Луис
Никки быстро прикрывает свою наготу руками и шепчет безумным голосом:
— Это Марко. Что он здесь делает?
— Я не знаю. — Мое тело еще не отошло после оргазма, и я не могу мыслить четко. Я едва успел прийти в себя и понимаю, что есть отличный шанс, что доказательства того, чем мы тут сейчас занимались, будут очевидны. Не хорошо.
Тук. Тук. Тук.
— Я избавлюсь от него. — Я поднимаю ее одежду и протягиваю ей.
Я смотрю, как Никки прижимает лифчик и рубашку к ее груди.
— Спасибо, — шепчет она.
Она торопится мимо меня, но я мягко ее останавливаю, заставляя встретиться со мной глазами.
— Между нами все окей? — я знаю, что это глупо, но никакие другие слова не приходят в голову. Я хочу сказать ей больше, намного больше, но не могу.
— Да, круто. Просто... иди.
Она запирается в небольшой ванной, в то время как я удостоверяюсь, что моя футболка скрывает любые доказательства нашей встречи.
— Какого чёрта ты так долго? — спрашивает Марко.
Дерьмо. Придумай что-нибудь, быстро.
— Ходил отлить. А что ты тут делаешь? Я думал, ты не бываешь на вечеринках северных парней.
— Я не праздновать пришел, у меня с ними бизнес.
Видимо под бизнесом он имеет в виду наркотики.
— Ты сумасшедший.
— И я горжусь этим.
Он смотрит через мое плечо и сканирует комнату, но свет выключен, так что ничего не видно. Я закрываю дверь и надеюсь увести Марко подальше от Никки. Очевидно, она не хочет, чтобы он знал, что произошло между нами. Чёрт возьми, вдруг она захочет отрицать то, чем мы занимались. Или, возможно, она настолько пьяна, что и не вспомнит об этом утром.
Мы с Марко идем в основной дом.
— Это место угнетает. Давай сваливать отсюда, — говорит он, расталкивая толпу, которая смотрит на нас с подозрением.
— Кто пригласил переселенцев? — Джастин Дуган кричит нам в тот момент, как мы выходим. Он стоит снаружи с несколькими пьяными парнями из футбольной команды. Они все смеются и дают ему пять за наше оскорбление.
Марко и я останавливаемся, обмениваемся понимающими взглядами и одновременно поворачиваемся лицом к Дугану и его команде.
— Как, черт возьми, ты только что назвал нас? — спрашивает Марко, готовый к драке.
— Ты слышал меня, — говорит Дуган. — Мы позволяем переселенцам только чистить наши дома или косить газоны.
— Правда? — произносит Марко. — Потому что когда я трахал твою сестру в её спальне две недели назад, она не говорила ничего об этом. На самом деле, я не понаслышке знаю, что она любит насладиться большим жирным буррито.
О, черт. Ноздри Дугана раздуваются, и его группа движется на нас.
— Ты покойник, Дельгадо.
— Ты действительно трахнул его сестру? — бормочу я в его сторону одними губами, чтобы только он мог услышать. Он лукаво улыбается и кивает.
— Валите обратно в Мексику, где вам, животным, и место, — говорит Дуган, а потом смачно харкает в нас, словно это не мы животные.
Тут же Марко атакует его. Я прикрываю его, когда еще два друга Дугана оттаскивают Марко в сторону и начинают избивать. Моим кулакам не требуется много времени, чтобы ринуться в бой.
А у толпы не занимает много времени собраться.
Я не часто ввязываюсь в драки, но когда я это делаю, зверь во мне выходит с удвоенной силой. Возможно, Дуган прав, и я — животное. Боевой инстинкт у Фуэнтесов в крови.
Два парня держат меня, в то время как третей бьет ногой в живот. Это даже не больно... с каждым ударом ярость, рождающаяся во мне, только делает меня сильней. Я вырываюсь из их хватки и вырубаю двоих из них, прежде чем подняться и оттащить парня от Марко. Я валю его на землю и бью кулаками, пока тот не перестает сопротивляться. Потом переключаюсь на Дугана. Он наносит удар и попадает прямо в челюсть. Наношу ответный удар, который сбивает его с ног. Я даже не замечаю мигающие синие огни полицейского автомобиля, пока пара копов не прижимает меня к земле. Один ставит колено мне на спину и надевает на меня наручники. Я вижу, что еще двое полицейских надевают наручники на Марко.
— Поднимайся, Луис, — приказывает один из офицеров.
А? Я знаю этот голос. Я поворачиваюсь и смотрю на офицера. Вот дерьмо. Это никто иной, как офицер Рейес, мой ближайший сосед и парень, который флиртовал с mi'amá.
— Пиздец, — стону я. — Только не вы.
— Ты знаешь этого парня? — другой полицейский спрашивает у Рейеса.
— Да. И ещё я знаю, что его мама не обрадуется, когда узнает, что он участвовал в драке. — Рейес осматривает землю вокруг меня. Две пачки, завернутые в голубой целлофан лежат в траве. — Что это такое? — спрашивает он меня. — Это выпало из твоего кармана, когда вы дрались?
— Нет.
Он поднимает пакеты.
— Похоже на дурь, — говорит один из полицейских, держащих Марко.
— Вы двое торговали сегодня вечером? — спрашивает он нас.
Марко качает головой.
— Нет, сэр.
— Цезарь, я клянусь, что они не мои, — говорю я ему.
Я поднимаю взгляд на толпу и вижу Никки, стоящую в шоке и закрывающую ладонью рот. Когда наши взгляды встречаются, она отворачивается от отвращения. Она не верит мне.
Судя по выражению лица Рейеса, он также мне не верит.
Он медленно выдыхает и сокрушённо качает головой.
— Ладно, вы двое, в полицейские машины. Живо! — Мне приказывают расставить ноги, чтобы Рейес мог проверить меня. — При тебе есть оружие, наркотики или иглы, Луис?
— Нет, — отвечаю я.
— Ты под кайфам или пьяный? — спрашивает он, похлопывая руками вверх и вниз по моим ногам.
— Нет.
— Тогда почему ты ввязался в драку?
Пожимаю плечами.
— Потому что посчитал это правильным. — Я уверен, что он не оценит то дерьмо, что вывалил на нас тот pendejo, считая мексиканцев второсортным народом.
— Подумай хорошенько, потому что это мне придется звонить твоей маме и объяснять, почему ты был задержан и что мы подозреваем, что ты торгуешь какой-то серьезной херней. Я предпочитаю сказать ей, что ты посчитал, что заявиться на северную сторону города и ввязаться в неприятности, хорошей идеей.
Рейес что, тоже думает, что бедные мексиканцы допускаются на северную сторону, только чтобы косить газоны и убирать дома?
— Я пришел сюда, не для того, чтобы вызывать неприятности, — говорю я ему.
— Правда? Почему ты здесь?
— Он был приглашен, — выкрикивает Дерек. — Мной.
— А ты кто такой, черт возьми?
— Я живу здесь.
— Покажи мне своё удостоверение личности. — Дерек достаёт документ, и Рейес изучает его.
У Рейеса вырывается короткий смешок.
— С днем рождения.
— Спасибо.
— Слушай, я уверен, ты знаешь, что употреблять алкоголь без нарушения закона в Иллинойсе можно с двадцати одного года. Тебе восемнадцать. — Рейес качает головой. — Где твои родители?
— В Вегасе.
— Таким образом, ты решил, что ударно отпразднуешь день рождения, пока они в отъезде?
Дерек кивает.
— Тогда это казалось хорошей идеей.
— Угу. Вытаскивай всех из своего дома, запирай его и отправляйся к нам в участок, чтобы мы могли позвонить твоим родителям, — говорит Рейес.
Дерек единственный нормальный гринго, который вышел и заступился за меня.
— Не нужно в участок, Рейес, — говорю я. — Дай парню передышку. Это его день рождения.
Рейес качает головой.
— Дни рождения — не лицензия на нарушение закона, Луис.
Меня ведут к задней двери одной из полицейских машин, а Марко и Дерека — к другой. Два офицера увозят их, в то время как Рейес идет к Дугану и его приятелям. Он говорит с ними некоторое время, все время делая заметки. Через некоторое время Рейес и его партнер идут назад к полицейской машине, в которой нахожусь я.
Рейес садится на сидение водителя и поворачивается ко мне.
— Ты действительно облажался сегодня вечером.
— Кому ты рассказываешь.
— Слушай, Луис. Я забочусь о твоей матери. Твое вовлечение в драку и торговля наркотиками причинит ей сильную боль.
— Я уже говорил вам, кокаин был не мой.
— Твоего приятеля?
Я пожимаю плечами.
— Я не знаю.
— Давай договоримся так. Я собираюсь отпустить тебя и твоих друзей сегодня вечером после звонка вашим родителям, потому что я не нашел наркотики непосредственно при тебе и несколько свидетелей сказали, что тебя и Марко оскорбляли перед дракой. Но с этого момента я буду наблюдать за тобой, как гребаный ястреб. Если я узнаю, что ты имеешь дело с наркотой или снова ввязываешься в драки, то я буду на твоей заднице, так быстро, что голова закружится.
Дерьмо, этот парень прокладывает свой путь в жизнь mi'amá, и теперь он ведет себя как родитель по отношению ко мне. Я жил без отца всю свою жизнь и делал это очень хорошо.
— Ты мне не отец, — напоминаю я ему.
— Ты прав. Если бы я был им, то запер бы тебя в камере на ночь, чтобы преподать тебе урок.
