Теоремы 2 страница

Благодаря ассоциации, например, зеленый цвет напоминает о зелени леса и луга, звон колокола или звук органа веет пред­ставлением о выходе в церковь и о богослужении. Благодаря этим ассоциациям к чистому ощущению как бы пристает что-то из чувственного тона, сопровождающего соответственные сложные представления. (...)

Далее, во многих отношениях важное ассоциативное усиление чувств может возникать и благодаря непосредственному родству самих чувственных тонов различных ощущений. (...) Например, нам кажется, что низкие тона соответствуют темным цветам и черному, высокие тона — светлым цветам и белому. Резкий звук, например, звук трубы и цвета из возбуждающего ряда — желтый и светло-красный — соответствуют друг другу, точно так же, как глухой тембр соответствует спокойному синему цвету. Подобные же сравнения между низшими и высшими внешними чувствами Делаем мы и тогда, когда различаем теплый и холодный цвет, или говорим: «.резкий звук» и «насыщенный цвет» и т. д. Все

SS

подобные аналоги, вероятно, основываются исключительно на родстве простых чувств, лежащих в основе их. Если рас­сматривать низкий тон как чистое ощущение, вряд ли он имеет какую-нибудь связь с темным цветом, но обоим им присущ одинако­вый серьезный чувственный тон; это сходство мы переносим и на самые ощущения, которые представляются нам тоже родственными друг с другом. (...)

Общие свойства связанных с представлениями чувств

Подобно тому как ощущения никогда не могут возникать в нашем сознании без сопровождения разнообразнейших по содер­жанию представлений, так же точно и связанный всегда с ощуще­ниями субъективный элемент душевной жизни — чувство, свойствен нам, говоря вообще, исключительно в форме сложных образований более или менее запутанного состава. При этом он проявляется или в виде непосредственных соединений между одновременно воз­никающими простыми чувствами, и тогда мы обозначаем его именем сложных чувств; или же для своего проявления он требует извест­ного, более или менее длительного промежутка времени, и тогда в зависимости от тех или иных условий его течения во времени будет называться или аффектами, или волевыми актами. (...)

Ощущения и простые чувства представляют собой объективные и субъективные элементы одного и того же еостояния сознания, в действительности оказывающегося всюду нераздельно единым;

исходя из этого мы должны признать взаимную связь также и между представлениями и относящимися к ним чувствами, тем более, что последние всегда являются суммированными чувствами в вышеустановленном нами смысле, аналогично тому, как пред­ставления оказываются продуктом слияния ощущений, на которые они и могут быть разложены. (...)

При этом особое значение имеет одна особенность этих слияний чувств: вероятно, под влиянием принципа единства душевного сос­тояния варьирующие эмоциональные элементы могут подавлять прочие составные части того же суммированного чувства и таким образом оказывать господствующее влияние на все состояние чувства, если этому благоприятствуют также еще и условия, ле­жащие вне самого представления. Этими соотношениями объясня­ется факт, который имеет величайшее значение для всей жизни чувства с ее проявлениями в форме аффектов и волевых процессов;

кратко мы можем его обозначить как несоответствие между пред­ставлением и связанным с ним чувством. Это несовпадение резче всего проявляется в том, что при некоторых обстоятельствах свя­занное с представлением чувство может достигнуть такой интен­сивности, которая не стоит ни в каком отношении к интенсивности элементов ощущения и апперцепции или к ясности представления. Обратную сторону этого несоответствия в положительном смысле представляют те явления, которые соответствуют приближению

чувств к точке безразличия постоянной их величины.... Это двоякая форма разлада между представлением и чувством может, кроме того, проявляться еще и таким образом, что они достигают вос­приятия не одновременно, а во временной последовательности; при этом или чувство предшествует объективному представлению, с которым оно связано, или же наоборот. (...) Появление предшест­вующего во времени чувственного тона очень часто связывается с перевесом эмоциональных элементов в комплексе представлений;

между тем предшествование объективного содержания представ­ления во всех случаях наблюдается тогда, когда чувственный тон представления оказывается слабым, приближающимся к порогу безразличия. (...)

Подтверждение этому находим в том важном различии, которое наблюдается между чувственными представлениями, возникающими под влиянием внешних раздражении, и между представлениями, воспроизведенными памятью. (...) При непосредственных чувствен­ных представлениях входящие в них элементы чувства обыкновенно следуют за объективными впечатлениями, между тем как при вос­произведенных представлениях наоборот — они со столь же пра­вильной закономерностью идут впереди. И в действительности при вызванных внешними раздражителями чувственных восприятиях последовательность «представление '•— чувство» оказывается на­столько постоянной, что она бесконечное число раз могла быть подтверждена простым самонаблюдением. Не менее наглядно об­наруживается эта последовательность при так называемых «опытах с ассоциациями». (...) При этом в огромном большинстве случаев в результате оказывается, что сперва воспринимается представление в смысле его объективного содержания и только вслед за ним, нередко по истечении вполне заметного промежутка времени, высту­пает в сознании чувственный тон его. Особенно постоянно это имеет место тогда, когда чувственный тон представления оказы­вается слабым, причем непосредственно граничит с этим тот случай, когда чувственный тон вообще делается равным нулю. (...) Вместе с тем и именно при очень слабых чувственных раздражениях на­блюдали иногда противоположные факты, которые можно объяснить исключительно лишь апперцепцией чувственного тона данного пред­ставления, идущей впереди апперцепции самого представления. В этом можно убедиться при помощи тех впечатлений, особенно из области чувства осязания, обоняния и вкуса, которые при сильной интенсивности способны вызвать ясное чувство неудовольст­вия; если взять их в слабой степени, то в этом случае они воз­будят все же общее неприятное настроение, несмотря на то что объективное содержание их представлений совершенно не достиг­нет апперцепции вследствие сосредоточения внимания на других впечатлениях. (...)

Если при впечатлениях, вызванных внешними раздражениями, последовательность «представление — чувство» может, несмотря на Упомянутые исключения, быть рассматриваема как норма в том смысле, что при возбуждениях ощущений и чувств умеренной силы

она наступает с известной регулярностью, то при воспроизведенных представлениях, наоборот, противоположный порядок: «чувство — представление» оказывается преобладающим. Также и здесь целый ряд неопровержимых доказательств мы можем почерпнуть опять-таки из опытов с ассоциациями. (...) Так было, например, в том случае, когда у одного из наблюдателей при слове «суждение» сначала появлялось неопределенное, но живое радостное чувство и лишь затем вслед за ним выступало общее представление извест­ной логической теории суждения, одобряемой наблюдателем, кото­рое и являлось для этого чувства мотивирующим содержанием представления. Или в другом случае наблюдатель при слове «бездна» ясно замечал у себя прежде всего чувство эстетического неудовольствия, а вслед за этим у него возникло как образ воспо­минания представление недавно виденной неудачной картины, на которой была изображена бездна, и т. д. (...)

Выше было показано, что вообще чувство есть реакция цент­ральных функций сознания, т. е. апперцепции, на отдельные пере­живания в сфере сознания. (...) При некоторой средней величине возбудимости чувств мы можем в общем допустить, что субъективная реакция следует за апперцепцией представления настолько близко что оба акта во времени сливаются для нас в один. Но известно что, прежде чем получить возможность быть апперцепированным всякое объективное содержание представления, будет ли последне-зависеть от внешних впечатлений или слагаться главным образом из воспроизведенных элементов, всегда должно быть сперва пер цепировано, т. е. вообще вступить в сознание, вследствие же этого при представлениях, сравнительно сильно окрашенных, или при необычной возбудимости чувств, легко может случиться, что объек­тивные элементы комплекса еще не успеют апперцепироваться, в то время как апперцептивная реакция на него уже произойдет совер­шенно явственно; вслед за этим могут явиться задерживающие моменты, которые мимолетно или длительно помешают апперцепции самого представления, и тогда в результате этого возникнут те многоразличные явления, которые мы видим при некоторых, по видимому, беспричинных настроениях, при неопределенных воспо минаниях, при припоминании ускользающего из памяти и т. п. (..

Аффекты

Аффекты занимают среднее место: с одной стороны, они со< тавляются из чувств, а с другой, при известных условиях, nept ходят в волевые процессы. От обыкновенных чувств аффекты о личаются, впрочем, не только тем, что соединяют сменяющие»:

чувства в одно, но обыкновенно еще и большей силой чувст) Кроме того, сильные чувства и аффекты так тесно связаны межд собой, что каждое значительное усиление чувства ведет к аффект Может случиться, что аффект, вызванный интенсивным возбужд< нием чувств, переходит в более слабые чувства. Подобные аффекп отличающиеся сравнительно небольшой силой составляющих и чувств, обыкновенно называют настроениями. (...)

S8

Аффектам можно дать следующее определение: это формы тече­ния чувств, которые связаны с изменениями в течении и соединениях представлений, причем эти изменения благодаря связанным с ними чувствам, в свою очередь усиливают аффекты. Каждое более сильное чувство ведет к аффекту, причем первоначальное чувство переходит в другое; и течение этих чувств, благодаря тесной связи между субъективным и объективным содержанием нашего сознания, свя­зано с соответствующим течением представлений.

Эти качества аффекта в сущности неизменны, какое бы ни было их содержание. Следовательно, аффект не имеет собственной качественной окраски, последняя всецело принадлежит чувствам, которые составляют содержание аффекта. Этим объясняется, что сильные аффекты, в особенности в начальной стадии, субъективно очень похожи между собой. Испуг, удивление, сильная радость, гнев сходны в том, что все представления исчезают, кроме того одного, которое является носителем чувства и совершенно заполняет всю душу. Только при дальнейшем развитии отдельные составные части выступают яснее. И тогда, после первой задержки, происходит наплыв множества представлений, которые находятся в связи с впечатлением, вызывавшим аффект, или же в сознании могут утвер­диться те представления, которые с самого начала вызвали аффект. Аффекты, сопровождающиеся наплывом представлений, обыкно­венно встречаются при радостном возбуждении сознания. (...)

В нашей речи имеются различные словесные обозначения аффек­тов. Однако эти наименования, подобно названиям чувств, обозна­чают не какие-либо индивидуальные процессы, а имеют смысл родовых понятий, каждое из которых обнимает значительное число отдельных душевных волнений, отмеченных известными общими признаками. Такие аффекты, как радость, надежда, печаль, гнев и т. д., не только сопровождаются в каждом отдельном случае своеобразными представлениями, но и состав чувств, и даже ха­рактер течения чувств могут в каждом отдельном случае принимать самые различные формы. (...) Следовательно, общие словесные наименования аффектов могут иметь в лучшем случае то значение, что они обнимают известные типичные формы течения чувств родст­венного содержания. (...)

Если... за основание для различения форм течения аффектов принять прилив и отлив чувств, то получаются две противоположные основные формы аффектов, аффекты «возбуждающие» и «угнетаю­щие». (...) Если на оси абсцисс откладывать время, а на оси орди­нат — интенсивность чувств, то одна из основных форм, а именно возбуждающая или стеническая, могла бы быть изображена поло­жительной кривой, т. е. кривой, проходящей над абсциссой, а другая, угнетающая или астеническая форма — отрицательной кри­вой, т. е. кривой, проходящей под абсциссой.

При таком предположении каждая из двух противоположных основных форм будет иметь два существенно различных типа форм течения: тип быстро возрастающего и медленно спадающего и тип медленно возрастающего и сравнительно быстро спадающего аф-

фекта. Рис. 4, Л и и изображают два типа стенической формы:

типы астенической формы были бы совершенно подобны, с той только разницей, что кривая на­ходилась бы ниже абсциссы. Тип А, а также и подобный ему отри­цательный тип соответствует всем аффектам, которые происходят от внезапного восприятия извне: это, следовательно, самая обыкновен­ная форма аффекта, особенно аф­фектов восприятия, которые воз­никают, например, при виде ка­кого-нибудь предмета или при по­лучении известия. Сюда же сле­дует отнести и гнев и испуг, причем

первый возбуждающего, а второй угнетающего характера. Тип В соответствует аффектам, похожим на настроения, которые выраста­ют понемногу из внутренних мотивов, особенно из размышлений с сопровождающими их чувствами. Эти аффекты — удовольствие, надежда или при отрицательной кривой — забота, горе, печаль. Если аффект длится более продолжительное время, то эти простые формы течения осложняются, так что получается не одно связное движение вверх и вниз, а возобновляющееся несколько раз или даже перемещающееся движение аффекта, а в некоторых случаях даже движение, колеблющееся между двумя противоположными настроениями. Возобновляющийся тип изображен при помощи кривой С. (...) Колеблющиеся аффекты, переходящие от возбуж­дения к угнетению и обратно, принадлежащие к типу D, бывают основаны или на причинах, специально вызывающих аффекты, или

Рис. 4

Рис. 5. Схематическое тече ние аффекта удовольствия:

«радость»

Рис. 6. Схематическое тече­ние аффекта неудовольствия:

«гнев»

же на особенном расположении души. Если аффект вызывается восприятием извне, то колеблющаяся форма может быть вызвана впечатлениями, которые сначала производят сравнительно безраз­личные аффекты, которые, однако, легко могут развиться и в одну и в другую сторону. Это наблюдается, например, при переходе ожидания в надежду, страх или заботу. (...)

Задача точного психологического анализа аффектов состояла бы в том, чтобы в смысле схемы, изображенной на рис. 2, разо­брать типическое течение определенной формы аффекта, разложив его по трем главным факторам чувства. (...) Понятно, что в настоя­щее время, когда только лишь приступили к анализу чувств, не только о полном, но даже и о приблизительном исполнении этой задачи не может быть и речи. В виде схематических примеров добытого самонаблюдением анализа аффекта приводим чертежи, изображающие течение двух аффектов: одного — удовольствия, а другого — неудовольствия. Выбираем особенно типический случай аффекта «радости», вызванного внезапными, но не длительными впечатлениями, и параллельно течение аффекта «гнева», вызван­ного также внезапным впечатлением (рис. 5 и 6). Значение кривых, после того что сказано раньше (см. рис. 2), не требует дальнейшего разъяснения. (...)

Волевые процессы

Каждый аффект представляет собой связное преемство чувств, отмеченное характером цельности. Такой процесс может иметь двоякий исход. Или аффект уступает место обычному, более или менее изменчивому и сравнительно лишенному аффективной окраски гечению чувств — такие душевные волнения, замирающие без какого-нибудь окончательного результата, образуют класс подлин­ных аффектов... Или же аффект завершается тем, что состав пред­ставления и чувства внезапно изменяется, и это ведет к непосредст­венному прекращению аффекта. Такие изменения общего состояния представлений и чувств, подготовляемые каким-нибудь аффектом и мгновенно прекращающие его, мы называем волевыми действиями. Аффект сам по себе вместе с этим проистекающим из него конеч­ным действием есть волевой процесс.

Волевой процесс примыкает, следовательно, к аффекту, подобно тому как аффект к чувству: как процесс, стоящий на более высокой ступени. Волевое действие представляет собой лишь одну опре­деленную часть этого процесса, именно ту стадию, которая сос­тавляет характерное отличие его от аффекта. (...)

Примитивные волевые процессы возникают, по всем вероятиям, всегда под влиянием чувств неудовольствия, вызывающих различ­ные внешние двигательные реакции, в результате которых появля­ются контрастирующие чувства удовольствия, как их следствие. Схватывание пищи для утоления голода, борьба с врагом для Удовлетворения чувства мести — таковы первичные волевые про-Чессы подобного рода. Аффекты, возникающие из физических ^вств, а также и более распространенные социальные аффекты, ^пример любовь, ненависть, гнев, месть, являются таким образом

первичными источниками воли, общими человеку с животными. Волевой процесс отличается здесь от аффекта тем, что к аффекту непосредственно примыкает известное внешнее действие, вызываю­щее своими результатами чувства, которые благодаря контрасту по отношению к чувствам, входящим в состав аффекта, приоста­навливают самый аффект. (...)

Нет такого чувства и такого аффекта, которые не подготов­ляли бы так или иначе какое-нибудь волевое действие или по крайней мере не могли бы принимать участия в таком подготов-лении их. Всякие, даже сравнительно безразличные, чувства содер­жат в себе в некоторой степени стремление или противодействие, направленное иногда лишь на поддержание или устранение душев­ного состояния данного момента. Если поэтому волевой процесс представляет собой наиболее слбжную форму душевных волнений, которая предполагает в качестве своих элементов наличность чувств и аффектов, то, с другой стороны, не следует также упускать из вида, что, хотя в отдельных случаях и встречаются чувства, которые не объединяются в какие-либо аффекты, и аффекты, которые не заканчиваются какими-нибудь волевыми действиями, однако в общей связи психических процессов эти три ступени взаимно обу­словливают друг друга, образуя взаимно связанные члены одного и того же процесса, который достигает высшей ступени своего развития в форме волевого процесса. В этом смысле чувство может быть рассматриваемо как начало волевого действия с тем же правом, как и, наоборот, воля может рассматриваться как сложный процесс чувства, а аффект — как переходная ступень между тем и другим.

В аффекте, завершающемся каким-нибудь волевым действием, отдельные чувства, входящие в состав его, имеют обыкновенно различное значение и смысл; некоторые из этих чувств вмесю со связанными с ними представлениями выделяются из числа прочих как те, которые предпочтительно подготовляют волевой акт. Эти связи представления и чувства, непосредственно подготовляющие по нашему субъективному восприятию какое-нибудь действие, назы ваются обыкновенно волевыми мотивами. Но всякий мотив расчле­няется, в свою очередь, на элемент представления и элемент чувств,!, из которых первый можно назвать основанием, а второй — побу­дительной причиной воли. Когда хищное животное схватывает свою добычу, то основанием служит вид добычи, а побудительной причиной может быть неприятное чувство голода или родовая ненависть, вызываемая видом добычи. Основанием преступною убийства могут быть присвоение чужих денег, устранение врат и т. п., а побудительными причинами — чувство недостатка, нен;г висть, месть, зависть и т. п. (...)

Простейший случай волевого процесса мы имеем тогда, копу в каком-нибудь аффекте подходящего строения отдельное чув ство с сопровождающим его представлением получает значение мотива и завершает процесс соответствующим ему внешним двн жением. Такие волевые процессы, определяемые одним мотивом

можно назвать простыми волевыми процессами. Движения, кото­рыми они заканчиваются, называются также импульсивными дейст­виями. (...)

Если в каком-нибудь аффекте несколько чувств и представ­лений стремятся вызвать внешнее действие и если эти элементы аффекта, получившие значение мотивов, влекут одновременно к различным внешним окончательным действиям, отчасти родствен­ным друг другу, отчасти противоположным, из простого волевого действия получается сложное. В отличие от простых волевых дейст­вий или импульсивных мы будем называть этот сложный волевой акт произвольным действием. (...)

Произвольные действия отличаются тем, что здесь... решающий мотив постепенно выделяется из нескольких мотивов, различных и противодействующих друг другу, существующих наряду друг с другом. Когда борьба таких противодействующих мотивов пред­шествует действию и отчетливо воспринимается нами, мы назы­ваем произвольное действие специально актом выбора, а пред­варяющий его процесс— процессом выбора. (...)

Если начальная стадия волевого процесса не отличается опре­деленным образом от обычного течения аффекта, то эти конечные стадии отличаются от аффекта вполне характерными свойствами. Эти стадии отмечены сопутствующими чувствами, встречающимися только в волевых процессах и поэтому справедливо причисляе­мыми к специфически своеобразным элементам воли. К таким чувст­вам относятся прежде всего чувства простого и обдуманного реше­ния, причем последнее отличается от первого лишь своей большей интенсивностью. Они относятся к разряду чувств возбуждения и разрешения и сочетаются в зависимости от тех или иных обстоя­тельств с удовольствием или неудовольствием. Сравнительно боль­шая сила чувства обдуманного решения объясняется, вероятно, его контрастом по отношению к предшествующему чувству сомнения, сопровождающему колебание между различными мотивами. (...)

Переход простых волевых действий в сложные сопровождается целым рядом дальнейших изменений, имеющих большое значение для развития воли. Первое из этих изменений состоит в том, что аффекты, которыми вводятся волевые процессы, все более и более слабеют в своей интенсивности вследствие противодействия различных чувств, взаимно задерживающих друг друга; в конце концов волевые действия проистекают как будто из такого чувства, которое, по-видимому, совершенно лишено каких-либо элементов аффекта. Конечно, при этом никогда не может быть речи о безу­словном отсутствии аффекта. Для того чтобы тот или иной мотив, выступающий в процессе обычного течения чувства, мог вызвать простое или обдуманное решение, он должен быть всегда связан до известной степени с каким-нибудь аффективным возбуж­дением. Но это возбуждение может быть фактически настолько слабо и преходяще, что оно ускользает от нашего внимания... Это ослабление аффектов вызывается главным образом теми свя­зями психических процессов, которые мы относим к области интел­лектуального развития.

Грот Николай Яковлевич (30 апреля 1852—4 июня 1899) — русский фило­соф-идеалист и психолог. Профессор Московского университета (с 1886) председатель основанного М. М. Троиц­ким в 1885 г. Московского психологи ческого общества, первый редактор журнала «Вопросы философии и психо­логии» (с 1889).

И. Я. Грот прошел сложный путь эволю­ции от позитивистского отрицания фи­лософии через занятия психологией и этикой к попытке построения собствен­ной спиритуалистической метафизики, в основе которой лежала особая форма дуализма. В рамках этой философии Н. Я. Грот пытался в противовес гос­подствовавшей в его время в России метафизической психологии обосновать возможность новой, опытной психоло­гии (см.: Жизненные задачи психоло­гии. — Вопросы философии и психоло­гии, 1890, кн. 4; Основания экспери­ментальной психологии. М., 1896).

В качестве основной единицы анали душевной жизни Н. Я. Грот рассм;;

ривал так называемый «психическ оборот», который слагается из четыр основных моментов: ощущения, чув1 вования, умственной переработки и i левого решения, переходящего в дей| вие. Чувствования, по Н. Я. Гроту, пр(ставляют собой результат субъективн оценки ощущений и соответствуют в-i рому моменту «оборота». Сочинения: Сновидения как прс;

мет научного анализа. Киев, 1878; Отн,' шение философии к науке и искусств. Киев, 1883; К вопросу о реформе логики Лейпциг, 1882; Основные моменты :, развитии новой философии. М., \&';1¹. Джордано Бруно и пантеизм. — Оде.. са, 1895; Очерк философии Плато.;,;

М., 1896; Философия- и ее общие •'„. дачи. Спб., 1904.

Литература: Николай Яковлева ч Грот... Спб., 1911.

Н. Грот

ПСИХОЛОГИЯ ЧУВСТВОВАНИЙ'

Значение чувствований в ряду психических явлений

Термин чувствований, по нашему мнению, должен обнимать собою только, но зато и всю совокупность явлений удовольствия и стра­дания, т. е. все те пассивные психические состояния, которьг. можно рассматривать как продукт субъективной оценки действуй' щих на нервную систему раздражении, какой бы источник они ни имели — внешний или внутренний.

Грот Н. Психология чувствований в ее истории и главных основах. Сп" 1879—1880, с. 418—464, 481—497. Воспроизводимый здесь текст знакомит, причс со значительными сокращениями, лишь с программной частью фундаментально;

исследования Н. Грота и не охватывает разделов, в которых сформулировалиь в ней общие принципы и законы «осложнения» чувствований используются д.''" объяснения конкретных эмоциональных явлений.

Хотя многие из современных психологов, как мы видели, дают именно такой объем разбираемому термину, но мотивировать свое определение одними обычаями предшественников мы конечно не вправе, ибо мы могли также убедиться, что некоторые другие психологи и в настоящее время дают тому же термину иное значе­ние, — то более широкое, то более узкое. Стало быть, мы обяза­ны сами доказать, что данное нами определение наиболее пра­вильно. (...)

Главная особенность психологической терминологии сравнитель­но с терминологиями других наук заключается в том, что она должна предшествовать всякому описанию и анализу частных явлений. (...) Здесь нет средств применить наглядный или демон­стративный метод, ибо никакой фигурой нельзя изобразить тех процессов, которые совершаются в сознании, а тем менее возможно непосредственно демонстрировать эти последние. (...)

Но в таком случае неизбежно также признание, что единст­венным прямым источником для установления этой терминологии может быть только внутренний опыт, представляющий, однако, слишком шаткие основания для научного решения задачи. В этих двух положениях, очевидно, заключается противоречие, которое не представляет, по-видимому, никаких выходов для психолога:

«для научного описания и анализа психических явлений нужна прочно установленная психологическая терминология, но такая прочная терминология не может быть заимствована из единственно остающегося (сверх описания и анализа) прямого источника разли­чения психических явлений, т. е. из внутреннего наблюдения, само­сознания».- Остается, по-видимому, сложить оружие и признать себя побежденным. Но такой исход был бы слишком печален, да и невероятен — пришлось бы предположить, что область психи­ческих явлений должна быть навсегда исключена из сферы научного исследования, а с этим выводом ум человеческий едва ли может смириться. Поэтому постараемся найти какой-нибудь новый выход из указанного нами противоречия.

Наука учит нас, что если нельзя прямым путем решить какую-нибудь задачу, то надо употреблять пути косвенные. Кроме того, она же научает нас, что выводы одной науки часто добываются при содействии другой. (...) В общих различениях своих психология Должна опираться не на физиологию, а на биологию, т. е. на общую науку о жизни и ее развита, так как психическая жизнь несомненно составляет только частную область целой жизни орга­низма. (...) Для нас, впрочем, помощь биологии необходима лишь в весьма скромных размерах. Достаточно будет заимствовать из нее общее определение жизни, чтобы затем из этого определения вывести определение психической жизни и ее элементов. (...)

Однако, приступая к выполнению подобной задачи, мы прежде всего должны изменить постановку вопроса. Первоначальной целью Нашей было определить, какое значение всего правильнее давать ^рмину «чувствований». Прямо ответить на этот вопрос биология, •конечно, не в состоянии, ибо своим общим учением о жизни она

^Зак. 1355 65

может выяснить характер составных элементов психической жизни только в отношении их к целому и в связи друг с другом, а цр порознь. Вследствие этого терминология вообще отступает на вто­рой план и на первый план выступает классификация — наимено вание должно подчиниться распределению. (...) Следовательно если мы, пользу^ь обобщениями биологии, сделаем естественное распределение элементов психической деятельности и основания для установления смысла важнейших терминов заимствуем из этсщ, естественного распределения, то мы выполним по отношению ^ психологии таку10 задачу, решение которой составляет главнпн залог успешного развития каждой науки. (...)