Межнациональные и межконфессиональные конфликты в Осетии

В революционной Северной Осетии политические противоречия начали перерастать в межнациональное и межконфессиональное противостояние еще до свершения Октябрьской революции, а к 1918 году они вылились в полномасштабную гражданскую войну.

Летом 1917 года в Дигории помещик И. Карабугаев и полковник А. Туганов собрали в пятничной мечети селения Вольно-Магометановское местное население, призывая осетин мусульманского вероисповедания на борьбу с православными осетинами и казаками. Организаторы мятежа утверждали, что жители соседнего селения Вольно-Христиановское совместно с русскими готовятся напасть на мусульманские селения Северной Осетии. В результате было принято решение оповестить по тревоге все ближайшие кабардинские и осетинские мусульманские аулы о грозящей им опасности, призвать население немедленно взяться за оружие. Предотвратить братоубийственное столкновение удалось с большим трудом.395

В результате конфликта казаков и ингушей во Владикавказе 6 июля 1917 года были убиты 16 и ранены 9 ингушей.396 Представители от казаков выступили с требованием «санкционировать поход казаков на Ингушетию».397 Осетинский публицист Г. Цаголов так оценил происшедшее событие: «Мне кажется, что не последнюю роль здесь сыграл тот противотуземный подход, который в последнее время ведется со стороны некоторых групп местного населения, живущих еще, видимо, традициями старого политического уклада. Неустанное раздувание и неправильное освещение вопроса о грабежах и разбоях, постоянно и аккуратно распускаемые кем-то слухи о каких-то ужасах, якобы, замышляемых против русских туземцами, вооруженных пулеметами.., явные и тайные рассылки патронов и вооружения по казачьим станицам — все это не могло не сгустить атмосферу, которая разрядилась грозою 6 июля».398 При этом Г. Цаголов подчеркивал, что одним из путей искоренения недоверия между горцами и русскими является улучшение хозяйственного положения горцев, наделение их землей, распространение среди них просвещения.

Причины враждебного отношения к русским, «делающим на Кавказе революцию», пытался раскрыть Г.К. Орджоникидзе. Он считал, что такое отношение коренного населения — результат ошибок администрирования в период царского наместничества на Кавказе: «Горцев считали только разбойниками, и за убийство горца почти не привлекали к ответственности. За горца, убитого на казачьей земле, решительно никто не отвечал. Горец за хранение у себя оружия подвергался полному разгрому. За самое малейшее проявление протеста целый аул подвергался экзекуции».399 Поэтому и после Октябрьской революции требование «долой русских с горской территории» было широко распространено в осетинских селениях.

Ситуация в области все более накалялась. В декабре 1917 года около станицы Грозненской было совершено убийство шейха Дени Арсанова400, ехавшего на переговоры с казаками для мирного разрешения спорных вопросов между казаками и чеченцами. В ответ на это горцы сожгли станицу Кохановскую, казаки в свою очередь захватили и сожгли несколько горских аулов.401 Впоследствии имя чеченского шейха Дени Арсани будет овеяно легендарною славой, а в 1960–1970-е годы в Пригородном районе Северной Осетии уже будет действовать суфийское братство Дени Арсани.

Если в Терской области в большей степени была выражена межнациональная рознь, то в Дагестане гораздо сильнее проявился религиозный фанатизм. Вскоре после февральской революции здесь было создано молодежное просветительно-агитационное бюро, в состав которого вошли студенты. С 3 июня 1917 года бюро издавало еженедельную газету на лакском языке «Илчи» («Вестник»). На страницах газеты была объявлена решительная борьба шариату, доказывалась его чуждость интересам горских народов.

Одновременно проводились попытки создания «карманных» исламских партий, которые бы не препятствовали проведению революционных преобразований. Более всего в этом преуспели дагестанские революционеры. Более полугода большевики Дагестана вели тайную работу по замене руководящего состава Порт-Петровского Мусульманского комитета, в первую очередь Нажмуддина Гоцинского и шейха Узун-Хаджи. С целью окончательного претворения в жизнь этих планов из Темир-Хан-Шуры (современный Буйнакск. — Н.Е.) прибыли Гарун Саидов и Гамид Далгат402. Они организовали несколько митингов в Порт-Петровске и ближайших аулах; зачастую митинги проводились прямо в мечетях. Когда стало очевидно, что общественное мнение сформировано в нужном направлении, были проведены выборы нового руководящего состава Мусульманского комитета. В него вошли У. Буйнакский (председатель комитета), Дж. Атаев, И. Алиев, Б. Саидов, Г. Далгат. Впоследствии комитет вошел в состав Совета рабочих и солдатских депутатов Дагестана.403

Улугбий Буйнакский даже выступил по этому поводу со статьей «О шариате» в первом номере газеты «Дагестанский труженик». «Шариат, — писал он, — эксплуататорским классам и трудящимся нужен, но каждому по-разному. Посмотрите, перед нами одно знамя шариата, но два противоположных течения: в Темир-Хан-Шуре из-за шариата выглядывают клерикалы и беки, тут столп и утверждение старого; в Петровске за тем же знаменем стоят подлинные землеробы — сила, долженствующая уничтожить старое».404 Аналогичная ситуация сложилась и на юге Дагестана в Дербенте, где была создана мусульманская большевистская партия Гуммет.405

Узун-Хаджи, вынужденный покинуть Дагестан и перебраться в Терскую область (в Чечню), выступил инициатором по созданию в Северо-Кавказском крае имамата и сосредоточения всей духовной и светской власти в руках Н. Гоцинского. Как отмечалось выше, оба этих мусульманских деятеля благосклонно отнеслись к Февральской революции. Они толковали ее как явление, ниспосланное Аллахом для того, чтобы горцы могли свободно исповедывать ислам и жить по нормам шариата. В противовес этому, Октябрьская революция толковалась ими как порождение шайтана, а большевики оценивались как главные враги ислама и шариата. Идеи свободы (хуррията) связывались им с необходимостью повсеместного утверждения шариата. Однако под давлением обстоятельств, Н. Гоцинский отказался от сана имама. «Тот не мусульманин, гяур, кто не способствует созданию имамата», — подвел черту Узун-Хаджи. В декабре 1917 года, собрав фанатично настроенных людей, он повел их на Хасав-Юрт, приказав громить все немусульманские дома. Узнав о надвигающейся опасности, жители покинули свои жилища, которые были разгромлены отрядами Узун-Хаджи.406