Тема 31. Историко-эволюционистское направление. Томас Кун

Наука — это деятельность научных сообществ. — Понятие научного сообщества. — «Нормальная наука» и научная революция. — Парадигма и ее структура. — Дисциплинарная матрица. — Характеристики добротной теории. — Прогресс «нормальной науки». — Симптомы научной революции. — Научные школы, научные коллективы и эпистемические сообщества.

Продолжателем эволюционистского, а точнее_; историко-эволюцио-нистского направления выступил Томас Сэмюэл Кун (1922) — американский историк и философ. Он родился в штате Огайо и постоянно преподавал в Кембридже в Массачусетском технологическом институте. Научную деятельность Кун начинал как физик, его докторская диссертация была посвящена проблемам физики. Переход к философии науки осуществился на базе истории науки, когда во время его работы над докторской диссертацией президент Гарварда Джеймс Конант попросил Куна быть ассистентом по курсу экспериментальной науки для неспециалистов. В этом курсе Т. Кун использовал различные примеры, взятые из истории науки. Так состоялось его близкое знакомство с историей науки¹.

В зрелых размышлениях ученого об исторической динамике научного знания в центре оказалась проблема соотношения философии и истории науки. Эпистемологическая концепция Т. Куна, выраженная в его основном труде, опубликованном в США в 1962г., — «Структура научных революций», — находилась в достаточно резкой оппозиции критическому рационализму К. Погшера и логическому эмпиризму неопозитивизма. Сам автор считал, что она может быть отнесена к области социологии познания. О себе Кун без стеснения сообщает мало лестную информацию: «В то время, — признается Кун, — я очень слабо был знаком с философией.

В «Структуре научных революций» я критиковал позитивистскую традицию, но я даже не читал Карнапа... Если бы я был знаком со всеми профессиональными разработками, я написал бы, по-видимому, совершенно другую книгу»². Его знакомство с К. Поппером состоялось в конце 40-х гг. в Гарварде. «Поппер рисовал на доске диаграмму, согласно которой каждая новая теория покрывала все пространство старой теории и выходила за ее пределы. Сэр Карл поздравил меня с тем, — вспоминал Т. Кун, — что я привлек внимание к нормальной науке, но настаивал, что в действительности она не нужна. Революции сменяются революциями. «Наука непрерывно переживает революции, — говорил он. — Готовясь к моей первой поездке в Париж, я прочитал некоторые работы Башляра. Однако он был так близок моим собственным размышлениям, что у меня не было чувства, будто я должен больше читать его. Это было ужасно. Также и Фуко я читал не слишком много»³.

По мнению Куна, базисом и основным материалом эпистемологии должна стать именно история науки. Наука — это не система знаний, а прежде всего деятельность научных сообществ: В такой постановке проблемы все претензии на особую нормативность и логико-методологическую суверенность научного знания, заключенные в первых позициях и постулатах философии науки, утрачивали свою силу. Они становились зависимыми от господствующего способа деятельности научного сообщества, от дисциплинарной матрицы и «парадигмы», которая формировалась в его недрах. Благодаря работе Т. Куна «Структура научных революций» понятие научного сообщества прочно вошло в обиход всех областей науки. И сама наука стала мыслиться не как развитие системы идей, а как результат деятельности научного сообщества.

Понятие «научное сообщество» достаточно распространено в современной социологии науки. Научное сообщество составляют исследователи с определенной специальностью и сходной научной подготовкой. Представители научного сообщества, как правило, имеют идентичные профессиональные навыки и освоили определенный круг научной литературы. Обычно границы изученной научной литературы очерчивают круг интересов и сам предмет исследования научного сообщества. Научное сообщество может быть понято как сообщество всех ученых, как национальное научное сообщество, как сообщество специалистов той или иной области знания или просто как группа исследователей, изучающих определенную научную проблему.

Роль научного сообщества в процессе развития науки может быть описана по следующим позициям:

• Во-первых, представители данного сообщества едины в понимании целей науки и задач своей дисциплинарной области. Тем самым они упорядочивают систему представлений о предмете и развитии той или иной науки.

• Во-вторых, для них характерен универсализм, при котором ученые в своих исследованиях и в оценке исследований своих коллег руководствуются общими критериями и правилами обоснованности и доказательности знания.

• В-третьих, понятие научного сообщества фиксирует коллективный характер накопления знания. Оно выступает от имени коллективного субъекта познания, дает согласованную оценку результатов познавательной деятельности, создает и поддерживает систему внутренних норм и идеалов — так называемый этос науки. Ученый может быть понят и воспринят как ученый только в его принадлежности к определенному научному сообществу. Поэтому внутри данного сообщества высоко оценивается коммуникация между учеными, опирающаяся на ценностно-оценочные критерии его деятельности.

• В-четвертых, все члены научного сообщества придерживаются определенной парадигмы— модели (образца) постановки и решения научных проблем. Или, как отмечает Т. Кун, парадигма управляет группой ученых-исследователей. Сами ученые предпочитают чаще говорить не о парадигме, а о теории или множестве теорий.

Небезынтересно заметить, что само понятие «научное сообщество» ввел в обиход Майкл Полани, хотя его аналоги— «республика ученых», «научная школа», «невидимый колледж» и другие имели давнее происхождение. Есть свидетельства, что еще в XVII в. аббат М. Марсанн был организатором «незримого колледжа». Полани это понятие понадобилось для фиксации в рамках концепции личного знания условий свободной коммуникации ученых и необходимости сохранения научных традиций.

Как отмечают современные исследователи, «научное сообщество представляет собой не единую структуру, а «гранулированную среду». Все существенное для развития научного знания происходит внутри «гранулы» — сплоченной научной группы, коллективно создающей новый элемент знания, а затем в борьбе и компромиссах с другими аналогичными группами его утверждающей⁴. Вырабатывается специфический научный сленг, набор стереотипов, интерпретаций. В результате этого процесса научная группа самоидентифицируется и утверждается в научном сообществе.

Однако поскольку научное сообщество направляет свое внимание на строго определенный предмет и оставляет вне поля зрения все прочие, то связь между различными научными сообществами оказывается весьма затруднительной. Представители разных научных сообществ зачастую говорят «на разных языках» и не понимают друг друга. Их сосуществование можно уподобить проживанию на различных этажах огромного здания науки. Это относится к отрицательным характеристикам функционирования научных сообществ.

Наиболее глобальным оказывается сообщество представителей естественных наук. В нем выделяется уровень физиков, химиков, астрономов, зоологов и т.д. Подобным образом на данном уровне выделяются также подтипы или подуровни; например, среди химиков — специалисты по органической или неорганической химии, а среди философов — специалисты по истории философии, методологии, логике. Оформляя членство в таком сообществе, сопровождая его функционирование выпуском научной периодики (журналов и соответствующей научной литературы), научное сообщество углубляет дальнейшую дифференциацию научного знания.

Этим достигается полнота профессиональных суждений представителей того или иного научного сообщества. Однако одновременно с ней возникает опасность глухоты. Вход в специализированное научное сообщество оказывается настолько узок и загроможден, что представителям разных дисциплин очень трудно услышать друг друга и выяснить, что же объединяет их в единую армию ученых.

Куновская модель развития науки предполагала чередование эпизодов тоикурентной борьбы между различными научными сообществами. Период господства принятой парадигмы, этап так называемой «нормальной науки», сменялся периодом распада парадигмы, что отражалось в термине «научная революция». Победа одной из противоборствующих сторон вновь восстанавливала стадию нормального развития науки. Допарадиг-мальный период отличался хаотичным накоплением фактов. Выход из данного периода означал установление стандартов научной практики, теоретических постулатов, точной картины мира, соединение теории и метода. Смена научной парадигмы, переход в фазу «революционного разлома» предусматривает полное или частичное замещение элементов дисциплинарной матрицы, исследовательской техники, методов и теоретических допущений. Трансформируется весь набор эпистемологических ценностей.

Всеобщие критерии научной рациональности, по мнению Куна, имеют всего лишь относительный характер. Поскольку каждая парадигма опирается на выработанные в недрах своей проблемной области стандарты и критерии, они не обязательно должны соотноситься со стандартами формальной логики, хотя, естественно, и не должны противоречить им — впрочем, как и здравому смыслу. Поэтому достаточно сложно говорить о демаркации, отделяющей науку от других форм интеллектуальной деятельности. Она устанавливается каждый раз сызнова. По Куну, для науки не существует единого и универсального метода, нет и универсальных протоколов наблюдений, не может существовать и всеобъемлющий ме-таисторический словарь. Взгляд ученого на мир детерминирован и задан его приверженностью к парадигме и зависит от исторических и социальных факторов.

Концепцию парадигмы Кун защищает всесторонне. «Под «парадигмой» я подразумеваю, — пишет он, — признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решения научному сообществу»⁵. Поскольку парадигма означает совокупность убеждений, ценностей и технических средств, принятых научным сообществом и обеспечивающих существование научной традиции, то Кун отвергает принципы фундаментализма. Нет и быть не может факторов, независимых от научной парадигмы. Невозможен, на его взгляд, и эмпирически нейтральный язык наблюдения. Ученые, включенные в научное сообщество, видят мир сквозь призму принятой парадигмы. Ибо не факты определяют теорию, а теория выбирает те или иные факты, которые могут войти в ее осмысленный опыт. Парадигма находит свое отражение в классических работах ученых или же в учебниках, где на достаточно долгий срок определяется круг проблем и совокупность мето-

дов их решения в той или иной сфере научной деятельности. Кун считал, что человек, ставший сторонником новой парадигмы на раннем этапе ее развития, должен верить в ее успех. Что-то должно заставить хотя бы нескольких ученых почувствовать, что данная новая идея принесет успех; иногда такие чувства могут породить даже какие-то личные и не совсем осознанные эстетические соображения.

Что представляет из себя структура парадигмы? Во-первых, это символические обобщения^- законы и определения наиболее употребляемых терминов. Во-вторых — совокупность метафизических установок, задающих ту или иную онтологию универсума. Например, Парменидов мир — мир устойчивости и самотождественности— или мир, где «Бог играет в кости», т.е. современный мир нестабильности и неравновесности. В-третьих, в структуру парадигмы входит совокупность общепринятых стандартов, «образцов» — схем решения некоторых конкретных задач.

Кун выдвигает тезис о «несоизмеримости» парадигм. Он отрицает преемственность в истории развития науки. Динамика науки для него более прерывна, нежели непрерывна. Научные сообщества, по его мнению, вытесняют друг друга, а знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается. О несоизмеримости Кун говорит как о непереводимости и подчеркивает, что когда он говорит об Аристотеле в связи с понятием движения, материи и пустоты, то все соответствующие слова существуют и в современном языке, однако они обозначают нечто совсем иное. Поэтому он должен изучить прежнее использование этих слов и взаимосвязи между ними, а затем с помощью данных слов объяснить, что именно делал Аристотель.

Пытаясь более точно эксплицировать понятие «парадигма», Кун в дальнейшем трансформировал его в понятие дисциплинарной матрицы, учитывающей как принадлежность ученых к определенной дисциплине, так и систему правил научной деятельности. Размышляя над структурой дисциплинарной матрицы, можно отметить ее явное сходство со структурой парадигмы и назвать следующие составляющие ее (матрицу) компоненты:

• «символические обобщения». Здесь имеются в виду те выражения, которые используются членами научной группы без сомнений и разногласий. Они имеют формальный характер или легко формализуются;

• необходимые предписания (или метафизические парадигмы);

• ценности, признанные в рамках данной дисциплины. Чувство единства во многих сообществах возникает именно благодаря общности ценностей;

• и наконец — так называемые «образцы»⁶.

В работе 1974 г. «Вторичное размышление о парадигме» Кун продолжал исследование переломных моментов в истории науки, а также отвечал на упрек в том, что наука лишена им чисто рациональных оснований и стала игрушкой случайных социальных обстоятельств. Действительно, в «Структуре научных революций» он отмечал, что «сами по себе наблюдения и опыт еще не могут определить специфического содержания науки. Формообразующим ингредиентом убеждений, которых придерживается

данное научное сообщество в данное время, всегда являются личные и исторические факторы — элемент, no-видимости, случайный и произвольный»⁷. Самые поздние его размышления связаны с изучением сложного процесса категоризации, который является частично врожденным, частично усвоенным. Он образует очень важный таксономический аспект языка.

Можно говорить о достаточно жесткой регламентации проблем и их решений, которые квалифицируются как элементы данной парадигмы. Если соотносить понятия «парадигма» и «научная теория», то следует сразу же обратить внимание на их принципиальную нетождественность. И не только потому, что понятие парадигмы шире понятия теории и предшествует ей в куновском контексте. В понятие парадигмы включены социально-психологические и этические правила и нормы функционирования научной деятельности. По мнению ученого, формирование научной парадигмы говорит о зрелости той или иной научной сферы. Выбор определенной парадигмы обусловлен не только логическими критериями, как это принято в сфере строгой научной теории, но также ценностными соображениями.

Кун выявляет следующие характеристики добротной теории:

• Теория должна быть точной: следствия, дедуцируемые из нее, должны обнаруживать согласие с результатами существующих экспериментов и наблюдений.

• Теория должна быть непротиворечива, причем не только внутренне или сама собой, но также с другими принятыми теориями, применимыми к близким областям природы.

• Теория должна иметь широкую область применения, следствия теории должны распространяться далеко за пределы тех частных наблюдений, законов и подтеорий, на которые ее объяснение первоначально ориентировано.

• Теория должна быть простой, вносить порядок в явления, которые в ее отсутствие были изолированы друг от друга или составляли спутанную совокупность.

• Теория должна быть плодотворной, открывающей новые горизонты исследования; она должна раскрывать новые явления и соотношения, ранее оставшиеся незамеченными среди уже известных. «Все эти пять характеристик: точность, непротиворечивость, область приложения, простота и плодотворность, — пишет Кун, — стандартные критерии оценки адекватности теории»⁸. Между тем перед каждым выбирающим ту или иную теорию регулярно возникают два вида трудностей. Во-первых, каждый в отдельности критерий смутен. Во-вторых, используемые вместе, они время от времени входят в конфликт друг с другом. Точность, например, может предполагать выбор одной теории, а область приложения наиболее полна приминитель-но к конкурирующей теории. От точности теории зависит ее объяснительная и предсказательная сила. Однако, если стоит проблема выбора между альтернативными теориями, два исследователя, следуя одному и тому же набору критериев выбора, по мнению Куна, могут прийти к различным заключениям. «Возможно, они по-разному интерпретируют простоту или у

них разные убеждения о масштабах тех сфер знания, в которых критерий непротиворечивости должен удовлетворяться... Можно объяснить, как объясняет историк, используя приемы своей науки, почему конкретные люди делают конкретные выборы в конкретное время. Однако при таком объяснении приходится выходить за пределы списка критериев, разделяемых учеными, обращаться к характеристикам индивидов, совершающих выбор. Надо, следовательно, работать с характеристиками, меняющимися от одного к другому, ни в 'малейшей степени не стесняя себя их соответствием тем канонам, которые делают науку наукой»⁹.

В концепции Куна релятивизм достигает своего абсолютного выражения. Оставаясь на платформе признания объективной реальности, т.е. не впадая в мистику и солипсизм, он, тем не менее, релятивизирует истинность научного знания по отношению к принятой парадигме. Сам Кун подчеркивает: «С моей точки зрения, всякий отдельный выбор между конкурирующими теориями зависит от смены объективных и субъективных факторов и критериев, разделяемых группой, «индивидуальных критериев»¹⁰. Правильно показывая значимость социологических и социально-психологических элементов в деятельности научных коллективов, ученый противопоставляет их объективной логике научного исследования, обладающей относительной суверенностью от своих парадигмальных ограничений. В его концепции ощущается сильный крен и в сторону прагматизма и операционализма.

Т. Кун приводит всем известные максимы обыденного опыта, к которым человек прибегает в ситуации выбора: «семь раз отмерь — один отрежь», «не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня», а также «вместе работа спорится» или «у семи нянек дитя без глазу». Несмотря на их взаимную противоречивость, они изменяют механизмы принятия решений, указывают на тот остаточный аспект решения, за который каждый должен брать ответственность на себя. На выбор влияют также ценности и нормы. А термин «субъективный», по его мнению, имеет два основных значения. В одном из них он противопоставляется термину «объективный», в другом — термину «предмет суждения».

Период развития «нормальной науки» может быть представлен традиционными понятиями, как, например, понятием прогресса, которое в данном случае имеет критерий, состоящий в количестве решенных проблем. Для Куна «нормальная наука» предполагает расширение области применения парадигмы с повышением ее точности. Критерием пребывания в периоде «нормальная наука» является сохранение данного или принятого концептуального основания. Можно сказать, что действует определенный иммунитет, позволяющий оставить концептуальный каркас той или иной парадигмы без изменения. Цель нормальной науки, отмечает Т. Кун, ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений. Иммунитет или невосприимчивость к внешним, несостыкующимся с принятыми стандартами факторам не может абсолютно противостоять так называемым аномальным явлениям и фактам. Они постепенно подрывают устойчивость парадигмы. Кун характеризует «нормальную науку» как кумулятивное накопление знания.

Революционные периоды, или научные революции, приводят к изменению ее структуры, принципов познания, категорий, методов и форм организации. Чем же обусловлена смена периодов спокойного развития науки и периодов ее революционного развития? История развития науки позволяет утверждать, что периоды спокойного, нормального развития науки отражают ситуацию, когда все научные дисциплины развиваются в соответствии с установленными закономерностями и принятой системой предписаний. Нормальная наука означает исследования, прочно опирающиеся на прошлые или имеющиеся научные достижения и признающие их в качестве фундамента последующего развития. В периоды нормального развития науки деятельность ученых строится на основе одинаковых парадигм, одних и тех же правил и стандартов, научной практики. Возникает общность установок и видимая согласованность действий. Она обеспечивает преемственность традиций того или иного направления. Ученые не ставят себе задач создания принципиально новых теорий, более того, они даже нетерпимы к созданию подобных «сумасшедших» теорий другими. По образному выражению Куна, ученые заняты «наведением порядка» в своих дисциплинарных областях. Нормальная наука развивается, накапливая информацию, уточняя известные факты.

Однако возникающие аномалии, которые разрушают привычную научную практику, в конце концов приводят данную область к новой системе предписаний. Каждая научная революция изменяет существующую картину мира и открывает новые закономерности, которые не могут быть поняты в рамках прежних представлений. Научные революции рассматриваются как такие некумулятивные эпизоды развития науки, во время которых старая парадигма замещается целиком или частично новой парадигмой, несовместимой со старой. Научная революция начинается с осоз-навания научным сообществом того, что существующая парадигма перестала адекватно функционировать при исследовании аспекта природы, к которому сама парадигма ранее проложила путь. Научная революция значительно меняет историческую перспективу исследований и влияет на структуру учебников и научных работ. Она затрагивает стиль мышления и может по своим последствиям выходить далеко за рамки той области, где произошла. Так, открытие радиоактивности на рубеже XIX-XX вв. отозвалось в философии и мировоззрении, медицине и генетике.

Симптомами научной революции, кроме бросающихся в глаза аномалий, являются кризисные ситуации в объяснении и обосновании новых фактов, борьба старого знания и новой гипотезы, острейшие дискуссии. Научная революция — это длительный процесс, а не одномоментный акт. Он сопровождается радикальной перестройкой и переоценкой всех ранее имевшихся факторов. Изменяются не только стандарты и теории, конструируются новые средства исследования и открываются новые миры. Например, появление микроскопа в биологии или телескопа и радиотелескопа в астрономии позволило сделать великие открытия. И весь XVII в. был даже назван эпохой «завоеваний микроскопа». Открытие кристалла, вируса и микроорганизмов, электромагнитных явлений и мира микрочастиц раскрывают новые, более глубинные измерения реальности.

Научная революция предстает как некая прерывность в том смысле, что ею отмечен рубеж не только перехода от старого к новому, но и изменение самого направления. Происходят фундаментальные сдвиги в истории развития науки. Они связаны с именами великих ученых, открытия которых знаменуют собой отказ от принятой и господствующей теории в пользу новой, несовместимой с прежней. И если работа ученого в период нормального развития характеризуется как ординарная, то в период научной револкщии она носит экстраординарный характер. хгя

Революционные периоды в развитии науки всегда воспринимались как особо значимые. Их «разрушительная» функция со временем приобретала характер созидательной, творческой и инновационной деятельности. Научная революция выступала как наиболее очевидное выражение основной движущей силы научного прогресса. В период революций ученые открывают новое и получают иные результаты даже в тех случаях, когда используют обычные инструменты в областях, которые они исследовали до этого.

В истории науки особое значение имели научные революция XVII и XX вв. Революция XVII в. определила основания развития науки на последующие два века, и все новые достижения непротиворечивым образом встраивались в общую галилеево-ньютонианскую картину мира. Фундаментальная научная революция XX в. открытием теории относительности и квантовой механики пересмотрела исходные представления о пространстве, времени и движении. Развиваясь вширь, в сторону проникновения в промышленность, технику и технологии, благодаря компьютеризации и автоматизации, она приобрела характер научно-технической революции.

Кун выявляет и допарадигмальные стадии развития науки, в которых царит интеллектуальный хаос и борьба множества разноориентированных теорий и концепций. В самой парадигме целесообразно видеть относительный образ реальности, этакую карту реальности, но не саму истину об этой реальности и не саму территорию истории науки. Ее не стоит представлять и как исчерпывающую картину реальности, образ карты здесь более уместен.

Внутри науки существуют научные школы, функционирующие как организованная и управляемая научная структура, объединенная исследовательской программой, единым стилем мышления и возглавляемая, как правило, личностью выдающегося ученого. В науковедении различают «классические» научные школы и современные. «Классические» научные школы возникли на базе университетов. Расцвет их деятельности пришелся на вторую треть XIX в. В начале XX в. в связи с превращением научно-исследовательских лабораторий и институтов в ведущую форму организации научного труда им на смену пришли современные, или «дисциплинарные», научные школы. В отличие от «классической» научной школы дисциплинарные ослабили функции обучения и были сориентированы на плановые, формирующиеся вне рамок самой школы, программы. Когда же научно-исследовательская деятельность переставала «цементироваться» научной позицией и стратегией поиска руководителя, а направлялась лишь поставленной целью, «дисциплинарная» научная школа превращалась в научный коллектив. Творческие коллективы могли функционировать и на междисциплинарной основе. Для эффективного решения поставленной задачи члены коллектива подразделя-

лись на проблемные группы. И если научный коллектив мог включать в себя ученых с различными теоретическими убеждениями и интересами, то для научных школ такая ситуация немыслима. Ученые — члены научной школы — объединены общими идеями и убеждениями. Это, бесспорно, единомышленники, которые группируются вокруг лидера — генератора идей. Научные школы могут сливаться в научные направления, а сами направления зачастую начинаются деятельностью научных школ. Несмотря на различия, научные сообщества, школы и научные коллективы представляет собой определенного рода порождающие системы, обеспечивающие процесс формирования и развития нового знания.

В современной социологии знания выделяют также и «эпистсмические сообщества». Они представляют собой коллективы и группы людей, работающих во вненаучных специализированных областях, например, в парапсихологии, алхимии, астрологии, эзотерии и оккультизме. Они также разделяют приоритеты и установки, принятые в своей среде, в них достаточно сильны организационные рычаги объединения сообщества.

ЛИТЕРАТУРА

¹ См.: Американский философ Джованна Боррадори беседует с Куайном, Дэвидсоном, Патнэмом и др. М., 1998. С. 188.

² Там же. С. 189.

³ Тамже.С. 191-192.

⁴ Мирская Е.З. Социология Науки в:80-е годы // Социальная динамика науки. М., 1996. С. 31.

⁵ Кун Т. Структура научных революций. М., 1978. С. 11.

⁶ Там же. С. 243-244.

⁷ Там же. С. 20.

⁸ Кун Т. Объективность, ценностные суждения и выбор теории. Современная философия науки. М., 1996. С. 62-63.

⁹ Там же. С. 65.

¹⁰ Там же. С. 66.