по закону Божьему, воспитанники самостоятельно читали Библию. По воскресным и праздничным дням лицеисты присутствовали на богослужениях. Все ученики посещали занятия по духовному пению и учились ему с большим старанием.
Существенное воспитательное значение имела Табель об успехах, прилежании и дарованиях воспитанников Лицея, которая составлялась на основании ведомостей, подававшихся профессорами, адъюнктами и учителями каждые полгода. В Табели отмечались успехи и недостатки каждого лицеиста в учебе, что становилось предметом всеобщего обсуждения.
8 января 1815 года состоялись первые переводные испытания лицеистов младшего курса. На экзамен по российской словесности приехали великий поэт Г. Р. Державин и другие любители просвещения.
Уже при первом наборе воспитанников в Царскосельский лицей было очевидно, что изначальный уровень подготовки юношей существенно различался. Требовались значительные усилия профессоров и преподавателей для дополнительных занятий по отдельным предметам с теми лицеистами, которые отставали в усвоении учебной программы. Чтобы поступающие в Лицей имели примерно одинаковый общеобразовательный уровень, необходимо было открыть подготовительное учебное заведение.
В 1817 году состоялся первый выпуск воспитанников Царскосельского лицея в государственную службу. С чином IX класса были выпущены 9 человек, с чином Х класса – 8 человек, 7 человек стали офицерами гвардии и 5 – офицерами армии. В последующие годы интерес лицеистов к военной службе сохранился. Достаточно сказать, что за 33 года деятельности Царскосельского лицея офицерами были выпущены 52 человека из 286 окончивших полный курс (14,6 %). Офицерам, окончившим Лицей, предоставлялись права выпускников Пажеского корпуса, что давало возможность быстрого продвижения по военной службе.
Императорским указом от 18 марта 1822 года Царскосельский лицей был передан в ведомство главного директора Пажеского и кадетских корпусов. Таким образом, непосредственное заведование Лицеем перешло к генерал-адъютанту П. В. Голенищеву-Кутузову. Начался новый этап его истории.
Восшествие на престол императора Николая I имело серьезные последствия для российской системы народного образования. По указу от 23 февраля 1829 года Царскосельский лицей перешел к подготовке воспитанников только для статской службы. Кафедра военных наук была закрыта, а вместо ее предметов стали вводить логику, психологию, статистику и географию. Изменилась и организационная структура Лицея. Вместо двух классов по 3 года воспитанники стали обучаться в четырех классах по 1,5 года каждый. 28 июня 1832 года было утверждено Положение о своекоштных воспитанниках Лицея. К 50 казенным воспитанникам прибавилось 50 своекоштных с платой по 2000 рублей в год за каждого. Обе категории обучаемых имели одинаковые права. За казеннокоштными воспитанниками сохранили привилегию на получение денежного пособия при выпуске.
По новому положению в Царскосельский лицей могли поступать сыновья дворян в возрасте 12–14 лет, обязательно крещеные и с хорошим здоровьем. Предусматривались следующие вступительные экзамены: закон Божий, российский язык, латинский язык, немецкий или французский язык, математика, география и история. Новое положение позволило улучшить качественные характеристики обучаемых и увеличить их число.
В последующие годы внимание императора и высших сановников к Лицею не ослабевало. Из года в год на нужды воспитанников, профессоров и чиновников выделялись все большие суммы. Лицеисты получали новые льготы и привилегии: похвальные листы и подарки за успехи в учебе, занесение имен лучших учеников на мраморные доски почета, разрешение воспитанникам 4-го класса носить маленькие шпаги, увеличение денежного пособия при выпуске и прочие льготы.
Император Николай I 6 ноября 1843 года подписал Указ «О введении Царскосельского лицея в общее устройство гражданских учебных заведений». Это означало перевод лицея под непосредственный надзор монарха, перемещение его из Царского Села в Санкт-Петербург (в здание Александровского сиротского дома) и переименование в Императорский Александровский лицей. Начались существенные преобразования в организационной, кадровой и учебно-воспитательной сферах, которые превратили Лицей в элитное высшее учебное заведение мирового класса[6].
ПО МАТЕРИАЛАМ СТАТЬИ:
ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ СИСТЕМА И МЕТОДЫ ОБРАЗОВАНИЯ И ВОСПИТАНИЯ В ЦАРСКОСЕЛЬСКОМ ЛИЦЕЕ (Б/А)
В первые годы своего существования Лицей был прогрессивным учебным заведением. В нем была свобода творческой, воспитательной и учебной деятельности. Здесь учили сознательно мыслить, рассуждать, спорить об истине, о справедливости и добродетели. Девиз Лицея при первом директоре В. Ф. Малиновском – «Для общей пользы». Именно эта идея легла в основу обучения в Лицее. Это же было девизом и при втором директоре, Е. А. Энгельгардте. Педагоги старались развить индивидуальность каждого ученика, выявить их лучшие душевные качества, в каждом ученике они видели и уважали личность. Из стен Лицея не выходили ученые, юристы, филологи; выпускники получали энциклопедическое образование; приобретали гуманистическое мировоззрение на жизнь, уважение к личности независимо от сословия человека.
Обучение длилось шесть лет и делилось на два курса. Первый курс давал образование, равное объему изученного материала в старших классах гимназии. Второй курс давал высшее, университетское образование. После первого курса сдавали переходные экзамены, а после второго – выпускные. Публичные экзамены проводились каждые полгода всеми профессорами в присутствии директора. Отличившиеся на этих экзаменах получали награды и поощрения. Ежегодно бывали открытые испытания по особенному приглашению. Воспитанники, не справившиеся с испытанием, не переводились в другой класс, пока не исправлялись.
На первом этапе обучения предпочтение отдавалось словесным наукам перед техническими. Самое большое число часов в неделю было отведено грамматике, историческим наукам и словесным, особенно иностранным языкам. Иностранные языки учили не меньше
4 часов в день. В свободное от уроков время были дни, когда разговаривали на французском или немецком языках. Считалось, что сначала надо изучить науки, требующие простого запоминания, а затем уже изучать науки, требующие зрелого ума. Изучение наук математических и физических ограничивалось первоначальными сведениями. Это делалось для того, чтобы оставить возможность и время углубленно изучать словесные науки.
На старшем курсе обучения предпочтение отдавалось нравственным, физическим и математическим наукам, при этом иностранные языки продолжали интенсивно изучать.
Число часов зависело от знаний учеников. Оно не определялось строго по какому-то документу, а устанавливалось после набора воспитанников, когда уже был известен их уровень знаний. И у каждого нового курса оно несколько отличалось. Например, в 1812 году лицеисты в неделю занимались 10 часов французским языком, 6 часов – латинским, 10 часов – немецким, 3 часа – русским, 4 часа – математикой, 3 часа – географией, 3 часа – историей, 3 часа – чистописанием и 2 часа – рисованием. Итого в неделю было 47 учебных часов.
Профессора должны были удостовериться в том, что пройденный материал усвоен, а лишь затем обучать дальнейшему. Рекомендовалось особое внимание уделять малоспособным. Изучение материала усложнялось постепенно. Так, например, изучая латинский язык, лицеисты вначале учили грамматику, затем делали переводы, потом писали сочинения на латинском языке. В старших классах занимались аналитическим чтением классиков и переводом на русский язык лучших мест из трудов этих писателей. Многие лицеисты ещё подростками выбрали свой жизненный путь и стремились настойчиво к своей мечте.
Способности Пушкина были столь очевидны, что никто не сомневался в его призвании. В. Вольховский хотел стать военным и с упорством готовил себя к будущей профессии. Он не только лучше всех учился, но и закалял свою волю. Он вел спартанский образ жизни: вставал раньше всех, обтирался холодной водой, спал на досках без матраса, толстые словари служили ему подушками. Так воспитывал в себе Владимир Вольховский волю. За это товарищи прозвали его «Суворочкой».
Педагоги помогали воспитанникам достигать своих целей. Так Александр Горчаков ещё в Лицеи решил посвятить себя дипломатической деятельности, именно поэтому учителя доставали для него подлинные дипломатические материалы из Иностранной коллегии.
А Ф. Матюшкин мечтал стать мореплавателем. Он зажегся идеей увидеть мир и добился этого. Выпускники Лицея не попадали на флот, но директор Е. А. Энгельгардт помог Ф. Матюшкину добиться определения на шлюп «Камчатка», которым командовал В. М. Головин. Так Матюшкин попал на корабль, отправлявшийся в кругосветное путешествие. Для воспитанников, мечтавших о военной службе, были организованы занятия по военной подготовке.
Иногда мудрость профессоров состояла в том, что они просто не мешали развитию таланта своего ученика. Профессор математики Карцов не пытался заставить Пушкина знать свой предмет, он видел талант поэта и, шутя, говорил: «У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи».
Не только идеи были прогрессивны в этом учебном заведении. Здесь идеи воплощались в жизнь. Лицеисты воспитывались в атмосфере невозможности посягнуть на достоинство другого человека. Для дворян это была истина среди людей своего сословия. В Лицее же любой человек, независимо от своего социального положения, имел право на уважение. Лицеистам запрещалась ругать служителей, даже если они были крепостными людьми. В Лицее не было телесных наказаний.
Каждый воспитанник имел свою небольшую комнату, где мог уединиться. Лицей содержался в чистоте, теплота воздуха наблюдалась по градусам. Помещения проветривались, для того чтобы воздух правильно циркулировал, перегородки в комнатах лицеистов не доходили до потолка. Классы были красивы и просторны.
Дети жили по строгому расписанию: 6 ч. – подъем, сборы, молитва; 7–9 ч. – уроки; 9–10 ч. – чай, прогулка; 10–12 ч. – уроки; 12–13 ч. – прогулка; 13 ч. – обед; 14–15 ч. – чистописание или рисование; 15–
17 ч. – уроки; 17 ч. – чай; до 18 ч. – прогулка; 18–20.30 ч. – повторение уроков и вспомогательные классы (по средам и субботам – танцы или фехтование); 20.30 – ужин; до 22 ч. – рекреация; 22 ч. – молитва и сон. Каждую субботу – баня.
Вся жизнь в Лицее была направлена на то, чтобы воспитанники правильно развивались, успешно овладевали знаниями и не предавались лени. Шесть дней в неделю были учебными. Обучение длилось целый год, за исключением августа месяца, когда были каникулы. Но занятия были правильно организованы, учеба чередовалась с отдыхом и прогулками, так что у воспитанников не было ощущения перегруженности. Об этом писал Илличевский: «… у нас по крайней мере царствует свобода (а свобода дело золотое), нет скучного заведения сидеть на местах… летом досуг проводим в прогулках. Зимою в чтении книг, иногда представляем театр, с начальниками обходимся без страха, и шутим с ними, смеемся».
На уроках профессора не только заставляли себя слушать, они старались заставить воспитанников мыслить, понимать главное. В Лицее можно было рассказывать пройденный материал своими словами, а не зубрить его наизусть. Нам кажется, что это естественно, но для того времени это было ново и не практиковалось в других учебных заведениях.
Семья лицеистов оказалась интернациональна. Броглио был итальянцем, Горчаков, Данзас, Матюшкин, Дельвиг, Корф имели немецкие корни, а Кюхельбекер был немцем с обеих сторон. Но Лицей воспитывал всех учеников в духе любви к России.
Ученики были разного вероисповедания. Так, Матюшкин был лютеранином, а Данзас – католиком. Но в Лицее этому не придавалось особого значения.
Преподаватели относились к воспитанникам как к взрослым. Они обращались к ним на «вы» и обязательно к фамилии прибавляли слово «господин». Лишь директор Е. А. Энгельгардт обращался к ученикам на «ты», но это было знаком того, что ученик – его друг. Лицеисты не обижались на это, а, наоборот, знали, что если директор стал говорить им «вы», то значит, они в чем-то провинились.
Между лицеистами и преподавателями была свобода общения. Вместе они были семьей. Профессор Московского университета
С. П. Шевырев писал: «Лицей был заведением совершенно на западный лад: здесь получали западные журналы для воспитанников, которые в играх своих устраивали между собой палаты, говорили речи, издавали журналы и прочее, вообще свободы было много».
Об особых отношениях между лицеистами и педагогами говорит тот факт, что существует достаточно много карикатур на учителей. Ученики их не боялись и считали возможным подшутить над ними.
Этого не было в других учебных заведениях того времени…
Между лицеистами взаимоотношения регулировались определенными правилами, текст которых был вывешен в коридоре 4-го этажа. Там говорилось, что «все воспитанники равны, как дети одного отца и семейства, а потому никто не может презирать других или гордиться перед прочими чем бы то ни было,…воспитанники должны жить между собой мирно и дружелюбно». Благодаря этим правилам и стараниям педагогов в Лицее жил дух товарищества и сплоченности. Никто никогда не выдавал провинившихся, если он сам не признавался в содеянном.
Об этом особом отношении между лицеистами писал В. Н. Коковцев, который учился уже в императорском Александровском Лицее: «Я всегда считал отличительною чертою нашей «лицейской связи» – полное отсутствие всяких различий по признаку внешних материальных и иных преимуществ одних перед другими. Эту особенность поддерживало в полной мере и все наше начальство как низшее, так и высшее, и это чувствовалось буквально на каждом шагу». «Среди нас, за все шесть лет нашей жизни в Лицее … никогда не было случая выслужиться перед начальством, приобрести какое-либо исключительное для себя благоволение, в особенности в ущерб кому-либо из курса. Это называлось на языке лицеистов «подхалимством» и с первых же дней поступления было заранее высмеяно и обречено на беспощадное осуждение. Рассказанные тотчас же случаи «фискальства» или жалобы воспитателю на обиду, причиненную кем-либо из товарищей, ликвидировались совершенно непререкаемым вердиктом – возмездия от всего класса… с первых же шагов нашей общей жизни в новой обстановке это стало очевидно само собою».
Особое внимание в Лицее уделялось чтению. Здесь была своя библиотека, составленная из лучших книг. Книги покупались директором и профессорами, на приобретение их денег не жалели. Но все равно книг не хватало, поэтому директор Е. А. Энгельгардт выхлопотал разрешение царя на передачу Лицею библиотеки Александровского дворца. Библиотека была передана в конце 1818 года, когда первый курс уже закончил обучение.
За чтением лицеистов старались следить. Так, ученикам первого курса книги отпускались из библиотеки только учебные и классические. Когда воспитанники взрослели, то книги выдавались по записке профессора и по усмотрению надзирателя. В Лицее воспитанникам внушалось, что без чтения книг человек не может состояться как свободная творческая личность. Именно здесь формировалось такое понятие, что не читать книг, не интересоваться книгами – значит не быть интеллигентным человеком...
В Лицее не обучали актерскому мастерству, как это делали в Санкт-Петербургском Шляхетском корпусе, Институте Благородных девиц или в Московском Благородном университетском пансионе. Однако уже в первый год обучения воспитанники по собственному желанию разыгрывали пьесы. Лицеисты посещали представления крепостного театра графа Варфоломея Толстого, жившего в Царском Селе.
Министр просвещения запрещал театр в Лицее, так как считал, что он отвлекает от учебы и делает Лицей похожим на существовавшие тогда учебные заведения. Но театральные постановки ставились лицеистами, несмотря на недовольство министра. Директор Лицея понимал, что театр является средством совершенствования в ораторском искусстве, он позволяет научиться свободно владеть своим телом, культурой жеста, позы, а также учит непринужденно чувствовать себя в любой ситуации. Театр вошел в жизнь Лицея, как и балы, на которых лицеисты учились обычаям света. Со временем без театральных постановок не обходился ни один праздник. Е. А. Энгельгардт, несмотря на свои директорские обязанности, успевал писать небольшие пьесы и ставить их с воспитанниками.
Первоначально представления разыгрывались для учеников и администрации. Все женские роли в пьесе менялись на мужские. Но постепенно стали ставить не только комедии и водевили, но и серьезные драмы. Женские роли сохранялись, исполняли их переодетые и загримированные лицеисты. На представления стали приглашать гостей, родителей, жителей Царского Села. Газеты Санкт-Петербурга давали подробный отчет о праздниках в Лицее.
В Лицее была своя система наказаний и поощрений. Так, провинившиеся ученики сидели на задних партах в классе и во время еды, записывались на специальной черной доске... Лицеистов могли лишить общего стола и посадить на хлеб и воду, но такое наказание могло продолжаться не более двух дней. За особые провинности могли посадить в карцер, где к лицеисту приходил директор и делал ему внушение. Такое строгое наказание могло продолжаться не больше трех дней. Оно использовалось крайне редко в этом учебном заведении.
Иногда лицеисты могли и сами наказать провинившегося. Николай Николаевич Фиге, выпускник императорского Александровского Лицея, сын бывшего лицеиста, вспоминал об этом так: «Чувство товарищества, чести мундира, корпоративность были у нас всех очень развиты. Мы все с первых же дней вступления считали себя членами одной семьи… Традиции в Лицее играли громадную роль, и неписанный закон был гораздо сильнее писанного. С ним приходилось считаться всему лицейскому начальству. Класс имел право и в некоторых случаях удалять из своей среды нежелательного воспитанника, а, следовательно, и из Лицея неподходящих товарищей. Одним из самых тяжких наказаний было отлучение из класса, когда по постановлению класса все товарищи переставали не только говорить, но и иметь какое-либо общение с отдельным воспитанником. Такие меры принимались обыкновенно против воспитанников, совершивших поступок, который было трудно квалифицировать по официальной шкале прегрешений. Он обыкновенно касался области товарищеских отношений и порядочности и бывал ответом на такие действия, которые, по мнению наших молодых голов, были недостойны звания лицеиста».
У Ю. Н. Тынянова встречается еще один вид лицейского наказания, который был самым действенным для лицеистов. Это лишение на день лицейского мундира и облачение в одежду, в которой воспитанник приехал из дома.
Отличившихся воспитанников поощряли. Их имя записывали на специальной белой доске золотыми буквами. Ученикам, успешным в определенной науке, дарились книги с подписью директора и профессора той науки, в которой ученик показал успехи. В конце обучения выпускники получали медали и похвальные листы. Было заведено давать одну большую золотую медаль, одну малую золотую медаль и серебряные медали. Нередко преподаватели прислушивались к мнению лицеистов при награждении выпускников. Так, при первом выпуске Горчаков и Вольховский одинаково закончили обучение, но большая золотая медаль по просьбе сокурсников была вручена Вольховскому, так как он был более прилежным, старательным и скромным.
Лицей был закрытым учебным заведением, поэтому воспитанники не имели права покидать его. На этом настаивал первый директор Лицея, В. Ф. Малиновский. Директор считал, что дома дети могут испытывать «пагубное» влияние и стремился изолировать детей от этого. Он хотел разорвать связи учеников с семьей, бытом, со всей системой общественных несправедливых отношений. Он писал: «… заносчивость, запальчивость и купно низость и раболепствие – от воспитания, жизни и обхождения с рабами. Человек приучается, с одной стороны, к неограниченной воле, с другой – к покорности и слепому повиновению. Самовольство и страх – плоды рабства».
Побывать дома лицеистам было разрешено только на рождественских каникулах в 1817 году. Эта система позволила лишить родителей возможности баловать детей, исключить влияние на становление лицеистов из вне. Они жили и учились в Лицее. Здесь они становились личностями. Здесь складывалось их мировоззрение[7].
