— И что это было? — возмутилась Гермиона, когда они со Снейпом оказались в гостиной его дома. — Как вообще всё это называется?!
— Это было ужин с твоими родителями.
— Но откуда ты узнал... всё? И стоматология, и политика, и лошади, и Шекспир. Это ведь просто невозможно!
— Во-первых, в отличие от мистера Уизли, я разносторонний человек. А во-вторых, говорит тебе о чём-нибудь такое слово, как «легилименция»?
— Поверить не могу, ты копался в мозгах у моих родителей?!
— Должен же я был им как-то понравиться...
— Но зачем? И что мне теперь делать? Ты же теперь, по их мнению, идеальный жених. Как я им объясню, почему мы не женимся?
— А вдруг я захочу на тебе жениться? — Снейп вдруг оказался слишком уж близко, и только в этот момент Гермиона поняла, что он так и не выпускал её из объятий после аппарации. — Что, отрицаешь саму идею?
— Не отрицаю, но... — она не договорила, прерванная настойчивым, горячим поцелуем.
— И к боггарту все твои «но»! — почти что прорычал Снейп, оторвавшись от неё лишь тогда, когда им уже нечем стало дышать.
— Это ради того, чтоб я всегда была под рукой и могла помешать очередное дурацкое зелье?
— Ты всегда и во всём ищешь подвох? Просто влюбиться я не могу? — взглянув ей в глаза, Снейп нахмурился, но рук с её талии не убрал. — Может, тебе договор подготовить, с описанием услуг и перечислением преимуществ подобного решения? Исключительная сделка на взаимовыгодных условиях с массой перспектив и счастливыми родителями в комплекте!
— Не злись... — прошептала, смутившись, Гермиона и разгладила пальцем морщинку у него на лбу. — Ну, прости, я дура.
— Самая очаровательная из всех выпускниц Гриффиндора! — он рывком поднял её на руки и хищно ухмыльнулся. — А свадьба всё-таки будет в декабре.
— Эй, я не сказала «да»! — возмутилась Гермиона и, с трудом вывернувшись из его рук, встала на ноги.
— А я и не спрашивал. Да, и напомни утром написать твоему начальнику.
— Зачем ему писать?
— Потому что именно я предпочитаю быть тем скрягой, который должен Мерлина благодарить за то, что ты вообще есть.
— Если ты будешь таким же упёртым нахалом во всём...
— Я? Нахал? — Гермиона почти поверила искреннему изумлению на его лице. — Что ты! Я с тобой вообще подкаблучником стал. Не веришь — спроси у Драко.
— Да я сама вижу!
— Ну, я же не виноват, что во многих вопросах разбираюсь лучше тебя, — пожав плечами, самоуверенно ответил он. — Даже твоя мама с этим согласилась.
— А мама — это вообще удар ниже пояса!
— Нет, мисс Грейнджер, удар ниже пояса — это иметь такие потрясающие ножки и дразнить меня ими третий день подряд! — почти прорычал Снейп и, подхватив обладательницу потрясающих ножек на руки, ринулся в сторону спальни.
Рано утром в понедельник Драко Малфой вышел из камина Северуса Снейпа и привычно поднялся на второй этаж, ему не терпелось продемонстрировать добытые исключительно благодаря его чудесной изворотливости диски.
Войдя в спальню, Драко широко улыбнулся и порадовался, что никто так и не приучил его стучаться.
На широкой кровати, запутавшись в шёлковом постельном белье, лежали Северус и Гермиона. На полу сиротливо стояли компьютерный блок и монитор.
— И вот пусть мне только хоть кто-нибудь из вас скажет, что я делаю неправильные выводы!
В Малфоя тут же полетела подушка, а следом луч какого-то заклятья. Увернувшись и от того, и от другого, Драко выскочил за дверь и решил мирно подождать на кухне.
Грейнджер, растрёпанная, заспанная и в рубашке Снейпа, объявилась минут через десять.
— Ты свинья, Малфой, — сообщила она, отыскав банку с кофе, — не говорили тебе, что являться в такую рань неприлично?
— Я ведь предупреждал, что зайду на чашечку кофе, — ответил Драко, пожав плечами, — вот и забежал перед работой. Так что давай, Грейнджер, не спи! Если забыла, мне — чёрный без сахара, а Северусу — четыре ложки сахара и побольше сливок.
— Поверить не могу, что он действительно такое пьёт, — сказала она, выставляя одну чашку перед Малфоем и помешивая сахар в другой.
— Ну, знаешь, двадцать лет работы на Дамблдора со всеми этими лимонными дольками, сладким чаем, печеньями, мармеладками и прочим не прошли для него бесследно, — Малфой почти любовно припал к чашечке с кофе, вдыхая аромат. — Всё-таки один талант у тебя есть, Грейнджер. Кофе!
— Радуйся, Малфой, что у меня хорошее настроение, иначе давно бы уже врезала тебе кофейником по макушке и отправила куда подальше.
— Спасибо тебе, Северус, за то, что у Грейнджер сегодня с утра хорошее настроение! — воздев взор к потолку, торжественно произнёс Драко и вновь посмотрел на Гермиону. — Кстати, судя по рубашке, у него так и не получилось накупить для тебя мантий. Удивительная стойкость, Грейнджер. Обычно его невозможно остановить в стремлении расстаться с деньгами.
— И откуда у него только деньги берутся?
— Очередной страшный секрет, Грейнджер, — лукаво подмигнул Драко и выставил опустевшую чашку. — Приоткрою за ещё одну порцию кофе.
Гермиона покачала головой и, чуть подогрев заклинанием чайник, наполнила чашку.
— Ему Дамблдор отписал почти всё имущество. Видимо, в благодарность за двадцать лет шпионажа и последующее убийство.
— И что, у него было много денег?
— Ну, немало. Приплюсуй к этому двадцать лет работы в лучшей, а если быть честнее, единственной во всей Британии школе Чародейства и Волшебства, награды от Тёмного Лорда, который при жизни тоже умел быть щедрым, да и шабашит наш дорогой Северус частенько. Времени свободного много, после того как из школы ушёл, вот он зелья втихомолку варит да продаёт — тоже кнат в дом.
— Что, выбалтываешь мои секреты? — Снейп вошёл в мантии и при полном параде, огляделся, сел за стол и придвинул к себе чашку с кофе или, скорее, с сахаром и сливками. — Отравлю.
— Это он так выражает свою любовь, — с усмешкой пояснил Гермионе Малфой.
— Отравлю, проспиртую, нашинкую и пущу на зелья.
Гермиона широко улыбнулась и, поцеловав грозного отравителя в щёку, принялась думать, из чего бы соорудить завтрак. Кое-что о Северусе Снейпе она уже знала и без подсказок.
Конец
