ЛЕКЦИЯ 12. Психотерапия и философия: Л

Снять страхи помогают рассуждения Сенеки о смер­ти. «Никакое зло не велико, если оно последнее, При­шла к тебе смерть? Она была бы страшна, если бы мог­ла оставаться с тобою, она же или не явится или скоро будет позади. Спокойная жизнь — не для тех, кто слиш­ком много думает о ее продлении. Большинство так и мечутся между страхом жизни и мучениями смерти; жалкие, они и жить не хотят и умереть не умеют. Сде­лай свою жизнь приятной, оставив всякую тревогу о ней. Никакое благо не принесет радости обладателю, если он в душе не готов его утратить, и всего безболезненней утратить то, о чем невозможно не пожалеть, утратив* (выделено мною. — М.Л.).

Эта цитата производила большое впечатление на мно­гих пациентов. Они сразу как-то успокаивались. Неко­торые даже начинали пользоваться некоторыми веща­ми, которыми очень дорожили и просто хранили. До них доходило, что, если стараясь сберечь вещь, они ею не пользуются, они ее уже потеряли. И если очень беспо­коишься о жизни, то уже можно считать, что ее поте­рял. «Гибнуть и терять одинаково неизбежно. Найти помощь против этих потерь мы можем в том, чтобы хра­нить утраченное в памяти. То, чем мы владеем, можно отнять, чем мы владели, того не отнимешь. Случай от­нимает вещь, но сохраняет плоды обладания ею, кото­рые мы теряем сами... сожалея об отнятом... Будем счи­тать неизбежным то, что может случиться. Я обеднею — значит окажусь среди большинства. Буду изгнанным — почту себя уроженцем тех мест. Я умру? Но это значит, что я не смогу заболеть, не смогу упасть. Смерть или уничтожает нас, или отпускает на волю.

Размышляй о смерти. Нам нужно научиться размыш­лять о смерти. Кто научился смерти, тот перестал быть рабом». И еще: «Я стараюсь, чтобы каждый день был подобием целой жизни. Я не ловлю его, словно он пос­ледний, но смотрю на него так, что, пожалуй, он может быть и последним. Я готов уйти и потому радуюсь жиз­ни, что не беспокоюсь, долго ли еще проживу. Старайся ничего не делать против желания! В ком есть охота, для того необходимости нет. Несчастен не тот, кто делает по приказу, а тот, кто против желания. Научим же нашу душу хотеть делать то, что требуют обстоятельства; и прежде всего без печали думать о нашей кончине». И опять здесь прослеживаются идеи гештальттерапии о психической зрелости. К зрелым личностям представи­тели этого направления относят тех, кто приспосабли­вается к обстоятельствам и изменяют (усовершенству­ют) себя.

Блестящ призыв Сенеки к умеренности: «То, что тре­бует природа, доступно и достижимо, потеем мы лишь ради избытка. А то, чего с нас довольно, у нас под ру­кой. Кому в бедности хорошо, тот богат». «Не поступай подобно тем, кто желает не усовершенствоваться, а быть на виду, и не делай так, чтобы в твоей одежде и образе жизни что-нибудь бросалось в глаза. Пусть изнутри мы будем иными — снаружи мы не должны отличаться от людей. Пусть вошедший к нам в дом дивится нам, а не нашей посуде. Велик тот человек, который глиняной утварью пользуется как серебряной, но не менее велик тот, кто серебряной пользуется как глиняной. Слаб ду­хом тот, кому богатство не по силам. И надежда, и страх присущи душе неуверенной, тревожимой ожиданиями будущего. А главная причина надежды и страха — наше неумение приспосабливаться к настоящему и привычка засылать наши мысли далеко вперед. Нас мучает и буду­щее и прошедшее. И никто не бывает несчастен от ны­нешних причин». Невооруженным глазом здесь видны идеи гештальттерапии и принцип жить «здесь и теперь». И еще: «Кто заботится о будущем, тот потеряет настоя­щее, чем мог бы наслаждаться... Есть ли что более жал­кое и более глупое, чем бояться заранее? Что за без­умие — предвосхищать собственное несчастье? Кто стра­дает раньше, чем нужно, — страдает больше, чем нужно»,

Философия выковывает и закаляет душу, подчиняет жизнь порядку, управляет поступками, указывает, что сделать и от чего воздержаться, сидит у руля и направ­ляет среди пучин путь гонимых волнами. Без нее нет бесстрашия и уверенности. Если есть в философии что-то хорошее, так это то, что она не смотрит в родослов­ную. Благородство духа доступно всем. Для этого мы достаточно родовиты...Менять надо не тело, а душу! Пусть бы ты уехал за широкие моря — за тобою везде, куда бы ты ни приехал, последуют твои пороки». То же самое ответил на чей-то вопрос Сократ: «Странно ли, что тебе нет никакой пользы от странствий, если повсю­ду ты таскаешь самого себя». Сколько ни разъезжай, все пропадет впустую. От себя не убежишь! Надо сбро­сить с души ее груз, а до того тебе ни одно место не понравится».

Сенека утверждает, что надо жить в соответствии с Законами природы: «Если ты в жизни сообразуешься с природой, то никогда не будешь беден, а если с люд­ским мнением, то никогда не будешь богат. Природа желает малого, людское мнение бесконечно многого. Излишества лишь научат тебя желать еще большего. Естественные желания имеют предел, порожденные лож­ным мнением — не знают на чем остановиться, ибо все ложное не имеет границ». Как перекликается это пол­ожение с мнением К. Хорни о том, что у невротика фор­мируется «идеальное Я», долженствования и требова­ния которого не знают границ! И еще: «Неужели приро­да, дав нам такое небольшое тело, наделила нас нена­сытной утробой так, что мы побеждаем алчностью са­мых огромных и прожорливых зверей? Ничуть нет! При­рода довольствуется малым! Много ли воздается приро­де? Нам дорого обходится не наш голод, а наше тщесла­вие. Тех... кто подчиняется желудку, мы должны при­числить не к людям, а к животным, а некоторых даже не к животным, но к мертвецам. Жив тот, кто многим при­носит пользу, жив тот, кто сам себе полезен».

Для глупости нигде нет покоя: сверху и снизу ее под­стерегает страх, все, что справа и слева, повергает ее в трепет, опасности гонятся за ней и мчатся ей навстре­чу; все ей ужасно, она ни к чему не готова и пугается даже подмоги. А мудрец защищен от набега вниманием: пусть нападают на него хоть бедность, хоть горе, хоть бесславье, хоть боль — он не отступит, но смело пойдет им навстречу, пройдет сквозь их строй.

Глупость держит нас так упорно, во-первых, потому, что мы даем отпор ей робко и не пробираемся изо всех сил к здоровью; во-вторых, мы мало верим найденному мудрыми мужами. Никто из нас не погрузился в глуби­ну.... А больше всего нам мешает то, что мы слишком скоро начинаем нравиться самим себе. Стоит нам найти таких, кто назовет нас людьми добра, разумными и пра­ведными, — и мы соглашаемся с ними. Нам мало уме­ренных похвал: мы принимаем все как должное, что приписывает нам бесстыдная лесть...

Я научу тебя, как узнать, что ты еще не стал мудрым. Мудрец полон радости, весел и непоколебимо безмяте­жен: он живет наравне с богами. Если ты не бываешь печален, если никакая надежда не будоражит твою душу ожиданием будущего, если днем и ночью состояние тво­его духа, бодрого и довольного собою, одинаково и неиз­менно, значит, ты достиг высшего блага, доступного че­ловеку. Но если ты отовсюду пытаешься получить вся­ческие удовольствия, то знай, что тебе так же далеко до мудрости, как до радости. Ты мечтаешь достичь их, но заблуждаешься, надеясь прийти к ним через богатство, через почести, словом, ища радости среди сплошных тревог. Радость — цель для всех, но где отыскать вели­кую и непреходящую радость, люди не знают. Один ищет ее в пирушках, другой — в честолюбии, третий — в любовницах, тот в свободных науках и словесности, ни­чего не исцеляющей. Всех их разочаровывают обманчи­вые и недолгие услады. Так пойми же, что дается муд­ростью: неизменная радость. Значит, есть ради чего стремиться к мудрости, ведь мудрец без радости не бы­вает. Любители роскоши каждую ночь — как будто она последняя — проводят в мнимых радостях. А та радость, что дается богам и соперникам богов (мудрецам), не ис­сякает. Она бы иссякла, будь она заемной, но, не буду­чи чужим подарком, она не подвластна и чужому произ­волу. Что не дано фортуной, то ей не отнять».

Вот еще некоторые мысли, созвучные идеям экзис­тенциального анализа и логотерапии, помогающие при лечении депрессивного невроза, возникшего после поте­ри близких людей.