III. Международное уголовное право 1 страница

 

1. Концепция

 

а) Понятие и критерии

 

38. Международное уголовное право относится к тем областям международного права, развитие которых получило заметное ускорение в последнее десятилетие. В отличие от ответственности государств и международных организаций, в этой области не сложилось, по крайней мере до настоящего времени, неоспоримой концептуальной основы. Бесспорным является лишь то, что речь здесь идет исключительно о нарушениях международного права индивидами, и именно к ним должны применяться уголовные санкции. Подобное исходное положение позволяет рассматривать международную ответственность как в плане субъектов ответственности, так и в плане юридических последствий. С другой стороны, не исключается, что фактические обстоятельства, которые служат причиной ответственности государств или международных организаций, становятся одновременно предметом индивидуальной уголовной ответственности действующих субъектов, тем более что составы преступлений в международном уголовном праве в некоторой части обнаруживают точки соприкосновения с международными деликтами по смыслу ответственности государств <139>. С функциональной точки зрения эффективное международное уголовное право способствует совершенствованию системы санкций, направленных против нарушений международного права. Подобное значение оно приобретает, в частности, в тех случаях, когда привлечение к ответственности государства было бы фактически неосуществимым и/или недостаточно адекватным в силу того, что в конечном счете не государство или его население как таковое, а его политическое или военное руководство несет персональную ответственность за серьезные нарушения международного права либо за содействие их совершению на государственном уровне <140>.

--------------------------------

<139> Статут Международного уголовного суда в положениях абз. 2 ст. 25 однозначно ссылается на индивидуальную ответственность, а не на ответственность государств.

<140> Oeter. Kriegsverbrechen in den Konflikten um das Erbe Jugoslawiens, 53 (1993) 1 (4); Dupuy // Cassese/Gaeta/Jones (Hrsg). The Rome Statute of the International Criminal Court, 2002, 1085ff; Paech. Sinn und Missbrauch internationaler Strafgerichtsbarkeit, BdiP 2002, 440ff.

 

39. О низкой устойчивости в целом понятия и содержания международного уголовного права свидетельствует отсутствие единообразной терминологии <141>. Наряду с обозначением "уголовное право народов" встречаются такие понятия, как "международное уголовное право" (international criminal law; droit international) <142>, "преступления против права народов" (crimes against the law of nations) <143> или "международные преступления" (international crimes) <144>. Такое терминологическое разнообразие скрывает в себе широкий и узкий подходы к пониманию термина.

--------------------------------

<141> См. также: Becker. Der Tatbestand des Verbrechens gegen die Menschlichkeit, 1996, 45ff.

<142> Oehler, Internationales Strafrecht, 2. Aufl 1983, Rn 995ff; (Fn 8) § 189. По этому вопросу см. также: Triffterer. Stichwort // Lexikon des Rechts, Strafrecht 8/1875, April 1997.

<143> Schindler. Crimes Against the Law of Nations, EPIL I (1992) 875ff.

<144> См., например: Jescheck. International Crimes, EPIL II (1995) 1119f; Green. International Crimes and the Legal Process, ICLQ 29 (1980) 567ff; Schabas. An Introduction to the International Criminal Court, 2. Aufl 2004, 26ff.

 

40. В широком смысле международное уголовное право охватывает те деликты, которые "по происхождению и условиям совершения могут быть юридически квалифицированы как направленные против таких правовых ценностей, в обеспечении которых человечество имеет общий интерес" <145>. При таком понимании не имеет значения, обосновывается ли уголовная наказуемость лишь опосредованно государственным законодательством, то есть через рецепцию деликтов в национальное право, либо напрямую международным правом. К международному уголовному праву в этом смысле относятся все восходящие к международному праву составы преступлений, направленные против международных интересов, безотносительно к тому, что преследование за них возможно лишь при условии, что соответствующие составы преступлений закреплены уже в национальном праве (договоры могут обязывать государства к этому), если только возможность преследования обосновывается непосредственно международным правом, вне зависимости от законодательства государств и их готовности осуществлять уголовное преследование и наказание <146>.

--------------------------------

<145> См.: Oehler (Fn 142) Rn 3, 395, mit in Rn 1004; Green (Fn 144) 568f.

<146> Подробнее о данной систематизации см.: Schindler (Fn 143).

 

41. В узком смысле предметом (материального) международного уголовного права выступали бы исключительно названные деликты. Кроме того, конститутивным признаком международного уголовного права признавалась бы возможность непосредственного принятия уголовно-правовых мер в отношении индивида международным (уголовным) судом; компетенция принятия окончательного решения также принадлежала бы международному уголовному суду <147>. За исключением особых случаев, обусловленных послевоенным регулированием (см. абз. 44, 48), формирование международного уголовного права было бы при таком подходе практически невозможным. Как и прежде, именно государства в принципе постоянно отстаивают свою первичную компетенцию в области уголовного преследования и наказания (это относится и к преступлениям против правовых ценностей международного сообщества); в лучшем случае они готовы лишь признать, что данная компетенция переходит к международной судебной инстанции в четко урегулированных случаях <148>. По этой причине международное уголовное право подлежит государственной трансформации и дальнейшему оформлению и не может иметь прямого действия по международному праву <149>. Скорее, наоборот, для органов уголовного правосудия оно должно быть применимо путем координации и согласования с общими нормами уголовного права (как это, например, было закреплено в Кодексе международных преступлений ФРГ) <150>. Поскольку предусмотрена компетенция международных судов, то и сотрудничество с ними должно быть урегулировано <151>.

--------------------------------

<147> Jescheck (Fn 144) 1120; Vogler. // Staatslexikon der , 7. Aufl 1989 Sp 788f; Роггеман говорит в этой связи о наднациональном уголовном праве. См.: Roggemann, Der internationale Strafgerichtshof der Vereinten Nationen, 1994, 53, 59.

<148> , Vorbemerkungen zu dem Statut des Internationalen Strafgerichtshofs // (Hrsg). Internationaler Rechtshilfeverkehr in Strafsachen, Bd IV, 2003, Rn 22ff; Fischer. International and National Prosecution of Crimes under International Law, 2001.

<149> (Fn 8) § 189 I.2.

<150> Кодекс международных преступлений ФРГ от 21.06.2002 (BGBl I 2002, 2254). См. также: . Materialien zum , 2002; Zimmermann. Auf dem Weg zu einem deutschen , ZRP 2002, 97ff; , Vom Nutzen eines deutschen , 2000; . Das , JZ 2002, 725ff; Weigend. Das - nationale Kodifikation internationalen Rechts, GS Vogel, 2004, 197ff.

<151> Gesetz die Zusammenarbeit mit dem Internationalen Strafgerichtshof, BGBl 2002 I, 2144; см. также: , Statut des Internationalen Strafgerichtshofs // (Fn 148) Rn 373; . Die Zusammenarbeit mit dem internationalen Strafgerichtshof nach dem Statut, 2003.

 

42. На основании изложенных положений можно выделить следующие существенные критерии международного уголовного права <152>.

--------------------------------

<152> См.: Jescheck (Fn 144); Niehoff. Die von internationalen anwendbaren Normen des , 1999.

 

1. (Уголовная) наказуемость должна иметь своим основанием нарушение правовых ценностей, защищенных международным правом.

2. Как с точки зрения государств, так и с точки зрения заинтересованных индивидов необходимо четкое определение и разграничение ответственности по международному уголовному праву и государственной прерогативы уголовного преследования, которая вытекает из принципа территориального и личного верховенства и которая может вступать в конфликт с международной ответственностью индивида или даже перекрываться последней (см. абз. 49 и след.).

3. В отношении конкретных деликтов или преступлений в международном сообществе должен существовать широкий консенсус, который нашел свое выражение в соответствующих составах преступлений, зафиксированных в обычных и договорных нормах (см. абз. 52 наст. разд.).

4. Поскольку описание составов деяний, подлежащих наказанию, еще не позволяет дать окончательную квалификацию наказуемости in concreto, то консенсус должен осуществляться также в отношении общих предпосылок наказуемости, в частности, действия принципа nulla poena sine lege, критериев противоправности и виновности, а также форм участия и соучастия (см. абз. 52).

5. В случае компетенции международных судебных органов необходимо специальное международное процессуальное право (см. абз. 54) <153>.

--------------------------------

<153> См. также: Правила процедуры и доказывания Международного уголовного суда от 30.06.2002, Rules of Procedure and Evidence, Finalized Draft Text of the Rules of Procedure and Evidence, UN Doc PCNICC/2000/NF/3/Add.3. Правила размещены на сайте: <http://www.un.org/law/icc/asp/1stsession/report/english/part_ii_a_e.pdf, а также опубликованы: Cassese/Gaeta/Jones. The Rome Statute of the International Criminal Court, Materials, Bd 3, 2002.

 

б) Предметная связь с принципами обеспечения мира

и безопасности человечества

 

43. Развитие (материального) международного уголовного права изначально обнаруживало тесную связь с усилиями по обеспечению мира и безопасности человечества. В этом отношении и сегодня ничего не изменилось. Более того, можно отметить возрастающее значение этих усилий, обусловленное формированием императивных норм международного права, действующих erga omnes, и развитием системы защиты прав человека <154>.

--------------------------------

<154> Oellers-Frahm. Die Einsetzung des "Internationalen Tribunals Kriegsverbrechen im ehemaligen Jugoslawien", FS Bernhardt, 1995, 730 (740, 748f); Werle. Menschenrechtsschutz durch , ZStW 109 (1997) 808 (821f); Sadat. The International Criminal Court and the Transformation of International Law, 2002, 269ff.

 

44. Даже запрет пиратства в открытом море, который нередко включается в сферу международного уголовного права, хотя и является в большей степени вопросом внутригосударственного уголовного права и готовности государств к уголовному преследованию <155>, демонстрирует причастность к противоправному применению силы в международном масштабе. Международное сообщество государств осудило несанкционированное насильственное деяние, которое представляло угрозу для международной безопасности (в открытом море) <156>. Аналогичные мотивы противодействия незаконному применению силы <157> лежали также в основе решений, касавшихся осуждения Наполеона союзными державами на Венском конгрессе 1815 года. Наполеон, поставивший себя выше законов и конвенций, превратился в объект международного публичного остракизма как враг и нарушитель мирного спокойствия. Спустя столетие центральное место в проблематике ответственности индивида перед сообществом государств занял вопрос о привлечении к ответственности за войну и за нарушение элементарных принципов гуманного ведения войны. Так, ст. 227 Версальского мирного договора предусматривала предъявление в международном трибунале обвинения против императора Вильгельма II в совершении серьезных нарушений в области международной морали и несоблюдении святости договоров и предписывала Нидерландам дать согласие на его выдачу. Однако этого не произошло, равно как и не были осуждены лица, ответственные за совершение военных злодеяний в отношении армянского населения, что предусматривалось ст. 230 Севрского мирного договора с Турцией от 10 августа 1920 года (договор не был ратифицирован). Подъем международного уголовного права начинается после Второй мировой войны и связан с деятельностью Нюрнбергского и Токийского международных военных трибуналов 1945 - 1948 годов по преследованию и наказанию главных военных преступников. Основанием для уголовного преследования были преступления против мира (планирование, подготовка и ведение военной агрессии), нарушение законов и обычаев ведения военных действий, а также преступления против человечности (убийства, истребление, депортации и иные бесчеловечные деяния, совершенные во время войны против мирного населения, а также связанные с ними преследования по расовым, политическим или религиозным мотивам) <158>. Аналогичные составы преступлений позднее были зафиксированы в Уставах Международного трибунала по военным преступлениям в бывшей Югославии и Международного трибунала по Руанде (см. абз. 48 наст. разд.), которые были образованы Советом Безопасности ООН в 1993 - 1994 годах на основании главы VII Устава ООН. Эти инструменты не только подтверждают связь международного уголовного права с проблемами обеспечения мира и безопасности, но и показывают, что развитие данной материи в решающей степени определяется реалиями мировой политики. В частности, международное сообщество должно быть принципиально готово к тому, чтобы установить составы преступлений по серьезным нарушениям международного права и передать их на рассмотрение международной судебной инстанции для вынесения окончательного приговора. Подобную готовность продемонстрировали державы-победительницы после Второй мировой войны. После радикальных перемен в мировой политике в 1989/1990 годах такая готовность возникла вновь и обеспечила возможность осуществления указанных мер Совета Безопасности. Новый этап развития связан с (Римским) Статутом Международного уголовного суда, разработанным в ходе разрешения конкретной конфликтной ситуации с помощью мер уголовного права (см. абз. 46 и след.). Римский статут не только закрепляет прежние составы преступлений, рассмотренные в Нюрнберге и Токио, но и развивает их (см. абз. 53). Опыт последних лет обнаружил тенденции, выходящие за эти рамки: например, криминализация аннексии и интервенции, колониализма и апартеида или нанесение значительного ущерба окружающей среде <159> свидетельствует, что угрожающие миру формы бесчеловечного поведения не обязательно связаны лишь с войной и военными действиями.

--------------------------------

<155> Ipsen (Fn 1) § 42 Rn 4; Rubin. Piracy, EPIL III (1997) 1036f.

<156> См.: Rubin (Fn 155) 1038.

<157> Подробнее см.: Oehler (Fn 142) Rn 1007ff; Baade. Individual Responsibility // Black/Falk (Hrsg). The Future of the International Legal Order, Bd 4, 1972, 291 (295f); Ploetz. Konferenzen und , Teil II, 1958, 256f.

<158> См.: ст. 6 Статута Нюрнбергского трибунала: Текст с систематической обработкой тринадцати приговоров Трибунала (Heinze/Schilling. Die Rechtsprechung der , 1952). См. также: Jescheck. War Crimes, EPIL IV (2000) 1349; Zusammenfassung: Menschenrechtszentrum (Hrsg), Von nach Den Haag, 1996. См. также: Ahlbrecht. Geschichte der Strafgerichtsbarkeit im 20. Jahrhundert, 1999; Bass. Stay the Hand of Vengeance, 2000.

<159> См.: Каталог составов правонарушений (YBILC 1984 II/1, 100). О последующих потенциальных составах преступлений см.: Robinson // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 497ff. Применительно к проблемам защиты окружающей среды см.: Reichart. Umweltschutz durch Strafrecht, 1999, 526ff.

 

45. Приведенные примеры и аргументы позволяют охарактеризовать специфическое содержание (материального) международного уголовного права следующим образом: речь идет о криминализации опасных нарушений мирного сосуществования государств и народов, свободного от применения силы и агрессии, а также нарушения элементарных стандартов обращения и существования, достойного человека. И это не случайно: подлежащим уголовному наказанию следует считать посягательство на элементарные основы современного международного права <160>.

--------------------------------

<160> См.: YBILC 1987 II/2, 13 (Комментарий к ст. 1 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества): "В целом признано, что преступления против мира и безопасности человечества имели определенные специфические черты. В частности, отсутствует единое мнение в отношении критерия тяжести преступления. Это преступления, затрагивающие основы человеческого общества". См. также: . The Legal Nature of the International Criminal Court and the Emergence of Supranational Elements in International Criminal Justice, RevICR 2002, 79ff.

 

в) Юридические основы

 

46. Международное уголовное право в значении, предложенном здесь, существует в виде обычно-правовых норм чаще всего применительно к нарушениям законов и обычаев войны <161>, хотя и в этой сфере после 1945 года приоритет в межгосударственной практике принадлежал национальному уголовному праву <162>. Попытки его всеобъемлющей кодификации предпринимались уже на ранних этапах, однако лишь в 1998 году они привели к разработке договора - (Римского) Статута Международного уголовного суда <163>. На начальной стадии Генеральная Ассамблея ООН, ссылаясь на решения Нюрнбергского военного трибунала, в многочисленных резолюциях подтвердила принципы наказания за военные преступления и преступления против человечности и сформулировала требование об их закреплении в кодифицированной форме. Неоднократно выдвигалось также требование об учреждении международного уголовного суда <164>. Работа Комиссии международного права по подготовке Кодекса завершилась в 1996 году принятием проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества <165>. В дополнение появилось предложение о создании международного уголовного суда, подготовка которого велась с 1992 года по поручению Генеральной Ассамблеи ООН <166>. Обе инициативы воплотились в проекте Статута Международного уголовного суда (МУС). Указанный проект стал результатом деятельности специальной Подготовительной комиссии, сформированной Генеральной Ассамблеей ООН в конце 1995 года с целью подготовки конференции государств. Конференция состоялась в Риме с 15 июня по 17 июля 1998 года <167>. С тех пор принятый в Риме Статут подписали 139 государств, в том числе и все государства - члены ЕС. Однако лишь после его ратификации 60 государствами-участниками (абз. 1 ст. 126), 1 июля 2002 г., Статут вступил в силу <168>. На 1 января 2007 года участниками Статута были 104 государства <169>.

--------------------------------

<161> Schindler (Fn 143) 110; Triffterer. im Wandel, FS Jescheck, Bd II, 1985, 1477 (1486f).

<162> См.: Ipsen (Fn 1) § 42 Rn 26; Komarow. Individual Responsibility and International Law: The Nuremberg Principles in Domestic Legal Systems, ICLQ 29 (1980) 26ff; Tomuschat. YBILC 1988 I, 77 (§ 5f).

<163> См.: примеч. 139 наст. разд. Об истории переговоров см.: Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 24ff.

<164> См.: Резолюции 95 (I) и 96 (I) от 11.12.1946; 177 (II) от 21.11.1947; 260 (III) от 09.12.1948; 488 (V) и 489 (V) от 12.12.1950; 687 (VII) от 05.12.1952; 897 и 898 (IX) от 04.12.1954; 1186 и 1187 (XII) от 11.12.1957; 2338 (XXII) от 18.12.1967; 2391 (XXIII) от 26.11.1968 и 2392 (XXIII) от 18.11.1968; 2583 (XXIV) от 15.12.1969; 2712 и 2713 (XXV) от 15.12.1970; 2840 (XXVI) от 18.12.1971; 3074 (XXVIII) от 03.12.1973.

<165> Bassiouni. Commentaries; Crawford // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 23ff; Schabas (Fn 144) 9f.

<166> ILM 33 (1994) 253ff. См. отчеты образованной в КМП Рабочей группы по вопросу о международной уголовной юрисдикции (UNGAOR 47th Sess, Suppl N 10 [(A/47/10]); Ferencz. An International Criminal Code and Court, Colum J Transnat'l L 30 (1992) 375ff; Simbeye. Internationalised Criminal Court and Tribunals: Practice and Prospects, Int'l L FORUM 4 (2002) 82; Roggemann. Die Internationalen , 18ff; Schlunck, Kaul // , Verbrechen, 151ff, 177ff; Cassese // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 3ff; Sadat (Fn 154) 21; Schabas (Fn 144) 13ff.

<167> См.: Triffterer (Fn 142) 5; Kaul. Das Statut des Internationalen Gerichtshofs: Auf dem Weg zu einer humaneren Weltordnung unter dem Schutz des Rechts? 1999; Kirsch/Holmes. The Rome Conference on an International Criminal Court: The Negotiating Process, AJIL 93 (1999) 2; Zimmermann. Strafgerichtshof; Bos // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 35ff; Sadat (Fn 154) 42.

<168> (Fn 148) Rn 14f; Ambos, Internationales Strafrecht, § 6 Rn 42.

<169> Актуальное положение см. на сайте: http://www.icc-cpi.int/statesparties.html.

 

47. Международный уголовный суд расположился в Гааге (ст. 3); он состоит из 18 судей (абз. 1 ст. 36), распределенных в Судебное отделение, Апелляционное отделение и Отделение предварительного производства (п. b ст. 34). Органом суда является также Прокурор (п. c ст. 34) <170>. Компетенция МУС считается универсальной лишь в том случае, если Суд рассматривает соответствующую ситуацию по инициативе Совета Безопасности ООН (п. b ст. 13 Статута) <171>. Но если инициатива исходит от Прокурора, необходимо, чтобы либо государство, на территории которого совершено деяние, либо государство, гражданином которого является обвиняемое лицо, были участниками Статута или признали компетенцию МУС ad hoc (абз. 2 и 3 ст. 12, п. п. a, c ст. 13) <172>. Для обеспечения собственной компетенции в части принятия решения Совет Безопасности может своей резолюцией (глава VII Устава ООН) отсрочить на 12 месяцев уголовное преследование, инициированное Прокурором (ст. 16) <173>. Эта возможность послужила основанием для США, которые не присоединились к Статуту <174>, внести в Совет Безопасности Резолюцию 1422. Резолюция на 12 месяцев освобождала официальных лиц из персонала ООН или из персонала санкционированных ООН миротворческих миссий, представляющих государства, не ратифицировавшие Статут, от возможного преследования Международным уголовным судом <175>. США опасались, что представители государств, не ратифицировавших Статут, подверглись бы в противном случае опасности стать объектом политизированного уголовного преследования, и поэтому своим вето блокировали принятие решения о продлении мандата миротворческих сил в Боснии до одобрения указанной Резолюции. В 2003 году действие Резолюции по предложению США было продлено на год <176>. Дальнейшего продления, однако, не последовало: США отозвали соответствующий проект резолюции, приняв во внимание реальные перспективы его отклонения при голосовании. Параллельно с действиями в Совете Безопасности США попытались (и небезуспешно) заключить как с государствами-участниками, так и с государствами, не подписавшими Статут, двусторонние соглашения на основании ст. 98 Статута, которые должны были исключить возможность выдачи граждан США Международному уголовному суду <177>.

--------------------------------

<170> О функциях Прокурора см.: Goldstone/Fritz, 'In the Interests of Justice' and Independent Referral: The ICC Prosecutor's Unprecedented Powers, Leiden JIL 12 (2000) 655.

<171> Condorelli/Villalpando // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 571ff.

<172> Kaul // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 583 (584). Об отрицательной позиции США см.: Sadat (Fn 154) 112ff; Schabas (Fn 144) 74f.

<173> Так называемая негативная политическая взаимосвязь. Condorelli/Villalpando (Fn 171) 627ff; Schabas (Fn 144) 82.

<174> Специальным заявлением США отозвали свое первоначальное подписание Статута (ILM 41 (2002) 1014). О правовых аспектах данного заявления см.: Bradley. U.S. Announces Intent Not to Ratify International Court Treaty, ASIL Insight o 81. О предыстории спора см.: Zimmermann/Scheel. Zwischen Konfrontation und Kooperation, VN 4 (2002) 137ff; . FAZ 12.08.2002, 6; FAZ 01.10.2002, 6. Об иных оценках с точки зрения США см.: Scheffer. The United States and the International Criminal Court, AJIL 93 (1999) 12; Wedgwood. The International Criminal Court: An American View, EJIL 10 (1999) 93 (возражения против этого см.: , ebd 108); Zwanenburg. The Statute for an International Criminal Court and the United States: Peacekeepers under Trial? ebd 124; обобщение см.: Ambos. Internationales Strafrecht, § 6 Rn 55ff mwN.

<175> См.: текст Резолюции 1422 (2002) от 12.07.2002 (BdiP 2002, 1017f).

<176> Резолюцией 1487 (2003) от 12.07.2003. К подоплеке спора и правомерности Резолюции см.: . Der Internationale Strafgerichtshof und die USA - der Sicherheitsratsresolution 1422, BdiP 9 (2002) 1087; Stahn. The Ambiguities of Security Council Resolution 1422 (2002), EJIL 14 (2003) 85; MacPherson. Authority of the Security Council to Exempt Peacekeepers from International Criminal Court Proceedings, ASIL Insight N 89; Heselhaus. Resolution 1422 (2002) des Sicherheitsrates zur Begrenzung der des Internationalen Strafgerichtshofs, 62 (2002) 907ff; Megret. Epilogue to an Endless Debate: The International Criminal Court's Jurisdiction and the Looming Revolution of the International Law, EJIL 12 (2001) 247.