Теория познания и методология

Гносеология Вебера вращается вокруг экспликации методо­логической операционализации понятия «действие» и програм­мно фиксируется в максиме: «Всякое размышление о последних элементах осмысленных человеческих действий связано прежде всего с категориями «цели» и «средства»»¹. Нельзя не заметить, что понятия «цель» и «средство» взяты из философского и культурного багажа Западной Европы, где они нашли свое наиболее полное социальное воплощение. Вебер работает с теми же понятиями, в которых описывает себя западное общество, но, генерализируя их, придает им характер европоцентричной научной идеологии.

Социальная действительность предстает у Вебера в виде культурно обусловленной взаимосвязи действий большого числа индивидов, не обязательно находящихся в непосредственном ин­дивидуальном контакте. Действия каждого из них можно понять, т.е. объяснить с помощью понятий «цель»—«средство» и метода «идеальныхтипов». Различение между пониманием и объяснением проводится в том смысле, что поведение можно объяснить, а дейс­твие, сверх того, можно понять. «Объяснению» придается, таким образом, значение, обычное для естествознания, не имеющего, как правило, дела со смысловым и субъективным. «Понимание» рассматривается в духе идей философии жизни и неокантианства как специфический метод познания в социальных науках. Но в отличие от своих учителей-философов Вебер не разграничивает природу и общество как онтологически чуждые друг другу сфе­ры и отказывается от метода непосредственного вживания, инту­иции, поскольку этот метод не дает общезначимых результатов. Он стремится соединить общенаучное объяснение через закон с объяснением через мотив в особом, социологическом, типе объ­яснения-понимания.

Методологический индивидуализм. Вебер выдвигает методо­логическое требование использовать в социологии лишь такие объяснения, которые позволяют рассматривать общество и раз­личные социальные образования в качестве производных от форм социальных действий индивидов: «Если в социологии речь идет о «государстве» или «нации», об «акционерном обществе» или о «семье», о «воинском подразделении» и других «образованиях» та­кого рода, то имеется в виду только определенный тип поведения отдельных людей, конкретный или конструированный в качестве возможного»². «Для понимающей социологии, интерпретирующей

¹ Weber M. Soziologie, Weltgeschichtliche Analysen, Politik. S. 187.

² Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 615.

СОЦИОЛОГИЯ ГЕРМАНИИ 349

поведение людей, эти образования — просто процессы и связи спе­цифического поведения отдельных людей, так как только они яв­ляют собой понятных для нас носителей осмысленных действий»¹. Упрощая, можно сказать, что «методологический индивидуализм» противостоит подходам, в рамках которых части объясняются из целого, действия индивидов — из социальных контекстов. Но рас­смотрение позиции Вебера только в таком ключе будет догмати-зацией. Он отдает себе отчет в том, что «социология также часто вынуждена пользоваться подобными коллективными понятиями (нередко совершенно одинаково обозначая их), для того чтобы вообще обрести понятную терминологию»², что при толковании поведения необходимо принимать во внимание тот «основопола­гающий факт», что «эти коллективные образования имеют огром­ное, подчас решающее каузальное значение для поведения людей»³ и т.д.

Принципиально важно зафиксировать то, что теоретико-ме­тодологической предпосылкой, исходной реальностью и элемен­тарной клеточкой социологии Вебера является представление о целерационально действующем индивиде и производном характере всех форм коллективности типа «народ», «общество», «государс­тво» и т.д. Так, он пишет, например: «Современное государство в значительной степени функционирует как комплекс специфичес­ких совместных действий людей потому, что определенные люди ориентируют свои действия на представление, что оно существует или должно существовать; потому, следовательно, что юридичес­кие ориентированные установления сохраняют свою значимость»⁴. Такого рода утверждения призваны помимо прочего подчеркнуть то, что о коллективном субъекте в социологии можно говорить только в метафорическом смысле.

Концепция идеальных типов. Идеальные типы — это особые понятийные инструменты социологического анализа, в которых проявляется приверженность Вебера неокантианскому пониманию культуры. Идеальный тип «создается посредством одностороннего усиления одной или нескольких точек зрения и соединения множес­тва диффузно и дискретно существующих единичных явлений..., которые соответствуют этим точкам зрения и складываются в це­лостный мысленный образ. В реальной действительности такой

¹ Вебер М. Избранные произведения. М., 1990. С. 614.

² Там же.

³ Там же. С. 615.

⁴ Там же. С. 615.

350 История социологии

мысленный образ в его понятийной чистоте нигде эмпирически не обнаруживается; это — утопия. Задача исторического исследования состоит в том, чтобы в каждом отдельном случае установить, на­сколько действительность близка или далека от такого идеального образа»¹. Примерами идеальных типов у Вебера являются понятия «средневековое городское хозяйство», «капитализм», «бюрократи­ческое господство» и т.д. Пользуясь современной социологической терминологией, можно сказать, что речь здесь идет о теоретичес­ких конструкциях, которые отличаются от обычных, например в политэкономии, моделей тем, что они менее произвольны, менее абстрактны, в большей степени связаны с исторической действи­тельностью. Вместе с тем эти конструкции нельзя смешивать с самой действительностью, так же как нельзя «подводить» под них явления действительности как экземпляр — под схему. В отличие от номологических (формулирующих общие закономерности) и дедуктивных форм научного объяснения по образцу естественных наук идеальные типы относятся к идеографическим (индивидуали­зирующим) методам познания, которые не могут быть поняты без рассмотрения действительности в культурологическом ключе.

Цель образования идеально-типических конструкций «состо­ит в том, чтобы ясно довести до сознания не родовые признаки, а, напротив, своеобразие явлений культуры»², показать то, что в гер­меневтической традиции принято называть «историческим индиви­дом». При этом идеальные типы оказываются средством решения этой задачи. Историк нацелен на выявление преимущественно уникальных связей, социолог — на выявление связей повторяю­щихся. С этим связано различие в степени общности конструиру­емых для решения их исследовательских задач идеальных типов: «генетических идеальных типов» исторической науки и «чистых типов» социологии.

Наукоучение. Вебер утверждает, что социально-научное поз­нание социального действия должно быть «свободно от оценок» в отличие от самого социального действия, которое свободным от оценок быть не может. При этом он уходит от обсуждения осо­бенностей социально-научного познания в культорологический анализ и сообщает, что в вопросе о «свободе от оценок» речь идет о тривиальном по сути требовании, согласно которому исследователь должен жестко разводить между собой констатацию факта и свое отношение к этому факту. «Речь идет исключительно о том, по сути

¹ Weber M. Soziologie, Wfeltgeschichtliche Analysen, Politik. S. 235.

² Ibid. С 248.

СОЦИОЛОГИЯ ГЕРМАНИИ 351

в высшей степени тривиальном требовании, что исследователь и интерпретатор при установлении эмпирических фактов (включая выявленное им оценочное поведение исследуемого эмпирического человека) и его практическая оценка... непременно должны раз­водиться, так как здесь речь идет о гетерогенных проблемах»¹. Но сложности появляются вновь при обсуждении вопроса об объек­тивности социологического познания. «Не существует абсолютно «объективного» научного анализа культурной жизни или... «соци­альных явлений» независимо от специальных и «односторонних» точек зрения, согласно которым они — явно или неявно, вольно или невольно — избираются, анализируются и расчленяются при изложении. Все дело в специфике любого социально-научного исследования». Эта специфика заключается, по Веберу, в том, что мир человека организован смысловым образом и познание куль­турных явлений может осуществляться лишь «на основе значения, которое имеет для нас всегда индивидуально конституированная действительность жизни...»². Одним из следствий этого является то, что «эмпирическая наука не может никого учить, что он дол­жен, но лишь что он может и — при случае — что он хочет»³.

Подводя итог, можно сказать, что в теории и методологии науки Вебер выдвигает требования, которые не нашли оконча­тельной разработки в его методологических исследованиях⁴. При реализации этих требований Вебер сталкивается с затруднениями, обнажившими противоречивость методологических основ его со­циологии.