Не берись ни за какое дело, каково бы оно ни было, без совета духовного отца монастыря. 5 страница

Из бесстрастия можно возвратиться к прежней страстности и потом никогда из нее не выбраться. Не­которые примеры этого мы с вами уже обсуждали. Те­перь упомянем еще об одной вещи, всем хорошо зна­комой и одновременно весьма опасной: здесь мы все можем поскользнуться и упасть. Речь пойдет о еде.

Человек склонен есть то, что ему нравится, что ус­лаждает его гортань и чрево. Чревоугодие, ублажение чрева, больше проявляется в многоядении, но неред­ко и в предпочтении питательных, вкусных блюд, для приготовления которых требуется умение и немалые средства. В этом случае мы возобновляем в себе преж­ние грехи. Даже бесстрастный человек, если будет есть много или выбирать еду повкуснее, вернется к ветхому состоянию. Церковь знает это и потому придает боль­шое значение воздержанию в пище и ее простоте. Без этого невозможно вести христианскую жизнь. Думаю, теперь вы понимаете, почему пост воспринимается как память о Боге, взыскание и ожидание Бога. Пост — это чаяние Святого Духа, это проявление нашей веры, пост переносит нас в Небесное Царствие и поставляет пред Богом. О посте никогда нельзя забывать.

Когда у нас есть возможность выбирать еду по сво­ему желанию, мы выбираем себе самое лучшее, оправ­дываясь тем, что не знаем, сколько и что нам нужно есть. Делая так, мы унижаем в себе образ Божий. Мы живем по страстям и в то же время считаем, что ве­дем духовную жизнь. Мы сознательно пробуждаем и себе старые страсти, наклонности к прежним гре­хам. Чтобы спасти таких людей, упорствующих во гре­хе, Господь посылает им скорби и страдания. Конечно, бывает, что человек кается уже на смертном одре — и спасается. Однако никто не знает, будет ли нам дана возможность покаяться перед смертью.

Вот ты выезжаешь со Святой Горы, садишься на корабль, погода чудесная. Вдруг что-то случается, ко­рабль переворачивается, и ты погибаешь. У тебя не было возможности покаяться на смертном одре. Вне­запно умереть можно и от болезни. Человек жизнелю­бив, но в действительности это любовь к смерти, пото­му что нынешняя жизнь — это смерть. Человек не ве­рит, что умрет. Почему? Потому что он не живет иной жизнью. Тот, кто живет иной жизнью, желает смерти. А ненавидит смерть и хочет задержать ее приход тот, кто ведет жизнь греховную. Даже издавая предсмерт­ные хрипы, такой человек не верит, что умрет, и по­тому покаяние перед смертью для него становится невозможным.

Приведем еще один пример. Игумен в пятый, в де­сятый раз советует монаху не вести разговоров о тре­тьем лице, не пустословить, потому что он оскорбляет Бога, когда говорит об образе Божием, и Бог отвраща­ется от него. Однако этот монах уже привык к таким разговорам. Возможно ли для него спасение? Нерас­каянному грешнику спастись весьма непросто. Разве что Бог попустит ему крайние страдания вплоть до мученичества или сподобит его покаяться перед смер­тью. Бог, да и вообще вся наша Церковь, старается использовать для нашего спасения все: даже наше ложное покаяние и те слова, которые мы от своего эгоизма произносим про себя, в сердце. Проблема не в том, что у Бога недостает любви и милости, а в на­шей собственной бесчувственности, в том, что наше сердце становится твердейшим камнем, который не­возможно разбить. Вся полнота милости Божией не может разбить этого камня — нашей нераскаянно­сти. Мы остаемся верными своим страстям, любимым, приятным и вожделенным для нас. Однако Господь го­ворит: «Покайтесь, доколе можно говорить: „ныне"».

Итак, если мы не хотим грешить, мы непременно должны следить за тем, как и что мы едим.

 

Не избегай трудов, и Бог вскоре даст тебе покой. (68)

 

Святой Антоний Великий расположил свои пра­вила в определенном порядке: в правилах видно за­кономерное развитие мысли, так что они составляют одно целое. Последующая мысль развивает предыду­щую. Сначала святой Антоний сказал о том, что мы не должны угождать чреву, если не хотим возвращать­ся к своей прежней жизни. Это важно для перехода к толкуемому сейчас правилу. Тот, кто начинает терять покаянный настрой, теряет и духовное равновесие: сначала он ищет удовольствия в еде, потом в пустых разговорах и наконец стремится завоевать любовь ближних, стать центром жизни, представлять собой что-то в своем окружении. Однако никто его не при­знаёт, потому что каждый занят своими проблемами и заботами, живет своей жизнью. Тогда такому чело­веку приходится трудно, он начинает болеть.

Если ты хочешь жить обнов­ленной жизнью, то сначала оставь чревоугодие, а потом постарайся как можно больше трудиться и уставать. Труд — это и твоя рабо­та, и личное правило, и богослу­жение. Усердно ли ты трудишься, молишься, постишься? Со всеми ли общаешься в духе любви? Все ли братья тебя любят? Если да,

Бог даст тебе покой, возможность достичь безгрешности.

Мы, люди, всегда всем недо­вольны — никогда не скажем Богу слова благодарности. Даже если ангелы и Богородица спустятся с неба, чтобы просветить нас, за­верить нас в своей милости и бла­гословить, мы и тогда останемся недовольны. Когда они уйдут, мы начнем роптать: «Почему Богоро­дица ушла? Что я сделал?» Мы нуждаемся в сердечном безмолвии, покое, удостоверении Святого Духа.

Покой, безмолвие — это внутреннее и внешнее со­стояние духовного человека, мир, просвещение серд­ца, с искренней верой взывающего из своих глубин: Авва, Отче. Внутри нашего сердца — Сам Бог. Имен­но там Он открывает нам Свое присутствие, Свое Бо­жество.

Душевный мир, способность безмятежно жить в Боге были утрачены из-за греха. Ничто человеку не приносит покоя: ни пребывание в келье, ни молитва. Он молится и чувствует, что Бог не слышит его, поэто­му у него нет мира ни в уединении, ни среди людей.

 

 

 

Конечно, общение с людьми никогда не приносит мира. Дать его нам может только ощущение, что мы составляем единое тело с ближними.

Итак, человек постоянно мучится и стенает: Бед­ный я человек! Труды кажутся ему невыносимо тя­желыми. Но святой Антоний говорит: «Не желай не­медленно получить наслаждение, радость. Не желай скоро вернуть себе одеяние первозданной правед­ности, потому что ты разодрал его в клочки. Теперь твой путь, твоя стезя — это страдания, и по множе­ству своих страданий ты получишь покой, мир и бла­годать».

Хотя человек сам виноват в том, что грешит, и хотя он в действительности отталкивает Бога и говорит: «Отойди от меня, Боже», однако, обращаясь от греха, он предъявляет Богу претензии, хочет быть немедлен­но принятым. Но если бы Бог исполнил его желание, то пропала бы всякая надежда на спасение — человек превратился бы в чудовище. Единственное, что мо­жет уподобить людей тающему воску и благовонно­му фимиаму в очах Божиих, — это их страдания, труд. Итак, примись за труды, потому что ты сам сделал их частью своего бытия. Не избегай трудов из-за того, что не находишь в них успокоения, радости, мира. Если будешь трудиться, к чему призывает нас Псалтирь и чему учат святые отцы, то скоро стяжешь Святого Духа, почувствуешь отраду от молитвенного бдения и внутреннего мира, насладишься безмолвием. «Будь уверен, — говорит Бог, — что, как только твоя душа будет готова, Я дарую тебе покой, но, поскольку ты еще не готов, Я не даю тебе его. Если Я дам тебе покой, то он будет тебе на погибель. Подвизайся, потому что сейчас твое пред стояние предо Мною заключается в непрестанных трудах. Это твое мученичество, твой путь. Ты должен возлюбить страдания, труды, чтобы доказать, что любишь Меня».

Труд и вера в то, что мы стоим пред видящим нас и милующим Богом, доставляют нам отдохновение, свободу, надежду, потому что мы знаем: все зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога ми­лующего. Какое было бы несчастье, если бы стяжание покоя и мира зависело от нас! Но слава Богу, в утеше­ние нам Господь говорит: «Это не твое дело, но Мое. Ужели Я сильно желаю смерти грешника... а не того, чтобы он обратился с дурного пути и был жив?»

Всеблагой Бог желает только одного: доставить нам покой. А иначе Он не привел бы нас в бытие. Но раз Он сотворил нас, значит, Он желает только этого. Какую надежду и мир вселяет в нас Бог! Если бы наш ум и сердце хоть немного очистились, то мы бы вос­кликнули: «Ах, как же я до сих пор не понимал, какой у нас Бог! Он печется о мне». Как Бог решил и пообе­щал, так и поступит с нами. И что же мне остается? Я страдаю, борюсь, стенаю, мучаюсь, но осознаю, что страдание — это Божественный путь. Сам Бог, милую­щий Бог, пребывает со мною и невозможно, чтобы Он меня не спас.

Итак, если я действительно люблю Бога и верю в Него, то я буду любить и труд. Если же я люблю само­го себя и ищу покоя, а не славы Божией, тогда труд для меня — мучение, потому что он не удовлетворяет мое самолюбие, мое желание стать великим человеком в этой жизни.

А чтобы мы удостоверились в том, насколько важ­но трудиться, прилагать усилия, приведем рассказ од­ного человека о пережитом во время молитвы.

«Я начал произносить молитву по четкам, старался заключить ум в сердце, но мне казалось, что мое дыха­ние останавливается. Я не отступал. Сделал несколь­ко глубоких вдохов и продолжил свои попытки. Через какое-то время мне уже не нужно было прилагать уси­лий. Я почувствовал, что молитва непрерывно исхо­дит из моего сердца в определенном ритме».

Преуспеяние в молитве — это не наше достижение, но поиск и обретение: поиск приводит к обретению. Этот человек старался найти молитву, и вдруг она вы­рвалась наружу, как вода вырывается из фонтана, ког­да открываешь клапан.

«Тогда я очень обрадовался, потому что ощутил, как меня охватывает радость, ликование, мирное чув­ство».

Смотрите, он прилагал труды и усилия, но теперь он говорит: «Меня охватывает радость, ликование, мирное чувство». Слова «радость, мир и ликование» имеют примерно одинаковый смысл, но этот человек пытается передать свое ощущение разными словами, будучи не в силах выразить полноту своих чувств.

«Хотя раньше я и пятнадцати минут не мог проси­деть без движения, теперь я заметил, что прошло целых два часа, и все это время я сидел не шелохнувшись».

Вот что происходит, когда внутри нас действует благодать. Но нас должен интересовать труд, а не ре­зультат. Этот брат получил вознаграждение именно за свой труд, а не за то, что из его сердца излились чистей­шие воды благодати. Чем больше мы трудимся, тем большую награду получаем, даже если тот или иной наш брат получает награду быстрее, чем мы. Значение имеет не то, когда мы обретем благодать, но то, какой будет результат, конечное воздаяние от Бога.

Я приведу вам еще одно замечательное описание духовных переживаний в доказательство того, как ва­жен труд.

«Каждая ваша беседа наполняет меня такой ра­достью, что я не нахожу слов, чтобы возблагодарить Бога. Я очень хочу исполнять все, что слышу, но боюсь, что большую часть забуду».

Обычно людям приходится очень нелегко, ког­да они решают оставить какие-либо грехи, особенно в миру. Да и кто может перестать грешить? Некоторые говорят: «Сегодня я приобрету терпение и смирение», а потом снова и снова испытывают себя: насколько их сердце усовершилось в этих добродетелях?

«Как мне хотелось бы, чтобы на деле мое сердце за­говорило сильнее, чем ум! Ведь совершенство — это не что-то расплывчатое, неопределенное, недосягае­мое и недоступное. И это доставляет мне большую ра­дость, потому что я вижу, что мое желание совершен­ства происходит не от тщеславия».

Видите, как человек готов трудиться над тем, чтобы достичь совершенства. Обычно люди считают совер­шенство недостижимым. Конечно, любой человек, ког­да говорит о совершенстве и духовной жизни, признаёт, что это к нему относится, что это его цель. Но мало кто верит, что действительно может достичь совершенства. В миру, например, бывает так: человек отрекается от греха, но потом продолжает жить в грехе, среди попе­чений, среди терний, о которых говорится в евангель­ской притче. Он только протянет руку к совершенству, как тут же отдергивает ее назад, потому что не может терпеть колючих терний. Но в нашей, монашеской, по­вседневной жизни совершенство легко достижимо. Как нужная крышка идеально подходит к сосуду, так и со­вершенство соответствует монашеской жизни.

 

 

 

«Мое желание совершенства происходит не от тщеславия».

Желание совершенства бывает соединено с тще­славием у тех людей, которые избегают труда и кото­рых занимает лишь размышление о том, что Бог даст им, а что — другим людям, причем они ропщут на Бога, почему это Он другим дает, а им нет. Тщеслав­ный человек смотрит на результаты, а смиренный — на труд.

Стремление к совершенству — это не искание тщетной славы и не одна лишь надежда достичь же­лаемого в будущем. Совершенство не запретная зона, куда стремишься и не можешь попасть. Оно ощутимо переживается на опыте, но при этом остается предме­том священным и божественным. Совершенство, ду­ховная жизнь — это Сам Бог.

Все, о чем говорит преподобный Антоний, под­тверждается и личным опытом каждого из нас, и Свя­щенным Писанием. Святой обращается к нам просто: «Ты сам, — говорит он, — не избегай трудов, и Бог даст тебе покой. Твои труды завершатся как раз в нужный момент: Бог перестанет врачевать тебя горькими ле­карствами, когда увидит, что это уже не нужно».

 

***

 

Сейчас идет Великий пост — время радостных под­вигов, десятина, взимаемая с целого года, напоминание о небесном жительстве. Пост приближает нас к Богу, достаточно нам приступить к нему и проходить его со смирением и напряжением сил. Тогда воскресение на­ступит само собой. Даже не осознавая этого, мы совоскреснем со Христом. Пусть же Великий пост проведет границу между нашей старой жизнью и новой, которая может начаться теперь в обновлении и свете Божием.

 

Руины за городом становятся местом, ку­да все извергают зловонные нечистоты, так и душа нерадивого и немощного, который по­святил себя монашескому образу жизни, ста­новится вместилищем всех страстей и нечи­стот. (69)

 

В древности в городах были уполномоченные лица, так называемые телеархи, которые следили за чисто­той в городе. А вне городских стен никакого наблю­дения за порядком не велось, поэтому в заброшенные места сваливали мусор, нечистоты.

Приведенное правило говорит о внутренней бра­ни человека, и особенно монаха, который «посвя­тил себя монашескому образу жизни». Под словами «монашеский образ жизни (δίαιτα)» имеется в виду не только постничество, но и весь уклад, распорядок монашеской жизни. Хочешь, говорит святой, посвя­тить себя монашескому жительству? Прежде чем пой­ти на это, хорошенько подумай. После пострига ты не будешь иметь права быть нерадивым и немощным, иначе станешь вместилищем зловонных страстей.

Употребляя прилагательные «нерадивый и немощ­ный», преподобный Антоний, очевидно, хочет указать нам причину, по которой мы уклоняемся от трудов и скорбей, не желаем страдать, но хотим только на­слаждаться Богом.

На самом деле «нерадивый» и «немощный» — это одно и то же, можно было бы сказать «немощный, жи­вущий нерадиво». Однако святой Антоний внимателен и к мелочам, он говорит именно «нерадивый и немощ­ный». Немощный — это человек, у которого нет сил и решимости вести духовную жизнь, работать, мо­литься или читать Священное Писание и святых отцов. Он сидит и мечтает, вместо того чтобы взяться за рабо­ту и довести ее до конца. У него больная душа, он мо­жет взять себя в руки, но не хочет. Бог не обрекает на погибель тех, кто болен телесно, душевно или духов­но. У каждого есть возможность преуспеть в жизни, и если человек сам себя подбодрит, он выздоровеет. Как бы ни был человек развращен грехом, он может ока­заться в жизни победителем, если Бог ниспошлет ему Свое благословение, а человек напряжет силы, данные ему Богом через Божественное в дуновение.

Впрочем, именно немощный, слабосильный чело­век — тот, который сегодня мерзнет, завтра жалуется на боль в пояснице, послезавтра на потерю аппетита, после послезавтра ищет, с кем бы поговорить по душам, — ставит перед собой высокие задачи. Например, хотя он до сих пор совсем не молился, он вдруг реша­ет молиться четыре часа подряд. Но с непривычки ему тяжело, его клонит в сон, и он в тот же день бросает молитву, делая вывод: «Видно, Бог меня создал не для молитвы».

Итак, нерадивый и немощный человек несчастен. Хочешь ему что-нибудь сказать или что-то с ним обсу­дить и не знаешь, в каком настроении его застанешь, что он тебе ответит. Это человек, который от всего унывает. Он идет прогуляться и устает. Идет работать и вспоминает, что не помолился, бросает работу и идет молиться. Его жизнь превращается в порочный круг.

Нерадивого и немощного никогда не увидишь ду­ховно радостным, деятельным, готовым к брани: пре­поясанным поясом и обутым в сандалии, держащим в руке посох, чтобы можно было немедленно отпра­виться в путь или на сражение. Ему советуешь не лгать, он отвечает, что забывает об этом. Говоришь ему не оскорблять ближнего, не спорить с ним — от­вечает: «В таких ситуациях я не могу сдержаться». Это болезнь, порча природы, ее переход в противоесте­ственное состояние, хотя мы считаем подобное состо­яние естественным.

Побуждаешь такого человека радоваться — он не радуется; просишь быть энергичным — он не может. Словом, о чем бы ты его ни попросил, ты понимаешь, что ничего не выйдет. Конечно, старцу не трудно по­вторять одно и то же, но человек все более ожесточа­ется. Поэтому апостол говорит: После первого и вто­рого вразумления отвращайся. Когда ты продолжа­ешь наставлять его, человек этого не принимает, его сердце становится глухим, покрывается густой тьмой,

преисполняется болезнями. Советуешь ему помолить­ся, он отвечает, что не может. Ему хочется воздеть руки и сразу же, как святые, получить от Бога все дары.

Таких нерадивых и немощных людей много как в миру, так и в монастырях. Например, нам поручают какую-то работу, а мы тут же начинаем возражать, что она трудная. На самом деле нам просто не хочется ее исполнять, наш ум работает наперекор воле Божией. Конечно, я не имею в виду, что мы не должны внима­тельно изучать порученное дело, стараясь исполнить его как можно лучше, но я хочу сказать, что нужно правильно относиться к работе, так, чтобы она давала нам силы, а не наводила уныние, помогала приносить благие плоды, а не оставаться бесплодными.

Нерадивый и немощный человек обуревается не­чистыми помыслами, грехами, страстями, его муча­ют тревоги, он постоянно страдает. У него болит го­лова, ноги, глаза, все с ним ссорятся, и он обижается, что никто не уделяет ему внимания, никто ему не до­веряет. Таков удел нерадивого. Если он изберет путь монашества, то станет «вместилищем всех страстей и нечистот». Вы скажете: «Может, ему лучше вступить в брак?» В браке ему будет гораздо хуже. В монастыре, по крайней мере, царит любовь, жизнь не лишена раз­нообразия, братья разумно распределены по разным послушаниям, здесь можно найти понимание, а мир беспощаден.

Например, ты работаешь портнихой или учитель­ницей. Что ты можешь сделать, если ты духовно не­мощный человек? Только уйти с работы. Но тогда твои дети останутся голодными, муж будет возмущаться и доказывать, что вы равноправны и работать должен не только он, но и ты. На тебя нападет уныние, ты ощутишь упадок сил, начнешь чахнуть. После ухода с работы ты почувствуешь себя бесполезной и ни на что не годной, станешь на все обижаться; что бы тебе

ни сказали, будешь думать, что намекают на тебя. Гнои ум и сердце нигде не будут находить покоя. На­конец ты начнешь хандрить. Потом пристрастишься к еде, потолстеешь, станешь неповоротливой, потеря­ешь веру и надежду на жизнь, приблизишься к смерти.

Мужчине в подобной ситуации бывает еще хуже. Или он сменит работу, или на том месте, где он ра­ботает, начнутся проблемы: сослуживцы напишут на него жалобу, он со всеми поссорится и будет считать, что все сговорились, чтобы выкинуть его с работы. Расплачиваться за это придется его жене и бедным де­тям, которые каждый день будут видеть подавленное настроение отца и слезы матери. Затем он пристра­стится к спиртному, или к сигаретам, или к кабакам. Из кабаков он будет возвращаться домой поздно но­чью и падать в кровать, а его жена будет рыдать, что у нее нет мужа. Со временем он начнет болеть, потому что болезни телесные следуют за душевными, придут в неистовство страсти и обострятся духовные недуги. Человек превратится в развалину, и демон, завладев им, будет отравлять его своим ядом.

Следовательно, в своем правиле святой Антоний хочет сказать не о том, что нерадивый и немощный человек не может стать монахом, но о том, что снача­ла он должен жестоко побороться в своей жизни за то, чтобы перестать быть несчастным, перестать хныкать, расстраиваться, уставать. Что значит «я устал»? Если ты не будешь уставать в этой жизни, не будешь про­ливать пот, если у тебя не будут отниматься руки, ноги и болеть поясница, то никто не станет тебя любить, тебе доверять, считать тебя своим собратом ни в ду­ховном смысле, ни в смысле дружеского общения. Всё вокруг будет против тебя, и в конце концов ты всту­пишь в конфликт с Богом.

Итак, смысл правила в том, что сначала нужно преодолеть все, о чем было сказано выше, а потом вступать в монашество. В противном случае после по­стрига ты будешь становиться все хуже и хуже.

Когда монах не имеет истинного покаяния, стра­сти и нечистые движения в нем укрепляются и потом действуют постоянно. И если он спасется, то спасется как бы из огня, потому что находится в спасительной пристани, в доме любви и милости Божией, в ласко­вой и нежной семье. Здесь все будут помогать ему удержаться на плаву, чтобы когда-нибудь, хотя бы перед смертью, он произнес: «Господи Иисусе Христе, спаси меня от страха перед смертью и дьяволом, по­тому что я промотал годы своей жизни, лета моя яко паутина».

Если мы чувствуем, что мы нерадивы и немощны, то нам необходимо сойти с привычного пути. Как ради того, чтобы похудеть, люди бегают по многу киломе­тров, делают упражнения, сидят на диете, так ради исправления надо постараться и нам. Если бы врач нам сказал, что нам нужно за шесть месяцев сбросить тридцать килограммов, иначе мы умрем, то мы каж­дый день думали бы только о похудении. Давайте же всеми силами постараемся исправиться.

Последнее прочитанное нами правило может, по­жалуй, навести уныние, поэтому в следующем прави­ле святой подает нам надежду, открывает небольшое оконце в небо.

 

Старайся непрестанно со слезами произ­носить молитвы, чтобы Бог умилосердился над тобой и освободил тебя от ветхого че­ловека. (70)

 

Итак, у тебя по­является уверенность, что в монастыре ты спасаешься, тогда как в миру не смог бы ни плакать, ни молиться.

Где ты нашел бы вре­мя? Кто тебя подбод­рил бы? Кто напомнил бы тебе о молитве?

Жизненные неуряди­цы? Неудачи? Стра­дания? Тяжелое со­стояние общества? Не­верие людей? Нравст­венные вызовы совре­менного мира?

«Старайся непрес­танно со слезами про­износить молитвы».

Почему святой говорит об этом? Потому что если ты не способен в течение долгого времени заниматься умной молитвой, то ты устаешь, отчаиваешься, все бросаешь, тебе приходят на ум разные помыслы, и ты хочешь или что-то написать, или высказаться, или по­жаловаться, то есть как-то заявить о себе (а тому, кто хочет молиться, нужно забыть о себе и помнить толь­ко о Боге). В таком жалком состоянии человеку хочет­ся плакать. Но святой говорит: «Вместо того чтобы оплакивать свое положение, причитать и жаловаться, плачь, произнося при этом молитвы». Тогда, в момент твоего краткого воздыхания к Богу, Бог найдет способ тебе помочь — пусть даже это произойдет уже в конце твоей жизни.

Далее святой Антоний, подводя итог предыдущим правилам, продолжает:

 

 

Соблюдай то, что я тебе предначертал, то есть подвизайся в трудолюбии, нищете, странничестве, злострадании и молчании, которые сделают тебя смиренномудрым. (71)

 

«Трудолюбие» означает, что тебе нужно полюбить труд, работу. «Нищета» указывает на то, что ты должен жить в лишениях, не стремиться, чтобы в твоей келье и вообще в жизни у тебя было все; не требовать, что­бы тебе давали все просимое, и даже не просить, но всегда жить в нужде. Только в лишениях, страданиях, в бесчестии, в клеветах, наводимых на нас, мы можем почувствовать Бога. А мы, как правило, лишь только нам что-нибудь понадобится, поднимаем всех на ноги и требуем, чтобы нам это дали.

«Странничество» означает, с одной стороны, что ты забыт всеми, а с другой стороны, что ты и сам не ин­тересуешься происходящим вокруг тебя. Как случайно зашедший незнакомец ничего не знает о твоих делах, так и ты не должен знать о том, что вокруг тебя проис­ходит. Пусть тебя ничто не касается. «Страдание» оз­начает, что ты должен страдать, мучиться, болеть, но при этом быть сильным в немощах своих. «Молчание» же нужно полюбить потому, что слова нас опустошают, да и наши болезни обычно происходят от пустословия.

Все описанные добродетели ведут нас к смирен­номудрию. Мы можем подвизаться в трудолюбии, до­бровольном страдании, молчании, нищете, можем сознавать себя странниками среди окружающих нас людей. Мы даже обязаны делать это, но мы поступаем противоположным образом. Как только устанем, идем отдыхать, даже во время, отведенное на послушания. И хотя это время составляет всего лишь несколько ча­сов, мы идем выпить кофе, прогуляться, праздносло­вим со своим старшим, и нам кажется, что времени много. Мы сами обрекаем себя, свое тело и душу, на болезнь и смерть.

Но, конечно, смиренномудрие — это дар Божий. Если мы подвизаемся, то Бог входит в нас и делает нас смиренными, тогда изглаживаются и все наши грехи. А чтобы мы знали, как себя вести, святой Антоний объясняет нам: