Судьба мусульманской школы

В 1925/26 учебном году на Северном Кавказе функционировали 743 религиозные школы с 15411 учащимися в них.441 Одновременно по всему краю функционировали 1644 мечети.442 Большое число религиозных учреждений вызывало обеспокоенность агитационно-пропагандистского отдела ЦК ВКП(б), и по этому поводу заместитель заведующего орготделом, он же заведующий национальным подотделом ЦК ВКП(б) М. Кобецкий писал инструктору АПО А. Ряхину: «Если бы ты знал, с каким боем приходится работать по вопросу об арабских школах... Во всяком случае, несмотря на заявление тов. Луначарского, что арабские школы распространяют грамотность, возраст учащихся в них будет нормирован, и этот пункт надо считать победой. Независимо ни от чего мы, безбожники, в пропаганде должны и устно, и печатно выступать против школ — этот удел достался нам... Тут волей-неволей придется разбить работу по участкам и брать их по очереди. Работу повести по национальному признаку и в первую очередь взяться за те мусульманские национальности, среди которых коммунисты изжили религиозные предрассудки...».443

21 августа 1925 года НКВД и Наркомпрос приняли инструкцию #446/72-цс, в которой указывалось, что с этого времени преподавание мусульманского вероучения может проводиться только в мечетях с разрешения облисполкомов и только для лиц, достигших четырнадцатилетнего возраста и представивших свидетельство об этом. Согласно инструкции и на основании закона об отделении церкви от государства, религиозные предметы ни в коем случае не могли преподаваться в общеобразовательной школе. Чтобы получить разрешение на преподавательскую деятельность, представитель духовенства должен был направить заявление в административный орган, в котором указать свое социальное, общественное и служебное положение за время с 1914 года, принадлежность к тому или иному сословию до революции, время присоединения к данному религиозному культу и общественное положение.444 Сокращение религиозных школ шло постепенно, на протяжении нескольких лет.

На Северном Кавказе, по-прежнему, мусульманские школы делились на два типа: мактаба (низшая религиозная школа) и мадраса (учебное заведение повышенного типа). Срок обучения в мактаба составлял 4–5 лет, единственным учителем здесь был мулла, который обучал детей письму и чтению по Корану. Поступить в мадраса имели возможность немногие, в основном дети состоятельных родителей. В Северокавказском регионе мадраса были только в Дагестане и кабардинском селении Баксан.445 Так что М. Кобецкий, говоря о ликвидации арабских школ, подразумевал уничтожение мусульманских школ обоих типов.

Действительно, в 1926/27 учебном году их количество сократилось, зато возросла численность учеников в них более чем на 1000 человек. Одновременно с этим увеличилось число арабских школ в Чеченской (до 126) и Карачаевской (до 12) автономных областях. В Ингушетии и Черкесии все осталось на прежнем уровне, зато в Кабардино-Балкарии и Адыгее постановлением НКВД и Народного комиссариата просвещения к концу 1928 года религиозные школы были закрыты полностью, хотя еще некоторое время они продолжали действовать подпольно.446

В противовес мусульманским школам и мечетям на Северном Кавказе создавались школы социалистического воспитания — «соцвосы», «народные дома», антирелигиозные кружки. По сведениям Союза безбожников, на 1 сентября 1928 года на Северном Кавказе функционировали 5 738 школ «соцвоса», 339 «нардомов» и клубов, 153 антирелигиозных кружка, 143 избы-читальни.447

В 1920-х годах в селах и городах Северной Осетии еще не наблюдалось серьезных антиисламских гонений, они начнутся лишь в 1930-е годы. Например, в 1920 году в трех кварталах небольшого селения Лескен Ирафского района действовали три мечети и мадраса при них. При мечетях служили не только жители Лескена, но и приглашенные муллы и имамы из соседнего селения Вольно-Магометановское, а также из Кабарды и Балкарии. Окончившие мактаба молодые мусульмане могли продолжить свое образование в Кабарде и Дагестане, а некоторые — в Турции и арабских странах. Состоятельные лескенцы выезжали для совершения хаджа к святыням ислама в Мекку и Медину.

От руководителей партийной и комсомольской ячеек Лескена, созданных в 1920 году, требовалось начать перестройку жизни села «на новый лад», и в первую очередь провести преобразования в сфере школьного обучения. Первые сообщения о том, что теперь все дети (и мальчики, и девочки) будут обучаться вместе, вызвали панику у большинства мусульман. Кардинальные меры по переводу образования на безрелигиозную основу заняли около пяти лет. В 1924 году для лескенской молодежи был открыт подготовительный класс в Горском педагогическом техникуме, а в 1926 году первых учеников приняла Лескенская средняя школа.448

Аналогичные мероприятия начались и в соседней с Осетией Ингушетии. Четвертая ингушская областная партийная конференция, состоявшаяся в начале ноября 1927 года, отметила, что «работа по проведению классовой линии в ауле» осложняется из-за влияния на общественное сознание религиозных и бытовых установок. «Эти пережитки, — отмечалось в резолюции по докладу об очередных задачах партии в деревне, — еще во многих случаях продолжают действовать, давая в руки кулацких и близких к ним зажиточных групп дополнительные орудия воздействия на середняка и бедняка, по линии религиозной и бытовой в сторону затемнения классового интереса последних».449

В июле 1929 года состоялось очередное партийное совещание по мерам улучшения атеистичесакой работы при Агитпропе ЦК ВКП(б). На совещании было принято решение о переходе советской школы от «безрелигиозного воспитания» к «системе атеистического воспитания». Секретарь ЦК ВКП(б) Е.М. Ярославский потребовал: «Пришло время, когда за атеистическую работу должны вплотную взяться люди науки и техники, искусство и литература обязаны ей уделять неустанное внимание».450 Практически одновременно на краевом съезде Союза воинствующих безбожников и сотрудников идеологических отделов областных и окружных комитетов ВКП(б) был поставлен вопрос о немедленной ликвидации мечетских школ в Чечне и Ингушетии, где они продолжали действовать, несмотря на их официальное закрытие. Член краевого комитета партии М.А. Кундухов, выступивший с докладом «Об антирелигиозной работе в национальных областях Северного Кавказа», настаивал на необходимости решения вопроса по мечетям, которые «эксплуатируют труд верующих крестьян».451

В конце 1920-х годов началось разрушение мечетей в осетинских селах. В 1930 году в Вольно-Магометановском осталась не разрушенной лишь одна мечеть. Она была превращена в заготовительную контору.452 Само село Вольно-Магометановское было укрупнено за счет вхождения в его состав трех колхозов; в них открыли 25 дневных и вечерних школ-ликбезов. При этом власти допускали оскорбления чувств верующих, нападкам подвергались муллы и хаджи. Среди населения распространялся лозунг «Или светская школа, или мечеть».453 Возникала проблема с заведующими школ: своих подготовленных кадров в Вольно-Магометановском не хватало, и никто из других мест не желал ехать в селение, в котором были очень сильны мусульманские традиции, многие жители выступали против светского образования. Особенно большое сопротивление вызывала попытка обучения в школах-ликбезах девочек. Поэтому первоначально открывались отдельные классы для мальчиков (с преподавателями-мужчинами) и девочек (для которых преподавали женщины). Когда приток девочек в школы стал возрастать, раздельное обучение было отменено.