III. Международное уголовное право 3 страница

<225> Производство в соответствии со ст. 61 Правил процедуры: Murphy. ICTY, 58f; Patel/La Rosa (Fn 218) 128ff (в том числе о процессах против Караджича и Младича; см. также: ILM 36 [1997] 92).

 

55. Осуществление уголовного производства невозможно обеспечить без сотрудничества государств с международными уголовными судами; международное уголовное право считается "хромым" правом. Статья 86 Статута МУС устанавливает общую обязанность государств-участников к сотрудничеству с Судом, а ст. 93 Статута перечисляет формы такого сотрудничества, в частности, при сборе доказательств <226>. Поскольку на момент возбуждения уголовного производства обвиняемый обычно находится под юрисдикцией соответствующего государства, государства должны проявлять готовность к выдаче лица компетентному международному суду по его запросу. Это правило, являясь необходимым средством оказания правовой помощи, закреплено в ст. 29 Устава Трибунала по Югославии, конкретизировавшей п. 5 ст. 2 Устава ООН <227>. В Статуте МУС названный принцип, как и общая обязанность к сотрудничеству, считается составным элементом договорного соглашения (предл. 2 абз. 1 ст. 89). В ФРГ для обеспечения возможности выдачи потребовалось внесение изменения в абз. 2 ст. 16 Основного Закона, который в своей прежней редакции запрещал выдачу уголовным органам международного сообщества <228>.

--------------------------------

<226> О соотношении МУС и германского права см.: Blanke/Molitor. Internationaler Strafgerichtshof, 162ff; . Die Zusammenarbeit mit dem internationalen Strafgerichtshof nach dem Statut, 2003; (Fn 148) 203ff; Stroh. Die nationale Zusammenarbeit mit den internationalen Straftribunalen, 2002.

<227> См.: Triffterer (Fn 142) 10f. Об имплементации в национальном праве см.: Sluiter. Obtaining Evidence for the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia: An Overview and Assessment of Domestic Implementing Legislation, NILR 45 (1998) 87. См. также: Gaeta. Is NATO Authorized or Obliged to Arrest Persons Indicted by the International Criminal Tribunal for the Former Yugoslavia? EJIL 9 (1998) 174; Ambos. Zur Rechtsgrundlage der Festnahme Kriegsverbrecher durch die SFOR im ehemaligen Jugoslawien, JZ 1997, 887.

<228> Была ли при этом в действительности затронута сфера действия Основного Закона, представлялось спорным. Утвердительное мнение см.: Roggemann. Die Internationalen , 133; Kokott // Sachs (Hrsg), GG, 3. Aufl 2003, Art 16 Rn 30; // Dreier (Hrsg). GG, 1. Aufl 1996, Art 16 Rn 74; Schmalenbach. Die Auslieferung deutscher Kriegsverbrecher an das Jugoslawientribunal in Den Haag, ArchVR 36 (1998) 285; иная точка зрения: Zimmermann. Strafgerichtshof, 102f (однако в рамках декларативного изменения Конституции); Tomuschat. Sanktion durch internationale , Verh des 60. DJT, 1994, II/1, Q 53, 68 (указывает на участие ФРГ в организации и деятельности уголовного суда; в результате вопрос остается открытым); (Fn 150) 824; Kinkel. Der Internationale Strafgerichtshof, NJW 1998, 2650 (2651). К общей характеристике см.: Weigend. und Probleme des deutschen Auslieferungsrechts, JuS 2000, 105ff. ФРГ не могла сделать соответствующую оговорку, поскольку Статут оговорок принципиально не допускает (ст. 120). По другим конституционно-правовым вопросам см.: (Fn 151) Rn 369ff. Правовой основой в Германии является Закон об уголовном суде по Югославии от 10.04.1995 (BGBl 1995 I, 485).

 

г) Уголовные санкции

 

56. Согласно Уставу Трибунала по Югославии лишение свободы является единственно возможной уголовно-правовой санкцией; ее применение требует руководствоваться соответствующей судебной практикой бывшей Югославии (абз. 1 ст. 24). Также и Статут МУС предусматривает в качестве возможной меры наказания лишение свободы на определенный срок или пожизненное лишение свободы (абз. 1 ст. 77). Требование о введении смертной казни не получило поддержки; однако на основании компромиссной формулировки ст. 80 Статута это не коснулось действия соответствующих уголовно-правовых норм в государствах, в которых смертная казнь применяется и исполняется в качестве меры наказания <229>. Следует также отметить, что согласно ст. 75 Статута Суд должен установить специальные правила возмещения ущерба потерпевшим по смыслу так называемого соединенного процесса. В этих целях уже в самом Статуте предусмотрено учреждение специального фонда, который, помимо прочих средств, должен пополняться также за счет денежных средств и имущества, изъятых у осужденных лиц.

--------------------------------

<229> Kirsch/Robinson // Cassese/Gaeta/Jones (Fn 140) 67, 86f; Sadat (Fn 154) 168f.

 

3. Оценка

 

57. Итоговую оценку развития международного уголовного права давать пока рано. Тем не менее решение международного сообщества, легитимированное не в последнюю очередь требованиями эффективной защиты прав человека, в пользу индивидуального уголовно-правового наказания за тяжкие преступления и в пользу особого способа институционализированного преследования органом, имеющим свои основания в международном праве, является значительным шагом. За принятием Римского статута должны последовать дальнейшие практические действия: ратификация Статута подавляющим большинством государств, а также развитие судебной практики, проникнутой духом сотрудничества и признания. При этом важно отметить, что создание постоянного Международного уголовного суда, как это предусмотрено в Римском статуте, обнаруживает важные преимущества по сравнению с учреждением судов ad hoc в случаях конкретных международных конфликтов. Например, в этих условиях эффективнее развивается материальное международное уголовное право, поскольку Совет Безопасности, принимая учредительные документы для судов ad hoc, вынужден ограничиваться лишь повторением норм действующего (обычного) права, так как в противном случае он рискует поставить под угрозу признание нового института со стороны государств <230>. Кроме того, следует также учитывать, что миротворческая инструментализация международного уголовного права может лишь поддерживать эффективные меры по устранению международного конфликта, но никогда не заменит их (см. абз. 38).

--------------------------------

<230> См.: Jakovljevic (Fn 202) 228.

 

IV. РАЗРЕШЕНИЕ СПОРОВ

 

1. Обязанность мирного разрешения споров

 

а) Юридическая основа

 

58. Согласно нормам действующего международного права международные споры могут разрешаться лишь мирными средствами. Для государств - членов ООН это вытекает уже из п. 3 ст. 2 Устава ООН. Обязанность мирного разрешения споров, ультимативно сформулированная в данной норме и поэтому ориентированная на дальнейшую конкретизацию и дополнение <231>, неоднократно подвергалась детальным комментариям в декларациях Генеральной Ассамблеи ООН. Можно сказать, что указанную обязанность возвели в ранг основополагающего принципа межгосударственных отношений, в частности, в таких документах, как Декларация о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами <232>, Манильская декларация о мирном разрешении международных споров <233>, Декларация о предотвращении и устранении споров и ситуаций, которые могут угрожать международному миру и безопасности, и о роли Организации Объединенных Наций в этой области <234>. Адаптация названного принципа на региональном уровне предпринята в Договоре о мирном разрешении споров между американскими государствами (Боготинский пакт) от 30 апреля 1948 года <235>, в Европейской конвенции о мирном разрешении споров от 29 апреля 1957 года <236>, в документах СБСЕ/ОБСЕ <237>. Принцип мирного разрешения споров приобрел специфическое отраслевое оформление и в отдельных областях международного права, например, в международном морском праве (в 2007 году на рассмотрении Международного трибунала по морскому праву в Гамбурге находится 13 дел) <238> и в международном экономическом праве <239>. Тем не менее необходимо подчеркнуть, что окончательная редакция проекта статей об ответственности государств, принятая Комиссией международного права, а следовательно, и Резолюция об ответственности государств не предусматривают обязательной процедуры разрешения споров (в отличие от проекта Комиссии, рассмотренного в первом чтении <240>).

--------------------------------

<231> Об этом см.: Schwarzenberger (Fn 9) Bd III, 1976, 216f; Tomuschat // Simma (Hrsg). The Charter of the United Nations, 2. Aufl 2002, Art 2 Nr 3 Rn 13.

<232> Резолюция 2625 (XXV) от 24.10.1970 Приложение.

<233> Резолюция 37/10 от 15.11.1982 Приложение. О Резолюции см.: . La de Manille sur le pacifique des internationaux, AFDI 28 (1982) 613ff; Broms. The Declaration on the Peaceful Settlement of International Disputes (Manila) // Makarczyk (Hrsg). Essays in International Law in Honour of Judge M. Lachs, 1984, 339ff; Sahovic. La de Manille sur le pacifique des internationaux // Ebd, 449ff.

<234> Резолюция 43/51 от 05.12.1988 Приложение.

<235> 55 UNTS 30.

<236> BGBl 1961 II, 82.

<237> Заключительный Акт, Принцип V (1975 г.); Механизм по урегулированию споров (1991 г.); Стокгольмские решения по мирному разрешению споров с Конвенцией по примирению и арбитражу (1992 г.) - все документы см.: Fastenrath (Hrsg). KSZE, 1993; см. также вводные замечания и список литературы: Oellers-Frahm. LIIIff; см. также: Wenig. und Grenzen der Streitbeilegung ethnischer Konflikte durch die OSZE, 1996, 95ff; Meyer. Dispute Settlement Procedures and Crisis Management // Bothe/Ronzitti/Rosas (Hrsg). The OSCE in the Maintenance of Peace and Security, 1997, 53.

<238> См.: Граф Витцтум. Раздел 5, абзац 38 и 53; ст. 279 и след. Конвенции по морскому праву. См. также: Bernhardt. Law of the Sea, Settlement of Disputes, EPIL III (1997) 137ff; Merrills. International Dispute Settlement, 155ff; Chandrasekhara. ITLOS, MPYUNL 6 (2002) 183ff; о соотношении Международного суда и Трибунала по морскому праву см.: Karg, IGH vs ISGH: Die Beziehung zwischen zwei Streitbeilegungsorganen, 2005; Schneider-Addae-Mensah. Der Internationale Seegerichtshof und die Abgrenzung zu anderen Mitteln Streitbeilegung, 2004.

<239> Договоренности о правилах и процедурах, регулирующих разрешение споров в рамках ВТО и ГАТТ (BGBl 1994 II, 1749); Waincymer. WTO Litigation, 2002; Cameron/Gray, Principles of International Law in the WTO Dispute Settlement Body, ICLQ 50 (2001) 248ff; см.: Дольцер. Раздел 6, абз. 10 и след.

<240> Статьи 54 - 60 проекта в первом чтении (примеч. 14 наст. разд.).

 

59. Следует отметить, что некоторые из указанных документов не относятся к обязательным актам (например, декларации или Хельсинкские документы), либо эффект их обязательного действия ограничен ввиду незначительного числа государств-участников. Однако они могут служить важным аргументом в пользу того, что обязанность мирного разрешения споров, помимо ее позитивно-правового закрепления в Уставе ООН, существует также в силу универсального международного обычного права <241>. Из этого исходит и Международный суд в решении по делу Nicaragua <242>. Указанная обязанность связывает также государства, не являющиеся членами ООН, а в определенном объеме и саму ООН, в том числе при принятии мер по обеспечению мира <243>.

--------------------------------

<241> См.: Fischer // Ipsen (Fn 1) § 62 Rn 2; Tomuschat (Fn 231) Rn 10f.

<242> ICJ Rep 1986, 145.

<243> См.: Tomuschat (Fn 231) Rn 11f.

 

60. В вопросе о том, относится ли обязанность мирного разрешения споров к императивным нормам ius cogens, единого мнения пока не сложилось <244>. Эта проблема обоснованно рассматривается в значительной степени как не имеющая особого практического значения: сегодня с трудом можно представить себе правовые акты, нарушающие основной принцип мирного разрешения споров, сформулированный в п. 3 ст. 2 Устава ООН <245>. Положительный ответ на данный вопрос вряд ли приведет к значимому результату, так как нарушения этой обязанности, учитывая отсутствие необходимой конкретизации ее содержания, на практике установить непросто <246>.

--------------------------------

<244> Поддерживают, например: Verdross/Simma (Fn 4) § 94ff; Frowein, Ius cogens, EPIL III (1997) 65ff; не поддерживают: Heintschel v. Heinegg // Ipsen (Fn 1) § 15 Rn 60.

<245> Tomuschat (Fn 231) Rn 16.

<246> Heintschel v. Heinegg // Ipsen (Fn 1) § 15 Rn 60.

 

б) Место в правовой системе

 

61. Принцип мирного разрешения споров тесно взаимосвязан с запретом войны и насилия как средством осуществления прав и интересов на межгосударственном уровне. Движущим мотивом его становления были попытки предупредить обращение к силе, насколько это возможно. Государства - участники Гаагской конвенции о мирном решении международных столкновений, руководствуясь этой целью, в 1899 и 1907 годах договорились "прилагать все усилия к тому, чтобы обеспечить мирное решение международных разногласий" (ст. 1 Конвенции) <247>. Первоначально сдержанная формулировка принципа - "согласие прилагать усилия" - объясняется тем, что в то время еще не действовал запрет войны или применения силы, который, собственно, и превратил разрешение споров мирными средствами в непременную обязанность государств. Отказ от войны как инструмента разрешения международных разногласий, сформулированный в ст. 1 Пакта Бриана-Келлога 1928 года, создал эту предпосылку; следующим шагом стало обязывающее закрепление принципа мирного урегулирования споров: "Урегулирование или разрешение всех могущих возникнуть споров или конфликтов, какого бы характера или какого бы происхождения они ни были, должно всегда изыскиваться только в мирных средствах" (ст. 2) <248>.

--------------------------------

<247> Редакция 1899 г. (RGBl 1901, 393) совпадает с редакцией от 18.10.1907 (RGBl 1910, 5). В целом см.: Diaconou // MacDonald/Johnston (Hrsg). The Structure and Process of International Law, 1983, 1096ff.

<248> RGBl 1929 II, 97.

 

62. Проявленная взаимосвязь характерна также для развития после 1945 года. Она очевидно присутствует уже в систематическом изложении принципа мирного разрешения споров и запрета силы в ст. 2 Устава ООН. Неожиданное. на первый взгляд изменение очередности этих принципов в тексте Устава, по сравнению с формулировками в Пакте Бриана-Келлога и в резолюциях ООН, подчеркивает, что наличие функционирующей системы мирного разрешения споров является существенным предварительным условием для обеспечения соблюдения запрета силы на практике <249>. Центральное место, которое мирное разрешение споров занимает в действующем международном праве, проявляется также в том, что в настоящее время оно рассматривается как обязательная альтернатива не только войне, но и любому применению или угрозе применения вооруженной силы по смыслу п. 4 ст. 2 Устава ООН.

--------------------------------

<249> Fischer // Ipsen (Fn 1) § 62 Rn 1. О запрете силы см. также: Граф Витцтум. Раздел 1, абз. 75; Боте. Раздел 8, абз. 9.

 

в) Предмет

 

63. Согласно п. 3 ст. 2 Устава ООН и в соответствии с обычным правом обязанность мирного разрешения разногласий действует в отношении споров, имеющих международный характер. При этом понятие спора создает определенный порог релевантности, который ориентирован на опасность эскалации: спор в этом смысле имеет место лишь тогда, когда в рамках конкретного межгосударственного противостояния одна сторона предъявляет претензии или требования, а другая оспаривает или отклоняет их <250>.

--------------------------------

<250> См.: Murty. Settlement of Disputes // (Hrsg). Manual of Public International Law, 1968, 413 (675); Virally. L'Organisation mondiale, 1972, 429; Diaconou (Fn 247) 1100f; Tomuschat (Fn 231) Rn 17. В этом смысле см. доводы Международного суда по делу , предварительные возражения (ICJ Rep 1962, 328). См. также: решение Постоянной Палаты международного правосудия по делу Mavrommatis-Konzessionen (примеч. 109 наст. разд.).

 

64. По общему правилу сторонами, участвующими в подобных спорах, выступают исключительно государства. Теоретически можно допустить возможность возникновения споров между государствами и международными организациями <251>. Но в случае конфликта государства с режимами де-факто, национально-освободительными движениями или этническими группами, требующими признать их право на самоопределение, критерий или требование международного характера спора приобретает особое значение. Международный характера спора подчеркивает его принципиальное отличие от внутригосударственных конфликтов, которые относятся к внутренней компетенции государства ("domestic jurisdiction" или "domaine ") и на которые поэтому не распространяется обязанность государства мирно разрешить спор <252>. Круг конфликтов, которые, будучи внутренними, оказываются выведенными за эти рамки, не является абсолютно установленным. С некоторой уверенностью можно, однако, сказать, что конфликт, безусловно, не может больше рассматриваться как внутригосударственный, если государству в качестве противной стороны противостоит субъект международного права. В конкретных обстоятельствах это может быть признано и в отношении указанных негосударственных сторон конфликта, что не бесспорно <253>. Обязанность мирного разрешения споров в любом случае не может иметь более широкую сферу действия, чем соответствующий ей запрет силы, который равным образом действует исключительно в международных отношениях (п. 4 ст. 2 Устава ООН) <254>.

--------------------------------

<251> Murty (Fn 250) 674; Tomuschat (Fn 231) Rn 21. Подробнее об этом применительно к ЕС см.: Hilf. Gemeinschaften und internationale Streitbeilegung, FS Mosler, 1983, 387ff.

<252> Murty (Fn 250); Virally (Fn 250) 420.

<253> См.: Tomuschat (Fn 231) Rn 21.

<254> Tomuschat (Fn 231) Rn 23.

 

г) Содержание и границы

 

65. Мирное разрешение споров означает отказ сторон от применения насильственных методов прекращения конфликта. Соответственно, контрмеры, которые государство принимает в случае нарушения международного права, допускаются до тех пор, пока они не превысят порог запрета применения силы <255>. Однако обязанность мирного разрешения споров требует от сторон (и в этом состоит отличие от запрета силы) активных действий, серьезных усилий по урегулированию конфликта <256> "в духе доброй воли" и "в духе сотрудничества" <257>. Достижение определенного результата, отвечающего не только требованиям права, но и принципам справедливости <258>, выходит, однако, за рамки связывающего действия данной обязанности. Обязанность оказывается нарушенной лишь в случае принципиального и постоянного уклонения от усилий по достижению совместного решения <259>.

--------------------------------

<255> Подробнее см.: Tomuschat (Fn 231) Rn 26ff; см. также: Zemanek (Fn 43) Rn 2541.

<256> См.: решения Международного суда по делу Festlandsockel (ICJ Rep 1969, 47f) и по делу Fischereistreit (ICJ Rep 1974, 32, 201). В литературе этот вопрос остается спорным, см., например: Verdross/Simma (Fn 4) § 464; Tomuschat (Fn 231) Rn 14.

<257> Особо подчеркивается в формулировках Манильской декларации (примеч. 233 наст. разд.) I § 5.

<258> О масштабах, указанных в п. 1 ст. 1 и п. 3 ст. 2 Устава ООН и равнозначных нормам обычного права, см.: Randelzhofer. Purposes and Principles of the United Nations // Wolfrum (Hrsg). United Nations, Bd II, 1995, Sec 104 Rn 14; Tomuschat (Fn 231) Rn 33ff.

<259> См.: Tomuschat (Fn 231) Rn 15; Diaconou (Fn 247) 1102.

 

2. Средства разрешения споров: общий обзор

 

66. С давних пор в международной практике выработаны различные средства разрешения споров. В литературе для их обозначения используются также термины "методы" или "процедуры" <260>, возможно, чтобы подчеркнуть, что речь идет о различных способах действия при разрешении споров определенного типа; по своему содержанию эти различные термины, однако, идентичны. Устав ООН определяет такие традиционные способы урегулирования, как переговоры, обследование, посредничество, примирение, арбитраж, судебное разбирательство (абз. 1 ст. 33). Сюда могут быть причислены и не упомянутые здесь добрые услуги, нередко относимые к посредничеству. С другой стороны, предусмотренные абз. 1 ст. 33 Устава ООН "обращения к региональным органам или соглашениям" представляют собой относительно новый тип институционализированного разрешения споров в рамках (региональных) международных организаций, который приобрел особое значение лишь в период после 1945 года <261>.

--------------------------------

<260> В первом значении см.: Verdross/Simma (Fn 4) § 1312; Merrills. International Dispute Settlement, 2; во втором значении см.: Murty (Fn 250) 674f.

<261> См.: Diaconou (Fn 247) 1104; Wolfrum. Peaceful Settlement // Wolfrum (Fn 258) Sec 103 Rn 5.

 

67. Систематизация отдельных средств разрешения споров считается распространенным и полезным явлением, поскольку позволяет обнаружить принципиальные сходство и различия используемых инструментов <262>. Переговоры, обследования, посредничество (включая "добрые услуги") и примирение можно отнести к дипломатическим процедурам. Их своеобразие состоит в том, что стороны спора полностью сохраняют за собой контроль над конфликтом и потому вправе принимать или отвергать предлагаемые решения <263>. И хотя дипломатические процедуры в целом служат действенным средством сближения позиций и достижения согласия между спорящими сторонами <264>, их использование предполагает открытость итогового результата. Иными словами, достижение результата вообще не гарантируется. Напротив, применение правовых процедур окончательного разрешения споров (арбитраж и третейский суд, решения международных судов) требует от его сторон выразить свою готовность признать заключение, которое вынесла решающая спор инстанция, в качестве обязательного для исполнения. Разрешение споров в рамках международных организаций обнаруживает определенную специфику в части предпосылок и правил соответствующих процедур, и поэтому данная тема рассматриваться не будет <265>.

--------------------------------

<262> Соответствующие классификации см.: Wolfrum (Fn 261); Murty (Fn 250) 675; Stone. Legal Controls of International Conflict, 2. Aufl 1973, 67f; . Praxis des , 3. Aufl 2001, 463; Neuhold. Internationale Konflikte - Verbotene und erlaubte Mittel ihrer Austragung, 1977, 357f.

<263> Merrills. International Dispute Settlement, 80.

<264> Об этом, за исключением переговоров, см.: Verdross. , 5. Aufl 1964, 416.

<265> Анализ проблем в ООН см.: Wolfrum (Fn 261) Rn 21ff; Verdross/Simma (Fn 4) § 213ff; Merrills, International Dispute Settlement, 179ff, 207ff (относительно региональных организаций).

 

68. Закрытого перечня (numerus clausus) средств разрешения споров не существует. Абзац 1 ст. 33 Устава ООН подтверждает, что стороны конфликта вправе воспользоваться также иными средствами, кроме указанных, если они не связаны с применением силы. Подобная открытость каталога средств имеет практическую значимость прежде всего тогда, когда стороны заинтересованы в использовании модифицированных форм разрешения спора либо в их комбинировании <266>. Стороны вправе в каждом конкретном случае свободно выбирать между различными средствами разрешения споров. Общее международное право не устанавливает правового приоритета какого-либо средства. Это противоречило бы принципу суверенного равенства государств <267>. Вне зависимости от правового положения могут существовать особые причины, логично вытекающие из природы конфликтов, которые бы обусловили оказание предпочтения определенному средству разрешения спора. Таким образом объясняется особое положение, которое отводится, например, переговорам с тем обоснованием, что они обеспечивают условия для проясняющей и гибкой дискуссии и поэтому совершенно необходимы (либо по другой версии - особо эффективны) для разрешения споров <268>. Аналогично можно обосновать обращение к Международному суду в Гааге в случае споров по вопросам права <269>.

--------------------------------

<266> Tomuschat // Simma (Fn 231) Art 33 Rn 34.

<267> Diaconou (Fn 247) 1102; (Fn 233) 620; Tomuschat, Neuformulierung der Grundregeln des durch die Vereinten Nationen, EA 38 (1983) 729 (734f).

<268> См.: Murty (Fn 250); Tomuschat (Fn 231) Rn 24 mwN.

<269> См.: ст. 1 Европейской конвенции о мирном разрешении споров (примеч. 236 наст. разд.); см. также: абз. 3 ст. 36 Устава ООН.

 

3. Дипломатические процедуры

 

а) Переговоры и консультации

 

69. Переговоры между конфликтующими сторонами относятся, как и прежде, к наиболее часто применяемым на практике методам разрешения споров. С этой точки зрения правомерно поставить их на первое место среди дипломатических процедур <270>. Манильская декларация о мирном разрешении международных споров <271> позволяет вскрыть более глубокие причины, по которым предпочтение отдается переговорам. Особое место, которое отводится в ней переговорам (§ 10 раздела 1), отражает концепцию мирного разрешения споров, ориентированную на обеспечение принципа суверенитета государств <272>. Переговоры представляют собой классический метод, при помощи которого суверенные стороны конфликта пытаются урегулировать свои разногласия без внешнего вмешательства, поскольку переговоры проводятся при закрытых дверях. В них не принимают участия третьи лица, которые могли бы повлиять на их ход и содержание. Также не существует каких-либо обязательств в отношении форм и процедур. Все эти факторы могут содействовать совместным усилиям сторон по достижению консенсуса, устраняющего конфликт, и характеризуют сильную сторону переговоров как средства разрешения межгосударственных споров. В зависимости от обстоятельств, однако, в названных факторах заключена и слабость: более сильная сторона конфликта может легко получить преимущества <273>, а при усилении конфронтации или ужесточении позиций сторон возникают труднопреодолимые проблемы при поиске выхода из ситуации. По этой причине переговоры как таковые часто служат первым, но не обязательно гарантирующим успех шагом в устранении конфликта <274>.