Луис
На химии Питерсон наблюдает за нами, как ястреб. Черт, эта женщина, возможно, не составляла правила, но она точно наслаждается их соблюдением. Сегодня Питерсон читает лекцию всему классу.
Я смотрю на Никки и ловлю её взгляд на себе. Она улыбается. Я самый счастливый парень на земле. И я ненавижу себя за то, что собираюсь оставить её после практики.
Наконец звенит звонок. Никки и я идем к нашим шкафчикам вместе.
— Я встречу тебя на поле, — говорю я ей, притягивая её ближе.
Она отталкивает меня.
— Ты слышал, что сказала миссис Питерсон. Никаких ПВП в коридорах.
— Она не смотрит. К тому же, уроки закончились.
Никки грозит мне пальцем.
— Вы ходите по краю, мистер Фуэнтес, — говорит она, подражая миссис Питерсон. — Обещай мне, что не получишь другого наказания.
— Я не могу обещать этого, mi chava.
В раздевалке Дуган подходит ко мне, когда я надеваю футболку.
— Никому не нравится, что вы с Никки вместе, — говорит он. — Ну, кроме Дерека и Кендалл.
— Мне по правде похрен, что думают другие, — говорю я ему.
Я сажусь на скамейку и беру свои бутсы в надежде, что Дуган просто исчезнет.
Он не исчезает.
Он садится рядом.
— Ты знаешь, что у её родителей будет истерика, когда они узнают, что она встречается с парнем, состоящим в КЛ. Я знаю, что ты один из них... не надо отрицать это. Просто знай, я буду тем, кто будет утешать Никки, когда она поймет, что ты просто ещё один мексиканский подонок.
Я зашнуровываю первый ботинок и надеваю второй. Я не хочу, чтобы кто-либо, тем более Дуган, лез в мои отношения с Никки.
Я знаю, что у Алекса и Бриттани были похожие проблемы. Все их друзья пытались предупредить их о том, что их отношения закончатся катастрофой, но, в итоге, не имело значения, что и кто думал. Я хочу, чтобы у нас с Никки было бы так же — мы выясним все сами, без чьего-либо ещё вмешательства.
— Ты ни черта не знаешь, Дуган.
— Я знаю больше, чем ты думаешь.
Я заканчиваю с бутсами и осматриваюсь, чтобы удостовериться, что мы одни.
— Дуган, если ты хоть пикнешь об этом Никки, клянусь, КЛ надерет тебе задницу.
Не дожидаясь его ответа, я направляюсь на поле, где тренер показывает команде движения для разминки коленей. Никки сидит на трибунах с Кендалл и смотрит на нас с группой других девушек.
Марко бежит рядом со мной.
— В чем дело Фуэнтес? — Он кивает в сторону трибун. — Я вижу, у тебя появились фанаты.
— Держи свое мнение о моей девушке при себе, — говорю я ему. — Серьезно, прекрати лезть к ней, иначе будешь отвечать передо мной.
— Кто ты, её телохранитель или парень? — шутит он.
— И тот, и другой. — Я смотрю на трибуны. Никки не выглядит слишком счастливой, когда я разговариваю с Марко.
— Думаю, это забавно, что у вас с Никки небольшая интрижка, говорит Марко, хлопая меня по плечу. — Удачи с этим, брат... пока она длиться. — Перед тем как я успеваю что-нибудь ответить, он убегает в сторону, чтобы поговорить с тренером.
Дерек — полузащитник, который пинает мяч так далеко и точно, как я никогда раньше не видел. Мы с Марко нападающие, и мы делаем расчеты в игре, как будто делим один мозг на двоих. Инстинктивно, мы знаем чего ждать друг от друга, и о чем мы думаем.
Единственное, что меня отвлекает, — это Никки. Каждый раз, когда мяч выходит за пределы поля, я ловлю себя на том, что смотрю на Никки, сидящую на трибунах.
— Фуэнтес, что ты делаешь? — кричит тренер. — Сал только что пасовал тебе мяч, а ты стоишь тут и витаешь в облаках.
— Извините, тренер,—говорю я.
— Уходи с поля до тех пор, пока не настроишься обратно на игру, — кричит он, давая сигнал, чтобы другой игрок заменил меня.
Я убегаю с поля и останавливаюсь возле пункта с водой. Я брызгаю в рот, потом поливаю себе на голову, чтобы я мог остыть.
— Я отвлекаю тебя, не так ли? — спрашивает Никки.
Я оборачиваюсь и вижу ее, облокотившуюся на железную ограду. Солнце светит на ее блестящие темные волосы, создавая в них проблески красного.
Она отвлекает меня? Черт, да.
—Я пропустил мяч, потому что смотрел на тебя.
— Не делай этого, — говорит она. — Ты хочешь чтобы я ушла? Это не имеет большого значения. Я не хочу разозлить вашего тренера.
Я подмигиваю ей.
— Ты знаешь, я не хочу, чтобы ты уходила.
— Никки Круз, перестаньте отвлекать моего игрока, или я сделаю тренировки закрытыми и выгоню вас! — кричит тренер.
— Иди забей гол, чтобы успокоить бедного человека, — говорит она мне.
— Так и сделаю.
Остальную часть тренировки я сосредотачиваюсь на упражнениях, а не на Никки. После тренировки Марко и я говорим о стратегии, когда покидаем раздевалку. Никки ждет меня в коридоре.
— Эй,—говорит она.
— Эй. — Я хлопаю Марко по спине. — Встретимся в твоей машине.
Он вздыхает.
— Хорошо. Но не задерживайся. Нам надо поторопиться, брат.
Я обнимаю Никки и наклоняю голову, чтобы поцеловать её, но она отступает назад.
— У тебя планы с Марко?
— Да, — я пожимаю плечами. — Он хочет, чтобы я помог ему с кое-чем.
— Почему ты не сказал мне?
— Потому что не хотел, чтобы ты знала; все в порядке? Слушай, у тебя есть проблемы с этим парнем, и я не хотел раздражать тебя. Я приеду сразу же после этого, я клянусь.
— Извини, не хотела заваливать тебя вопросами. — Она притягивают меня к себе и целует. — У меня проблемы с доверием.
— Я знаю. Моя цель — вылечить тебя о этого.
Я обнимаю её, и мы идем на стоянку. Марко ждет в своей машине. Он сигналит, когда видит меня.
— Давай, pendejo! — нетерпеливо кричит он из окна.
— Увидимся позже, — говорю я Никки, затем снова целую её, прежде чем проскользнуть в машину Марко.
Через несколько минут после того, как мы отъезжаем, Марко показывает на свой бардачок.
— Открой.
Когда я делаю это, пять маленьких пакетов с белым порошком, упакованным в голубой целлофан, смотрят на меня.
— Чу хочет, чтобы мы избавились от этого дерьма за семьдесят пять долларов за штуку. Мы можем оставить себе двадцать пять.
Я сильным ударом закрываю бардачок.
— Чувак, это кокаин. Ты знаешь, что из-за этой дряни меня едва не арестовали на выходных.
— Скажи мне что-то, чего я не знаю. Вот, — говорит он, вытаскивая листок бумаги с адресом: 2416 Ньюберри Драйв. Эванстон.
— Чу сказал,что мы можем избавиться от этого, продав этим culero[32].
Мы едем в Шеридан Роад через Фейрфилд, поворачиваем на усаженную деревьями ухабистую дорогу, пока не доезжаем до Эванстона. Я все время молчу, высматривая в окне пешеходов, и мне интересно, что они думают про нас. Они видят двух мексиканцев в машине и сразу думают, что они наркоторговцы? Сегодня они были бы правы. Это небольшая партия товара, она не может отправить нас в тюрьму на десять лет, но этого достаточно, чтобы нас арестовали.
Угрозы Чу проносятся в моей голове. Ты или с нами, или против нас. Ты хочешь, чтобы твоя семья была в безопасности, не так ли?
Да, я хочу, чтобы моя семья была в безопасности. Я должен сделать это для своих братьев, племянника, невестки и mi'amá. Иметь дело с наркотиками для КЛ — это обязанность, как и возможность для меня разведать информацию изнутри. Я почти уверен, что Алекс делал это; я знаю, что Карлос делал это... сейчас моя очередь.
На улице все еще светло, поэтому нам не составляет особого труда найти дом по адресу.
— Это место — полная помойка, — говорю я, взирая на куски металла и древесины, сваленные во дворе.
— Я буду ждать в машине, — говорит Марко.
Я засовываю пять пакетов в свои карманы. Никогда не делал ничего подобного раньше и чувствую себя не в своей тарелке.
— Почему ты не сделаешь этого? — спрашиваю я у Марко. — Ты же ветеран.
— Чу сказал мне заставить тебя сделать это. Что-то насчет того, чтобы доказать твою верность. — Он смотрит в зеркало заднего вида. — Вон, я не удивлюсь, если это один из дружков Чу, проверяет, чтобы ты следовал указаниям.
Черт.
— Прикроешь меня?
— Да... да, прикрою. — Марко ведет себя абсолютно спокойно, как будто делал это уже тысячу раз и ничего такого в этом нет. — Иди уже. Хватит увиливать.
Я лезу в сумку, которую оставил в машине Марко сегодня утром, и достаю глок. Засовывая его себе за пояс, я иду к входной двери. На ней наклейка, на которой написано ТОРГОВЫМ АГЕНТАМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. Я собираюсь продать им наркотики. Интересно, это входит в их описание торговых агентов? Я, скорее всего, могу накатать отличное сочинение на эту тему и привести кучу аргументов за и против.
Ладно, я увиливаю. Ты можешь сделать это, говорю я себе, но мое сердце стучит часто и быстро. Я нажимаю на звонок и слышу, как кто-то подходит к двери. Она открывается.
Передо мной стоит бугай с бритой головой, похожий но одного из бойцов в клетках из ТВ-шоу. Такое чувство, что он не мылся неделю, от него разит за километр.
— Кто ты, черт возьми? — спрашивает парень.
Э-э-э... что сказать? Не так уж и легко придумывать это сразу.
— Э-э-э... Полагаю, у меня есть для тебя товар.
Я звучу, как идиот.
— Что за товар? — спрашивает парень, его не волнует то, насколько идиотским кажется этот разговор.
Я начинаю вытягивать один из пакетов, когда он хватает меня за рубашку и тащит в дом.
— Не вздумай сделать это снова, слышишь?! Свиньи постоянно ездят мимо, только того и ждут, чтобы сцапать таких олухов, как ты. Заметят тебя, размахивающим коком, обоих арестуют. Ладно... — Он втягивает носом воздух и его руки трясутся в предвкушении. — Показывай, что там у тебя.
Я достаю пять пакетиков.
— Семьдесят пят долларов каждый. Триста семьдесят пять за все.
Я всегда был хорош в математике.
— Как насчет трехсот пятидесяти? — возражает он.
Серьезно, это вообще позволительно, торговаться на сделке с наркодилером? Он точно считает меня новобранцем. А так и есть, но если Чу наблюдает за этим, мне бы лучше не сдавать позиции. Если завалю сделку, моя верность будет под вопросом.
— Ты что, черт возьми, думаешь, что я оптовик? — говорю я раздраженным тоном, легко входя в роль крутого члена банды. — Триста семьдесят пять или я ухожу. — Поскольку я здесь и рискую всем, я мог бы вдобавок получить и всю сумму. — У меня есть еще десять парней, которые дадут мне четыреста за дрянь этого сорта. Либо ты берёшь, либо возьмут они.
У меня был класс по высшей экономике, спрос и предложение — серьезная штука. Если этот чувак думает, что предложение низкое, а спрос высок, хороши шансы на то, что он сыграет по моим правилам. Он колеблется на долю секунды. Я рискую и иду на блеф, направляясь к двери.
— Хорошо, хорошо! — кричит он. — Я сейчас вернусь с деньгами. Просто... просто подожди прямо здесь.
Я в одной руке держу пакет, а другой обхватываю глок. Если этот парень собирается стрелять в меня, я лучше буду готов отстреливаться или уносить ноги.
Блин, во что это я превратился? Бандюга, торгующий наркотой и кайфующий от своей позиции. Как же легко для меня оказалось сделать поворот на все сто восемьдесят градусов.
Единственное, что держит меня здесь, так это факт, что если я уйду, я никогда не узнаю, что там у Чу в рукаве. Это что-то, связанное со мной. Точно это знаю. Я не могу пойти к копам. У Чу глаза и уши везде, говорят, что даже некоторые копы в Фейрфилде у него в кармане. Впервые в моей жизни, я не могу сделать то, что должен.
В голову приходит мысль о том, что этот pendejo, собирающийся купить у меня наркоту может быть полицейским под прикрытием, но по тому, с каким желанием он смотрел на пакеты и как втягивал носом воздух в предвкушении скорой возможности насладиться дурью, заставляет выкинуть дурацкие мысли из головы.
Парень возвращается в комнату с пачкай банкнот в руке.
— Вот, — говорит он, пихая мне деньги.
Считать их сейчас, до того, как уходить или это будет считаться наглостью? Я не знаю манеры поведения здесь, я просто следую течению. Я кидаю взгляд на деньги, затем передаю дурь.
Пока иду к машине, сердце все еще колотится в груди. Я кайфую от такого выброса адреналина, это совершенно безвредно и, в то же время, заставляет меня чувствовать себя неуязвимым, так же, как я себя чувствовал, когда лазил по горам без страховки в Боулдере. Шансов на то, что меня тут укусит змея, почти никаких, но то, что я вру маме и Никки, может иметь и худшие последствия.
— Давай выбираться отсюда, — говорю я Марко, проскальзывая на пассажирское сиденье. Я получаю сообщение, когда мы уносимся прочь от дома.
Никки: Эй. Что делаешь?
Я не отвечаю.
