Снижение выносливости к интенсивности влияний среды, нарушения пластичности в адаптации, тревога могут достигнуть такой степени, что проблема сохранения комфорта, безопасности в какой-то момент становится устойчиво доминирующей по отношению ко всем другим адаптационным задачам. В этом случае неминуемо происходит деформация смысловой системы аффективной организации сознания. Характерно, что ее упрощение (как и в предыдущем случае ее деформации сильным первым уровнем) сразу снимает я внешние противоречия, и внутреннюю напряженность системы сознания. Пока она сохраняла свою нормальную иерархическую организацию, субъект прежде всего сам испытывал трудности адаптации, теперь в большей мере страдают окружающие.
Рассмотрим, что происходит с уровнями в деформированной системе, которая начинает полностью обслуживать нужды своего "слабого" первого уровня. Механизмы всех уровней теперь развиваются в русле адаптационной задачи первого: второй разрабатывает не способы связи с миром, варианты возможных форм удовлетворения потребностей, а защитные стереотипы от давления сенсорного дискомфорта; третий - активно задействуется не в экспансии, а в отстаивании завоеванных позиций комфорта - детального сохранения рутины, ритуала жизни; четвертый - ограничивает возможность непосредственного сопереживания, жестко фиксируя дистанцию в отношениях с людьми, использует для этого формализованные правила, педантично соблюдаемый регламент. Разрушение этой брони вызывает у субъекта переживание краха.
Таким образом, в разрешении ведущей адаптационной задачи - ограждения себя от влияния сверхсильной среды - формируется совершенно особый, гротескный, тип индивидуальности. В данном случае уместно вспомнить чеховского учителя древних языков Беликова. Он был замечателен тем, что всегда, даже в очень хорошую погоду, выходил в калошах и с зонтиком и непременно в теплом пальто на вате... носил темные очки, фуфайку, уши закладывал ватой и когда садился на извозчика, то приказывал поднимать верх" (Чехов А. П. "Человек в футляре" пит. по изд. 1957 г., с. 76). "Для него были ясны только циркуляры и газетные статьи, в которых запрещалось что-нибудь... Когда в городе разрешали драматический кружок или чайную, то он покачивал головой и говорил тихо: „Оно, конечно, так-то так, все это прекрасно, да как бы чего не вышло". Всякого рода нарушения, уклонения, отступления от правил приводили его в уныние" (Там же). Это - защита, совершенно необходимая данной индивидуальности, мы помним, как трагично заканчивается попытка Беликова "выйти" из своего футляра и выстроить иную иерархию жизненных ценностей.
Выше мы уже говорили о том, что подобные люди очерчивают для себя особый круг пристрастий, необходимых для поддержания стабильности аффективной жизни, их притягивает коллекционирование, систематизация, стройность схем и классификаций. Впечатления упорядоченности мира несут им переживание комфорта и безопасности. И А. П. Чехов пишет о своем герое: "Действительность раздражала его, пугала, держала в постоянной тревоге... и древние языки, которые он преподавал, были для него, в сущности, те же калоши и зонтик, куда он прятался от действительной жизни" (Там же, с. 77).
Проблема защиты в данном случае становится настолько актуальной, что возникает угроза нарушения баланса функций самой системы: реальной адаптации к миру и саморегуляции, сосредоточения субъекта лишь на задаче борьбы с отрицательным переживанием, сохранения комфорта. Если это происходит, система организации дознания полностью теряет свою приспособительную направленность, и тогда нам приходится говорить уже не о деформации, а о распаде смысловой структуры или поломке системы на ее первом уровне организации.
