Предмет и задачи лексикологии как раздела науки о языке и как учебной дисциплины 2 страница

Заключая описание языковых единиц в номинативном аспекте, следует подчеркнуть, что внешняя форма и протяженность единиц, используемых в качестве наименований, первичный или производный характер, глобальность, целостность, произвольность в противопоставлении расчлененности, мотивированности и наличие/отсутствие предикативной связи в целом составляют тот основной набор признаков, которые становятся основаниями для различных типологий номинативных единиц. Важно при этом отметить, что слива, словосочетания и предложения характеризуются неповторимыми сочетаниями указанных признаков, позволяющими отличить один класс единиц номинации от другого. Например, простому слову присущи синтетичность, целостность, нерасчлененность, отсутствие мотивированности и предикативности. Слово производное выступает также как синтетическая (однословная), но расчлененная мотивированная номинативная единица со скрытой предикативностью. Словосочетание же – аналитическая (несколькословная), расчлененная производная единица со скрытой предикативностью. В предложении в отличие от словосочетания находит наиболее полное и явное выражение предикативная связь, вследствие чего оно становится скорее единицей коммуникации, нежели номинации, хотя несомненно, что акты коммуникации теснейшим образом связаны с номинацией.

§ 2. ЗАИМСТВОВАНИЯ В ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ЯЗЫКА

 

Особый пласт лексики как с точки зрения процессов номинации, так и в плане мотивированности составляют заимствования. Являясь одним из возможных ответов на потребности номинации, возникающие в результате языковых контактов и расширения под влиянием других языковых социумов опыта данного языкового коллектива, они представляют собой определенную экономию языковых усилий при порождении речи, так как для заполнения номинативных лакун, возникших в данном языке, используются готовые единицы чужого языка. В то же время потеря прежних ассоциативных связей, существовавших в языке, из которого они заимствованы, влечет за собой и потерю возможно присущей заимствованным словам в языке-источнике мотивированности, что соответственно вызывает существенные трудности при распознавании их смысла в процессе восприятия речи. Заимствование как процесс использования элементов одного языка в другом таким образом обусловлено лингвистически диалектически противоречивой природой языкового знака: его произвольностью как разрешающей заимствование силой и непроизвольностью как препятствующим заимствованно фактором. Этим, по-видимому, и объясняется то обстоятельство, что процесс заимствования в современном английском языке, как, впрочем, и в русском языке, по имеющимся данным, весьма непродуктивен и в количественном отношении значительно уступает таким описанным выше процессам номинации, как словообразованиеи семантическая деривация. Сказанное не означает, однако, что доля заимствований в современном английском языке непредставительна. Заимствованные приблизительно из 50 языков мира лексические единицы составляют почти 70% словарного состава английского языка и включают пласты лексики, заимствование в различные исторические эпохи и под влиянием различных – исторических, географических, социальных, экономических, культурных и т.д. – условий развития и существования английского языка. Будучи результатом длительного исторического взаимодействия языков, заимствование как процесс и заимствование как результат этого процесса представляют собой значительный интерес для истории языка, в рамках которой получают детальное освещение причины и языки-источники заимствований, пути, формы и типы заимствований, а также те преобразования, которые претерпевает заимствованное слово в языке, его заимствовавшем. Для синхронных лексикологических штудий заимствования интересны прежде всего тем, какое влияние они оказывают на системное устройство лексики данного языка, а также своим особым, в случае сохранения ряда генетических характеристик, статусом в заимствовавшем их языке.

Это влияние наиболее очевидно тогда, когда в процесс заимствования втягиваются не только отдельные единицы, но целые группы слов, между которыми в языке-источнике существовали определенные отношения. Явным случаем, когда наличие связей между словами в языке-источнике релевантно и для заимствующего языка, являются деривационные связи. Значительное число заимствований английского языка (напр., rural 'сельский' -L. ruralis от rus, ruris 'деревня, пашня, поле', cardiac 'сердечный' – Gk. kardiakos от kardia 'сердце', filial 'сыновний, дочерний'– L. filialis от filius 'сын, дочь' и многие другие) оказываются в языке-источнике генетически производными и характеризуются структурно-семантической зависимостью и выводимостью. При условии заимствования обоих членов таких словообразовательных пар деривационные отношения между ними сохраняются и в заимствующем их языке. Например: gloss 'глосса, заметка на полях; толкование' – glossary 'глоссарий, словарь', dynasty 'династия' – dynastic 'династический' и др. В результате группового характера заимствований и многочисленности взаимосвязанных тем или иным типом отношений заимствованных слов в английском языке имеет место не только пополнение подсистемы простых и производных слов (казалось бы, наиболее естественный результат при заимствовании). Возникает значительное число морфологически членимых единиц, чья комплексность хорошо ощущается носителями английского языка, и в итоге происходит формирование новых словообразовательных моделей. Таким образом существенно расширяются как сам состав морфем английского языка, так и его деривационные возможности.

Интересна жизнь заимствованных слов в заимствовавшем их языке. Многие из заимствований под влиянием системы, в которую они вошли, претерпевают значительные фонетические, грамматические и даже семантические изменения, приспосабливаясь, таким образом, к фонетическим, грамматическим и семантическим законам данной системы. Процесс ассимиляции может быть настолько глубоким, что иноязычное происхождение таких слов не ощущается носителями английского языка и обнаруживается лишь с помощью этимологического анализа. Это особенно верно, например, для скандинавских и ранних латинских заимствований типа get 'получать', skill 'умение', sky 'небо', skirt 'юбка', skin 'кожа', they 'они'; street 'улица', school 'школа', gall 'ссадина, натертое место', mat 'мат, ковер, циновка' и др. В отличие от полностью ассимилировавшихся и усвоенных заимствований частично ассимилировавшиеся и неассимилировавшиеся иноязычные единицы сохраняют следы своего иностранного происхождения в виде фонетических (напр., garage [ gæ’ra:Z ], chaise-longue [Seiz ′ lo:n ], chic [Si(:)k ], chronic ['krOnik]), грамматических (напр., ед. ч. datum, nucleus, antenna -mh. ч. data, nuclei, antennae) и семантических особенностей (напр., taiga, tundra, rouble, knout и другие заимствования из русского языка, обозначающие чуждые англичанам реалии и понятия). С целью адекватного их описания в толковых словарях английского языка лексикографами широко используется энциклопедическая информация, сообщающая о местах распространения, формах существования, способах применения и т.д. обозначаемых объектов и явлений. и Так, при толковании слов taiga, tundra наряду с указанием родовой ^характеристики и дифференциальных признаков, позволяющих увидеть специфику и отличие данных реалий по сравнению с наиболее близкими и известными носителям английского языка реалиями, даются указания климатической зоны, географического ареала: taiga - swampy coniferous forest of Siberia, beginning where the tundra ends; tundra - treeless plain characteristic of arctic and subarctic regions. Описание заимствованных в английский язык названий денежных единиц типа rouble также предполагает указание как на то, что это денежная единица, занимающая определенное место в общей системе денежных единиц, так и на страну, в которой она находится в обращении: rouble – see money table: 100 kopecks, USSR. Знание этой информации необходимо для действительного усвоения у семантики подобных заимствований.

Следует отметить в заключение значимость заимствований в отдельных пластах лексики, прежде всего в общенаучной и специальной терминологии разных отраслей науки и техники.

§ 3. СЛОВАРНЫЙ СОСТАВ КАК СИСТЕМА ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

 

Возникшие в результате номинативной деятельности говорящих простые и комплексные наименования, закрепленные традицией и воспроизводимые в процессах речевого общения, образуют своеобразную для каждого языка тесно спаянную систему, или лексический инвентарь языка. В этой системе лексические единицы не существуют изолированно, но формируют многочисленные и разнообразные множества на основании различных типов связей и отношений, существующих как между отдельными единицами, так и между множествами, группами лексических единиц. Все многообразие связей лексических единиц можно свести к двум типам: парадигматическим и синтагматическим.

Парадигматические связи возникают между однородными лексическими единицами, обладающими тем или иным общим признаком. Это могут быть связи по смыслу, во многом обусловленные отношениями между обозначаемыми соответствующими лексическими единицами явлениями действительности (ср. объединения конкретной лексики "названия животных", "названия частей тела", "названия растений", "названия средств передвижения" и многие другие); это могут быть связи деривационные (ср. brother 'брат' – brotherly 'братский' - brotherhood 'братство'; motherly 'материнский',womanly 'женственный' и др., объединяемые общностью корня или суффикса) и т.д. Парадигматические связи, предполагающие некоторое общее свойство у взаимосвязанных единиц и одновременно обязательную их противопоставленность по какому-то иному признаку, обеспечивают выбор нужной единицы в процессе порождения речи.

Синтагматические связи – это отношения в линейных комбинациях лексических единиц, отношения элементов, выстраивающихся в определенной последовательности друг за другом в потоке речи. Это по своей природе сочетаемостные отношения лексических единиц, противопоставленных в речевой цепи. Некоторые синтагматические отношения приобретают в языке устойчивый характер: таковы отношения между компонентами слов, отношения в устойчивых словосочетаниях и фразеологических оборотах (напр,, take one's chance 'воспользоваться случаем', a bee in one's bonnet 'причуда, навязчивая идея', a dull dog 'скучный, нудный человек' и др.).

Вся совокупность парадигматических и синтагматических отношений в их разнообразных и многочисленных проявлениях (см. подробнее главу V) определяет взаимосвязанность лексических единиц и тем самым системность словарного состава языка. Однако, разделяя общий для всех языков принцип системности, лексика конкретного языка, в том числе и английского, обнаруживает свою, только ей присущую, своеобразную сеть отношений между лексическими единицами. Эта специфика системной организации вытекает из особенностей самого состава лексической системы (ср., напр., при универсальности родственных, связей существование в английском языке одного обозначения родственников как по линии мужа, так и по линии жены - father-in-law, mother-in-law, которым в русском языке эквивалентны два слова: свекор "отец мужа", тесть "отец жены", свекровь "мать мужа", теща "мать жены" и многие другие), из своеобразия номинации, прежде всего несовпадения способов и средств обозначения (ср. сложные слова taxi-driver, teakettle, panic-monger и др. в английском языке и эквивалентные им в русском суффиксальные образования таксист, чайник, паникер). Значительную роль в своеобразии системной организации лексики играет специфика сочетаемости лексических единиц (ср. англ. take a train, a bus, a ship (дословно: 'взять поезд, автобус, пароход') и соответствующие им в русском языке сесть в поезд, в автобус, на пароход).

Своеобразию лексической системы языка способствует ее подвижность, постоянное появление каких-то новых единиц (и новых значений), вытеснение устаревших, утративших свою актуальность единиц, изменение продуктивности способов номинации и другие диахронические процессы. Синхронное состояние словарного состава, т.е. его состояние на каком-то, в нашем случае современном, этапе его развития, есть результат всех предшествующих этапов его существования и отражает всю сложность и противоречивость его Многовековой истории.

§4. СЛОВО КАК ОСНОВНАЯ ЕДИНИЦА ЛЕКСИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ ЯЗЫКА

 

В реестре лексических единиц наиболее значимая роль принадлежит слову. "Не случайно, – отмечает А.И.Смирницкий, – человеческий язык нередко называют языком слов: ведь именно слова, в их общей совокупности, как словарный состав языка, являются тем строительным материалом, без которого немыслим никакой язык; и именно слова изменяются и сочетаются в связной речи по законам л грамматического строя данного языка. Таким образом, слово выступаеткак необходимая единица языка и в области лексики (словарного состава), и в области грамматики (грамматического строя), и поэтому слово должно быть признано вообще основной языковой единицей: все прочие единицы языка (например, морфемы, фразеологические единицы, какие-либо грамматические построения) так или иначе обусловлены наличием слов и, следовательно, предполагают существование такой единицы, как слово" (5,20 -25).

Однако, несмотря на центральный статус слова среди языковых единиц и его психическую реальность для говорящих, вследствие которой они не испытывают серьезных затруднений при выделении и отождествлении слов в потоке речи, дать определение слова невероятно трудно. В настоящее время существует множество определений, среди них немало предложенных лингвистами, работающими на материале английского языка, но нет ни одного общепризнанного и универсального. В истоках всех трудностей определения слова лежит, во-первых, то, что слово - многосторонняя, многоаспектная единица. В нем пересекаются, образуя единое целое, но не совпадая друг с другом, фонологические, морфологические, семантические и синтаксические свойства. Соответственно попытки дать определение слова исходя из какого-либо одного критерия - фонологического, морфологического, семантического, синтаксического – неизбежно приводят к односторонности, неполноте и в общем итоге неадекватности определения. См., например, определение, предложенное Ч.Хокеттом: "Слово, таким образом, есть любой сегмент предложения, ограниченный последующими точками, в которых возможна пауза" (13, 166. - Пер. наш). Данному определению созвучно определение слова, предложенное советским лингвистом П.С.Кузнецовым: "Звуковая последовательность, могущая быть ограниченной паузами любой длины, есть звуковая последовательность, которая содержит по крайней мере одно самостоятельное слово" (4, 75). В этих определениях учитывается фонетическая форма слова, возможность его выделения на основе пауз и не находят отражения другие характеристики слова, не менее для него существенные, например содержательные. (Кроме этого, фонетические определения могут строиться на основе ударения, структуры слогов, ограничений сочетаемости слогов, интонации.) Но и обращение к содержательным критериям не дает удовлетворительного определения. Многие ученые отмечают, что не может быть чисто семантического определения лингвистической единицы, так как ни одна лингвистически значимая единица не может быть определена на семантических основаниях без обращения к другим лингвистически более значимым критериям. Человеческий язык в целом способен выражать сложные идеи посредством простых единиц и простые идеи часто в очень длинных единицах. Соответственно определения слова, которые исходят из выражения словом понятия, оказываются неадекватными, тем более, что далеко не все слова в языке связаны с понятиями (ср. междометия - ой, эх, ай и др.).

Слово может быть определено и грамматически – морфологически или синтаксически. В первом случае ориентируются на морфологическую форму слова, точнее, его цельнооформленность, которая, по мнению А.И. Смирницкого, предложившего этот критерий, "выявляется в специфических особенностях внутреннего строения слова сравнительно со строением словосочетания, в особенностях, которые определяются меньшей законченностью и оформленностью частей слова сравнительно с частями словосочетания, т.е. с отдельными словами" (5, 39). Ведущим признаком слова становится его морфологическая парадигма.

В другом случае главное внимание отводится позиционной самостоятельности слова (ср. "Минимальная свободная форма есть слово" (1, 187), способности выступать в качестве отдельного односоставного предложения (ср. "Предельное, неделимое дальше предложение" (10,10), способности перемещаться (ср. "Слово – это минимальная единица значения, реализуемая определенной последовательностью фонем и способная перемещаться в пределах предложения" (7, 201).

Казалось бы, выход из возникающих трудностей определения слова и соответственно преодоление односторонности определений следует искать в разработке такого определения слова, которое учитывало бы все существенные свойства слова. Предложенное А. Мейе определение слова как ассоциации определенного значения с определенным звуковым комплексом, способной к определенному грамматическому употреблению, есть, на наш взгляд, попытка учета семантических, фонетических и грамматических характеристик слова. Но, и это второй, весьма существенный источник трудностей определения слова, не все слова в языке в одинаковой степени обладают теми или иными свойствами. Например, наряду со знаменательными словами, которым свойственна позиционная самостоятельность, есть служебные слова - частицы, предлоги, союзы, которым позиционная самостоятельность, как правило, не присуща. Вариативность характеристик - фонетических, морфологических, семантических, синтаксических и т.д. - слова не позволяет определить слово путем перечисления наиболее существенных его свойств. Эта вариативность лежит в основе выделения в лексической системе языка единиц центральных, обладающих всем набором соответствующих характеристик и поэтому в наибольшей степени Противопоставленных друг другу и четко разграничиваемых, и единиц промежуточных, периферийных, образующих пограничные, переходные случаи. Таковы, например, вспомогательные слова в современном английском и других языках, приближающиеся в своем функционировании к формообразующим морфемам, но сохраняющие корреляцию с полнозначными глаголами. Следствием их промежуточного статуса является противоречивость аналитических форм, представляющих собой одновременно формы одного слова и сочетания слов (ср., например, аналитические формы глаголов в современном английском (I have read; They didn't go), русском (Он будет читать) и других языках, сравнительную и превосходную степени прилагательных и наречий, также образуемые с помощью вспомогательных слов (англ. more beautiful, most sincerely; рус. самый грамотный) и др.). Даже такая формальная характеристика слова, как его написание, или орфографическая форма, оказывается варьируемой. Ср. разные возможности написания в английском языке одного и того же выражения -looking glass 'зеркало', looking-glass и lookingglass, что не позволяет использовать данный формальный показатель, в частности слитность или раздельность написания, столь важные при определении границ слова в формализованных описаниях и получившие распространение в области машинного перевода, с достаточной степенью надежности.

Помимо вариативности характеристик у слов различного типа в одном языке разработать единое универсальное определение слова не удается и потому, что в разных языках фонетические, морфологические, синтаксические и другие свойства слова не совпадают. Слова в одном языке характеризуются по отношению к словам другого языка определенным своеобразием, отчего определения слова, применимые для одного языка и основанные на отражении существенных свойств слов данного языка, не адекватны при описании слов другого языка. В славянских языках, например, слово является морфологически оформленной единицей и благодаря флексиям в этих языках очевидна лексико-грамматическая отнесенность слова, которая рассматривается как один из основных признаков слова, входящий в предельный минимум признаков, характерный для слова. В современном английском языке со свойственной ему бедной, неразвитой морфологией и подобных английскому языках морфологические приметы слова и его лексико-грамматическая отнесенность принадлежат к второстепенным признакам и вряд ли войдут в определение слова. Аналогичным образом в определение слова в русском языке вводится такая его характеристика, как недвуударность, т.е. невозможность слова, если оно не безударно, иметь более одного основного ударения (ср. даже такие многосложные слова в русском языке, как: экзаменациóнный, империалистứческий, полукилометрóвый, чаевóдческий, планиметрứческий и др., в которых имеется только одно ударение, или слова типа ракèтостроéние, плòдоовощнóй, взаừмопонимáние, где есть два ударения - основное и второстепенное). В английском языке с его разветвленной системой заимствованных из разных языков слов достаточно широко представлены слова с двумя и более основными ударениями, особенно в подсистеме префиксальных слов, сложных прилагательных, аффиксальных и сложных существительных и т.д.

Например: díshármony, dísestáblish, díspróve, ứnpreméditated, ántemeridian, ánticlérical, ánticyclónic, kínd-héarted, cléar-héaded, snów-whíte, éwe-lámb, sélf-góvernment, ríver-bánk, etc.

На почве многочисленных трудностей у некоторых исследователей возникает сомнение в возможности дать общее определение слова. Рассмотрение слова как исходного фундаментального понятия в теории языка, принадлежащего к числу неопределяемых, постулируемых явлений, для которых возможны лишь рабочие определения, никоим образом не претендующие на полноту и законченность, не означает, однако, отказа в конкретных исследованиях от оперирования данным понятием. "Слово несмотря на все трудности, связанные с определением этого понятия, – писал Ф. де Соссюр, – есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму как нечто центральное в механизме языка" (6, 143) и все остальные единицы неизменно рассматриваются по отношению к словам: фонемы – как единицы, дифференцирующие слова, морфемы – какихсоставляющие, словосочетания и предложения – как состоящие из слов. Слово, таким образом, является связующим звеном всей языковой системы. Такая ведущая роль слова в языке обусловлена его функциями. Основное назначение слова – называть, именовать предметы и явления окружающего нас мира, элементы психической и эмоциональной деятельности человека. Одновременно слово – строительный материал для других слов, словосочетаний и для высказываний, в которых осуществляется общение между людьми. Коммуникация, нужды которой призван обслуживать язык, связана и обеспечивается наличием и функционированием слов – этих главных составляющих лексическую систему языка, а они благодаря своей полифункциональности и довольно легкой транспозиции то в морфему, то в часть словосочетания, то в предложение становятся наиболее универсальными и в то же время специфически организованными языковыми единицами.

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ЗАДАНИЯ

 

Назовите средства и соответствующие им типы номинации. Назовите объекты лексической, препозитивной и дискурсивной номинации.

Определите различия между первичной и вторичной номинацией.

Определите значимость процессов вторичной номинации. Назовите способы номинации и определите их соотношение в английском и других известных вам языках.

Укажите основное отличие мотивированных слов от немотивированных.

Назовите типы номинации и установите, какой способ номинации лежит в основе мотивированных единиц разного типа. Назовите причины демотивации лексических единиц.

Определите различия лексических единиц как единиц номинации.

Укажите причины своеобразия языковых картин мира. Назовите основные типы отношений между лексическими единицами.

Назовите причины различной системной организации лексики в разных языках и найдите примеры, демонстрирующие эти различия. Выделите основную единицу лексической системы языка. Укажите факторы, обусловливающие ведущую роль слова в системе лексических единиц.

Назовите причины, затрудняющие определение слова. Назовите признаки, которые могут быть положены в основу определения слова. Предложите рабочее определение слова.

 

литература

 

1. Блумфилд Л. Язык. - М., 1968.

2. Карцевский С. Об асимметричном дуализме лингвистического знака // Звегинцев В.А. История языкознания XIX — XX веков (в очерках и извлечениях). Ч. II. –- М„ 1965.

3. Кубрякова Е.С. Номинативный аспект речевой деятельности. — М., 1986.

4. Кузнецов П.С. Опыт формального определения слова // Вопр. языкознания. — 1964. - № 5.

5. Смирницкий А.И. Лексикология английского языка. — М., 1956.

6. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики // Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию.– М., 1977.

7. Трнка Б. Лингвистический словарь Пражской школы. — М., 1964.

8. Ульманн С. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. — Языковые универсалии. —М., 1970. —Вып. 5.

9. Уфимиева А.А. Лексика // Общее языкознание: Внутренняя структура языка.-М., 1972.

10. Шанский Н.М. Лексикология современного русского языка. — М., 1972.

11. Языковая номинация. Виды наименований. — М., 1977.

12. Языковая номинация. Общие вопросы. — М., 1977.

13. Hockett Ch. F.A. A Course in Modem Linguistics // Mednikova E.M. Seminars in English Lexicology. – M., 1978.

14. Panzer В. The Word as a Linguistic Unit in Slavic // The Slavic Word. – N.Y., 1973.

ГЛАВА II. ЗНАЧЕНИЕ ЛЕКСИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ

 

§ 1. ПРИРОДА ЗНАЧЕНИЯ СЛОВА

 

Процессы речевого общения, являющегося важнейшим видом совместной деятельности людей, в ходе которой говорящие преследуют какую-то цель: передачи информации, воздействия на своего собеседника или собеседников, управления их поведением и т.д., подчиняются определенным правилам и регулируются целым рядом факторов. Среди них особое место занимает стремление к достижению взаимопонимания и сотрудничеству, или, в терминах Г.П. Грайса, принцип кооперации. Следуя данному принципу и помету латам, соблюдение которых необходимо для его выполнения, говорящий облекает свое сообщение в понятные и доступные для восприятия слушающего языковые формы, учитывая при этом сложившиеся в обществе нормы общения, социальный статус и отношения коммуникантов и т.д. Иными словами, говорящий выбирает 1: определенную стратегию коммуникации в зависимости от социальных условий коммуникации, а также конкретного контекста данного акта речевого общения, пространственно-временных рамок общения, описываемого круга явлений, наконец, текстового окружения. Среди всех этих компонентов и факторов, определяющих успешное протекание коммуникации, важнейшим и непреложным условием является требование, согласно которому всякое высказывание должно нести некоторый разумный смысл. Этот смысл предстает как сложное целое, складывающееся из смыслов конституентов высказывания: смыслов главных и подчиненных предложений, если высказывание – сложноподчиненное предложение, смыслов словосочетаний, входящих в их состав, смыслов слов, частей словосочетаний, смысла интонационного рисунка высказывания и его частей и т.д. Из всех названных смысловых конституентов, в иерархической последовательности формирующих смысл всего высказывания, первичной и элементарной ячейкой смысла является слово. Именно поэтому все теории значения, призванные объяснить значение любого высказывания, адресованного говорящим слушателю в определенной ситуации, и раскрыть на этом основании сущность и природу коммуникации и необходимых для ее осуществления элементов, концентрируются на анализе значения словакак универсального языкового знака.

В нашем практическом использовании языка мы все хорошо понимаем, что такое значение слова. Благодаря нашему знанию значений слов мы правильно употребляем их в речи, можем объяснить значение слова путем его толкования или с помощью синонимов, мы легко находим эквивалентные по значению единицы или устанавливаем степень соответствия коррелятивных лексических единиц в разных языках. Трудности возникают при попытках дать научное определение значения слова, поскольку слово как единица наименования, единица обозначения, содержательная сторона, или значение которой определяется ее использованием в знаковой ситуации, характеризуется многоплановостью и сложностью связей.

Слово выступает как имя определенного предмета, явления, процесса, свойства и таким образом находится в тесной, хотя и специфической по своему характеру (об этом несколько ниже), связи с обозначаемым, или денотатом (термин Ч.У. Морриса, Г. Фреге, с именами которых связано представление о семиотическом, или семантическом треугольнике, отражающем знаковую ситуацию). Эта соотнесенность слова с денотатом, или конкретной вещью в широком смысле, определяющая значение слова, наиболее очевидна в высказываниях типа The pen is on the table 'Карандаш лежит на столе', The book is interesting 'Книга интересна' и других, в которых употребляемые имена существительные указывают только на известные говорящему и слушающему объекты.

Слово, однако, обозначает не только конкретный объект, реально существующий и в ситуации общения легко идентифицируемый с помощью жеста. Словом называется как единичный, отдельный представитель класса предметов, явлений, свойств, так и все множество, вся совокупность объединяемых по тем или иным параметрам объектов, явлений, свойств. Слову, таким образом, свойственна обобщающая функция. Поскольку определение класса, или множества, и отграничение его от другого класса, или множества, зиждется на выделении наиболее существенных и общих для всех членов класса свойств, составляющих понятие об объекте, то соотнесенность слова с классом именуемых объектов есть не что иное, как соотнесенность со сложившимся у людей понятием, или концептом, о данном объекте, или, в терминологии Ч.У. Морриса, десигнатом (Ср. Десигнат знака - это класс объектов, к которым применим знак, то есть объекты, обладающие определенными свойствами, которые интерпретатор учитывает благодаря наличию знакового средства).