В русском языке есть ряд фразеологизмов, построенных на образе границы и взаимодействия человека с границей. Они строятся на таких образных основаниях:
1) Х находится на границе (на краю пропасти, на грани жизни и смерти, стоять на пороге, стоять на краю гроба, на пороге, между небом и землей);
2) Х находится по другую сторону границы от говорящего (за границей, за бортом, вне себя, за могильной чертой, за могилой, не в себе, вне себя, за бугром);
3) Х пересекает границу (выйти из себя, вывести из себя кого-либо, переступать за порог, перешагнуть порог, выходить из границ, выходить из рамок (за рамки), переступать черту);
4) Х устанавливает/разрушает границы (проводить грань, стирать грань, положить предел);
5) Х находится внутри пространства, не выходя за его пределы (держать себя в руках, держать себя в границах, держать себя в рамках);
6) Х приближается к границе (доводить до крайности кого-либо, дойти до черты).
Отношения между человеком и пространственной границей служат основанием для переосмысления в различных семантических сферах:
1) наименования времени и временных характеристик: на пороге чего ‘период, момент, непосредственно предшествующий наступлению чего-либо’, стоять на пороге чего ‘приближаться, наступать (о неизбежных событиях ближайшего будущего); за могильной чертой ‘вне жизни, за ее пределами, после смерти’;
2) наименования, связанные с выражением этических сторон жизни человека: держать себя в границах (держать себя в рамках) ‘соблюдать нормы, правила поведения, вести себя сдержанно, благопристойно’; выходить из границ ‘переступать меру дозволенного, установленного’; переступать черту ‘нарушать правило, норму поведения, закон’; переходить всякие границы ‘нарушать своим поведением меру дозволенного, установленного, принятого в обществе’;
3) наименования, связанные с выражением эмоций: не в себе кто ‘о том, кто очень сильно взволнован, не владеет собой,’; из себя выйти ‘в гневе утратить самообладание’; из себя вывести кого ‘рассердив, лишить самообладания’; вне себя кто ‘в крайне возбужденном или раздраженном состоянии’; переступить через себя ‘перебороть, преодолеть в себе какое-либо состояние, желание, чувство и т. д.’
4) наименования, связанные с выражением физического состояния человека: стоять на краю гроба, могилы ‘в состоянии, близком к смерти’; у края могилы ‘быть при смерти, в состоянии, близком к смерти’;
5) наименования, связанные с социальной стороной жизни человека: между небом и землей ‘1) без жилья, без крова, без пристанища, 2) в неопределенном положении, состоянии (быть, находиться и т. п.)’; на краю пропасти ‘в непосредственной близости от смертельной опасности’; на грани жизни и смерти ‘в критический момент’; дойти до черты ‘ оказаться в предельно тяжелом положении’;
6) наименования сферы интересов и занятий человека: за бортом ‘ за пределами восприятия, внимания, вне интересов ’, выбиваться из круга ‘ отставать, отходить от обычных дел, занятий ’, проводить грань между кем-либо или чем-либо ‘ устанавливать какие-либо различия ’, стирать грани между кем-либо или чем-либо ‘ устранять какие-либо различия ’.
Таким образом, можно отметить, что образ границы объединяет разные стороны жизни человека.
Граница в языке очерчивает круг того, что дозволено, принято, те нормы, установки, правила, которые приняты в данном культурном социуме. Образом края, границы, предела, грани обозначаются рамки еще приемлемого, допустимого. Образы границы, предела способствуют выражению смены эмоционального состояния или положения дел на ненормативное, которое вызывает негативную оценку.
Фразеологические единицы, обозначающие эмоциональный мир человека, указывают своим образным основанием на границы другого рода. Границы в последнем случае эксплицируют наличие некоторой области («себя») внутри субъекта (ср. кроме приведенных выше, фразеологизмы замкнуться в себе, погрузиться в себя, углубиться в себя), которую субъект как бы может покинуть и в которую потом он как бы может возвратиться. Передвижения из себя наружу и обратно внутрь себя происходят под влиянием горя, гнева, отчаяния, возмущения, злобы и т. д. Существование некоторой автономной области внутри человека доказывают и метафорические выражения, обозначающие эмоции с глаголом «прийти», например: прийти в бешенство, раздражение, ярость, ужас, отчаяние и
т. п. Причем глагол «прийти» свободно сочетается с обозначениями заведомо ненормативных состояний.
В выражениях выйти из себя, выйти из терпения, из равновесия за точку отсчета принимается нормальное эмоциональное состояние так же, как в ФЕ выходить из рамок, переходить всякие границы и т. д. «исходным пунктом» служит пребывание в рамках нормального с точки зрения социальных конвенций поведения.
Итак, в денотативном плане ФЕ, основанные на переосмыслении образа границы, выражают этические нарушения или эмоциональные переживания. Образ, лежащий в основе переосмысления, указывает на эталонность восприятия: границы государства – границы заданы законом, поэтому перемещение из одного участка пространства в другой понимается как действие, нарушающее закон, мы так и говорим – нарушить границу.
Наблюдения над типовым образом границы, который организует структурированную выше группу фразеологизмов, позволяет выявить культурно значимый смысл этого метафорического концепта при интерпретации языковых выражений с эталонизированными или имеющими символическую функцию реалиями, которые зафиксированы в фольклоре и других типах дискурсов. Фразеологизмы интерпретируются в широком контексте славянской культурной традиции.
Неодобрение и опасность пересечения границы имеет давнюю традицию в этническом, национальном самосознании. Образ границы, лежащий в основе формирования рассматриваемых фразеологизмов, является вербальной реализацией семиотического концепта «свой/чужой». «Свой-чужой» – одно из важнейших противопоставлений в жизни и устройстве общества. Оно (это противопоставление) – важнейший культурный концепт, сохраняющий свое значение в течение многих веков.
Роль семиотического противопоставления «своего» и «чужого» в русской культуре чрезвычайно велика. Это доказывают многочисленные языковые свидетельства проявления этого концепта.
Истоки продуктивности базовой метафоры «пересекать границу – нарушать нормы и правила поведения или находиться в крайне возбужденном эмоциональном состоянии; плохо себя чувствовать» возможно, в том, что, по свидетельству В. М. Мокиенко, первоначально «состояния болезни или опьянения связывались в народном сознании … с нечистой силой. Не случайно больного считали «половинным человеком», что отразилось, например, в пермском фразеологизме полменя нету ‘о больном, старом’» [Мокиенко, 1999, с. 277]. Таким образом, человек, находящийся в состоянии болезни или опьянения как бы не полностью принадлежит себе, ср. в пословицах: Больной и сам не свой (причем выражение сам не свой в современном русском языке применимо и к человеку, находящемуся в сильном эмоциональном расстройстве), Пьяная баба сама не своя, ср. также Мне не по себе. Состояние аффекта выражается с помощью приведенных выше фразеологизмов выходить из себя (т. е. в образе «покидать “границы” себя»), выводить из себя, а возвращение к душевному равновесию выражается фразой прийти в себя.
В. М. Мокиенко приводит интересный факт: в диалектах известно эвфемистическое наименование нечистой силы – друга половина, т. е. вторая половина. «Выражение сам не свой, следовательно, означает, что человек уже наполовину принадлежит какому-нибудь нечистику или рогатику и в зависимости от дальнейших отношений с ними останется здоровым или умрет» [Там же]. Следует отметить, что для восстановления здоровья, избавления от болезни в народной магии обращались именно к нечистой силе (в заговорах) и делали это в местах ее обитания: «Предпочтительным местом для заговаривания были границы домашнего или сельского пространства, в которых необходимый контакт с адресатами заговора был наиболее эффективным. Это могли быть в доме печь или очаг, порог, вне дома – перекресток, колодец или источник, а также мусорная куча, место рубки дров, хлев или курятник», – отмечается в словаре «Славянские древности».
Как считает В. М. Мокиенко, переносное значение оборотов сам не свой, не по себе ‘потерял душевное равновесие, расстроился’ «подчеркивает это частичное «отдавание души» лукавому» [Мокиенко, 1999, с. 278]. По нашему мнению, тот же мотив присутствует и в жаргонных словах с приставкой от- (отключиться, отвязаться, оторваться, т. е. принадлежать уже частично не этому миру). Состояния или положения дел, которые выражаются с помощью этих жаргонных слов, – это состояния «ненормальные» в ценностной картине мира русского социума, этические или эмоциональные нарушения, а также плохое физическое состояние, вызванное часто алкогольным или наркотическим опьянением, что осуждается.
Связь эмоциональной сферы и области «своего» проявляется в языке и иным образом. Е. В. Урысон отмечает, что «горюют» и «тоскуют», «скорбят» и т. д. только по тем, кто обозначен словами первой выделенной исследователем группы слов, обозначающих покойника (покойный, усопший и др.), в значении которых есть указание на связь с «этим», «своим» миром. Со словами второй группы (мертвец, мертвый, покойник) указанные выше глаголы не употребляются [Урысон, 1999].
Фразеологизмы с компонентом «свой» имеют положительные коннотации в славянской культуре: свое на уме (о человеке, который не высказывает свое мнение), при своих (остаться с тем, что было), свой в доску (очень близкий по взглядам), свой брат (о близком по духу человеке).
Фразеологизмы с компонентом «чужой» имеют негативные коннотации: на чужачка (на чужой счет, и это осуждается обществом), как чужие (о близких знакомых и родных по крови, но далеких по духу людях); совать нос в чужие дела.
Те же коннотации проявляются в многочисленных поговорках и пословицах, эксплицирующих концепт «свой-чужой» (В словаре В.И.Даля «Пословицы русского народа» приводится 625 (!) пословиц с компонентом «свой-чужой», к примеру: Чужая сторонушка нахвалом живет, а наша хайкою стоит, Скучно Афонюшке на чужой сторонушке; В чужом месте что в лесу; Чужая сторона – дремуч бор; Чужая сторона – мачеха; Своя рубашка ближе к телу; Всякий кулик свое болото хвалит.
В народных поверьях и фольклорных текстах «чужое» пространство – это «тот свет», т. е. загробный мир, место пребывания душ умерших людей. «Тот свет» описывается как «отдаленное пространство, расположенное высоко в горах или за горами, непроходимыми лесами, морями, на краю света, за горизонтом… В ближайшем пространстве, окружающем человека,… это места за границей освоенных человеком земельных угодий, а в доме – печь, чердак, подпол, углы и т. п.» [Славянская мифология, 1995, с. 372–374].
В русской фразеологии пространство «за границей» связано с выражением большой удаленности объекта. «Далеко» в русском языке – обязательно за пределами чего-либо: за морями, за горами, за долами – это запредельное или незнакомое пространство (ср. также За морем и телушка – полушка, да рубль – перевоз), пространство чужое – место обитания черта, ср. у черта на рогах, у черта на куличках.
То, что «далеко» в представлении носителей русского языка – это место, отделенное границей, подтверждается и пословицами, например: Грозен враг за горами, а грозней – за плечами; Хвали заморье (чужую сторону), а сиди дома; За морем теплее, а у нас светлее; За морем – веселье, да чужое, а у нас и горе, да свое.
Граница в народных представлениях – это пространственный рубеж, разделяющий «свой» и «чужой» мир. Замкнутость границы существенна в обрядах, связанных с эпидемиями, когда совершаются действия по защите от болезней и нечистой силы: опахивание села, обход (обегание) дома, двора, осыпание вокруг чего-либо зерном, маком, семенами. Во всех этих случаях ритуально либо укрепляется, либо проводится граница, преграждающая путь болезням и нечистой силе [Славянские древности, 1999,
т. 1, с. 537]
Образ границы имел большую семиотическую значимость в жизни славян. Мотив охранительной силы границы прослеживается в обряде опоясывания храма с помощью обыденного (т. е. однодневного, сделанного в один день или в одни сутки) полотенца для предохранения людей и домашнего скота от мора. По народному представлению скот, прошедший через обыденное полотно (т. е. через границу), не боится падежа. Ту же семантику имело опахивание, где такой круг очерчивался бороздой, и обход скота перед выпуском ее в поле весной.
Пространственное воплощение концепта «свой-чужой» имело большое значение в славянских обрядах. А. К. Байбурин рассматривает основные идеи родильного, свадебного, похоронного обрядов на «языке» пространственных отношений, когда «перемещение в реальном пространстве (например, переход через порог. – Н. С.) приобретает в контексте ритуала особый смысл, поскольку наделяется многими дополнительными значениями» [Байбурин, 1993, с. 76].
Воззрение на пространство, как на свое и чужое, которое прочно укоренилось в обиходном сознании, до сих пор живет в специальных ритуалах освоения пространства. Например, при переходе в новый дом, т. е. при вхождении в «чужое» пространство, жильцы первым впускают домашнее животное (кошку), происходит «освящение ключевых точек пространства с помощью помещения в них сакральных ценностей (крест, икона, другие символы благополучия), разного рода оберегов и амулетов» [Мифы народов мира, т. 1, 1988, с.161].
Мотив от«чужд» ения, непризнания агенса своим прослеживается в речевых формулах И на двор (на порог) не пускать, в ФЕ не ко двору пришелся, от ворот поворот.
С отсылом в места, принадлежащие иному миру, соотносятся и фразеологизмы, восходящие к заклинаниям-проклятиям: Чтоб тебя черт побрал! Чтоб тебе пусто было! Чтоб и духу твоего здесь не было! В русском языке формулы, обозначающие места отсыла адресата, эксплицируют «чужое» пространство, особенно подверженное действию нечистой силы (баня, болото и т. п.), неопределенные локусы (никуда, закуда, куды люди не ходять), локусы мифологических персонажей (к черту, к лешему). Стремление освободиться, отделаться от кого-либо связано с желанием высвободить пространство, установить границы между собой и докучливым человеком, прогнать со своей территории.
Противопоставление «своего» и «чужого» пространства было связано с представлениями о чистом и нечистом пространстве. Чужие территории воспринимались как нечистые. Это противопоставление отразилось в обычае, отправляясь в путь, брать с собой щепоть родной земли.
Символом границы между своим, освоенным пространством и чужим, внешним миром в славянских обрядах и ритуалах были ворота, дверь, порог, окно [Славянские древности, 1999, т.1, с. 537].
Наиболее отдаленным от «своего» пространства, жилища, дома, является перекресток – роковое, нечистое «место», принадлежащее демонам, на перекрестке совершаются опасные и, наоборот, исцеляющие действия, гадания, произносятся заговоры, на перекрестке нечистый дух имеет власть над человеком [Славянская мифология, 1995]. Ворота – опасное место, где обитает нечистая сила. Считалось, что «на воротах могут сидеть духи халы, поджидающие младенцев, которых несут из церкви после крещения. Чтобы их обмануть, ребенка передавали, минуя ворота, через окно или через забор. Участники свадьбы также остерегались проходить через ворота, а перелезали через забор». Ворота были объектом почитания и защиты. Владимирские крестьяне, например, вывешивали на ворота образа, к воротам прикрепляли сретенскую или венчальную свечу, втыкали в них зубья бороны или вешали косу, затыкали в щели ворот колючие растения – от ведьм. Ворота, как и перекресток, служили местом гаданий [Славянская мифология, 1995, с. 118]. Символом опасной границы считался забор. «Сам забор, место под забором, между заборами, служат локусом, куда отправляется, удаляется все «нечистое», например, под забор выливали воду после обмывания покойника… Пространство возле забора служило местом, где совершались лечебные действия и читались соответствующие заговоры» (ср. подзаборник, сдохнуть под забором).
Символической границей между домом и внешним миром являются порог и дверь. До сих пор существует поверье, что и дверь, и порог с нарисованным мелом крестом и другими оберегами, например, заткнутой в дверную щель или укрепленной на дверной ручке свечой образует непреодолимое препятствие для нечистой силы. В повседневной жизни не разрешалось садиться или вставать на порог, здороваться через него. И такие приметы сохранились до наших дней. Согласно обычаю, молодая, входя после венчания в дом мужа, не должна касаться порога, почему ее подчас вносят на руках.
В народной медицине с порогом и с дверью связывается идея преодоления болезни, избавления от страдания. Например, в дверном проеме клали больного, заговаривая болезни, перешагивали через больного, обметали веником или били им, обливали наговорной водой.
Большую роль играл порог как граница между миром мертвых и миром живых в погребальном обряде. «Дверь служила объектом и локусом магических действий (прежде всего – защитных), направленных на обитателей дома и относящихся к важнейшим моментам семейной жизни (рождение, свадьба, смерть) и повседневному быту. Дверь использовалась и как обрядовый локус. К месту входа и выхода из жилища приурочено большое число ритуальных действий, связанных главным образом с социальными контактами и защитой «своего» пространства от внешней опасности.
Таким образом, «пограничные» локусы – забор, ворота, дверь, порог, окно – это а) обрядовые локусы, б) места, где совершались магические действия, в) объекты охранительной и лечебной магии, г) места гаданий, что подтверждает большую культурную значимость границы (как грани между «своим» и «чужим» миром) для славянского народного самосознания.
Итак, мотив пересечения пространства связан с переходом в пространство чужое, незнакомое, опасное для пребывания в нем. Эти представления являются стереотипными для носителей русского языка. Они обусловливают появление отрицательных коннотаций у языковых единиц, возникших в результате переосмысления образа границы и ее пересечения (переступать черту, выходить за рамки, выходить из границ, выходить из себя, быть вне себя (от горя, гнева и т. п.) – «плохо»).
Находиться на границе также неблагоприятно для русского сознания. Этот образ связан с обозначением критических моментов жизни человека, неопределенности его положения, например, между небом и землей ‘1) без жилья, без крова, без пристанища (жить, пребывать, обитать и т. п.), 2) в неопределенном положении, состоянии (быть, находиться и т. п.)’, на грани жизни и смерти ‘в критический момент’. Те же коннотации имеют выражения на грани безумия, на грани сумасшествия. «Грань», которая является внутренней формой подобных сочетаний, всегда ограничивает неблагоприятное для человека пространство, пространство, связанное с нарушением этических или эмоциональных норм, психического равновесия. Причем сама норма, стандарт не вызывают интереса. Таким образом, в оценочных оттенках фразеологизмов отражается связь между ценностной картиной мира как частью концептуального мира социума и собственно языковыми характеристиками.
Наблюдения над типовым образом границы, который организует проанализированные выше фразеологизмы, позволили выявить культурно значимый смысл этого метафорического концепта при интерпретации языковых выражений с эталонизированными или обретшими символическую функцию реалиями, прескрипциями и установками культуры. При использовании метафорического концепта «граница» в образном основании фразеологизмов отражаются его корреляции с мировидением и миропониманием носителей русской лингвокультурной общности [Сабурова, 2003].
