Характеристика конфликтогенной социальной стратификации в местах лишения свободы. Психогенные факторы конфликтного поведения осужденных

Принудительное лишение свободы — один из самых древних видов наказания за совершенные преступления. Долгое время он считался одним из наиболее жестоких и эффективных методов воздействия на преступность. Тюремное заключение, предоставляющее преступнику возможность «исправиться», рассматривалось как альтернатива смертной казни. Однако исследования последних десятилетий, проведенные психологами, психиатрами, криминологами и другими специалистами показали ошибочность такого мнения.

Специфика лагерной среды состоит в том, что выживание в одиночку там практически невозможно. Каждый заключен ный старается найти себе среди земляков закадычного друга. Несколько таких человек образуют «семью».

Существуют и определенные обряды инициации в уголовной среде, например, «прописка» в камере или нанесение себе каких-либо телесных повреждений с целью доказать невосприимчивость к боли или совершить своеобразно модифицированный обряд жертвоприношения. Эти и многие другие специфические элементы субкультуры мест лишения свободы являются способом вхождения в сообщество заключенных. На основании успешности или неуспешности прохождения этих обрядов новичку определяется место в уголовной иерархии. Каждый обряд направлен на выявление знаний и способностей нового члена сообщества. Например, «прописка» заключается в том, что новичку задают вопросы, в которых проверяются знание «воровского закона», а также сообразительность. Обряды инициации при вхождении в тюремное сообщество могут носить характер физического воздействия, часто весьма болезненного и опасного для жизни и здоровья.

Как и в первобытном обществе, в среде заключенных существует обычай «табу» — внешне ничем не обоснованного запрета на выполнение тех или иных действий. Например, «нормальному» заключенному нельзя есть курицу. Существует табу и на взаимоотношения с администрацией, причем с любыми ее представителями, в том числе врачами и психологами. Высокостатусный заключенный вряд ли станет «по душам» беседовать с любым официальным лицом. Как и у первобытного человека, у заключенных существует большая тяга к татуировкам, которые выполняют функции знаковой системы, закрепляя деление на касты и классы внутри каст. Существует и любовь к украшениям, также характерная для глубокой архаики. Бедность и убогость блатного жаргона, большая роль суеверий в жизни этого общества, почти священное почитание матери — все это является проявлением архаических черт уголовного мира.

В последнее время уголовный мир характеризуется все большим проникновением в его среду товарно-денежных отношений. Если еще в начале 1980-х гг. попадание в высшую касту лиц, осужденных за изнасилование или развратные действия в отношении несовершеннолетних, было исключено, то сейчас это встречается часто. Даже сами «зоны» разделились на «воровские», где опираются, главным образом, на авторитет «воров в законе», и «беспредельные», где господствует исключительно власть денег и силы.

Как и для архаического общества, для уголовной среды характерно деление на группировки по принципу «свой-чужой». Суть этого деления чрезвычайно проста — «своих» защищать, «чужих» притеснять и эксплуатировать.

Изменились и межнациональные отношения. Еще совсем недавно выражение «преступность не знает национальности» было справедливым. В преступную среду понятие «национальное» вошло прочно. Раньше в «зонах» такое деление проходило по «мастям» (по виду «криминального промысла» и места в уголовной иерархии), теперь — по национальному признаку. В «зоне» господствуют представители той национальности, которая составляет большинство среди заключенных. Особенно такое «землячество» характерно для выходцев из регионов Кавказа и Средней Азии.

Удивительным образом с субкультурой взрослых заключенных связана субкультура тех, кто работает в местах лишения свободы (администрация, охрана, технический персонал). С одной стороны, их воззрения на работу отличает прагматизм: дела в тюрьме должны идти своим чередом, без происшествий и по возможности без участия с их стороны, с другой — сообщество заключенных они не рассматривают просто как объект воздействия или предмет труда. Противопоставляя себя «уголовникам», представители персонала тюрьмы включают себя в сообщество в качестве верховных судей и руководителей, тем самым, создавая еще одно противоречие, усугубляющее все остальные: между притязаниями на власть, обоснованными юридическими нормами и основанными на традиционном праве.

Таким образом, мы можем говорить о том, что уголовное сообщество — это особая культура. Главное отличие этой культуры — двойственность положения человека внутри нее. С од ной стороны, он должен подчиняться неформальным обычаям и обрядам, существующим в уголовной среде, с другой — выполнять официальные требования администрации учреждения. Часто эти стороны существования человека приходят в противоречие. Тогда человек становится перед выбором, осуществляя который, человек часто выбирает себе судьбу.

Что же такое тюрьма? Для понимания этого явления важно проанализировать существенные признаки тюрьмы (вполне характерные и для других закрытых учреждений, контингент которых фактически лишен свободы выбора образа своего существования). В западной научно-исследовательской литературе можно отметить исследование И. Гофмана, посвященное «тотальным институтам», под которыми он понимал закрытые заведения, полностью распоряжающиеся жизнью своих обитателей. Он считал, что такими заведениями являются психиатрические больницы, тюрьмы, монастыри и военные заведения. (Важно подчеркнуть, что в «тотальных» обществах, сообществах, институтах права человека нарушаются тотально.)

В современном обществе жизнь человека обычно организована таким образом, что человек спит, развлекается и работает с разными людьми, под влиянием авторитетов и без какого-то всестороннего рационального плана. Центральной чертой тотальных заведений является исчезновение границ между этими областями жизни.

Во-первых, разные стороны жизни происходят на том же месте и под влиянием одного-единственного авторитета.

Во-вторых, каждая часть программы дня осуществляется в непосредственной близости от большой группы людей.

В-третьих, к каждому члену группы относятся одинаково.

В-четвертых, все части программы дня придерживаются строгого графика: одно занятие следует за другим в определенное время, и вся серия занятий определяется сверху служащими заведения и системой формальных правил.

В-пятых, эти занятия осуществляются по одному рациональному плану, который способствует достижению официальной цели заведения.

К этому можно добавить, что контроль над личностью в таких заведениях настолько всеобъемлющ, что даже отправление естественных физиологических потребностей и интимных гигиенических мероприятий проходит публично. Фактически все это ведет к размыванию границ личности вплоть до ее возможной деструкции.

Уголовный мир, среда мест заключения — особый мир со своими законами и правилами, обеспечивающими выживание тому, кто строго их придерживается. Наряду с правовыми и психологическими факторами социальной изоляции они влияют на возникновение разного рода девиаций в поведении заключенных.

Уголовное сообщество — примитивное общество, все институты которого основаны на «обычном праве», зачастую просто физической силе. Это право не зафиксировано официальными документами, а выработано обычаем, традицией.

Сходство лагерной среды с архаическими обществами подтверждается и самой структурой этого общества. Эта субкультура служит для институционализации уголовного сообщества.
В первую очередь она закрепляет разделение на касты.

Первая — «воры», «авторитеты», «паханы» и т.д. Им «воровской закон» категорически запрещает трудиться на производстве и по самообслуживанию. Эта каста определяет внутреннюю жизнь того или иного сообщества заключенных. «Воры» — наиболее закрытая каста. Проникновение в нее возможно только при соблюдении ряда весьма жестких условий, главное из которых заключается в том, что вся жизнь такого человека должна быть подчинена строгому соблюдению «закона», малейшее отступление от которого навсегда отрезает дорогу к вершинам уголовной иерархии. Часто «воры» вынуждены идти на совершение преступлений, чтобы подтвердить свою приверженность «закону», особенно когда последний вступает в противоречие с официальными законами общества. В прошлом господство «воров в законе» над всеми остальными кастами достигалось путем наличия грубой физической силы в лице «бойцов», «быков», «торпед». Сейчас тот, у кого больше денег, имеет больше «бойцов» и возможностей для того, чтобы привлечь на свою сторону тех, кто вынужден жить на казенный паек.

Вторая категория заключенных — основная и наиболее многочисленная — каста «мужиков», или «фраеров». Это так называемое «болото», которое должно обеспечивать материальные потребности высшей касты. Как правило, между ними раскладывается норма выработки на производстве, которую должны делать представители высшей касты. За счет «мужиков» пополняется рацион питания «авторитетов». Эта каста выполняет все работы по обслуживанию учреждений, за исключением самых грязных работ.

И, наконец, третья — «чушки», «опущенные» и т.п., «неприкасаемые», которые обеспечивают потребности в комфорте (например, чистота в помещениях) и физиологические потребности высшей касты. Понятно, что эта самая бесправная часть сообщества осужденных.

На личность человека в условиях социальной изоляции воздействуют разного рода психогенные факторы, которые приводят к невротическим реакциям, суицидальным попыткам, психическим расстройствам и т.д. Тюремное заключение часто приводит к необратимым изменениям в психике. В специальной литературе, посвященной анализу психогенных факторов экстремальных условий, приведено девять групп факторов, отрицательно воздействующих на психику человека и экстремальных условиях: групповая изоляция, монотонность, изменение восприятия пространственной структуры, одиночество, информационная истощаемость, угроза для жизни и здоровья, десинхронизация ритмов сна и бодрствования, обезличенность среды, деформация восприятия времени.

Одним из примеров самых экстремальных условий можно считать пребывание в местах лишения свободы. Существенным фактором, воздействующим на психику заключенного, является групповая изоляция. Заключенный находится в относительно небольшом коллективе таких же, как и он сам. Групповая изоляция сопровождается постоянной публичностью и невозможностью уединиться, поэтому через некоторое время после попадания в заключение у человека развивается состояние, которое специалисты называют «экспедиционным бешенством». Это психологическое состояние, когда самый покладистый человек брюзжит, сердится, злится, наконец, приходит в ярость, потому что его поле зрения постепенно сужается настолько, что он видит лишь недостатки своих товарищей, а их достоинства уже не воспринимаются. В результате в коллективе осужденных появляется напряженность во взаимоотношениях, растет количество конфликтов, усиливается открытая враждебность и, как следствие, появляются изолированные и отвергаемые члены группы. Их появление закреплено так называемым «воровским законом», и они, как правило, уже не в силах повысить свой статус в уголовной иерархии.

Серьезным психогенным фактором пребывания в местах лишения свободы является монотонность, ведущая к сенсорной депривации. В обычных условиях на все органы чувств человека воздействует множество раздражителей. В местах лишения свободы у большинства заключенных происходит формирование чувства утраты связи с реальностью, дни кажутся однообразными и похожими друг на друга, количество новых лиц, сведений, любой новой информации сильно ограничено.

Важным фактором является изменение восприятия пространственной структуры. Количество объектов вокруг заключенного ограничено. У многих из них, особенно долгое время находившихся в закрытом помещении (тюремный режим или следственный изолятор), появляется даже боязнь открытого пространства. Подобные пространственные ограничения формируют у осужденных либо апатию, либо повы шенную агрессивность. Это приводит к астении, мышечной слабости, неспособности прилагать какие бы то ни было волевые усилия даже в особо значимых ситуациях.

Для любого заключенного информация является жизненно необходимой. Они стараются наладить обмен ею, часто идя на нарушение режима содержания, тем более, что количество писем от родственников и друзей ограничено. Длительное отсутствие известий от родных вызывает ощущение заброшенности, покинутости, приводит порой к истинным суицидальным попыткам, которые иногда заканчиваются трагически. При длительном отсутствии известий появляется состояние тревожности, депрессии, нарушается сон. Однако при предоставлении необходимой информации, как правило, все невротические явления исчезают, за исключением случаев явной психической патологии.

В условиях групповой изоляции и постоянной публичности не менее серьезным фактором является одиночество. Конечно, его нужно воспринимать как субъективно понимаемый фактор. Осужденные имеют достаточно возможностей в пределах камеры общаться с себе подобными, но у них очень быстро наступает информационная истощаемость. Это связано как с ограничением притока новой информации, так и с низким интеллектуальным уровнем окружающих людей. Ощущение одиночества сопровождается сильнейшим чувством страха и жалости к себе. Психологическими исследованиями установлено, что одиночество формирует весьма тяжелые психотические состояния. В памяти возникают «яркие образы членов семьи, друзей».

Несмотря на жесткий режим и наблюдение со стороны персонала, постоянная угроза для жизни и здоровья является: одним из мощнейших факторов, деформирующих психику заключенного. Как правило, такая угроза бывает вызвана проблемами межличностных взаимоотношений, строгой иерархичности, кастовости «тюремного общества». Постоянная угроза для здоровья (заболевания и слабость медицинского обслуживания) и невозможность или нежелание заниматься физкультурой приводят к развитию астенических состояний.

Важным моментом для понимания состояния заключенного является десинхронизация ритмов сна и бодрствования. Невозможность большинства обитателей мест лишения свободы заняться общественно полезным трудом или учебой приводит к тому, что многие из них впадают в своеобразную «спячку». Спят много не только ночью, но и днем, при этом сон отличается беспокойностыо, тревожностью. Можно сказать, что они постоянно находятся в просоночном состоянии, между сном и бодрствованием. По всей видимости, это является одной из защитных реакций организма на постоянное воздействие психогенных факторов окружающей среды.

Исключительно важен для понимания психического состояния заключенного феномен обезличенности тюремной среды. В этих условиях человек должен быть либо чрезмерно агрессивным и постоянно поддерживать в себе высокий уровень агрессивности, либо незаметным. Такая альтернатива напрямую связана с неопределенностью жизненных правил в местах лишения свободы. Как правило, нормы поведения, особенно неформальные, доводятся до заключенного одновременно с санкциями за их нарушение.

И, наконец, существенным психологическим фактором выступает деформация восприятия времени. Своим временем заключенный практически не располагает. Его могут оторвать от личностно значимой деятельности как представители администрации, так и лидеры неформальной структуры.

Резюмируя изложенное выше, можно утверждать, что все эти факторы деформируют личность заключенного. Восприятие официальной власти как жестокой, карающей, лишающей свободы, а власти неформальных лидеров как агрессивной и угрожающей физическому существованию накладывается на абсолютное отсутствие каких-либо властных полномочий у самого заключенного.

В результате при видимой внешней покорности осужденный стремится избежать любого внимания со стороны милиции, социальной службы, службы занятости и т.д. Формируется то, что можно назвать недоверием к власти. Заключенный не считает предосудительным для себя и своего окружения обмануть любого представителя государственной власти, даже во вред себе.

Он стремится играть двойную роль при общении с представителями государственных структур. С одной стороны, он покорен и представляет собой именно то, что от него ждут.
С другой стороны, он постоянно испытывает недоверие к тому, что говорят ему представители властных структур. Причем это недоверие вызвано не личностными особенностями человека, а социальными условиями жизни, окружением. Кроме того, из-за недоверия к представителям властных структур деформируется и чувство ответственности. Ответственность за себя, семью и свое будущее он стремится переложить на внешнее окружение.

У осужденных сильно деформирован материальный фактор. В «зоне» тот, у кого деньги, получает продуктовые и вещевые передачи. Отсюда большинство заключенных делает вывод: «Больше нищим в зону не приду». Это говорит также и об устойчивой внутренней готовности к повторному возвращению в тюрьму, криминальном стереотипе поведения.

Помимо деформации личности заключенных, совокупное действие перечисленных факторов приводит к развитию психогенных состояний — временно проявляемых патологических нервно-психических расстройств, возникающих в ответ на чрезмерные для данной личности психотравматизирующие воздействия, в клинической картине которых превалируют те или иные психопатологические (невротические, психотические) симптомокомплексы.

Безусловно, что пребывание в заключении формирует определенные психические состояния, в первую очередь состояние ожидания. Заключенные постоянно чего-то ждут: окончания следствия, суда, приговора, встречи с адвокатом или родственниками, насилия со стороны других, освобождения и т.д. Находясь в социальной изоляции, человек часто впадает именно в психотическое состояние. В этой ситуации обостряется память, оживляются ассоциации, меняется мышление (появляются вязкость, обстоятельность, застревание на определенных представленияхили, наоборот, ускоренность мышления), возникает отклоняющееся воображение — «обращенная вспять мысленная жизнь», обусловленная переживаемой ситуацией.

В условиях изоляции у индивида в результате разрыва существовавших психологических контактов меняются характер, содержательная сторона контактного общения, его диапазон, избирательность, глубина, которые только отчасти можно объяснить дефицитом общения, появляется стремление к компенсации выявившегося дефицита. Повседневное принудительное общение вызывает антипатию, порождает напряженность контактов. Это все крайне неблагоприятно сказывается на эмоционально-волевой сфере, формирует ущербную личность, неспособную к эффективному общению с окружающими.

В этой ситуации естественным является стремление разрядить эту напряженность, например, нарушением режима содержания или совершением самоповреждения.

Помимо этого, нужно учитывать, что в целом заключенные избегают проявления активности, что происходит на бессознательном уровне. Любая активность приводит в действие механизм стресса, который осуществляет функции адаптации к возникшей трудности. Однако преодоление стрессового состояния требует больших физических затрат, а многие заключенные просто не способны на такое, поэтому у них, как правило, возникает состояние стойкой дезадаптации.

Состояние ожидания, таким образом, характеризуется повышенной напряженностью и активизацией или затуханием психической деятельности, а также физиологических функций организма. Состоянию ожидания, как правило, сопутствует нетерпение — своеобразное психическое состояние, проявляющееся у человека в ожидании предстоящих, особенно важных для него событий, которые его волнуют и исход которых ему пока неизвестен. Заключенный хочет скорейшего наступления этих событий, но это не в его власти, а отсюда чрезвычайно тяжело переживаемое ощущение бессилия и зависимости. Состояние нетерпения в зависимости от индивидуально-психологических особенностей личности может проявляться от аффективно-расторможенных реакций, когда заключенные бросаются на сотрудников, до аффективно-тормозных. Очень образно описывает это состояние В.М. Шукшин в рассказе «Степка». Главный герой Степан Воеводин сбежал из колонии за три месяца до окончания срока, т.е. на почве сильных эмоциональных переживаний он совершает поступок, совершенно не укладывающийся в рамки здравого смысла.

Ситуации ожидания присуща тревога — тяжело переживаемая эмоция, которая вызывается неопределенностью информации и переживается как неприятная, негативно окрашенная с направленностью в будущее. Заключенный заранее рисует себе самые мрачные перспективы, связанные с судом, жизнью в колонии или на свободе. Большинство ученых определяют тревогу как сложный личностный процесс и рассматривают ее как последовательность когнитивных, аффективных и поведенческих реакций, актуализирующихся в результате воздействия на человека различных форм стресса, т.е. когнитивная оценка опасности влечет за собой возникновение состояния тревоги.

Таким образом, для заключенных свойственно проявление широкого спектра реакций в условиях пребывания в изоляции — от астенических, депрессивных до аффективных, бурных. Все они развиваются на фоне крайне ограниченной двигательной активности, скученности и постоянной публичности, поэтому последствия этих реакций могут быть непредсказуемыми не только для персонала мест лишения свободы, но и для самого заключенного.

Естественным шагом заключенных в ответ на всеобъемлющее вмешательство тюрьмы в их личностную сферу является психологическая защита.

В специальной литературе выделяют семь вариантов психологической защиты заключенного.

Бегство в сообщество тюрьмы. Как правило, такой вид психологической защиты характерен для хорошо адаптированных в местах лишения свободы людей, либо занимающих высокие статусные позиции, либо испытывающих страх перед жизнью на свободе. Они больше интересуются делами тюрьмы, чем жизнью родных и близких за ее пределами.

Бегство в сообщество заключенных. Такие люди стремятся установить контакт с большим количеством «товарищей по несчастью», усваивая нормы и ценности «тюремного братства».

Бегство во внешний мир. Заключенный стремится уйти в свой собственный мир, где он чувствует себя свободным, не связанным официальными и неофициальными тюремными правилами. Он старается поддерживать отношения только с внешним миром, отрицая контакты внутри тюрьмы. К этому виду психологической защиты заключенного двоякое отношение.
С одной стороны, с точки зрения официальных лиц учреждения, положительный контакт с внешней средой — залог успешности «исправления» преступника, с другой — лица, отрицающие тюремное сообщество, испытывают сильнейшие трудности в процессе адаптации к заключению.

Бегство к своему уголовному делу. Заключенный постоянно стремится доказать свою невиновность, испытывая желание поговорить с кем-либо по поводу своего дела. Он старается организовать пересмотр своего дела, посылает документы в различные инстанции, налаживает связи с правозащитными организациями, доказывает персоналу тюрьмы и другим заключенным свою невиновность.

Стремление к искуплению вины. Это так называемый «страдалец», который переживает совершенное преступление и стремится его искупить. Очень часто такие люди обращаются к Богу, стремясь покаянием заслужить прощение. Правда, в большинстве случаев такое обращение к Богу исчезает после освобождения из заключения.

Бегство в болезнь. С помощью различных заболеваний заключенный может изменить монотонный распорядок дня и добиться смягчения режима содержания. Он может действительно заболеть либо совершить акт членовредительства с целью попасть на больничную койку или вызвать к себе жалость или сочувствие.

Нарушение режима. Этот вид защиты используется для того, чтобы выплеснуть накопившуюся агрессию и добиться разнообразия в монотонных камерных буднях, а также для повышения ролевого статуса внутри сообщества заключенных.

Вышеперечисленные виды психологических защит имеют свои проявления в поведении заключенных, затрудняющие адаптацию либо к местам лишения свободы, либо к жизни в свободном гражданском обществе. Так, например, частые попадания в больницу или хлопоты по пересмотру уголовного дела снижают ролевой статус заключенного. Многочисленные нарушения режима содержания, противодействие администрации и строгое выполнение неформальных норм, наоборот, повышают ролевой статус.

Помимо психологической защиты заключенные прибегают к разного рода сопротивлению влиянию психогенных факторов тюремного заключения.

Первая форма сопротивления — защита и обеспечение укрытия для себя. Средствами являются такие защиты, которые обеспечивают поддержание чувства собственного достоинства в неблагоприятных для этого условиях, в первую очередь за счет унижения других и противодействия администрации даже в мелочах.

Вторая форма вытекает из такого вида психологической защиты, как «бегство к делам». Заключенный может организовывать компании в средствах массовой информации в свою защиту, обжалования, стремление во что бы то ни стало защитить свои права, пусть даже вымышленные.

Третья форма — планирование побега и его осуществление. Причем мысль о побеге возникает практически у каждого заключенного, но мало кто решается совершить побег в реальности.

Четвертая форма — массовые голодовки, являющиеся, как правило, протестом против действий администрации.

И, наконец, пятая форма сопротивления — массовые беспорядки, восстания, захват заложников, т.е. агрессивные действия, направленные против системы исполнения наказаний.
Как правило, к последнему способу сопротивления прибегают уже совершенно отчаявшиеся заключенные, которые не могут законными способами добиться смягчения приговора или выполнения своих прав.

Таким образом, подавление личности в местах лишения свободы рождает противодействие не только на уровне психологической защиты отдельного индивидуума, но и со стороны всего сообщества заключенных. В местах лишения свободы создается определенная социальная структура, которая еще более эффективно, чем официальная, регламентирует поведение обитателей тюрьмы. Наличие двух социальных структур в одном учреждении формирует особенность пребывания там: несоответствие правовому положению, определенному государством, и моральным «нормам», вносимым самими осужденными. Формальная сторона — контроль и вмешательство во все стороны жизни заключенных, а неформальная — противодействие этому в зависимости от принадлежности к тому или иному уровню в иерархии заключенных.

К сожалению, одним из главных эффектов мест лишения свободы является глубокое противоречие между официальной целью этого заведения и реальными последствиями, которые несет в себе тюремное заключение. С точки зрения государства места лишения свободы призваны карать и исправлять преступника. Реальная же их функция заключается в вербовке и подготовке «кадров» для криминального сообщества.

Может показаться, что данный материал представляет собой некую тавтологию. Образ жизни осужденных подростков и взрослых практически идентичен в части его разрушительного воздействия на физическое и психическое здоровье, чего в принципе быть в разумном обществе не должно. Другое дело, что российское общество еще очень далеко от идеала гражданского общества, для которого личность гражданина является главным социальным приоритетом, поэтому места лишения свободы для подростков в России еще долго будут готовить армии будущих заключенных, пополняя тем самым контингент будущих объектов социальной работы и одновременно субъектов конфликтного взаимодействия в его наиболее агрессивных формах.