Никки
Я стояла рядом с домом Луиса в течение нескольких минут, успокаивая нервы, прежде чем позвонить в звонок. У них явно вечеринка. Через окно я вижу полный дом людей. Дверь открывает Алекс. Он знает, кто я. Каждые несколько месяцев мои родители приглашают его c женой и сыном к нам в дом на ужин или воскресный бранч. Он зовет Луиса, и мое сердце колотится в ожидании.
Луис подходит к двери с большим красным следом от помады на щеке.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он напряженным голосом. Очевидно, он не рад меня видеть.
— Заходи, — говорит Алекс, обнимая меня и подталкивая внутрь.
— У тебя по-прежнему чертова помада на лице, брат, — бормочет Алекс Луису, когда мы проходим мимо него.
Луис выругивается, затем начинает энергично вытирать щеки.
— Моя кузина любит ставить на нас отметки, — объясняет он. — Это своего рода ненужная и раздражающая традиция.
Я прохожу, замечая полицейского, стоящего рядом с мамой Луиса. Карлос тоже здесь, наряду с другой парой. Супруги, должно быть, в пылкой ссоре, потому что они не выглядят счастливыми.
Карлос указывает на меня:
— Это та девчонка? — спрашивает он Луиса. — Из стихов.
— Каких стихов? — спрашиваю я, из-за неожиданно возникшего любопытства.
— Нет никаких стихов, — настойчиво отвечает Луис. — Мой брат бредит от обезболивающих. Не слушай его.
— С тобой все в порядке? — спрашиваю я Карлоса.
Карлос поднимает штанину, обнажая страшноватый порез, идущий через все его бедро, вплоть до икры, стянутый рядом скоб.
— Это доказательство того, что свобода не является бесплатной.
— Ауч. Как это произошло? — съёживаясь, спрашиваю я. Даже смотреть на это больно.
— Осколок от IED. — Он прищуривается, глядя на меня. — Ты мексиканка?
— Карлос! — восклицает его мама осуждающим тоном.
— Серьёзно, брат, заткнись, — произносит Луис.
Карлос поднимает руки в знак капитуляции.
— Что, это преступление, спросить девушку, мексиканка ли она?
— Нет. Это просто грубо, — говорит Луис.
Карлос от души смеется.
— Братан, когда я не грубил?
Я отвечаю Карлосу:
— Я американка больше, чем мексиканка. Это имеет значение?
— Только если ты не отрицаешь своё наследие. Ну, знаешь, не хочу разжижать культурную вражду.
— Карлос, кто бы говорил, — произносит Aлекс в тон ему. — Его собственная девушка — белее не бывает.
— Ты шутишь, Алекс? Ты смотрел на свою белую, как лилия, жену в последнее время? — игриво спорит Карлос.
— Эй, — говорит Алекс. — Перед тем, как критиковать белых людей, ты может вспомнишь, что твой племянник наполовину белый.
— Не та половина, которую я считаю, — с гордостью говорит Карлос. — Послушайте, я — американец и то, что я борюсь за эту страну, не значит, что я игнорирую своё мексиканское наследие, будто стыжусь этого.
— Я не стыжусь этого, — говорю я. — Я не знаю испанского и не хожу, размахивая мексиканским флагом. Я не собираюсь притворяться, когда я не очень много знаю об этом.
— Никогда не поздно учиться, — отвечает Карлос.
— Луис, ты собираешься представить меня своей подруге? — вмешивается его мать.
Луис колеблется, поэтому я делаю шаг вперёд.
— Я Никки, — говорю я с улыбкой.
— Никки Круз, — говорит Алекс. — Дочь доктора Круза.
— Ах, я помню тебя. — Она наклоняет голову, глубоко задумавшись. — Ты была на свадьбе Алекса?
Я молча молюсь, чтобы она не упомянула, как я ударила коленом Луиса в пах на танцполе. Я бы не хотела вспоминать этот случай прямо сейчас. Но Карлос не позволяет этому проскользнуть мимо. Он оживляется.
— О да! Никки, это не ты ли ударила Луиса в...
— Никки ходит в Фейрфилд, — объясняет Луис. — Мы вместе в классе химии.
Теперь все молчат в ожидании, что скажу я. Я тихо обращаюсь к Луису:
— Мы можем поговорить?
— Да. Иди за мной. — Я следую за ним через кухню и чёрный выход. — Хорошо, — произносит он. — Говори.
Я откашливаюсь и смотрю на небо, зная, что Луис хочет подняться туда однажды. Он будет следовать своим мечтам, или он изменил свои планы?
— Я думала о том, что ты сказал на химии сегодня. Ты знаешь, часть меня осудила тебя прежде, чем у меня были все факты. Ну, а после, я подумала об этом... и ты был прав.
— Это неважно. — Он пожимает плечами.
— Важно... для меня, — говорю я.
— Почему? У тебя сложилось мнение обо мне. — Он коротко усмехается. — У всех есть мнение обо мне.
— Скажи мне прямо сейчас, что ты не торговал наркотиками, и я поверю тебе. Посмотри мне в глаза и скажи правду.
Он смотрит прямо мне в глаза.
— Я не дилер, — говорит он, его взгляд абсолютно прямой. — Наркотики были не моими. Я не Марко, так что прекрати ставить нас на одну и ту же ступень.
— Ты дружишь с ним.
— Я так же дружу с Дереком. Я не знаю, что, чёрт возьми, произошло у тебя с Марко. И честно, я не хочу знать, потому что, если бы я знал, я бы, наверное, хотел выбить из него все дерьмо.
— Мне не нужно, чтобы ты защищал меня.
— Что, если я хочу?
Я наблюдаю, как он смотрит на небо и разглядывает звезды.
— Черт, Ник, ты не имеешь понятия, какие сумасшедшие мысли проносились в мой голове с тех пор, как мы были на лодке Дерека, и потом после субботней ночи... Ты хочешь игнорировать то, что случилось, но я не могу.
— Честно говоря, я тоже не могу. — Я сглатываю комок в горле. — Я должна знать, если ты состоишь в КЛ, потому что ты не должен там быть.
— Посмотри на меня, — говорит он. Когда я смотрю, он вздыхает. — Я не бандит, Ник.
— Ты был прав. Я хотела думать худшее о тебе, потому что так я могла игнорировать связь между нами, которую я чувствую, когда мы вместе. Это как будто мы без слов понимаем друг друга, а потом в субботу вечером, когда мы были одни в доме у бассейна …
— Ты сказала, что это было веселье.
— Я сказала так, только чтобы оттолкнуть тебя. Хантер однажды сказал мне, что большинство парней могут сделать больно девушкам, которых любят с такой же легкостью, с какой имеют однодневные связи. Марко был последним парнем, с которым я встречалась, и он практически уничтожил мое сердце, душу, и все между ними. Это было более, чем весело в субботу ночью, Луис. Мне нужно знать, если ты думаешь, что мы можем сделать так, чтобы это сработало между нами.
— Ничего себе. Судя по тому, как проходит моя неделя, это последнее, что я ожидал услышать. — Луис проводит рукой по волосам. Я чувствую, что он напряжен. — Моя жизнь сейчас так чертовски сложна.
— Прости, — говорю я. — Я не хочу усложнять всё ещё больше. — Я смотрю на землю, потому что не хочу видеть его лицо, когда он скажет мне, что я сбрендила.
— Это не твоя вина, — Он делает глубокий вдох, а затем медленно выдыхает. — Ник, я должен быть честным. Я не знаю, хорошая ли это идея, связываться со мной прямо сейчас.
— Я понимаю, — отвечаю я. — Ты не должен объяснять.
Он не пытался скрыть тот факт, что был бабником, когда я встретила его. Я была глупа, думая, что наша связь могла бы вдруг изменить его.
— Нет, ты не понимаешь, — уголки его губ изгибаются в небольшой улыбке. Моё дыхание сбивается, когда он протягивает руку и кладет ее мне на затылок, побуждая меня посмотреть на него. — Я не хочу быть ни с кем, mi chava. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой.
— Правда?
— Да, правда.
Его слова успокоили мои увеличивающиеся сомнения.
— Я тоже не хочу быть с кем-то другим, — говорю я.
Я не хотела позволять любому быть рядом со мной, но это было прежде, чем Луис вернулся в мою жизнь. Возможно, это просто мы, пытающиеся выяснить, где мы находимся. Времена изменились, я изменилась, и я готова оставить прошлое позади. Момент проходит, и я чувствую, что умиротворение накрывает меня, как одеяло. Я надеюсь, что он не видит слез, угрожающих пролиться из моих глаз.
— Иди сюда, — говорит он, притягивая меня к себе. — Ты вся дрожишь.
Я закрываю глаза, и слеза стекает по моей щеке. Луису удалось разрушить мою невидимую защитную броню, и я чувствую себя очень уязвимой.
— Мне страшно.
— Мне тоже. — Он крепче обхватывает меня и целует в макушку.
Так хорошо снова быть в его объятиях. Я упираюсь головой в его грудь, впитывая тепло его тела.
— Обещай, что ты всегда будешь со мной честен, Луис.
— Я обещаю.
