Философия познания Древней Стои

 

 

Другой эллинистической школой, внесшей заметный вклад в философию познания античности, была школа стоиков, просуществовавшая с конца IV в. до н.э. до конца III в. н.э. История этой школы состоит из трех периодов: Древняя, или Старшая Стоя (конец IV — сер. II в. до н.э.), Средняя Стоя (II—I вв. до н.э.), Новая Стоя (I — III вв.).

 

Зенон из Кития

Основателем школы стоиков был Зенон из Кития (336/5 — 264/3 гг. до н.э.). Он много писал, был хорошим лектором. Он автор сочи­нений: " Об эллинском воспитании ", " О зрении ", " О цельном ", " О знаках ", " Пифагорейские вопросы ", " Всеобщие вопросы ", " О словах ", " Учебник ", " Решения ", многих других. От них дошли только фрагменты, нередко одни названия.

Стоики собирались в афинском портике (лат. "портикус" по-гречески "стоа"), где до них собирались поэты. Хотя сам Зенон был вражде­бен поэзии, считая, что поэзия более чего-либо другого делает чело­века непригодным для знания.

Клеанф

Преемником Зенона по руководству школой был Клеанф (331/30 — 233/32 гг. до н.э.). Вмолодости он был кулачным бойцом.

Мировоззрение Клеанфа было художественно-философским. Вселенную он считал большим живым существом, душой которого был Бог, а сердцем — Солнце.

Клеанф был автором сочинений: " Об естественной науке Зенона ", " О чувстве ", " Об искусстве ", др.

Хрисипп

Самым плодовитым из древних стоиков был Хрисипп (281/277 — 208/205 до н.э.), написавший 705 свитков по логике и этике. В том числе: " Логические положения ", " Пособие по диалектике ", " О сложных суждениях ", " О суждениях ", " О построении слов ", " Против отвергающих знаки препинания ", " О первичных недоказуемых умозаключениях ", " Ответ полагающему, что в "Лжеце" есть как истина, так и ложь " и мн. др. Он — создатель логики этических норм. Диоген Лаэртский писал о Хрисиппе, что многим казалось, " если бы боги занимались диалектикой, они занимались бы ею по Хрисиппу ". Он умер в 73 года, по некоторым сведениям — от хохота.

Зенон делил философию на физику, этику и логику. Именно Зенон ввел в обращение термин " логика ". Клеанф раз­личал в философии диалектику, риторику, этику, политику, физику и теологию. Хрисипп вернулся к зеноновскому делению и ставил на первое место логику.

Логику стоики сравнивали с оградой для сада, скорлупой для яйца, костями и нервами организма. Для них философии без логики не могло быть, ибо нелепо говорить об "алогичной философии". Логика у них — исследование внешней и внутренней речи. Большое значение стоики придавали слову, речи, вообще знакам, как материальному выражению мысли. При этом внутреннюю речь они понимали как мысли, выраженные внутренними же знаками, а внешнюю — как мысли, выраженные внешними общезначимыми знаками. Внутренняя речь стоиков производна от внеш­ней, а внутренние знаки — от внешних. Думая про себя, человек ду­мает знаками человеческой речи, общезначимого языка.

Логика стоиков распадалась на две части: 1) учение о рассужде­нии в форме непрерывной речи и 2) учение о рассуждении в форме вопросов и ответов. Первым занимается риторика, вторым — диалекти­ка. В другом отношении их логика делилась на: 1) учение об обоз­начаемом и 2) учение об обозначающем, т.е. о словах, предложениях, о знаках вообще (своеобразная семиотика стоиков). Обозначаемым занимается наука о понятиях, суждениях и умозаключениях, т.е. ло­гика в современном понимании слова, в узком смысле. Обозначающим занимается грамматика.

Влогике стоики сыграли вторую по значительности роль после Аристотеля.

Главным принципом правильного мышления у стоиков, как и у Аристотеля, является закон противоречия и закон тождества. Они также, судя по их логическим текстам, знали и молчаливо принимали два дру­гих закона — закон достаточного основания и закон исключенного третьего. Они утверждали, что "ни одна вещь не возникает беспри­чинно, но все возникает на каком-нибудь основании и в силу необ­ходимости". Поэтому, кстати, стоики предпочитали условные суждения категорическим: у последних нет основания. Хрисипп много занимался материальной импликацией, в которой союзом " если..., то... " соединялись простые суждения, в том числе и те, между которыми нет содержательной связи. Все формы умозаключений он сводил к 5: двум модусам условного силлогизма, двум модусам раздели­тельного силлогизма и одному модусу соединительного силлогизма.

Проблему происхождения знания стоики решали как сенсуалисты. Единственный источник знании они видели в ощущении и восприятии объективно существующих тел. Душу новорожденного ребенка стоики уподобляли чистому папирусу (ср. " чистая доска "), который постепенно заполняется знаками благодаря тому, что ребенок воспринимает после рождения окружающей его мир. На основе ощущений и восприятий в памяти образуются представления. Представление слабее восприятия. Далее повторные восприятия похожих тол позволяют выделить повторяющиеся, т.е. существенные признаки тел, и тем самым начинают образовываться понятия. В самом объективном мире понятиям стоиков прямо ничто не соответствует. В мире нет ни идей Платона, ни форм Аристотеля. Т.е. стоики отрицали объективность общего. Они были склонны рассматривать роды и виды всего лишь как субъективные понятия, или же как общие имена, которыми люди обозначают сходные предметы. Стоики были, сказали бы позднее, номиналистами, точнее — номиналистическ­ими сенсуалистами. Имеются, правда, отдельные свидетельства, что стоики все-таки допускали некие "врожденные понятия", "предвосхищения".

Стоики различали естественные, стихийно складывающиеся понятия и понятия искусственные (технические, родовые), образующиеся в ходе рассуждений по нормам диалектики, в форме вопросов и ответов.

Объективный мир стоики рассматривали как познаваемый. По стоикам, "... мы способны и чувствами, и разумом воспринимать и позна­вать внешний мир" (Цицерон). Противостоя скептикам, стоики выдвинули учение о т. н. "схватывающих" ("каталептических") восприятиях, каковые только и могут быть истинной основой понятий. Они исходили из того, что для науки требуются не случайные и стихийные восприятия предметов, а методические и специально организованные наблю­дения. Условием такого восприятия они считали пассивность воспринимающей души, пассивность субъекта, чтобы не допустить в область восприятия ничего своего. Другими условиями таких восприятий являются: нормальное состояние органов чувств, здоровое состояние человека, трезвость, удобное расположение воспринимаемых предметов, неискажающая среда, достаточная длительность восприятия, повторяемость восприятия.

Каталептическое восприятие схватывает не только внешние предметы, но и души. Оно настолько очевидно, что принуждает человека к согласию. Пассивная на стадии восприятия, душа на ступени "суждения восприятия" активная, что проявляется в ее способности оценивать те или иные восприятия как каталептические, или некаталепти­ческие.

В учении стоиков о познании проявляются три момента, связан­ные с их различением обозначаемого, обозначающего и средним между ними. Обозначаемое — тела, предмет физики. Обозначающее — знаки, предмет грамматики, причем, слова трактуются телесно, как и тела. Среднее — это т.н. " лекта ", или " высказанное ", это представление и понятие об обозначаемом, или смысл слова, знака. При этом смысл слова может не совпадать с представлением или понятием о предмете. В таком случае имеет место заблуждение. Слова у стоиков не являют­ся плодом договора людей. Слова у них обусловлены самой природой вещей, особенно элементы самой ранней, древней лексики. Это мешало стоикам понять разнообразие языков.

Признавая, что объективно существуют только тела, стоики все же допускали и бога,и душу,и логос как мировой разум. В своих конкретно-физических представлениях о природе они не пошли далее традиционных представлений о четырех вещественных стихиях: огне, воздухе, воде и земле. В своем учении о космосе стоики не могли дать адекватного определения времени, совершали подмену, объясняя более неизвестное через менее неизвестное, более неуловимое через менее неуловимое. Они определяли время через пространство: время — "расстояние движения" (Зенон), или — "расстояние космического дви­жения" (Хрисипп).

Стоики допускали как телесное, так и бестелесное, к которому они относили пустоту и время. Для обозначения телесного и бестелес­ного одновременно они использовали понятие "нечто" ("ти").

Среди трех видов движения стоики выделяли т. н. напряжение. Напряжение — это состояние пневмы (смеси воздуха и огня). Оно раз­лично у разных тел, будучи минимальным в неорганической, неживой природе и максимальным у стоического мудреца — идеального человека стоиков. В зависимости от состояния пневмы, стоики различали четыре царства природы (лестница бытия), где человек занимает высшую ступень.

Пневма — не только физическое, но и духовное начало. Возрастание ее напряженности означает рост одушевленности и одухотво­ренности в мире. При этом в мире неорганическом пневма — слепая необходимость и причинность, в растительном — слепая формирующая сила природы, в животном — разумная душа, стремящаяся к объективно разумному.

Согласно стоикам, хотя они и сенсуалистические номиналисты, все же можно говорить о мире и с помощью абстракций, тех же категорий, но, не забывая о том, что объективно никаких родов, соответствующих категориям (понятиям), нет. Абстрактное мышление — это только способ познания конкретного. Категории стоиков субъективны. Категории стоиков образуют последовательность, в которой каждая следующая категория выступает конкретизацией предшествующей. Таких категорий у них четыре: субстанция, качество, состояние и отношение.

Пневму стоики трактовали не просто как смесь огня и воздуха, но и как мировой дух и даже мировой разум. Чем больше в такой смеси огня, тем она разумнее. Наиболее разумен чистый огонь — это и есть бог стоиков. Этому богу-огню стоики поклонялись исключительно духовно. Он для них высший дух и разум. Духовность огня едина с физическим миром. Пневма — разум и логос космоса, огонь — разум бога и сам бог. Как бог, логос содержит в себе семена всех вещей. Бог — огонь стоиков — это некий " сперматический логос ", " семя " космо­са, источник "семян" всех вещей. Бог стоиков — это тот же космос, только взятый с его деятельностной, разумной стороны. Т.е. мировоззрение стоиков — это своеобразный теологизированный материализм, или материализированная теология.

Мировоззрение стоиков также теологично. Бог стоиков — чистый огонь — высшая разумная сила, которая все предопределяет, все пред­видит. Цель бога — победа разума над неразумным, средством достиже­ния которой выступает божественное провидение — предопределение всего, вплоть до частностей и мелочей. В мире человека это провиде­ние выступает как разумное предопределение. Причинность у стоиков подчинена цели, вернее, естественная причинность подчинена целевой причинности. Это приводит стоиков к подчинению человека судьбе, хотя бы и разумной, превращает человека в пассивное орудие такой судьбы.

В своей теодицее (оправдании зла в мире, созданном богом) стои­ки опирались на рассуждение о том, что человек не может видеть всей картины космоса, эта картина доступна только богу. Поэтому люди принимают что-то за плохое, а что-то за хорошее, в силу их ограниченности. Кроме того, терпя зло, преодолевая его своим терпе­нием, стоический мудрец упражняется в добродетели. Наконец, чело­век, как существо не только разумное, но и телесное, не свободен от зла как физической необходимости. Тело бунтует против разума, что, в конце концов, приводит к болезни и смерти.

Человека стоики уподобляли космосу. В нем есть все то, что и в мире. Разум человека — часть космического разума. Душа человека — часть космической души. Душа человека состоит из 8 частей: пяти чувств, способности речи, половой (сперматической) способности, наконец, гегемоникона — связи всех предыдущих семи начал души. Семь первых частей души — это направления активности гегемоникона. Душа у стоиков смертна, но некоторые души, с высоким напряже­нием, могут жить некоторое время после смерти тела, но лишь в пределах одного мирового года, до очередного мирового пожара (около 11 тыс. лет). Интересно, что именно такие души стоики объявляют демонами, в которые верит народная мифология. Это души бывших, но умерших телесно мудрецов.

Отказавшись от первичности естественной причинности в пользу телеологии, стоики вскоре отходят от науки, начинают поощрять га­дания, ворожбу, предсказания. Распространилась среди них вера в пророческий дар некоторых людей и в вещие сны.

В этике стоики стремились к воспитанию в себе атараксии и апа­тии, повиновения судьбе. Путь к высшему счастью — эвдаймонии — они и связывали с таким воспитанием. Эвдаймония — результат гармонии воли человека и воли бога как вселенского разума. Но стоическая атараксия и апатия — не депрессия, а самое высшее напряжение пневмы, благодаря которому мудрец, становясь нечувствительным к страданию, достигает высшей концентрации своих сил.

Стоики одними из первых стали разрабатывать проблему челове­ческих страстей. Они требовали подчинения страстей разуму, опре­деляя их как неразумное и даже противное природе, противоестествен­ное движение души. Печаль стоики понимали как неразумное сжатие души. Тревога у них — страх перед неизвестным. Вожделение — это неразумное стремление души, неподобающее достойным лицам. Удовольствие у стоиков — это неразумное возбуждение себя тем, что представляется желанным, но не более.

Согласно стоикам, все живое стремится по природе не к удоволь­ствиям, а к самосохранению. Самосохранение же невозможно без жизни в полном согласии с природой, которая разумна. Поэтому жить в согласии с природой означает жизнь в согласии с разумом. А это и есть долг человека. Долг человека — жить разумно, а значит — бесстрастно.

Из страстей стоики допускали только умеренную радость как не­кое разумное возбуждение души. Стоический мудрец пребывает всегда в умеренно-радостном настроении духа, он предусмотрителен, у него твердая, направляемая разумом воля. Главную ценность стоики видели в понимании того, что есть истинное добро и что есть истинное зло, и что не есть ни то, ни другое. Последнее — это то, что не зависит, от воли человека, будь он даже мудрец. Позиция стоиков здесь — принимать все как оно есть. Это все — безразличное, диафора. Относиться к тому, что не зависит от нас, нужно равнодушно. От нас зависит лишь отношение к различным обстоятельствам.

В своем понятии свободы стоики исходили из положения о том, что свобода состоит в познании необходимости. Но такое понимание свободы, без возможности выбора, приводит стоиков к позиции примирения со всем происходящим, как следствием промысла вселенского бога-разума. Понять это могут только мудрецы. И поэтому они-то только и свободны. А все остальные рабы.

 

Скептики о познании

Термин " скептицизм " происходит от древнегреческого слова " скеп­сис " — "рассматривание, разглядывание, разбор, колебание". Он обо­значает направление в теории познания, которое методически прово­дит мысль о недостоверности всякого знания. Скептицизм бывает пол­ный и частичный, крайний или умеренный. Полный скептицизм отрицает возможность любого достоверного знания, частичный — возможность достоверного знания о чем-то определенном. Согласно крайнему скеп­тицизму, из двух противоречащих суждений ни одно не достоверно. Собственно, искусство скептика в том и заключается, чтобы для каж­дого суждения найти ему противоположное. Если нужно, то изобрести такое суждение. Умеренный скептицизм нередко называют пробабилиз­мом, от латинского probabilis — "вероятный", "правдоподобный". Понятно, что скептицизм является видом агностицизма.

Эллинистический скептицизм, о котором пойдет здесь речь, имел свою предысторию. Элеаты отвергали достоверность знаний о природе. Ксенофан провозгласил, что "ощущения ложны", что "только мнение — удел всех". Эмпедокл считал, что целое не объемлемо умом. Демок­рит говорил о субъективности вторичных качеств. Скептиками били софисты. Но это был частичный скептицизм. Только в период эллинизма возникает полный скептицизм.

Другое название скептиков — апоретики (от "апоретикос" — сомне­вающийся, колеблющийся). Использовалось также название зететики — склонные к исследованию, пытливые и т.п.

 

Пирронизм

Родоначальником полного и крайнего скептицизма был Пиррон (360 — 270 гг. до н.э.). Для него скептицизм был не только теоре­тической позицией, но определенным образом жизни, который многие оценивали как чудачество, наподобие выходок киников. Существует легенда о том, как Пиррон ставил в пример своим ученикам поросенка, который во время бури, будучи на корабле, продолжал спокойно есть, короче, был бестревожен, как и подобает истинному мудрецу (ср. притчу о Христе).

Центральным вопросом Пиррона был вопрос о счастье. Для решения проблемы счастья Пиррон считал достаточным выяснить: 1) что такое то, что окружает нас? 2) как мы должны к этому окружающему относи­ться? 3) что должно следовать из должного отношения к окружающему? Относительно первого вопроса Пиррон говорил, что все философы почти во всем противоречили друг другу, доказывая т.о. невозможность знания мира, вещей, его составляющих. Дело доходило до того, что на вопрос: "А не умер ли ты, Пиррон?" — он твердо отвечал: "Не знаю".

Все в мире, согласно Пиррону, относительно, а вещи, образующие его, непознаваемы. Отсюда он выводил требование — полное воздержа­ние от каких-либо суждений (епохэ). Причем, воздерживаться нужно не только от категорических суждений, но даже от проблематических. Следствием епохэ является атараксия (невозмутимость, хладнокровие, спокойствие), как у корабельного поросенка. Такая атараксия — пол­ная противоположность атараксии Эпикура, основанной на знании и просвещении. Секст Эмпирик говорил о Пирроне, что он делает неясным то, что ранее воспринималось вполне ясно и отчетливо.

Правда, по одной из версий, Пиррон воздерживался от суждений то­лько в философии, в других же отношениях он был вполне осмотрите­льным человеком.

Тимон

Ученик Пиррона Тимон из Флиунта (320 — 230 гг. до н.э.) в юно­сти был танцовщиком. Он был не только философом, но и сочинителем комедий, трагедий, а также не всегда благопристойных стихов.

Свое мировоззрение Тимон выразил в сатирических стихах — силлах, от которых сохранились только фрагменты. Так, он описывает логомахию — "битву на словах" между философами, в которой Пиррон побеждает Протагора. Вообще, для Тимона все философы, кроме Пирро­на, — жалкие софисты, философия которых — "зараза пустословия", угодная глупой толпе:

«…Голос шумливой толпы. Это он, невзлюбив молчаливых,

Людям послал пустословья заразу и многих сгубил».

Тимон даже Сократа называет "болтуном", "шутником" и "насмеш­ником". А если Сократ и обучал чему-либо, так это "хитрословью". Досталось и кинику Антисфену, он — "болтун на все руки". Платон — "самый плоский" и "сладкоголосый болтун". Аристотель — "пышнопустой", мудрость его "нудна". Стоик Зенон изображался Тимоном в виде старухи, которая в темном месте пытается выловить истину-ры­бу. Стоик Клеанф в своих пустых речах уподобляется стенобитной машине. Положительно Тимон отзывается только о Ксенофане Колофонском и Пирроне. Правда, Ксенофана он характеризует как "полузатемненного". Только Пиррон характеризуется безоговорочно положительно, ибо он "раскрыл все обманы". Пиррон разорвал цепи мнимых доказательств, в частности, отбросив, как тщетный, вопрос о том, "откуда и что происходит".

Тимон как бы подводит итог всей истории философии в Греции: как философы ни старались, истину они так и не открыли. Да ее попросту и нет.

Единственным положительным моментом философии скептиков можно считать то, что они остро поставили проблему знания и истины, причем в откровенно антидогматической форме. Т.е. они, пусть и опосредованно, толкали философию на поиски критерия истины, причем, как конкретного знания, так и философского.

Аркесилай.

Аркесилай (315/4 — 241/40 гг. до н. э.) был представителем академического скептицизма. Он был схолархом Академии с 265 но 240 гг. до н. э. Его скептицизм был умеренным.

Аркесилай и его последователи не отрицали возможности объективного знания, но они отрицали возможность полностью достоверного знания. Так, о противоречащих суждениях они говорили, что одно из них более вероятно, чем другое. Аркесилай и его последователи не отрицали жизненные ориентиры, они следовали тому, что для них было наиболее вероятным. Отсюда название этого скептицизма — пробабилизм.

Аркесилай, как и Эпикур, не противопоставлял чувства и разум. Он считал их чем-то единым. Но из этого он делал вывод о том, что разум, обманываемый чувствами, постоянно обманывает нас. Чувства обманывают нас непосредственно, а разум — опосредованно.

Аркесилай допускал возможность истины. Истина всегда и во всем только вероятна. Нет ни абсолютной истины, ни абсолютно достоверного знания. По мнению
А. Н. Чанышева, академический скептицизм — наиболее научен во всей древней гносеологии. Аркесилай считал главным делом философии гносеологическое решение проблемы жизни. Его основной предмет исследования — определение вероятности истинности знания.

Аркесилай различал два вида вероятностных суждений: 1) сужде­ния, опирающиеся на чувство субъективной уверенности (эти суждения ненаучны), 2) суждения, опирающиеся на разумные основания, которые обосновывают их, не делая их абсолютно достоверными.

Карнеад Киренский

Другим представителем академического скептицизма, правда, уже в Новой Академии, был Карнеад Киренский (214/3 — 129/8 гг. до н. э.). Он был философом-оратором, излагал свои взгляды исключительно устно. Был одним из пяти философов, составлявших афинское посольство в Риме, оказавшем огромное просветительское влияние на граждан Рима.

Карнеад объявлял все чувственные данные ложными. Он, в противоположность Эпикуру, считал, что представления о реальном мире столь же неистинны, как и галлюцинации и сновидения. Так, говорил он, разве образ Солнца соответствует его истинным размерам? Поэтому чувства не могут быть критерием истины. Что касается разума, то он самопротиворечив. Замыкаясь в самом себе, разум заходит в тупик. Если же разум опирается на чувственные данные, то он обманчив, как и сами чувства. Нет никакого схватывания, как у стоиков, т. е. " каталепта ", а есть только " алепта ". И вывод — мудрец должен воздерживаться от суждения.

Карнеад, в то же время, не запрещал высказывать гипотетические суждения. Он, как и Аркесилай, выяснял степени вероятности истин­ности суждений, делал шаг в сторону теории вероятности, как единственно научной теории в области познания. Карнеад различал три рода представлений: 1) просто вероятные, 2) вероятные, но проверенные, 3) вероятные и всесторонне проверенные, т. е. почти несомненные. Под всесторонней проверкой Карнеад имел в виду не эксперимент или наблюдение, а лишь согласованность представлений с другими предс­тавлениями, так же проверенными. Карнеад идет даже дальше: он тре­бует активного исследования того, что могло бы противоречить пред­полагаемой вероятности исходных исследуемых представлений. Можно сделать вывод о том, что представления Карнеада о познании являют­ся наиболее соответствующими духу современной науки. Он вплотную подходит к открытию критерия практики. Он очевидно приближается к принципиально новой оценке эмпирико-экспериментального подхода к исследованию природы.

Карнеад боролся с теологией как частью философии, прежде всего с теологией стоиков, показывая противоречивость их учения о боге. Он отводил довод в пользу религии в виде "согласия всех". Он показал, что такого согласия никогда не было. Карнеад также не приемлет умозаключения от наличия у человека разума к наличию бога. Разум человека у него вовсе не божественен, хотя бы потому, что он может приводить к чудовищным преступлениям. Он четко показал противоре­чивость самого понятия о боге. Именно в связи с критикой Карнеада неоплатоник Плотин позднее скажет, что бог и везде и нигде, что бог выше мышления и жизни, хотя это приведет его к еще большим противоречиям. Карнеад также обращает внимание на то, что вопрос о существовании бога на каждом шагу подменяется вопросом о том, почему люди веруют в богов. Он четко разделил вопрос о происхожде­нии религии и вопрос об истинности религии.