Конец XVIII – начало XIX столетия – время интенсивного развития в западной науке идей нового нарождающегося языкознания, которые шли, в основном, из Германии, Англии и Франции. Одновременно это самостоятельное творчество российских ученых, в котором можно увидеть множество не только самостоятельных идей, но и самостоятельной терминологии, которую можно определить как национальное выражение российской отечественной культуры.
Современные учебники по истории русского языкознания обычно излагают идеи западных ученых, слабо касаясь системы наук и терминологии, которая имеется в собственно отечественных руководствах по филологическим дисциплинам. В этот период мы не найдём в российских грамматиках или риториках предваряющих определений того, что есть язык, или речь, или слово, однако внимательное прочтение учебников грамматики, словесности, риторики позволяет ясно понять, как объяснялись эти термины.
В настоящем исследовании мы лишь кратко коснёмся идей сравнительно-исторического языкознания, которые несомненно были известны в России, например, идей Гердера о происхождении языка, или ранних работ Якоба Гримма, или лингвистических работ Вильгельма Гумбольдта, которые хорошо известны современному языковеду. На наш взгляд, гораздо важнее сегодня представить, каким был взгляд на природу «словесности» как основной науки, которую изучали в школах и университетах и какую роль этой системе знания играли исследуемые нами понятия язык – речь – слово. Действительно, курса «языкознание» в это время не существовало ни в школах, ни в университетах, а, например, в Царскосельском Лицее изучался курс «российской и латинской словесности», который обычно предварялся курсом грамматики, а продолжался курсами риторики и словесности. При этом ученики обязаны были изучить основные понятия (то, что мы назвали бы «стандартом образования»), и эти понятия значительно отличаются от тех, которые изучаются в сегодняшнем филологическом образовании. Поэтому наша задача – последовательное прочтение основных университетских учебников с исследованием в этих трудах интересующей нас терминологии, которая несомненно является базовой для развития языковой личности человека на рубеже XVIII-XIX веков.
По-видимому, одним из первых учебников, в котором отразилась реформа, проведенная создателями Словаря Академии Российской 1789-1793 годов, проанализированного в предыдущей главе, явился учебник А.С.Никольского «Основания российской словесности» 1792 года. Этот учебник, как указано В.И.Аннушкиным, был одним из наиболее популярных, поскольку претерпел 7 переизданий до 1830 года.
Как указывает В.И.Аннушкин в анализе истории словесных наук в России, именно в этот период происходит рождение и формирование термина «словесность», которому было дано определение в Словаре Академии Российской. По предположению В.И.Аннушкина, это определение как раз послужило стимулом к дальнейшему развитию данного термина. В Словаре Академии Российской словесность находит толкование в гнезде «слово»:– «1) Знание, касающееся до словесных наук. Силен в словесности; 2) Способность говорить, выражать» (САР, V, 536).
Словесность образует две науки: грамматику, научающую “правильному употреблению слов”, и риторику, показывающую “способ, как располагать и изъяснять мысли”. Прежде, чем дать определения этим наукам, А.С.Никольский излагает, как “действует или должен действовать наш разум в познании вещей или предметов, о коих свои понятия выражаем словами” [Никольский 1807: I, 2-10]. Эти действия разума человеческого объясняются в логических терминах понятие, рассуждение, умозаключение. Таким образом, вступление в “основания словесности” явилось краткой логикой с изложением законов мысли или разума.
Как показано в описании В.И.Аннушкина, 1-я часть “грамматика” оказалась у А.С.Никольского достаточно традиционной, включающей объяснения букв, слогов, 8-ми частей речи, законов правописания, произношения слов и стихосложения. 2-я часть “риторика” сосредоточена на периодах, тропах, фигурах, хрии, учении о слоге; из прозаических видов словесности (они еще так не названы) проанализированы письма и “расположение больших слов”: “риторическое слово (oratio) и философское рассуждение”. Виды поэзии (глава 9) также включены в риторику [Аннушкин 2002: 232-245].
Это краткое описание потребовалось нам для того, чтобы показать, в каком контексте существуют интересующие нас концепты. Так, мы обнаруживаем, что концепт язык вообще не употребляется ни в грамматике, ни в риторике. Несомненно, что более частым и одним из основных в учебнике является концепт слово: словесность понимается как «дар слова», и понятно, что слово понимается здесь не как единица языка в современном понимании, а как «способность выражать мысли словами».
Учение о словесности излагает «правила которые показывают, как употреблять эту способность». Характерно предварение грамматического учения основными понятиями логики, которая излагает «действия разума человеческого» в реализации этой способности «словами». При определении того, что есть понятие, находим и определение слова:
«Что есть слово? – Всякое понятие, выраженное голосом или на письме, называется словом, или речением (terminus)».
Таким образом, мы вновь обнаруживаем два основных значения концепта слово: 1) дар излагать мысли с помощью речи, языка, голоса (синонимы различны – В.Ц.); 2) отдельное понятие, выраженное голосом или на письме (то, что мы сегодня называем единицей языка – В.Ц.).
При изложении риторики, наконец, встречается концепт речь: «Изясняя мысли свои, мы всегда имеем какую-нибудь цель, к коей клонится наша речь: сия общая цель не иное что есть, как логическое предложение, которое в сем случае называется основательным или главным, а те предложения, которые приискиваем для изъяснения или подтверждения первого, именуются придаточными». И далее объясняются способы распространения предложений: «Для ясности и полноты в речи надлежит каждое из вышеозначенных предложений распространять и увеличивать…» Распространение логического предложения называется у ораторов «периодом, которое есть основание всякой речи». Таким образом, концепт речь у А.С.Никольского имеет значение распространенного текста, в котором развиваются и утверждаются какие-либо мысли.
Более выпукло перечисленные значения данных концептов изложены в одном из самых популярных учебников того времени – «Опыте риторики» Ивана Степановича Рижского 1796 г.. И.С.Рижский был учителем Санкт-Петербургского горного кадетского корпуса, где он написал свои основные труды (сегодня память о нём бережно хранится в Санкт-Петербургском горном институте), а с 1811 года - первым ректором Харьковского университета. Его учебник начат выразительной цитатой, показывающей понимание силы слова классиками русской филологии:
«Силою слова проницать в душу других, повелевать их умами, растрогать их чувствительность разительным изображением нравственного, восхитить их воображение живейшим выражением вещественного изящества есть искусство красноречия, составляющее предмет риторики.» [цит. по: Аннушкин 2002: 242]. Тот факт, что концепт слово начинает иметь большее значение, нежели «простое слово», показывает рассуждение о необходимости развивать ум и вкус, а не только описаться на «пылкое воображение и чувствительное сердце». Если не иметь просвещенного ума, то «слово бывает то недостаточно, то избыточно до излишества». Можно предположить, что речь идет не только о монологической публичной речи, но и о всякой речи или тексте, которые выражаются словами. Таким образом, и здесь концепт слово понимается как распространенная речь.
Очевидно, что новый взгляд на словесные науки, среди которых словесность оказалась главной, утвердился в начале XIX века. При этом наблюдалось интенсивное развитие научной мысли, которое недостаточно прослежено в современной филологической науке. В начале этого периода более издаются «грамматики» и «риторики», а затем – теории и истории «словесности». Поскольку нас интересуют концепты язык – речь – слово, то мы остановимся именно на толковании данных концептов в наиболее популярных учебниках того времени.
Безусловно, одним из таких учебников был разошедшийся в списках трактат М.М.Сперанского, знаменитого преобразователя России, «Правила высшего красноречия» 1792 года. В бытность свою профессором риторики в Александро-Невской лавре, он написал этот трактат как своеобразную программу речестилевого преобразования России. Автор данного исследования ставил задачу последовательного анализа имеющихся употреблений интересующих нас концептов – и выписки из трактата позволяют сложить достаточно ясную картину относительно как частотности употреблений, так и значений, сопутствующих данных концептам.
Прежде всего, обратим внимание на то, что к концу XVIII столетия уже не было сомнений относительно того, что слово «красноречие», утвержденное «Руководством» М.В.Ломоносова рассматривалось как более предпочтительное по сравнению со словом «краснословие», бывшим более популярным в конце XVII века и, видимо, даже в петровское время. Поэтому и в названии трактата звучит слово «красноречие», а не «краснословие». Но затем последовательные выборки позволяют с уверенностью сказать, что концепт «слово» и здесь более предпочтителен по сравнению с концептом «речь», а тем более концептом «язык»:
Ср. в названиях глав: «… О страстном в слове; …О расположении слова…» [Сперанский 1844: 5].
Посмотрим употребление концептов в самом тексте:
Риторика есть «наука изъяснять из природы души те поражения, которые мы испытываем при слове …»;
«Разделив предметы речи на несколько известных статей, они мнили тем оказать существенную услугу человеческому слову»;
«Главный предмет церковного слова, так как и красноречия, есть тронуть сердце…»;
«Доказательства… в слове суть то же, что кости и жилы в теле»;
«Под страстным в слове я разумею сии места, где сердце оратора говорит сердцу слушателей, где воображение воспламеняется, где восторг рождается восторгом»;
«Все мысли в слове должны быть связаны между собою так, чтобы одна мысль содержала в себе, так сказать, семя другой»;
«Слово есть род картины … без красок картина будет мертва…» [цит. по: Аннушкин 2002: 220, 222-224, 227, 228].
Во всех приведенных случаях концепт «слово» употреблен в значениях «самая речь», «способность говорить», «целый текст».
Слово в значении «отдельное понятие» (единица языка) встретилось лишь однажды: «каждое понятие, каждое слово, каждая буква должны идти к сему концу (цели – В.Ц.), иначе они будут введены без причины…» [цит. по: Аннушкин 2002: 227].
Концепт речь встретился в значении целый текст, способность говорить также, но по частотности употребления уступает концепту слово:
«…Чтоб целая речь в ушах просвещенных имела свое действие мало к сему бросить по места искры чувствия и силы…»;
«Разделив предметы речи на несколько известных статей, они мнили тем оказать существенную услугу человеческому слову»;
«Прекраснейшая речь без движения делается мертвою…» [цит. по: Аннушкин 2002: 219, 226, 230].
Концепт язык встретился при описании правил произношения т телодвижения. Очевидно, что этот концепт уже имел переносный смысл «знака, символа чего-либо», поэтому автор использует его при объяснении мимики и жестов:
«Язык лица всегда был признаваем вернейшим толкователем чувствий душевных».
Язык по-прежнему будет связываться прежде всего с характером произношения в устной речи:
«Язык твердый, выливающий каждое слово, не стремительный и не медленный, дающий каждому звуку должное ударение, есть часть, необходимо нужная для оратора» [цит. по: Аннушкин 2002: 230].
Теоретическое обоснование отсутствовало в трудах М.М.Сперанского, и более четкое определение данных концептов обнаруживается в трудах начала XIX века, в частности, в трудах профессора Московского университета Алексея Федоровича Мерзлякова. В самом начале его «Краткой риторики» (1809) представлено понимание как интересующих нас концептов, так и перечислены основные словесные науки:
«Под словом речи вообще разумеется всякое словесное выражение наших мыслей и чувствований, расположенное в некотором определенном порядке и связи. Порядок и связь отличают искусственную речь от языка. Под словом языка, в пространном смысле, понимать надобно все правила речи, составляющие теперь три особенные науки: логику или диалектику, которая учит думать, рассуждать и выводить заключения правильно, связно и основательно; — грамматику, которая показывает значение употребление и связь слов и речей, — и риторику, которая подает правила к последовательному и точному изложению мыслей, к изящному и пленительному расположению частей речи, сообразно с видами каждого особенного рода прозаических сочинений.» [цит. по: Аннушкин 2002: 248].
Итак, речь – словесное выражение наших мыслей и чувствований. Она названа «искусственной» в отличие от «языка», который не требует искусства.
Слову речь приписывается и узкое значение отдельных видов речи: публичных ораторских речей, когда начинается глава «Речи ораторские», и письменной речи, когда речь идет о «сочинении писем»:
«Слово речь в тесном смысле означает рассуждение, составленное по правилам искусства и назначенное к изустному произношению» [цит. по: Аннушкин 2002: 257];
«Письмо есть не что иное как письменная речь одного лица к другому отсутствующему» [цит. по: Аннушкин 2002: 253].
Таким образом, согласно А.Ф.Мерзлякову, существуют пространный смысл слова речь («словесное выражение наших мыслей») и узкий («тесный») смысл: устное ораторское «рассуждение» или «письменная речь».
Очевидно, что концепт речь начинает приобретать значение научного термина в то время как концепт слово остается на уровне сакрального понятия. Концепт язык в этом описании почти не задействован.
Таким образом, можно систематизировать употребление концептов язык – речь – слово у отдельных авторов рассматриваемого периода конца XVIII – середины XIX веков и увидеть последовательное развитие значений данных концептов от одного автора к другому.
