Мусульмане Кавказа в составе поликонфессиональной России

Пытаясь коренным образом решить религиозную проблему, с окончанием войны на Кавказе царское правительство подчинило мусульман края Оренбургскому мусульманскому духовному собранию.345

Подчинение это было формальным шагом, на самом же деле, как отмечают дореволюционные исследователи, Северный Кавказ был «оставлен на произвол судьбы».346 Значительная удаленность духовного центра, фактическая неосведомленность мусульман центральной России о традиционном образе жизни и проблемах северокавказских мусульман делала такое управление изначально бесперспективным. Порою, при возникновении тех или иных вопросов, даже администрация края не знала к кому обращаться — к муфтию Оренбургскому или Закавказскому. Неоднократно возникала ситуация, когда человек, имеющий документы Оренбургского муфтията на право занятия должности сельского муллы на Северном Кавказе, направлялся администрацией для подтверждения этого права в Закавказский муфтият.

В то же время, уже в начале XIX века проводился эксперимент российской власти по созданию лояльной прослойки среди мусульман Центрально-Северного Кавказа. Эксперимент заключался в попытке перемены их мировоззрения методом постепенной русификации. Население Осетии и Кабарды планировалось медленно, но непрерывно перевоспитывать, для чего приучать высшие слои населения к «роскоши» и постепенно сближать «с российскими нравами». При этом «покровительствовать наружно их вере и умножать случаи их к сообщению с русскими».347 Согласно секретному плану, выделялись средства для постройки мечетей и привлечения для работы в них наиболее уважаемых в народе мулл и кадиев, находящихся втайне на российском содержании. На первых порах ведение всех судебных дел также передавалось этим муллам и кадиям. При мечетях открывались школы, учащиеся которых воспитывались лояльно по отношению к русской власти. Таким образом, Россия получала большой корпус пророссийски настроенных мусульманских служителей. Одновременно открывались училища для обучения детей осетинских и кабардинских князей, воспитанники из которых впоследствии продолжали свое образование в кадетских корпусах.

С началом Большой Кавказской войны российская власть решила противопоставить суфийскому учению свою мусульманскую пропаганду. Известны попытки А.П. Ермолова внедрить в мечетях сочиненную им на базе Новозаветных текстов мусульманскую молитву.348 Существовал и более широкий проект подчинения горского суннитского духовенства казанскому эфенди Тадж ад-Дину Мустафину. В задачу Тадж ад-Дина, услуги которого щедро оплачивались российской властью, входило «обратить горцев на путь истинный, подчинить их русскому правительству и истребить или выдать нам живым Шамиля».349 Но горцы в корне пресекли попытки протащить в их среду «троянского коня». Соратник Шамиля, чеченец Ташов-Хаджи прислал Тадж ад-Дину письмо, в котором писал: «Я, полномочный визирь пребывающего в сей стране имама Шамиля, предписываю вам, чтобы вы без дозволения нашего не разъезжали бы в сих странах, и если вы не глупы, то должны удалиться, прежде чем вам будет нанесен вред».350 Прожив шесть лет при штабе русских войск в Тифлисе и не сумев завоевать никакого авторитета среди кавказских мусульман, Тадж ад-Дин был вынужден удалиться в Казань. Проект проповеди против Шамиля русские военные пытались возобновить еще несколько раз в 1840-х годах, но видимых результатов в этом направлении достигнуто не было.

В результате мусульмане Северного Кавказа фактически оказались разделенными между двумя Духовными правлениями, которые жили своей, регламентированной нормами шариата и государственными законами, жизнью. И даже в начале ХХ века мусульманская система в Осетии оставалась хаотичной, неупорядоченной. Можно полагать, что наряду с традиционным (адатным) укладом повседневной жизни это так же препятствовало более глубокому проникновению ислама в психологию самих мусульман Осетии. Аналогичное явление наблюдается и сегодня, когда официальные представители госструктур республик центральной части и Северо-западного Кавказа (воспитанные, как правило, советской атеистической школой) не стараются вникать глубоко в проблемы упорядочивания духовной и социальной жизни мусульманских общин. В Духовном управлении Европейской части России, которому подчиняются ДУМы северокавказских республик, также заняты многочисленными внутренними проблемами и попросту не могут осуществлять серьезный контроль и руководство этими отдаленными мусульманскими общинами. В результате в первые годы ХХI века, так же как это было и в начале века ХХ, наметилась ориентация на Закавказские Духовные управления мусульман. Кроме того, следствием недостаточной проработанности политики в сфере управления жизнью мусульман Северного Кавказа становится неконтролируемое проникновение в северокавказские общины зарубежных мусульманских миссионеров.