Германия в IX — начале XI в

Восточно-Франкское королевство. Политическое обособление восточной части каролингской империи началось в ходе разделов франкской державы между потомками Карла Великого в 843—880 гг. На престоле нового королевства, называвшегося современника­ми Восточной Францией (Francia orientalis), сменяли друг друга государи из дома Каролингов. Они то соперничали с государями Западно-Франкского королевства, то помогали им. Один из «вос­точных» Каролингов — Карл III (876—888) — был приглашен и на западно-франкский престол. Подчинив себе затем Северную Ита­лию, он на короткое время объединил в своих руках всю державу Карла Великого. Как Карл III, так и некоторые другие государи «Восточной Франции» отправлялись в походы на Рим, чтобы по традиции франкских государей, заложенной Карлом Великим, получить там императорский титул.

Хотя «Восточная Франция» не представляла собой чего-то едино­го, она отличалась от прочих земель империи прежде всего двумя особенностями. Там, во-первых, преобладали не романские, а гер­манские диалекты, а во-вторых, хозяйство и общественные отно­шения были куда архаичнее, чем в Италии или к западу от Рейна. Это отставание проявилось прежде всего в том, что процесс фео­дализации на востоке находился на начальной стадии. В частнос­ти, здесь сохраняла силу старая, хотя и несколько видоизменив­шаяся, племенная организация, какую уже невозможно было встре­тить (за исключением, может быть, отдельных окраинных областей) в более развитой западной половине франкской империи. Круп­нейшие германские герцогства — Саксония и Бавария — пред­ставляли собой как раз наиболее сложившиеся племенные объ­единения, во главе с герцогами из местной племенной знати.

На основе племени тюрингов герцогство так и не смогло сформироваться, поскольку тюринги быстро оказались в подчинении у саксонских герцогов.

Швабское герцогство, напротив, сложилось, но населявшие его швабы (аламанны), в отличие от баварцев и саксов, не достигли племенного единства — в их земле ряд знатных семейств не без успеха оспаривал власть у местных герцогов.

Герцогство Лотарингия носило совсем иной, не племенной, ха­рактер. Лотарингия появилась в результате чисто политических комбинаций и разделов, не имела собственной этнической осно­вы и включала в себя на западе области с преобладанием не гер­манского, а романского населения.

Вдоль р.Майн сложилось Франконское герцогство. Еще при Меровингах Майн стал удобной дорогой, по которой франки охотно переселялись на восток и густо заселяли оба берега реки, ассимилируя осевших там ранее аламаннов и баваров. Для соседних племен этот смешанный народ так и остался «франками», а их земля — Франконией.

Отдаленное и очень архаичное по своим порядкам племя фризов, занимавшее часть побережья Северного моря и ряд ближайших островов, сыграло большую роль в развитии мореходства и торговли (как, впрочем и пиратства) в раннее средневековье. Однако в силу своего окраинного положения фризы почти не участвовали в политической жизни Восточно-Франкского королевства.

Социальные отношения. Если на юге и особенно западе страны (прежде всего в Лотарингии), т.е. в областях с заметным римским и каролингским наследием процесс социального расслоения и феодализации к X—XI вв. сделал заметные успехи, то в большин­стве других земель (и в особенности в Саксонии, Фрисландии и приальпийских районах) сохранялось архаическое, слабо диффе­ренцированное в имущественном и социальном отношении об­щество. Это естественное стадиальное отставание означало, в част­ности, наличие масс свободных собственников — главной основы сильных армий восточно-франкских государей, а также отсутст­вие как многочисленной феодальной знати, так и связанных с ней тенденций к феодальной раздробленности, к тому времени уже господствовавших и в Западно-Франкском королевстве, и в Лотарингии.

Появившиеся после франкского завоевания на юге и западе Гер­мании огромные и широко разбросанные вотчины каролингского типа (см. гл. 4) сохраняются в X—XI вв., а в отдельных случаях и дольше, что также может рассматриваться как пережиток. В за­падных областях бывшей франкской империи каролингские вот­чины к тому времени по большей части распадаются на частные феодальные владения.

Германская деревня в тех регионах, где уже начался процесс феодализации, предстает весьма пестрым социальным организ­мом, где бок о бок сосуществуют и хозяйства, втянутые в ту или иную форму зависимости от совершенно разных крупных вотчин, центры которых могут располагаться на большом расстоянии от самой деревни, и владения вотчинников (как правило, мелких), «выросших» из числа самих местных жителей, и дворы самостоятельных землевладельцев и держателей, весьма разных по своему общественному положению. Соответственно даже факт проникновения вотчинных отношений в германскую деревню на этом этапе еще не означал подчинения деревни и ее традиционной организации вотчине и ее владельцу.

Хотя бычно именно в крупных монастырских хозяйствах, действительно, раньше всего вводились всевозможные новшества, в монастырском землевладении даже на западе страны наряду с трехпольем встречается еще и архаичное двухполье. О победе трехполья в Германии к востоку от Рейнской области к началу X в. говорить тем более нет оснований. По всей видимости, тогда одновременно сосуществовали самые разные типы землепользования.

Обитатели деревни описываются в источниках преимущественно терминами «варварских правд»: свободные, литы, сервы. В реальности X в. за каждым из этих понятии стоят группы лиц весьма различного статуса. Особенно существенна неопределенность понятия «свободный»: оно может обозначать и светского вотчинника и мелкого самостоятельного аллодиста, и человека, находя­щегося в той или иной слабой форме зависимости. Постепенное сближение разных групп земледельческого населения как по их реальному правовому статусу, так и в сознании современников происходит по мере выделения и оформления особого слоя слу­жилых людей, занимающихся только военным делом. Обобщен­ное понятие «крестьянин» — rusticus, Bauer — появляется только в XI в. и свидетельствует о том, что грань между невоюющими земледельцами и не работающими на земле профессиональными воинами в обществе в целом определилась. Другой стороной того же процесса стало некоторое повышение статуса самых низких групп населения, в частности рабов. Главными поставщиками рабов в Германию были фризы. Они покупали или захватывали рабов в основном у языческих племен, живших по берегам Балтики. Убийство рабов в принципе запрещалось, но на практике, видимо, не являлось чем-то исключительным. Впрочем, уже переход раба в христианство улучшал его положение. Только с XI — начала XII в. рабы как социально-значимая категория населения постепенно исчезает.

Германская знать представляла собой совокупность более или менее обширных родственных групп, взаимоотношения которых между собой во многом определили как политическую историю Германии вообще, так и пути становления германского королевства, в частности. Насколько можно судить, знатность приносила земельные богатства, а не обладание землей доставляло знатность. С течением времени соотношение между старой племенной знатью и уже вполне феодальной, выросшей из среды свободных на службе у короля или герцога, начинает меняться в пользу последней. Однако для периода ранее середины XI в. не удается обнаружить, из каких именно центров известные по письменным источникам знатные германские семейства осуществляли свою власть. Возможно, это связано с тем, что возводить бурги — ук­репления из дерева и земли, а позже и из камня — до той поры считалось исключительной прерогативой короля.

Объединение восточно-франкских земель саксонскими герцога­ми. Восточно-франкские короли, герцоги и знать довольно удач­но сдерживали натиск викингов на свои владения. Зато появле­ние в Подунавье кочевых племен мадьяр (венгров) оказало самое тяжелое воздействие на оседлые народы Центральной Европы. Под ударами венгров погибла так называемая Великая Моравская дер­жава — крупное объединение славян, соседствовавшее на западе с Баварией. Постоянные набеги мадьяр нанесли тяжелый ущерб и всем германским землям. Вместе с тем венгерская угроза, по всей видимости, способствовала объединению германских гер­цогств в одно королевство.

После смерти последнего государя Восточно-Франкского коро­левства из династии Каролингов впервые королем был избран представитель местного знатного рода — франконский герцог Конрад I (911—918). Он натолкнулся на решительное сопротивле­ние большинства других герцогов и умер, по сути дела потерпев поражение в борьбе с ними. После его смерти королями почти одновременно были провозглашены герцоги двух сильнейших, хотя очень разных по уровню хозяйственного, культурного и полити­ческого развития герцогств — Баварии и Саксонии. Корона в конце концов осталась за саксонским герцогом Генрихом, но ему при­шлось отказаться от всякого вмешательства в баварские дела. С провозглашения королем Генриха I принято начинать историю германского королевства.

Генрих I (919-936) сумел успокоить страну после десятилетий бесконечных смут и добиться в своем королевстве относительно­го мира. Ради его достижения король всячески стремился зару­читься симпатией и поддержкой германской знати. Чтобы под­черкнуть свою близость к ней, он даже отказался от обычного у франкских королей церковного помазания на царство и корона­ции — обрядов, возвышавших «помазанника Божьего» над всеми знатными людьми его королевства. При поддержке знати Генри­ху удалось в очередной раз «переподчинить» Восточно-Франк­скому королевству развитую и богатую Лотарингию. Генрих су­мел наладить неплохие отношения с церковью, объединить гер­манские племена и разные группировки знати для отпора венграм и добился первых успехов в борьбе с этими опасными кочевниками благодаря широкому строительству бургов и организации сравни­тельно многочисленной тяжелой конницы. Возникновение такого конного войска (на первых порах в основном из лично зависимых от короля или герцогов людей) было важным этапом складыва­ния феодальной знати и преобразования социальных отношений в германском обществе в целом.

Сын Генриха I Оттон I (936-973) продолжал политику отца в деле организации отпора мадьярам. Его войску из немецких и чешских тяжеловооруженных конников удалось в 955 г. нанести на р. Лех у Аугсбурга настолько сокрушительное поражение вен­грам, что те навсегда оставили в покое германские земли. Однако в остальном Оттон I порвал со многими традициями Генриха I. Так, уже начиная со своей подчеркнуто торжесгвенной корона­ции в Ахене, Оттон I стремился во всем утвердить превосходство короля над герцогами и всей прочей знатью. Платой ему за это были восстания и мятежи, потрясавшие германские земли много лет подряд.

Итальянские походы и римская коронация Оттона I. Решение начать военные походы в Италию Оттон I принял скорее всего просто потому, что видел в себе достойного преемника франк­ских государей, продолжателя их давней традиции коронования в Риме. В X в. распад каролингской империи вовсе не представлял­ся окончательным. Напротив, именно при Оттоне I, имевшем сильное влияние и в Западно-Франкском королевстве, возрожде­ние державы Карла Великого могло казаться вполне вероятным. Приобретение императорского титула «по всем правилам» в Риме было в этих обстоягельсгвах действием вполне логичным.

Во время первого похода за Альпы в 951 г. Оттон I не смог достичь Рима, но зато освободил из заключения законную на­следницу итальянского королевства, женился на ней и был про­возглашен местной знатью королем Игалии.

В 962 г., воспользовавшись приглашением римского папы Иоан­на XII, оказавшегося в весьма загруднительном положении, Оттон I прошел, не встречая сопротивления, через всю северную Италию и вступил в Рим. В «Вечном городе» он был торжествен­но провозглашен императором. Современники Оттона I видели в этой церемонии только обновление давней франкской традиции. Но впоследствии римская коронация 962 г. стала представляться событием рубежным: с этого года принято отсчитывать историю новой, теперь уже германской, империи.

Имперская церковь. Осуществление власти на больших терри­ториях было на протяжении всего средневековья труднейшей за­дачей. Для средневекового монарха самым надежным способом реализовать свою волю в той или иной точке страны было его личное присутствие там. Это одна из причин, почему императо­ры из Саксонской династии, точно так же, как и многие другие государи, находились в постоянных разъездах. В столь обширной державе, как империя Оттона I, однако, явно требовались и другие средства управления.

Самым эффективным способом осуществлять власть, опробованным еще Карлом Великим, было использование в интересах королевства церковной организации. Если Генрих I больше опирался на светскую знать, то для Оттона I и его преемников главным средством управления страной становится именно церковь. Оттон I систематически наделял имперские монастыри и епископства обширными землями и широкими привилегиями, при этом назначая епископами и аббатами верных себе людей. (Каноническое избра­ние не отменялось, но становилось простой формальностью). От поставленных королем прелатов требовалось исполнение в инте­ресах империи широкого круга чисто светских обязанностей — от судебных до фискальных и военных. Начиная с Оттона III епи­скопы стали получать даже графские полномочия. Как и в пору расцвета Каролингской империи, до трех четвертей тяжелой кон­ницы в оттоновское войско приводили с собой епископы и аббаты.

Щедрыми дарами церкви германские государи отнюдь не под­рывали материальные основы собственной власти. До тех пор пока короли могли распоряжаться высшими церковными должностя­ми по собственному усмотрению, они были в состоянии ставить все ресурсы церкви себе на службу. Эти ресурсы за счет новых дарений постоянно возрастали, поскольку церковное имущество, в отличие от светского, не могло делиться между наследниками и, следовательно, дробиться. Отчуждалось оно также крайне редко. В отличие от «светских» феодов, принадлежащее церкви не могло со временем превратиться в собственность какого-либо знатного рода. Вполне логично, что в германских землях именно импера­тора, щедро одаривающего церковь, но и по своей воле распоряжающегося церковными должностями, привыкли считать главой церкви и даже наместником Христа на земле. Церковная opганизация, подчиненная императорам и составляющая основу их власти, получила в историографии название «имперской церкви».

«Римская империя» Оттонов. Оттон II (973-983) старался продолжать политику своего отца, но ему меньше сопутствовала удача. Предприняв попытку подчинить своей власти юг Италии, Оттон II потерпел сокрушительное поражение от арабов и едва избежал византийского плена (982). В отношениях между империей Оттонов и Византией вражда чередовалась с попытками заключить союз. Оттон I добился для своего сына — будущего Оттона II - руки византийской принцессы Феофано (Теофано), правдa, как оказалось, не порфирородной (а следовагельно, не приносившей супругу прав на константинопольский престол). После смерти мужа Феофано с удивительным мастерством семь лет управляла империей в малолетство своего сына.

По рождению наполовину сакс, наполовину грек, считавший себя потомком Карла Великого и византийских василевсов, получивший по своим временам очень хорошее образование, Оттон III(994 -1002) был уверен в том, что ему самой судьбой предназначено возродигь Римскую империю во всем ее былом величии. Немедленно после объявления совершеннолегия Оттон III устремился в Италию, где сумел быстро получить корону итальянского королевства и впервые в истории возвести немца на папский престол. Новый папа Григорий V тут же короновал своего государя в Риме. Отгон III мечтал о создании единой христианской миро­вой державы с центрами в Риме и Ахене, а возможно, и в Кон­стантинополе. Он устроил себе постоянную резиденцию в Риме на месте, где когда-то стоял дворец римских императоров, и за­вел двор по византийскому образцу. Римских пап Отгон III ре­шил поставигь под прямой и постоянный конгроль, а потому не стал подтверждагь привилегий, полученных апостольским пре­столом от Пипина и Оттона I, и даже назвал фальшивкой «Кон­стантинов Дар». После смерти Григория V император посгавил папой под именем Сильвестра II своего наставника в науках и старшего друга ученого Герберта из Орильяка.

Всемирную «Римскую империю» Оттон III представлял, вероятно, как совокупность самостоятельных христианских королевств, подчиненных власти единого императора. Политические проекты Оттона III не встретили сочувствия среди знати Германии, которой отводилось место лишь одного из королевств, сосгавлявших империю. Еще хуже относились к идеям императора в Италии, поскольку они самым серьезным образом затрагивали интересы многих влиятельных сил — ог римского духовенства до соперничавших между собой многочисленных семейств итальянских нобилей. В конце концов в Риме поднялся мятеж, Оттон III бежал из города и вскоре в возрасте двадцати двух лет скончался, не оставив наследника. Королевская корона перешла к представителю боковой ветви Саксонской династии Генриху II (1002-1024), совершенно чуждому романгическим полигическим фангазиям своего предшественника.

Отношения государей Саксонской династии с их восточными соседями. На востоке германские племена вдоль всей границы своего расселения, от Балтики до Адриатики, соприкасались с разными по уровню развития славянскими племенами. Наиболее беспокойной издавна была граница между саксами и ободритами, часто опустошавшими земли друг друга. Первый же король из Саксонской династии Генрих I предпринял большой поход на племена заэльбских славян (929) и подчинил в той или иной фор­ме многие из них. Оттон I сделал следующий шаг — он образовал ряд марок на славянском пограничье и начал активную христиа­низацию славян, создав для этого на их землях несколько епископств. Оттон I основал и новое архиепископство с центром в Магдебурге специально ради организации широкого миссионерства среди язычников-славян. Распространение христианства долж­но было прочно включить вчерашних язычников в имперскую церковную организацию, а значит, и в саму империю. Кроме того, борьба с язычеством считалась прямой обязанностью всякого им­ператора — главы христианского мира — уже в силу его сана. Первым архиепископом Магдебургским Оттон I назначил «епи­скопа русов» Адальберта, ездившего в 961—962 гг. по приглашению послов княгини Ольги с миссионерскими целями в Киев, но об­манувшегося в своих надеждах и вынужденного быстро вернуться.

Однако усилия Оттона I по христианизации прибалтийских сла­вян оказались напрасными. В 983 г. заэльбские племена подняли восстание, в ходе которого освободили свою землю, уничтожили там все церковные учреждения и вернулись к язычеству. Им уда­лось даже разгромить Гамбург. После эгого более столетия все попытки как немцев, так и поляков вновь насадить христианство у ободритов и соседних племен и подчинить их себе оставались безуспешными.

Оттон III в отличие от своего деда, не стремился включить все новообращенные земли на Востоке Европы в систему немецкой церковной организации. При его согласии были созданы незави­симые от немецких прелатов архиепископства в Гнезно и Эстергоме. Приобретенная таким образом церковная самостоятельность Польши и Венгрии послужила одной из важных основ складыва­ния в этих странах самостоятельных королевств. Близким ко дво­ру Оттона III был и миссионер Бруно Кверфуртский, в 1008 г. отправившийся проповедовать христианство печенегам и посе­тивший по дороге Киев.

«Оттоновское возрождение». По сравнению с «темной» порой раз­вала каролингской державы конца IX — начала X в. правление От­тонов ознаменовалось некоторым подъемом образования и культу­ры. Этот подъем опирался как на традиции «каролингского воз­рождения», сохранившиеся в таких аббатствах, как Фульда или Санкт-Галлен, так и на резко участившиеся контакты германской знати с Италией и Византией в рамках имперской политики госу­дарей Саксонской династии. В особенности усилила византийские культурные влияния в придворных кругах женитьба Оттона П на Феофано. Оттон III сумел привлечь к своему двору из разных стран нескольких известных современников, самым знаменитым из которых был Герберт Орильякский — папа Сильвестр II.

В Германии центрами образования и культуры, как и раньше, были крупные аббатства (Лорш, Корвея и др.), но наряду с ними все большее значение начинают приобретать и центры некото­рых епископств (Хильдесхайм, Падерборн).

Хотя «Оттоновское возрождение» было слабым даже по сравне­нию с «возрождением» Каролингским, оно отмечено серьезными успехами по крайней мере в историописании. Приближенный к семье Оттонов монах Видукинд из знатного саксонского рода в своей «Истории саксов» прославляет прошлое и настоящее род­ного племени. Характерно, что к далеким итальянским предпри­ятиям Оттона I отношение у саксонского «патриота» Видукинда весьма прохладное. Крупнейший исторический памятник поры саксонских императоров — «Хроника» Титмара, епископа Мерзебургского. Начатая как история отдельного епископства, «Хрони­ка» превратилась в уникальное сочинение, описывающее истори­ческие события как по всей империи, так и у ее соседей на восто­ке, в том числе и на Руси.

Очень своеобразной фигурой «Оттоновского возрождения» была монахиня Росвита (Гросвита), которую часто называют первой немецкой писательницей. Она сочинила несколько латинских поэм и драм как церковного, так и светского содержания, а также апо­логетическую историю правления Оттона I в стихах.