Я всё ещё помню одну книгу, которая была написана в 1942 году и вызвала очень оживлённую полемику. Она называлась "Порождения ехиднины", её автор – Филлип Вилей (Phillip Wiley, "A Generation of Vipers"; New York: Rinehart & Company, 1942, 1955). В то время она произвела на меня большое впечатление, и с тех пор я могла заметить, как были верны некоторые из заключений Вилея в те времена, и как они всё ещё верны и сейчас. Он придумал новое слово - "мамизм" (momism), чтобы описать то отношение, посредством которого очень многие матери портят своих сыновей, ошибочно считая это проявлением любви. Но на самом деле всё происходит с точностью до наоборот, поскольку это - очень тонкая форма контроля. Мать удерживает своего сына пойманным в ловушке ребячливой и инфантильной зависимости от неё, привязанным к ней и её похвалам и потаканиям, что делает его беспомощным и неспособным вырваться на свободу и выйти из детства.
Эти "вечные мальчики" часто выбирают одно из двух возможных направлений в своей взрослой жизни. В некоторых случаях они следуют по гомосексуальному пути, будучи привлечёнными тем своим отражением, которое они, как в зеркале, видят в других мужчинах. Другой путь - роль Дон-Жуана, для которой характерно большое количество недолговечных сексуальных отношений. Они остаются на уровне юношей, будучи неспособными осуществить разрыв с матерью и перейти к взрослой жизни, выйдя за пределы самовлюблённости. Некоторые из этих мужчин прилагают огромные усилия, пытаясь преодолеть этот дисбаланс и ликвидировать отставание в своём развитии, входя в образ мачо - настоящего мужчины - и стремясь достичь максимальных результатов в устремлениях различного рода.
Вечный ребенок в таких мужчинах поначалу часто очень очаровывает и взывает к материнскому порыву в женщине, но через некоторое время это надоедает, ибо только редкие женщины хотят быть матерью своим мужьям или возлюбленным. Если они женятся и жена становится беременной, то часто поведение таких мужчин становится очень угрожающим. Когда младенец рождается на свет, они могут быть чрезвычайно ревнивыми и обижаться на тот факт, что жена уделяет своё внимание младенцу больше, чем им. В некоторых случаях такие мужчины покидают женщину, когда она забеременивает, и начинают искать другую, которая посвятит всё своё внимание им и их потребностям. Но, как только эта ситуация повторяется снова, они бросают и её и отправляются на поиски следующей жертвы.
Но не только мужчины могут задерживаться на юношеской стадии. Некоторые отцы тоже следуют подобному поведению, удерживая своих дочерей в состоянии зависимости от них неопределённо долго. Эти затянувшиеся узы напоминают мне о популярной много лет назад песне Мэри Мартин "Моё сердце принадлежит папочке".
Когда любой из родителей безраздельно властвует в сердце взрослого ребёнка, то в нём не оказывается места для будущей "второй половины". И поэтому будущие отношения, вероятно, будут поверхностными и корыстными или же многочисленными и непродолжительными. В любом случае в них обычно отсутствуют любовь и забота.
Когда разрываются психологические узы с обоими родителями, и мальчика или девочку учат независимой взрослой жизни в обществе, тогда будущее партнёрство с кем-то, кто также перешёл в подлинную зрелость, становится возможным и наполненным. В таком случае каждый способен считаться с благополучием различных членов семейства, а не только с тем, что хочет каждый из них.
По мере того, как всё большее количество семей учится жить с таким ответственным отношением, они будут оказывать воздействие на их собственное социальное окружение, что, в свою очередь, может вызывать изменения в обществе, в котором они живут и, в конечном счёте, достигать даже самых дальних уголков мира.
Достаточно интересным является тот факт, что те люди, которые менее всего восприимчивы к чувствам других, часто оказываются сверхвосприимчивыми в отношении к своим собственным чувствам, особенно если они ощущают хотя бы самый тончайший намёк на критику, даже когда никто не намеревается действительно критиковать их. Это - часть чрезвычайного эгоцентризма и поглощённости собой, которая так часто сопровождает блокированное сердце.
Люди, с которыми жестоко обращались в детстве, имеют склонность копировать подобное поведение в отношениях со своими собственными детьми. Впервые я узнала об этой тенденции при работе с детьми родителей, которые выжили, побывав в заключении в нацистских концентрационных лагерях. Мне было трудно поверить в то, что, когда эти молодые люди завели свои семьи и у них появились дети, они часто могли обращаться с ними так, как нацисты обращались с ними самими в концлагере. Очевидно, побывав в беспомощном состоянии в распоряжении их надсмотрщиков, они срывали свою фрустрацию и свой гнев на своих детях, которые были ещё более беспомощными по отношению к ним самим, как будто это так или иначе способно восполнить их неспособность сопротивляться, когда над ними издевались в концлагере. Этот отрицательный образец поведения кажется настолько глубоко внедрившимся в их сознание, что они нуждаются в поиске внешнего выражения такого поведения, чтобы попытаться избавиться от него. Но попытки делать это подобным способом приводят к простому продолжению цепной реакции.
