Луис А. Дей
Осенью 1998 г. во время выборов в конгресс от штата Луизиана в шестом округе действующий конгрессмен и кандидат от Республиканской партии Ричард Бейкер (Richard Baker) агрессивно защищался от спонсируемой Демократической партией телерекламы, обвиняющей его в голосовании за сокращение правительственной программы медицинского страхования престарелых граждан (Medicare) и нападках на Трастовый фонд социального обеспечения (Social Security Trust Fund). Явно утомленная негативной предвыборной тактикой, телекомпания WBRZ-TV города Батон Руж решила непосредственно перед выборами приостановить подобную рекламу. В качестве аргумента она сослалась на недостаток времени для адекватного ответа на рекламную атаку, проведенную в последнюю минуту.
Хотя Демократическая партия преподносила свои заявления как «абсолютную правду», даже оппонент Бейкера, кандидат от демократов Марджори Мак-Кейтен (Marjorie Mc-Keithen), согласилась с этим решением и сказала, что она одобряет изменение федерального закона о выборах с целью исключения возможности подобных атак в рекламных кампаниях со стороны третьих лиц не позднее чем за 60 дней до выборов. Подобные предложения отражают многолетние дебаты о роли правительства в обеспечении некоррумпированности каналов политической коммуникации, а также о том, являются ли подобные правительственные инициативы конституционными. Или, другими словами, опустилось ли качество политических кампаний до того уровня, когда наше доверие как верховный арбитр политической правды (а не правила, установленные государством) теряет силу? Если так, то должно ли государство взять на себя функции по восстановлению определенного уровня приличий в проведении политических кампаний? Как далеко может зайти правительство в регламентации ошибочной и лживой политической рекламы без нарушения Первой поправки к Конституции?
С тех пор, как Джон Милтон (John Milton) более 350 лет назад с уверенностью провозгласил, что правда всегда будет иметь преимущество перед ложью в свободном столкновении на политической сцене, философы, политики и специалисты по конституционному праву и поныне обсуждают вопрос, было ли это пророчество мудрым. Даже Джастис Оливер Уэнделл Холмс (Justice Oliver Wendell Holmes), который обогатил милтоновскую философию метафорой «рынок идей» в качестве оппозиции правительственной цензуре, скептически относился к той мысли, что правда всегда будет преобладать. В современных демократических системах, в частности, так сильна какофония голосов, политическое соревнование так интенсивно, а уважение к правде так слабо, что можно было принять позицию невмешательства по отношению к регламентации коммуникации.
Поскольку 30-секундная коммерческая реклама или 10-секунд-ная фраза из речи политического деятеля могут сделать политический дискурс оружием в борьбе за государственную должность, аналогия с рынком представляется философским анахронизмом. Преобладание негативных стратегий проведения кампаний, иногда вдохновленных сомнительными рекламными выпадами, зачастую затуманивает разницу между правдой и ложью в коллективном разуме электората.
Конечно, жестокость американских политических кампаний началась не с современных рекламных атак, используемых некоторыми стратегами предвыборных кампаний. Джордж Вашингтон может считаться отцом нашей страны, но это не впечатлило его политических оппонентов, выступивших с обвинениями относительно его монархических стремлений. Атаки на Томаса Джефферсона были даже более бранными. Клеветники обвиняли его не просто в атеизме и сумасшествии, но в незаконном (illegitimate) атеизме и сумасшествии. Авраам Линкольн представлялся в прессе как фигляр, дьявол, лунатик, вор, варвар и предатель. Подобные нелестные портреты, включая ложные обвинения в политических преступлениях или моральной развращенности, продолжаются до сих пор с той же силой, но современные политики менее склонны игнорировать подобные нападки, чем их предшественники. Некоторые отвечают собственными агрессивными кампаниями, включая атакующую рекламу; другие предпринимают более решительные меры, обращаясь за защитой к законам об ответственности за распространение клеветы или соответствующим статьям избирательного законодательства.
С тех пор как цензура была предана анафеме в демократических системах и демократические процессы поставлены в зависимость от надежного потока правдивой информации, постоянно возникает вопрос, как действовать, сталкиваясь с преднамеренной ложью или подобными ей коммуникационными стратегиями, не выходя при этом за рамки Конституции. В Соединенных Штатах политическая ложь имеет дело главным образом с законами об ответственности за распространение клеветы и законодательными актами о недопустимости ложных сообщений в рекламных кампаниях. Хотя ложь и клевета становятся поводом для частных судебных процессов, а законодательные акты о недопустимости использования ложных сообщений в рекламных кампаниях предполагают урегулирование вопросов с помощью государства, оба этих случая не являются полностью обособленными. Как мы увидим далее, Верховный суд конституировал закон об ответственности за распространение клеветы — правовую революцию, способствующую применению законных мер против лживых по содержанию политических кампаний.
