Субъекты конфликтного взаимодействия в социальной работе

Конфликтующих сторон в системе социальной работы мо­жет быть множество.

Прежде всего, это сами сотрудники социальных служб, в которых представлены:

— управленческий персонал;

— специалисты, оказывающие непосредственно соци­альную помощь;

— младший обслуживающий персонал;

— технический персонал.

Как в любой другой организации, персонал, занятый в системе социальной работы, может вступать в конфликтные взаимодействия с другими в различном сочетании:

— руководители разного уровня друг с другом;

— руководители с подчиненными;

— подчиненные с руководителями;

— подчиненные между собой.

Далее, конфликтующей стороной выступает контингент, который пользуется помощью или услугами органа социаль­ной работы. Здесь конфликты носят межличностный характер между персоналом сферы социальной работы, с одной сторо­ны, и пользователями социальной помощи или претендента­ми на нее — с другой. Нередко возникновению конфликтов способствуют долгие ожидания в очередях в кабинет социаль­ного работника.

Группа социальная -совокупность людей, объединяемая наличием общих интересов, целей и задач деятельности и выполняющая общественно необходимую функцию в общей структуре разделения труда и деятельности, способная вступить в конфликтное взаимодействие с другими группами в соперничестве за жизненно важные интересы, цели и ресурсы.

В России с населением свыше 140 млн чел., любая соци­альная группа, обращающаяся за помощью системы социальной работы, насчитывает миллионы или десятки миллионов, будь то инвалиды, пенсионеры или иные социальные группы. Первую очень большую социальную группу представляют пенсионеры. Это — самая обширная социально незащищен­ная группа населения.
По некоторым данным, это порядка 48 млн чел.

Вторая социальная группа — малообеспеченные граждане. Это также многие десятки миллионов человек.

Третья очень большая социальная группа — это безработ­ные. Сюда относятся и молодежь, и взрослые обоих полов. Удельный вес безработных в составе населения в разных ре­гионах страны сильно разнится. Например, в Чечне на конец 2006 г. безработные, по признанию ее президента, составляли более 50 % взрослых жителей страны, а накануне чеченской войны приближалось к
80 %. Отсюда понятен масштаб этого социального бедствия.

Безработица - отсутствие работы для трудоспособных и желающих работать.

Массовая безработица -состояние, когда большое число членов общества, способных к труду, остается без работы.

Скрытая (латентная) безработица –избыточная занятость, обусловленная разными причинами: стремлением сохранить кадры; уменьшить число безработных; оказать соответствующую материальную поддержку людям.

Структурная безработица -результат спроса и предложения на рынке труда, изменений в технологиях, структуре конечного потребления, географического размещения производительных сил, технической отсталости ряда отраслей и производства.

Текущая безработица -(фрикционная незанятость) – незанятость в связи с переходом работников с одного предприятия на другое.

Застойная форма безработицы -характерное явление для люмпенизированных слоев населения (бомжей), т.е. людей, которые крайне нерегулярно работают.

Следующая группа, являющаяся объектом социальной ра­боты, — безнадзорные дети и подростки. У них, как правило, есть родители, но это социально неблагополучные родители или лица, их заменяющие.

Огромную по количеству и непрерывно увеличивающуюся социальную группу в России представляют инвалиды. Видо­вая характеристика инвалидности самая разнообразная:

— инвалиды верхнего и нижнего опорно-двигательного ап­парата (дети, подростки, молодежь и взрослые);

— инвалиды по зрению (слабовидящие или слепые, все половозрастные группы);

— инвалиды по слуху (слабослышащие или глухие);

— инвалиды по речи (немые и глухонемые);

— инвалиды с задержкой умственного развития;

— инвалиды с церебральным параличом;

— инвалиды от полиомиелита.

Всевозрастающую социальную группу в качестве объекта социальной работы и субъекта конфликтного взаимодействия составляют:

— потерпевшие в техногенных авариях и катастрофах, в частности, на пожарах, при обвалах зданий и сооруже­ний, на всех видах транспорта (наземного, подземного, водного, воздушного);

— потерпевшие в погодно-климатических авариях и ката­строфах, в частности, от наводнений, землетрясений, извержений вулканов, сходов снежных лавин, селей, камнепадов, оползней;

— потерпевшие в экологических авариях и катастрофах техногенной природы;

— потерпевшие в горячих точках, локальных военных кон­фликтах, как участники боевых действий (сотрудники силовых структур), так и гражданское население;

— потерпевшие от криминального воздействия (дети, под­ростки, молодежь, взрослые, пострадавшие от ограбле­ний, тяжких телесных повреждений или побоев, огне­стрельных ранений, мошенничества, сексуального на­силия, захватов в качестве заложников, похищений, административного или судебного произвола и др.);

— потерпевшие от физического насилия в семье (матери, дети, подростки);

— потерпевшие от сексуального насилия в семье.

Значительную социальную группу в качестве объекта со­циальной работы и субъекта конфликтного взаимодействия со­ставляют неудавшиеся суициданты (самоубийцы). Как извест­но, в России ежегодно кончают жизнь самоубийством около 60 тыс. чел., при этом на каждое удавшееся покушение при­ходится около 100 неудавшихся попыток суицида.

Большую социальную группу составляют люди без опре­деленного места жительства. Неофициальная статистика го­ворит о том, что таких граждан в России насчитывается от
4 до 5 млн чел.

Определенную социальную группу в качестве объекта со­циальной работы составляют одинокие нетрудоспособные граж­дане, особенно из числа пожилых.

Большую социальную группу составляют воспитанники детских домов и интернатов —
500-700 тыс. чел. Это также достаточно сложная в контексте конфликтологии социальная группа.

Весьма специфическую социальную группу в качестве объекта социальной работы и субъекта конфликтного взаимо­действия составляют зависимые от алкоголя, наркомании, ток­сикомании, азартных и компьютерных игр.

Очень серьезную социальную группу в России составляют освобожденные из мест лишения свободы (по отбытии полно­го срока или условно-досрочно). Как известно, в России через тюрьмы и колонии прошли многие десятки миллионов чело­век. По некоторым данным, ежегодно из колоний и тюрем России освобождается до 3 млн чел. Здесь также представле­ны все половозрастные группы, за исключением детей до 12 лет. Сюда же следует отнести детей и подростков, осво­божденных из спецшкол и спецучилищ — учреждений с осо­бым режимом содержания закрытого типа.

Следует принимать во внимание и такую социальную груп­пу, как осужденные к лишению свободы на различные сроки. Выйдя из мест лишения свободы, эти люди будут представ­лять для системы социальной работы острую проблему. По некоторым данным, в России в местах лишения свободы на­ходятся свыше 840 тыс. чел.

Наконец, весьма серьезную проблему для системы соци­альной работы в качестве ее объекта и одновременно субъекта конфликтного взаимодействия представляют такие социальные группы, как мигранты, беженцы, вынужденные переселенцы, эвакуированные.

Социальные сироты - социальная группа, которая имеет большое значение для ана­лиза в связи с тем, что в этот период происходит формирова­ние психики индивида, в частности, его психического здоро­вья, которое будет в той или иной форме сказываться на всю последующую жизнь.

Значительная часть детей становятся сиротами уже в ро­дильном доме вследствие отказа от них матерей. Важнейши­ми средовыми факторами, предрасполагающими к отказу жен­щины от новорожденного, являются:

— слабая материальная самостоятельность;

— потеря брачного или полового партнера;

— низкий культурный и образовательный уровень;

— ригидные патриархальные социальные установки семьи.

Данные психологических исследований говорят о том, что женщины, оставляющие детей, характеризуются такими вы­раженными особенностями, как личностная и эмоциональная незрелость, зависимость, аффективная несдержанность, низ­кая толерантность к стрессам, амбивалентность установок на материнство, что делает их зависимыми от негативного влия­ния социального окружения. Именно женщины из социально незащищенных групп особенно подвержены стрессам, депрес­сиям во время беременности, а также алкоголизму и наркома­нии,
т.е. таким нарушениям, которые сами по себе могут изменять мировоззрение женщины, порождать неуверенность в собственных силах, чувство утраты перспективы, неверие в завтрашний день и тем самым способствовать отказу от мате­ринства.

Отрицательное воздействие на развитие ребенка могут ока­зывать нарушения не только в соматической, но и в психичес­кой сфере беременной женщины. Одним из наиболее мощных психотравмирующих факторов для будущей матери является нежелательная беременность. Многие «отказные» дети даже при хорошем уходе вырастают с отклонениями в поведении, имеют интеллектуальные и невротические расстройства. На­рушения развития у детей в первые годы жизни, живущих с младенчества в сиротских учреждениях, связывают с преднатальными и постнатальными повреждениями плода, искаже­ниями в постнатальном развитии в связи с ранней деривацией (ограничением или лишением контактов с матерью). Осно­вополагающим патогенным фактором является собственно сиротство, тем более значимое, чем в более раннем возрасте оно стало фактом.

У младенцев, воспитывающихся без родителей, значитель­но позже возникает потребность в общении со взрослым и оформляется непосредственно-эмоциональное общение («ком­плекс оживления»). Мимические, жестикуляторные, общие мо­торные, звуковые реакции в «комплексе оживления» затормо­жены или просто неразвиты. Во втором полугодии жизни у этих детей не возникают личностные связи со взрослыми: они не стремятся разделить с ними свои эмоции, не ищут сопере­живания в новой или пугающей ситуации, как это делают дети в семьях. Все это приводит к снижению общей, в том числе эмоциональной и познавательной, активности детей. Само общение отличается вялостью, безынициативностью, бед­ностью коммуникативных средств. Сказанное проявляется в обедненности эмоционального реагирования на зов, человече­скую речь, тихий голос, новизну обстановки, персонал, окру­жающих детей.

В возрасте 1-3 лет к уже имеющимся психологическим характеристикам прибавляется дополнительный ряд особенно­стей, отличающих воспитанников домов ребенка:

— пониженная любознательность;

— отставание в развитии речи;

— задержка в овладении предметными действиями;

— эмоциональная нечувствительность к отношению взрос­лого;

— отсутствие стремления к самостоятельности;

— отсутствие тенденций к партнерству в игровой деятель­ности.

У детей, воспитывающихся вне семьи, обнаружена также невосприимчивость к образцам поведения, оценке взрослого: похвала слабо интенсифицирует деятельность ребенка, а пори­цание совсем не изменяет ее. В целом положительная и отри­цательная оценки со стороны взрослого не дифференцируют­ся, что может привести к задержкам в овладении активной речью и предметными действиями, серьезным искажениям в развитии самосознания.

Психиатрические, неврологические и психологические об­следования детей показывают, что разлука с матерью на пер­вом году жизни приводит к депрессивным расстройствам. Кли­нические симптомы депрессии затрагивают эмоциональную, моторную и познавательную сферы. Эмоциональные наруше­ния проявляются депрессивным настроением в виде грусти, апатии, безучастности. Двигательные нарушения в рамках депрессивных расстройств характеризуются малой выразительностью мими­ки. Имеют место стереотипные и привычные действия — со­сание пальцев, игра с пальцами рук, обкусывание губ, пальчи­ков, выдергивание волос, царапанье и др. Обнаружены и особые позы, в которых ребенок как бы сжимается, опускает голову, подносит руки к груди, прикрывая ладошками лицо, застывает в неподвижности, молчании, взгляд становится от­решенным. Заторможенность познавательных реакций прояв­ляется в снижении общей активности, слабом развитии игро­вой деятельности.

Изучение особенностей детей, находящихся в домах ре­бенка, позволило сделать следующие выводы:

— глубина задержки умственного развития детей возрас­тает с увеличением сроков пребывания в доме ребенка;

— у детей, независимо от уровня умственного развития, выявлено постепенное возрастание эмоционального де­фицита;

— наиболее неизменной в условиях депривации остается реакция на тактильные раздражители;

— отсутствуют бытовые знания, обычно доступные детям с задержкой развития из обычной среды;

— у всех детей (как показывают материалы специального обследования) имеется широкий круг невротических рас­стройств, преимущественно проявляющихся в психосо­матических реакциях.

Таким образом, для таких детей характерны существенные отставания и деформации по всем линиям психического раз­вития.

Среди воспитанников детских домов и приютов основную массу составляют социальные сироты при живых родителях: лишь 5 % не имеют родителей, от 95 % детей родители отказа­лись или были лишены родительских прав. Наблюдения сотрудников детских домов и приютов показывают, что дошкольников в условиях депривации детско-родительских отношений отличает повышенная «ситуативность», которая проявляется в самых разных сферах личности ребен­ка — в общении, мышлении, желаниях и действиях. У до­школьников, живущих в детских домах или приютах, слабо развит временной план действий, они не осознают своих дей­ствий. Их прошлое и будущее связаны только с режимными моментами («спать, есть, гулять») и ограничиваются одним днем.

Дошкольнику, растущему вне семьи, не свойственны наи­более типичные для этого возрастного периода формы и моти­вы общения. Многие авторы отмечают, что эти дети проявля­ют значительно больший интерес к взрослым в отличие от сверстников, воспитывающихся в семьях. Дети испытывают обостренную потребность во внимании и доброжелательности взрослого, в то время как их сверстникам из благополучных семей свойственны более сложные формы потребности в об­щении — в сотрудничестве, совместной деятельности, ува­жении, сопереживании.

Обращает на себя внимание сниженная инициативность в общении: например, дети в детском доме обращаются к взрос­лому в 5-10 раз реже, чем в детском саду.

У дошкольников в детских домах часто появляются пси­хогенные реакции на условия воспитания: плаксивость, подав­ленность, заторможенность или, наоборот, раздражительность, которая всегда интерпретируется взрослыми как агрессивность; обнаруживаются сниженная эмоциональность, пассивность в любых видах деятельности. У детей отсутствует способность к ролевому взаимодействию, сопереживанию как взрослым, так и сверстникам. Игровые действия дети выполняют фор­мально, не осмысливая и не переживая их с позиции ролевого персонажа, хотя внешне рисунок действия может быть вполне адекватен выбранному сюжету. Игровые роли, создание вооб­ражаемой ситуации, символические замещения, характерные для игры дошкольников, практически отсутствуют. Общение, отличающееся эмоциональной бедностью и ситуативностью в процессе игры, сводится к конкретным обращениям и замеча­ниям по поводу действий сверстника; наблюдаются конфлик­ты и агрессивные формы поведения.

В дошкольном возрасте депрессивные состояния детей обычно стерты, проявляются в соматовегетативных, двигатель­ных расстройствах и различных нарушениях поведения (расстройства сна, аппетита, беспокойство, плаксивость и др.). Депрессивные проявления отражаются и в психомоторике — страдальческое выражение лица, старческая осанка, тихий голос, наблюдаются суточные колебания настроения. Для детей младшего школьного возраста при депрессии характерны та­кие проявления, как пассивность, вялость, потеря интереса к играм, обидчивость. Общим признаком является утрата свой­ственных детям жизнерадостности, оптимистического миро­ощущения. Психологам и социальным работникам важно не забывать о доминирующей в российском социуме установке на воспитание послушного ребенка (это касается семьи, неза­крытых учебных и воспитательных учреждений и заведений интернатного типа), при этом почти никогда не присутствует установка на воспитание. счастливого ребенка.

Еще Р. Берне отмечал, что если «Я»-концепция ребенка формируется в условиях депривации отношений с матерью, то она часто лишена позитивного содержания, крайне уязвима и защищает себя с помощью враждебности к другим людям. Бедный конкретно-чувственный опыт, недостаток практики ре­шения проблемных ситуаций у детей, воспитывающихся без семьи, приводят к недоразвитию наглядно-образного мышле­ния. Мышление такого ребенка рассудочно, схематично, эле­менты логического мышления (классификация, систематиза­ция) подменяют собой творческое, образное восприятие мира.

В отличие от своих «домашних» сверстников, дети-сироты отличаются дисгармоничностью развития интеллектуальной сферы, неразвитостью произвольных форм поведения, повы­шенной агрессивностью, неумением разрешать конфликты. То, что в детском учреждении ребенок постоянно вынужден об­щаться с одной и той же заданной группой сверстников, не способствует развитию навыков общения с другими сверстни­ками; дети не умеют адекватно оценивать свои качества, стро­ить равноправные отношения с незнакомыми сверстниками, привыкают подчиняться требованиям воспитателей, «жить по инструкции», что, естественно, не помогает самостоятельно разрешать возникающие ситуации.

Для детей, оставшихся без попечения родителей, харак­терна высокая агрессивность, которую можно объяснить их неудовлетворенной потребностью в родительской любви. У них не образовано базовое доверие к миру, не удовлетворены по­требности в самоутверждении, эмоциональном комфорте, при­знании своей ценности со стороны окружающих.

Психологические исследования показывают неадекватность самооценки у большинства дезадаптированных подростков. Не­которые подростки, содержащиеся в детских домах и при­ютах, имеют завышенный уровень притязаний, переоценива­ют свои возможности. Во время пребывания в приюте, школе такой подросток неадекватно реагирует на замечания, всегда считает себя невинно пострадавшим, уверен, что к нему не­справедливы, и этим оправдывает свою несправедливость по отношению к другим. Испытывая неудовлетворенность, недо­вольство окружающими, одни из них замыкаются в себе, дру­гие самоутверждаются через демонстрацию силы, агрессию по отношению к более слабым.

Однако у большинства подростков, поступивших в воспи­тательное учреждение, самооценка занижена. Они не уверены в себе, подавлены, тяжело переживают ситуацию, не верят в возможность иной жизни.

Как зарубежные, так и отечественные исследователи вы­деляют три уровня дезадаптации беспризорных подростков в зависимости от срока пребывания в уличной среде до поступ­ления в детский дом или приют.

К первому относятся подростки, которые пробыли там не более 1 месяца и еще не успели адаптироваться в этих условиях.

Ко второму уровню относят подростков, которые пробыли на улице от 1 месяца до 1 года. Такие подростки приобретают опыт употребления алкоголя, наркотиков, подвергаются риску жестокого обращения и насилия.

К третьему уровню относят подростков, покинувших свой дом или воспитательное учреждение более 1 года назад, они нередко приобретают криминогенный опыт, их социально-пси­хологическая дезадаптация выражается в широком спектре де­формаций личности.

Для подростков этого уровня характерны низкая степень социальной нормативности, искажение ценностных ориента­ции, отсутствие временной перспективы.

Трудности в общении у социальных сирот имеют глубокие корни. Как правило, уже в раннем детстве у них не было нормального контакта с матерью, не сформировалось чувство психологической защищенности.

Дети-сироты имеют слабую привязанность к матери либо не имеют вообще. Отношение к учителям, школе у большин­ства неблагополучных подростков-сирот негативное, поэтому им не к кому обратиться как к достойному образцу для подра­жания. Все это ведет к тому, что у подростка, вынужденного жить в приюте, школе-интернате, и у окружающих его взрос­лых и детей возникают проблемы в общении. Младший под­росток в такой ситуации подменяет недостающее ему общение либо агрессивными действиями, либо погружением в мир фан­тазии.

У старшего подростка деформации в общении также могут проявиться в разных вариантах. Один из них — самоизоляция, когда ребенок стремится избегать контактов как с сотрудниками, так и с другими вос­питанниками. Он сосредоточен на своем «Я», личностной ав­тономии, сверстники такому подростку неинтересны, а от взрос­лых он ждет только неприятностей и наказаний.

Другой вариант — оппозиция, которая проявляется в виде непринятия предложений, норм, исходящих от окружающих, в демонстративных действиях негативного характера.

Третий вариант — агрессия. У подростка ярко выражено стремле­ние причинять окружающим физический и психологический вред; разрушать отношения или предметы, вещи, что сопро­вождается чувствами гнева, враждебности, ненависти. Агрес­сивное поведение подростков может быть следствием неудов­летворенной потребности в самоутверждении.

Детей-сирот в подростковом возрасте отличает низкий уро­вень развития саморегуляции, самостоятельности, произволь­ного поведения. У таких детей нарушения социализации про­являются в самых различных формах и с разной степенью выраженности в зависимости от личностных особенностей ре­бенка, психологических факторов, от того, как долго ребенок жил в трудных условиях. Это проявляется в неумении вести себя в общественных местах, неспособности адаптироваться к незнакомым людям, новой обстановке, в различных проявле­ниях девиантного (отклоняющегося) поведения. В негативном поведении прослеживаются такие основные цели:

— любым способом привлечь к себе внимание, не важно, каким оно будет (поощрение или наказание);

— продемонстрировать свою власть;

— отомстить за то, что с ними произошло, в частности, выместить на более слабых свое негативное отношение к сложившейся ситуации;

— компенсировать свои неполноценность и несостоятель­ность.

У подростков-сирот проявляются разнообразные психопа­тические черты характера. Чаще всего присутствует неустой­чивый, истероидный или лабильный тип акцентуации ха­рактера. Рассмотрим некоторые особенности подростковой ак­центуации, хотя в более широком плане проблематике психологической типологии личности в контексте конфликт­ного взаимодействия в социальной работе посвящена тема «Пси­хотипы деструктивно-разрушительного поведения в конфликт­ном взаимодействии в социальной работе».

Подростки-сироты истероидного типа с детства привыка­ют быть в центре внимания, стремятся любыми средствами добиться восхищения, признания, сочувствия, преувеличива­ют свои способности, рассказывают о несуществующих «под­вигах» и достижениях, склонны к фантазированию, готовы на неадекватные и экстравагантные действия, чтобы привлечь утраченное внимание. У таких подростков часто проявляется ре­акция оппозиции, общение в группе сверстников сопряжено с претензиями на лидерство и исключительность. Большинство поведенческих нарушений, в том числе алкоголизация и даже суицидальные попытки, носят демонстративный характер и на бессознательном уровне служат целям привлечения внимания.

Основные признаки неустойчивого типа акцентуации ха­рактера — легкое подчинение чужому влиянию, безволие, от­сутствие целеустремленности и склонность к праздному времяпрепровождению. Подростки легко вовлекаются в асоци­альные группы, склонны к делинквентному (противоправному) поведению: кражам, разбою, хулиганству. Высока вероятность приема наркотиков или алкоголя. Побеги из детского дома или приюта служат стремлению избежать наказаний или труд­ностей.

Акцентуация лабильного типа встречается у 20 % подрост­ков. Для них характерны повышенная чувствительность к чу­жому мнению, обостренная ранимость, частая смена настрое­ния. Особенно болезненны отвержение со стороны значимых людей, а также разлука и утрата близких. Возможны острые аффективные реакции. Такие подростки на почве эмоциональ­ных переживаний в аффективном состоянии способны к со­вершению самоубийства. Грубые нарушения поведения обыч­но несвойственны.

Вне семьи у ребенка формируются специфические черты характера, поведения личности, сущность которых составляет предрасположенность к острому конфликтному взаимодей­ствию с социумом. Предположительными причинами конфликтогенного пути формирования самосознания в таких усло­виях воспитания сами социальные сироты (в интерпретации специалистов) считают:

— частую сменяемость взрослых в учреждении, которая разрывает непрерывность отношений и опыта ребенка;

— педагогическую позицию взрослого, при которой ребе­нок является объектом ухода, воспитания и обучения, в отличие от «событийной» позиции взрослого в семье;

— групповой подход к детям и отсутствие эмоционально­го контакта со взрослыми, что влечет недифференцированность и неосознанность ребенком своего «Я»;

— жесткую регламентацию всех действий ребенка в уч­реждении, не оставляющую возможности выбора и от­ветственности.

Конфликтогенную специфику таких детей определяет осо­бый социально-психологический статус — кризисное или по­граничное с ним психологическое состояние, которое является следствием предательства родителей, пережитого насилия, школьной дезадаптации, пребывания на улице в асоциальной среде.