Гак В. Г. Высказывание и ситуация // Гак В. Г. Языковые преобразования. М, 1998. Глава 5. С. 243-263

Высказывание. Широкое использование в современных лингвистических работах термина высказывание, который нередко вытесняет термины предложение или фраза объясняется, по-видимому, тем, что лингвистика все большее внимание уделяет некоторым новым аспектам изучения языка. Среди новых направлений, пользующихся этим термином, можно отметить, в частности, лингвистику речи или ситуативную лингвистику (изучение языковых форм в их реализации, на уровне речи), психолингвистику (порождение речи), трансформационную и генеративную грамматику (преобразование языковых единиц, перефразирование). В последнем случае на использование термина высказывание оказала влияние математическая логика. Хотя в математической логике нет однозначного определения высказывания, можно заключить, что если термины традиционной логики суждение или предложение делают упор на внутренней структуре сообщения (связь субъекта и предиката), то высказывание отражает отношение сообщения к действительности в плане его истинного значения (истинность, ложность, необходимость, возможность и т. п.)¹.

<…>

Отличительные качества высказывания связаны с характером обозначаемого (ситуации): предикативность — отличительное свойство высказывания — есть показатель соотнесенности его с ситуацией, и, естественно, обладать ею может только высказывание — единица, референтом которой является не абстрагированный элемент ситуации (как у слова), а сама ситуация. Модальность отражает также специфические элементы ситуации: позиции говорящих в речи, их отношения к сообщению и ситуации.

Знаковый характер высказывания подтверждается и сравнением языка с другими семиотическими системами. Так, в системе дорожной сигнализации мы называем знаком сложное обозначение определенной ситуации, состоящее из обозначений предметов, а также категориальных символов («указание», «запрещение» и т. п.), значение которых можно сопоставить с индикативом и императивом — двумя основными модальностями простого предложения. Такой знак представляет собой продукт законченного семиотического акта, и его аналогом в языке является не отдельно взятое слово, но высказывание. Используя терминологию Бюиссанса, Прието предлагает термин знак сохранить за словом (и, соответственно, значимой частью дорожного сигнала), а высказывание, так же как и дорожный знак в целом, обозначить термином сема. Это предложение не представляется удачным ввиду того значения, которое термин сема приобрел в современном языкознании («элементарная единица плана содержания»), а также непривычного использования слова знак для обозначения «части знака» в неязыковых семиотических системах. Но разграничение двух типов знаковых единиц — полной, представляющей собой результат акта семиозиса, и частичной, являющейся «полуфабрикатом» для полных знаков, представляется необходимым.

В связи с этим некоторые лингвисты склонны обозначать высказывания как «сверх-знаки» или сложные знаки.

Такая трактовка соотношения высказывания, с одной стороны, и морфем, синтаксем и лексем — с другой, допустима, если считать слова и морфемы самостоятельными знаками коммуникации и видеть в высказывании лишь сочетание этих знаков. Между тем, в языковой реализации, в речи не только часть определяет целое, но целое определяет часть. Здесь проявляется общее соотношение между целым и его элементами: сочетаясь в целое, части не остаются неизменными, но приобретают новые свойства, которыми вне целого они обладают лишь потенциально. Части выступают как элементы целого. Попадая в высказывание, слово утрачивает свои контуры, оно превращается в часть фразы, трансформируется в новую единицу — элемент высказывания, с помощью которого высказывание описывает ситуацию. Эта трансформация слова (единицы низшего уровня) под влиянием высказывания (единицы высшего уровня) проявляется в известных сдвигах значения слова в речи («контекстуальные значения»), в случаях его десемантизации (более частых, чем это обычно отмечают), в создании фразеологизмов. Если с точки зрения языковой статики основными элементами языка являются слова, морфемы, синтаксические конструкции, с помощью которых строятся высказывания, то с точки зрения динамики языка — речи — картина представляется как раз обратной. Важнейшей единицей является высказывание, поскольку именно оно является коммуникативно значимым, имеет точный референт — ситуацию — не представляющий собой результат условного языкового членения. По отношению к высказыванию слова, морфемы и тому подобные элементы, служат строительным материалом. Взятые в отдельности, они лишены коммуникативной функции и прямой соотнесенности с объективной реальностью. Эти элементы лишь приблизительно намекают на определенный сектор опыта, являясь лишь «техническим средством <…>, причем они могут взаимозаменяться с другими элементами и объединяться с ними в единую открытую систему употребления. В связи с этим именно с точки зрения реального функционирования языка знаком в языке следует считать высказывание. Более обоснованной, следовательно, представляется точка зрения некоторых итальянских лингвистов, определяющих высказывание <…> как знак, а слова как «подзнаки» <…>.

<…>

К какому же уровню следует относить высказывание как единицу языка?

Уровни (ярусы, планы) в языке выделяются с точки зрения разных подходов к описанию языка. С точки зрения взаимосвязи языковых структур с неязыковыми Хэллидей выделил три основных уровня: субстанциональный (связь языковых форм с материальной звуковой субстанцией); формальный (уровень внутриязыковых единиц и категорий) и семантический (связь языковых форм с внеязыковой ситуацией).

С точки зрения этапов членения речевого потока различают фонемный, морфологический, лексический, синтаксический уровни, в основном соответствующие основным подсистемам языка.

С точки зрения взаимосвязи элементов языка различают синтагматический и парадигматический план.

И, наконец, с точки зрения реализации различаются уровни системы языка, нормы языка, нормы речи и индивидуальной речи.

Разрабатывая теорию высказывания, чешские лингвисты двояким образом решали вопрос о том, к какому уровню оно относится. О. Лешка различает два ряда соотносительных уровней: уровни абстрактных структур и уровни манифестации этих структур, на которых располагаются соответствующие структурные и функциональные единицы:

текст — энунциация

предложение — высказывание

слово — наименование

С другой стороны, Трнка вводит высказывание в особый суперсинтаксический уровень, который он помещает над фонологическим, морфологическим и лексическим. Основная ошибка чешских лингвистов, по нашему мнению, заключается в том, что как бы они ни ставили высказывание по отношению к предложению — параллельно с ним (Лешка) или над ним (Трнка) — они рассматривают высказывание прежде всего как единицу синтаксического порядка. Это логично вытекает из того, что, начиная еще с Матезиуса, пражские языковеды отграничивали высказывание от предложения прежде всего на основании тех сторон в его организации, которые в конечном счете связаны с его синтаксической структурой (актуальное членение, прономинальная субстанция и др.). Однако специфика высказывания, как высшего уровня номинации, не связана лишь с синтаксическими особенностями предложения, но охватывает и всю его лексическую организацию во взаимодействии с синтаксической. Система внутренних структурных правил высказывания, о которых писали сами пражцы, распространяется на все уровни языка. С. Карцевский в указанной выше работе высказывание («фразу», по его терминологии) относит к «лексическому» уровню, который располагается над фонологическим, морфологическим и синтаксическим и в котором переплавляются слова и конструкции. Если термин, предложенный Карцевским, не вполне удачен, то сама мысль о «переплавке» в нем единиц различных уровней заслуживает внимания.

Значения форм и слов определяется на основании различных приемов (дистрибуции, трансформация) и др., так или иначе восходящих к анализу синтагматических или парадигматических отношений. Значение высказываний определяется непосредственно связью его с данной ситуацией, на основании анализа отношений между планом выражения и планом содержания. Высказывание находится, таким образом, на уровне интеграции всех различных других уровней, выделяемых в процессе анализа языка, на уровне завершенного семиотического акта (семиозиса). Такой уровень называли семиотическим (Ельмслев), символическим (Сепир, Гринберг), видимо, сходное содержание вкладывает Бенвенист в понятие «категорематический» уровень и Хэллидей в «семантический» уровень. По отношению к высказыванию, как к единице этого уровня, слово, морфемы, конструкции, интонационная структура — суть фигуры — асимметричные многозначные элементы знакового типа. Если слова и грамматические элементы обычно бывают многозначными, то высказывание всегда однозначно, хотя одна и та же внеязыковая ситуация может быть обозначена рядом синонимических знаков-высказываний. Гибкость языка обеспечивается тем, что с помощью многозначных элементов низшего уровня может быть создан ряд однозначных, но синонимических между собой элементов высшего уровня.

На основании вышеизложенного можно отметить следующие особенности семиотического уровня: а) связь с ситуацией, б) взаимодействие всех внутриязыковых уровней, в) возможность множественного отображения одной и той же ситуации, в связи с чем первостепенное значение приобретает проблема выбора.

Ситуация. Референтом высказывания является ситуация, то есть совокупность элементов, присутствующих в сознании говорящего в объективной действительности в момент «оказывания» и обусловливающих в определенной мере отбор языковых элементов при формировании самого высказывания. Аспекты ситуации многообразны, и необходимость их отражения порождает различные специфические функции языка. Известно, что Р. Якобсон различал шесть основных языковых функций: денотативную, эмотивную, конативную, фатиче-скую, метаязыковую и поэтическую. Эти компоненты коммуникации неравноценны в различных актах коммуникации. Так, возможны акты речи без специальных фатических или метаязыковых компонентов. В других случаях на первый план выходит поэтическая функция. Но наиболее существенной является денотативная функция, отражающая связь высказывания с референтом, ибо нельзя говорить, не говоря о чем-то. И даже в тех случаях, когда люди говорят не для того, чтобы передать информацию, но для поддержания самого общения, они все-таки говорят о чем-либо. Структура денотата составляет ядро речевой ситуации. Было бы неверно, однако, видеть знаковую, номинативную функцию высказывания (предложения) лишь в отражении структуры денотата и противопоставлять ее коммуникативной функции как «незнаковой». Высказывание обозначает не только предметные отношения, как они представляются говорящему, но и информированность собеседников (отражаемую актуальным членением) и позицию говорящего (отражаемую категориями модальности). Характерно, что некоторые проявления актуального членения и модальности могут быть обозначены графически (знаки препинания, выделения). Интонация логического выделения также выполняет функцию обозначения. Более точно было бы видеть во всех аспектах структуры высказывания номинативную функцию, различая внутри нее денотативную и коммуникативно-модальную.

Общая структура ситуации. Ситуация есть отрезок, часть отражаемой в языке действительности, то есть движущейся материи. В объективной реальности человеческое сознание выделяет прежде всего устойчивые объекты — субстанции. Но взятый в отдельности материальный объект не образует еще ситуации: о нем нельзя сказать, что он существует. Ситуация образуется в результате координации материальных объектов и их состояний. Существуют две общие формы такой координации, пространство и время. <…>

Подобная структура ситуации (объекты-субстанции + координация их состояний или отношения между ними) объясняет наличие в естественных языках двух взаимно противопоставленных основных разновидностей языковых элементов — имени и глагола. Имя выражает субстанции, глаголы в принципе — координации. Это противопоставление может относиться к разным уровням. В одних языках оно носит отчетливый морфологический характер, в других оно проявляется на синтаксическом уровне — в различии между синтаксическим субъектом и предикатом.

Но сама координация, как мы видели, может носить временной или пространственный характер. В первом случае воспринимающий ситуацию человек отмечает изменения в состояниях объекта и явлениях, замечает, как изменяется объект. Это состояние объекта может отмечаться как противопоставление (замещение) его возможному другому состоянию. Например, говоря собака легла, мы отмечаем изменение в ее состоянии (ранее она могла стоять, сидеть или бежать). Говоря собака спит, мы отмечаем ее состояние как противопоставление другому возможному состоянию (...спит, а не бодрствует).

При пространственной координации данный объект определяется не по отношению к своему иному потенциальному состоянию, а по отношению к другому объекту. Например: Собака находится возле будки, Собака принадлежит Павлу — в обоих случаях отмечается связь между данным и каким-то иным объектом. Временная и пространственная координации — единственный способ включить объект в ситуацию, заставить его «существовать». Но вместе с тем между ними имеется важное различие. Временная координация устанавливает отношения между состояниями данного объекта, вне связи его с другими объектами. Пространственная координация обязательно требует наличия второго объекта, относительно которого характеризуется первый.

Это фундаментальное различие ситуаций отразилось в формах мышления и в формах языка. В логике различаются два типа предикатов: одноместные предикаты-свойства (функция от одной переменной) и многоместные предикаты-отношения (функция от двух и более переменных). Что касается форм языка, то, как отмечает Ч. Хоккетт в той же статье, можно предполагать, что во всех языках имеется различие между предикациями с одним референтом (объектом), типа Mary is singing, и с двумя референтами, типа John struck Bill. Предположительную оговорку Хоккетта можно снять, поскольку различие этих двух типов предикаций связано с общим различием временных и пространственных координации.

Разумеется в каждой реальной ситуации обнаруживаются и временные, и пространственные координации, но, строя высказывание, говорящий может выделять какой-либо определенный тип координации, либо оба типа одновременно в разных соотношениях. В связи с этим можно различить три типа ситуации:

а) ситуация-манифестация (проявление) с преобладанием временной координации;

б) ситуация-отношение с преобладанием пространственной координации;

в) смешанные ситуации, в которых представлены — в разных пропорциях — оба типа координации.

В лингвистическом плане первый тип ситуация-проявление выражается в сказуемых — непереходных глаголах, обозначающих характеристику, действие или состояние: «человек спит», «ест». В наиболее общей форме ситуация-проявление выражается в глаголе быть, который является субстратом всех остальных непереходных предикатов.

Ситуация-отношение лингвистически выражается в переходных и обстоятельственных сказуемых: Дело касается его, Он имеет друзей. Наиболее общей формой выражения отношения является глагол иметь.

Смешанный тип координации выражается глаголами, которые могут употребляться без объекта, но в данном случае не имеют таковой. Например: «Собака лежит у будки», «Он идет к дому», «Мальчик читает книгу», «Мастер красит забор».

Оба основных типа ситуации могут восприниматься в статике или в динамике, в связи с чем формируются четыре основных лексико-семантических типа предиката:

___________ Манифестация (субъект) Отношение (субъект и объект)

Статика ___________ быть ______________________ иметь ____________

Динамика ___________ идти ______________________ делать ____________

Таблица показывает семантическую родственность предикатов соседних полей. Не случайно глагол иметь рассматривают как связку, перевернутый глагол быть. Глаголы идти и делать оба процессуальны и могут взаимозаменяться при погашении объективной валентности у глагола делать (ср. делаться и происходить).

Различие между временной и пространственной осями восприятия координации реальности весьма существенно, так как даже при обозначении одних и тех же элементов ситуации, в зависимости от индивидуальной психологической установки либо от стереотипных установок данного языка говорящие могут обращать внимание либо на отношения объектов, либо на их проявление. Объекты-субстанции и координации образуют элементы ситуации. Любую координацию — временную или пространственную — мы называем процессом. Процесс, таким образом — основной динамический элемент ситуации, и «слова, обозначающие процессы, как правило, обозначают и те ситуации, которые возникают в результате этих процессов»¹.

Это понимание процесса шире того, которое придается ему некоторыми авторами, противопоставляющими процесс как изменение в состоянии субстанций самому состоянию этих субстанций (вне идеи изменений). В этом случае процесс понимается лишь как манифестация (проявление). <…>

В других работах, напротив, процесс отождествляется с действием и, следовательно, с простым глагольным сказуемым. В иных случаях, напротив, «процесс определяется, как изменение самого субъекта, протекающее внутри него ("существовать", "спать", "сердиться") и противопоставляется активным действиям и движениям»³. При восприятии и описании процесса получаемая информация перерабатывается и упорядочивается с помощью лингвистических категорий, для которых язык создал типизированные средства выражения. Можно отметить следующие аспекты и связи процесса:

— Внутреннее содержание процесса: манифестация или отношение в их разнообразных модификациях и сочетаниях; обычно выражается глагольной лексикой, иногда — в сочетании с обстоятельствами.

— Отношение процесса к субстанции, принимаемой за исходную точку процесса. Эта субстанция образует грамматический субъект (resp. подлежащее), по отношению к которому номинант-процесс выступает как предикат (сказуемое).

— Отношение процесса к другим субстанциям (при ситуации-отношении). Лингвистически эти субстанции выступают в форме дополнений или предметных обстоятельств.

— Отношение к процессу со стороны участников коммуникации.

— Отношение процесса во времени к моменту речи.

— Отношение процесса к его результату, внутреннему пределу. Последние три отношения в языке отражаются в категориях модальности, времени и вида, которые обычно выражаются с помощью морфологических средств.

— Отношение способа осуществления процесса с точки зрения качественно-количественной стороны к другим возможным способам, лежащее в основе обстоятельства образа действия (гезр. наречия).

— Отношение процесса к другим процессам. Оно лежит в основе логико-грамматических отношений причины, условия, следствия, цели и т. п.; основным средством выражения их является придаточное предложение.

Смысловое различие трех типов обстоятельств (внутреннее — качественно-количественное, отношение к другим субстанциям и отношение к другим процессам) определяет различие основных структур, служащих для их выражения (наречия, предложные обороты с существительными, придаточные предложения). В процессе развития и использования языка происходят постоянные взаимозамены и сдвиги средств выражения. В связи с этим классификация компонентов ситуации неизбежно отличается от классификации членов предложения, хотя и лежит в ее основе. В последней решающую роль играют формальные критерии, в связи с чем прямое дополнение отделяется от косвенных, а обстоятельства группируются несколько иначе.

Отношение высказывания к ситуации. <…>

Особенность соотношения языковой формы и ситуации заключается в том, что один и тот же объект может отражаться несколькими эквивалентными формами. Эквивалентность форм доказывается также и тем, что от одной формы к другой можно перейти, следуя определенным правилам трансформации (переключения)². Это совпадает с представлениями материалистической теории информации³. Содержание информации может оставаться неизменным, тогда как форма отражения определяется спецификой отражающей системы. Отражающая система может быть изоморфной (адекватной) или гомоморфной (приблизительной) моделью системы объектов. Языковая система относится к гомоморфным моделям, которые отражают объекты приблизительно, ориентируясь лишь на некоторые более или менее произвольно выбираемые элементы. Различия в описании ситуации проявляются в выделении разных элементов, разных сторон этих элементов и разной группировки элементов.

Выступая как наименование целой ситуации, высказывание является номинацией особого рода, весьма отличной от лексической номинации. Осуществляясь в условиях конкретной коммуникации, высказывание как номинативная единица приближается по многим своим признакам к ситуативным дейктическим элементам языка. Основные черты высказывания:

— Ситуативность. Анализ разговорной речи показал, что в реальной коммуникации прямая номинация часто не имеет места и заменяется указанием. Ситуативность проявляется не только в наличии местоимений и артиклей, что обычно отмечается исследователями, но и в употреблении некоторых разрядов знаменательных слов, смысл которых зависит от ситуации. Характерно, что при обычном изучении этих слов на «уровне языка» как словарных единиц исследователи просто не замечали их ситуативного характера.

— Избирательность. Высказывание не может дать полного описания данного отрезка действительности со всеми его элементами, характеристиками, связями, отношениями. <…> Формируя предметно-логическую схему ситуации, говорящий может отбирать и группировать по-своему ее элементы. Это, как отмечалось выше, позволяет описывать одну и ту же ситуацию разными способами. В этом отборе проявляется избирательная деятельность отдельного индивида и каждого языка. Избирательность может касаться обозначения отдельного элемента действительности. <…>

Избирательность может выражаться и в выборе схемы всего высказывания. Предложения Бабочки летят на огонь и Огонь привлекает бабочек описывают одну и ту же ситуацию, но по-разному изображают направленность процесса. В первом случае «инициатором» действия представлены бабочки, во втором — огонь, притягивающий бабочек. Таким образом, наименование отрезков действительности и их дальнейшая аранжировка непосредственно связаны с тем, как мы представляем эту действительность.

— Компрессия и избыточность. В формировании высказывания большую роль играет пресуппозиция — совокупность предварительных знаний собеседников о предмете речи. Исследователи отмечают обычно двоякую роль пресуппозиции². Она предопределяет самое появление высказывания. Так, чтобы сказать Откройте дверь, нужно знать, что дверь закрыта и что в помещении находится лицо, способное открыть его. Она предопределяет истинность или ложность высказывания. Рассматривая фразы Волк упал, Волк развелся, мы определяем, пишет Филмор, являются ли они «странными» или нет, скорее на основании того, что мы знаем о живом существе, обозначаемом словом волк нежели тем, что нам известно о лингвистических свойствах слова волк. Но пресуппозиция играет и еще одну важную роль в организации высказывания, позволяя устранить семантические компоненты высказывания, известные из ситуации собеседникам. Так, знание того, что стол обычно занимает вертикальное положение (стоит), позволяет нам опускать соответствующую сему, и формировать два синонимических высказывания: Стол стоит у окна и Стол находится у окна. Таким образом ориентировка на ситуацию и пресуппозиция позволяют прибегнуть к компрессии или же сохранить избыточность. В высказываниях может иметь место словесная компрессия (опущение целых номинаций), семическая компрессия (опущение сем в номинациях) и структурная компрессия (опущение связующих элементов).

— Направленность. Высказывание может соотноситься с говорящим (в этом случае говорят об авторизации или эгоцентризме) либо с другим лицом, заинтересованным данным сообщением. Эгоцентризм, никак не обнаруживающийся при анализе синтаксических конструкций предложения, нередко определяет структуру данного высказывания, настолько пронизывая его, что можно различать эгоцентрические и неэгоцентрические построения высказывания. Возьмем, к примеру, причастность индивидуума к описываемым событиям, так называемый «третий синтаксический план» у И. Польдауфа. Гид может сказать экскурсантам в музее: «Это картина художника А, рядом с ней — картина художника В» или: «Перед вами картина А, рядом с ней вы видите картину В». В первом случае ситуация представлена как не связанная с собеседниками, во втором случае — с их точки зрения.

— Информативность. В высказывании отражается характер той информации, которая запрашивается или сообщается при разговоре. Средства выражения информативности различны: вопросительные конструкции, выделение, актуальное членение предложения.

— Эфемерность. Высказывание обозначает конкретную ситуацию в определенный момент. Всякий раз оно заново организуется (хотя по одним и тем же принципам) и не закрепляется в языке. Вследствие этого в другом случае аналогичная ситуация может быть обозначена высказыванием иной структуры.

— Уровневая интеграция. Случайность наименования проявляется не только в относительно произвольном выборе номинанта (обозначаемого элемента ситуации и его аспекта), но и в случайном выборе номинанта, то есть формы обозначения. Один и тот же элемент ситуации может быть обозначен языковыми единицами разных уровней. В структуре высказывания прослеживается взаимодействие абстрактной синтаксической структуры предложения с семантической структурой и актуальным членением высказывания. Это взаимодействие приводит к нейтрализации отдельных языковых элементов в высказывании.

Если слова-наименования взятые в отдельности, не совпадают по объему, то, обозначая (разным способом и с разных сторон) один и тот же элемент в ситуации, они совпадают функционально. Это характерное обстоятельство связано с тем, что при интеграции слова в высказывание происходит процесс нейтрализации. При включении слова в словосочетание или в предложение реализуются не все значения слова, а только то, которое непосредственно связано с указанием на данный объект. Таким образом, два разных слова с различными значениями могут быть использованы для обозначения одного и того же элемента объективной реальности, который находится как бы на пересечении проекций их значений. Разумеется, необходимо, чтобы в значениях обоих слов был какой-либо общий элемент. С точки зрения словарных значений различными являются слова человек и глаз. Но между ними есть отношения целого и части, что обусловливает возможность их нейтрализации в некоторых контекстах: Человек уставился на дверь; Его глаза уставились на дверь. При изучении структуры высказывания речевая нейтрализация приобретает первостепенное значение. Речевые соответствия могут отражать различные стороны одного и того же элемента ситуации, вследствие чего подлинный инвариант высказываний устанавливается лишь на уровне ситуации (денотатов).

Внутренняя форма высказывания. <…> Установка — явление индивидуальной психики, но вместе с тем она лежит в основе создания привычек и стереотипов. Человек не может самостоятельно и оригинально перерабатывать все встречающиеся в жизни ситуации. Это тем более свойственно обыденному речевому общению, при котором достаточно в общем виде указать на ситуацию и ее элементы. Если принять во внимание социальный характер акта речи, то станет понятной тенденция языковой установки к превращению в стереотип. Постепенно у всех членов данного языкового коллектива создаются стереотипные установки, которые определяют единообразный способ членить объективную реальность и те черты, которые воспринимающий в первую очередь замечает в предметах и ситуациях и кладет в основу наименования. Стереотипы значительно облегчают процесс общения. Однако они не устраняют полностью возможность индивидуальных установок, и различие между первыми и вторыми и создает психолингвистическую основу для литературного и языкового творчества.

Проблему внутренней формы и различия языков обычно рассматривали с точки зрения отдельного слова. Между тем, в силу того, что установка определяет целостный подход к построению фраз, следует говорить и о «внутренней форме» высказывания. Отмечаются следующие особенности внутренней формы высказывания по сравнению с внутренней формой слова.

1) Слово может быть мотивированным или немотивированным. Высказывание, как все сложные единицы языка, почти всегда мотивировано, и, следовательно, обладает внутренней формой.

2) Внутренняя форма слова устойчива. В процессе коммуникации говорящий сравнительно редко создает новые частичные номинации (неологизмы) с новой внутренней формой, обычно он использует уже готовые лексические единицы с уже данной внутренней формой. Внутренняя форма высказывания — подвижна, она заново создается в каждом новом акте коммуникации.

3) Внутренняя форма слова может основываться лишь на одном из признаков объекта. Внутренняя форма высказывания обычно содержит указания на признаки ряда элементов ситуации и соотношения между ними. Внутренняя форма высказывания отражает: а) отбор обозначаемых элементов ситуации; б) способ обозначения этих элементов; в) тип устанавливаемых отношений между ними.

Традиционный наивный взгляд на языки утверждал, что различие между языками сводится к смене названий одних и тех же предметов.

<…>

Огромное значение имеет то обстоятельство, что при описании действительности говорящие на разных языках, в силу установки, отражают разный опыт. Это проявляется в отборе разных элементов и наименовании последних, исходя из их разных аспектов. Именно вследствие этого одни и те же формальные средства (слова, конструкции) по-разному используются в разных языках. Отмеченные различия обнаруживаются сразу, как только от сравнения отдельных слов и форм мы переходим к сравнению целых высказываний.

Внутренняя форма, избирательность языка связана с вероятностным характером языковой системы, которая, как известно, свойственна и его внешней звуковой форме.

В области звуковой системы ни один язык не реализует всех возможных противопоставлений, ограничиваясь некоторым набором дифференциальных признаков — особым в каждом языке. Чрезвычайное нагромождение этих признаков осложнило бы систему и затруднило бы пользование языком¹. Точно так же и при номинации язык не выделяет всех возможных свойств, аспектов, качеств денотата. Каждый язык ограничивается и здесь, в области внутренней формы, определенным набором дифференциальных признаков, так что один и тот же денотат может обозначаться на основании разных признаков разными словами. Отбор этих признаков, исключительно важный с точки зрения формы языка, оказывается несущественным с точки зрения идентификации денотатов в процессе общения. Исследование закономерностей отбора этих признаков необходимо для создания полной модели языкового синтеза.