Опять пришел веселый дядька. Он был без удочек и присел на корточки сзади Дима. Дим сделал совсем серьезное лицо и еще внимательнее уставился на поплавок. Немного погодя он украдкой покосился на дядьку. Дядька сидел смирно, обхватив руками колени:
— Ну, как дела? — спросил наконец дядька.
— Не клюет… — вздохнул Дим.
— Ай-яй-яй! — посочувствовал дядька, придвинул Димово ведерко, заглянул в него и воскликнул: — Э-э… Сколько у него там рыбы! А говорил — не клюет!
— Какой рыбы?
— Самой настоящей. Ишь, окунь, красноперки, ершишка — гляди-ка… Пескарей штук десять… Здорово!
Дим, воткнув конец удочки в берег, подбежал, заглянул в ведерко: верно — плескались, возились рыбы, налезая друг на друга. Толстый, головастый окунь с полосатой спиной вылез на самый верх и шевелил жабрами.
— Дядь… это вы… положили, да? — поднял глаза Дим.
— Нет, — серьезно сказал дядька.
— Ну да! — улыбнулся хитро Дим. — Я знаю… Это вы… неправду говорите… Я не маленький…
— Вот еще, — сдвинул брови дядька. — Так я и отдал тебе свою рыбу — держи карман! У меня дома кот есть. Такой, что сколько ему ни дай, — все мало. Полосатый, как тигр. А ты говоришь — «положили»…
Дядька захохотал и ушел — такой добрый, веселый дядька. Конечно, это он рыбу принес и незаметно положил в ведерко. Сколько много рыбы! И какая крупная. Дим принялся измерять рыб, прикладывая их к своей руке. Так всегда делал Вовка. Так все рыбаки делают. Рыбы были с Димову ладонь, а окунь много длиннее.
Больше Дим не ловил, а пошел домой. В одной руке он нес удилище, в другой — рыбу, нанизанную на нитку.
Он не смотрел по сторонам, но слышал, как две девчонки, сидевшие без дела под плетнем, взволнованно зашептали ему вслед. И какая-то тетя, остановившаяся с ведрами отдохнуть, сказала:
— Ишь, рыбак… махонький, а наловил…
Даже куры, копошившиеся в навозе, закудахтали и подняли головы, и только петух, вытягивая грудь, не глядя, перешел дорогу и зашагал прочь, зовя за собой кур.
— Рыбак-дурак! — заорала, показавшись над забором, голова злобного Василея. Завидев рыбу, она поперхнулась, выпучила круглые глаза и исчезла. Через минуту сам Василей в одних трусах выскочил из калитки и пошел следом за Димом.
— Где поймал? — грубым голосом спросил он.
— В реке, — сказал Дим.
— Подумаешь… — помолчав, сказал Василей. — Расхвалился… Мне, может, отец самокат купил, и то не хвалюсь… Могу и показать…
Дим молчал.
— И даже покатать могу дать…
Дим не ответил, и Василей, поняв свое ничтожество, отстал. Он стоял, о чем-то размышляя, пока не заметил, что из одного двора вышел знакомый гусак, с которым у него была война, поднял хворостину и помчался туда…
Дома появление Дима с рыбой вызвало целый переполох. Вовка, который в этот день принес десяток дохлых пескарей и уклеек, чуть не заболел от стыда и зависти.
Про веселого дядьку Дим не сказал.
Этот день был очень приятный: рыба вкусная, Вовка злой, но все чего-то не хватало…
Когда на другое утро Дим с удочкой проходил мимо Василеева дома, Василей уже не дразнился, а вывез на улицу свой самокат и покатил, отталкиваясь ногой и восклицая:
— Задавлю! С дороги! — И хоть впереди никого не было, квакал, как автомобиль, очень похоже. И все поглядывал на Дима, чтобы тот завидовал.
По всему лугу росли ивовые кусты. Их каждую весну затопляло водой, мальчишки их ломали, козы ели, а они все росли — такие это были упрямые и живучие кусты. Они росли вокруг ложбинок, сырых, с густой, сочной и всегда росистой травой. Когда сбегала полая вода, в ложбинах оставались озерки, которые постепенно зарастали толстыми пустыми внутри стеблями болиголова, пахнущими петрушкой, с беленькими зонтиками цветов, как у петрушки. Солнце грело, озерки делались все меньше, а некоторые и вовсе высыхали.
Дим ходил от болотца к болотцу и везде закидывал свою удочку.
Сначала он обошел самые большие и глубокие. На топких берегах ноги проваливались в ил до колен и делались как в черных чулках. Потом ил засох, и получились сапоги. И это было очень смешно. А рыба не ловилась. Наверное, здесь жили очень хитрые и капризные рыбы.
Остальные озерки были мелкие и очень маленькие. А одно и совсем высохло — осталась только длинная лужа посредине, а кругом нее — глубокие ямки с водой, коровьи следы и кучи пустых улиткиных домиков, хрустевших под ногами.
