Признаки предложения (общая характеристика) 9 страница

Релевантность словообразовательно обусловленных мини-ролей для синтаксиса очевидна из того факта, что наличие

¹ Полн., собр. соч., т. 29, с. 194. 248

определённой мини-роли в семантикеглагола обусловливает отсутствие содержательно идентичной (макси-)роли в наборе ролей этого глагола, блокирует возможность появления такой роли в предложении (ср. неотмеченность построения *They gilded the spire with gold). Таким образом, набор ролей глагола в предложении зависит от мини-ролевых характеристик глагольной семантики. Если учесть, что многократное употребление одной роли в границах предложения невозможно, то следует заключить, что семантическая структура предложения в ролевом аспекте, рассматриваемая глобально, с учётом всех релевантных семантических компонентов, предстает как единство первичных (макси-)ролей и вторичных (мини-)ролей. Первые воплощены в именных группах в качестве их переменной речевой характеристики, вторые—в глаголах как их постоянная лексико-семантическая черта, задаваемая языком.

Дублирование роли возможно при условии, что именная группа содержит информативно важные сведения о признаках объекта, которые имеют выделяющую силу. Ср. отмеченность построения They gilded the spire with the gold specially processed for this purpose. Если же объект квалифицируется лишь общим образом, дублирование невозможно.

Какие роли могут минизироваться? Чтобы дать полный ответ на этот вопрос, надо провести соответствующее обследование словаря английского языка, чего сделано ещё не было. Поэтому ограничимся иллюстрацией возможностей в этой области. Но сначала о некоторых важных особенностях минизации, имеющих ограничительную силу.

Глаголы с ролевым усложнением значения семантически соотносительны преимущественно с глагольными словосочетаниями с существительным в зависимой позиции. В инвентаре возможных мини-ролей почти отсутствуют роли, обозначающие источник действия. Возможна лишь минизацияроли, передаваемой существительными, обозначающими метеорологические явления: to drizzle, to rain, to snow. Объектом минизации, далее, не могут быть роли контрагентивного содержания, т. е. такие, которые обозначают лицо, взаимодействующее с лицом-агенсом действия. Это бенефактиви комитатнв.

И ещё одна интересная закономерность в минизацииролей: семантическая структура глагола не может вместить более одной роли.

Приведем примеры минизацииролей:

фактитив: to foot 'to knit the foot of, e. g. a stocking'

to colonise 'to establish a colony in' материал: to carpet 'to cover with carpet'

to alcoholise 'to saturate with alcohol' патиенс: to arm 'to supply weapons and armour'

to pit 'to remove the pit from' инструмент: to chisel 'to cut with a chisel'

to hammer 'to strike or beat with a hammer'

локатив: to corner 'to force into a corner' to hole 'to get (a ball) into a hole'

темпоратив: to summer 'to stay or reside during the summer' to winter 'to stay or reside during the winter'.

Хотя феномен минизациии общие закономерности этого явления присущи разным языкам, различия от языка к языку имеются. Роль, с легкостью минизируемая в одном языке, может не поддаваться или с трудом поддаваться минизациив другом. Так, в русском языке роль «занятие» минизирована во множестве глагольных лексем и почти не минизируется в английском. Ср. русск. слесарить, слесарничать — англ. to work as a metal worker, русск. батрачить — англ. to work as a (farm) labourer, русск. скорняжить — англ. to work as a furrier и т. д.

Включение ролевого значения в семантику глагола — не единственный способ минизацииролей. Рассмотрим предложения Не struck me on the knee и Не struck my knee, оба с глаголом to strike. Оба предложения отражают общую ситуацию и характеризуют её относительно одних и тех же моментов, что, казалось бы, должно было бы иметь следствием общность наборов ролей в той и другой реализации глагола. Однако они различны: для to strike в первом

предложении это [_ агенспатиенслокатив], во втором — [_ агенс патиенс]. Возможным объяснением этого расхождения является и здесь обращение к идее минизациироли: преобразование те → ту при сохранении некоторого общего значения переводит ролевое содержание элемента на статус мини-роли. Сохраняясь в общем содержании предложения, соответствующая идея лишается поверхностного выражения через именную группу. Изменяется в этой связи и набор ролей.

В отдельных случаях ролевое усложнение семантики глагола может повлечь за собой изменение ролевого содержания сохраняющейся именной группы, например, локатив→ патиенс. Ср.:

 

Не drew lines on the paper, draw [_агенсфактитив локатив]	He lined the paper, line [_агенспатиенс]
He put a saddle on the horse. put [_агенспатиенслокатив]	He saddled the horse, saddle [_агенспатиенс]

Систему подобных взаимопереходных отношений между макси- и мини-ролями ещё предстоит изучить.

Наконец, некоторым глаголам с ролевым усложнением присуща ролевая неоднозначность: они допускают более одной интерпретации их деривационной истории, каждая из которых связана с минизацией разных ролей одного и того же слова. Ср.:

/ put oil on/into smth (патиенс)

oil

\ lubricate smth with oil (материал).

3.3.5. Референция. Одним из замечательных свойств языка является его способность называть неограниченное множество

объектов действительности, притом каждое неповторимое в своей индивидуальности, количественно ограниченным числом слов. Это свойство было отмечено ещё Гегелем. Ср. следующее высказывание, выписанное В. И. Лениным при конспектировании «Истории философии» Гегеля: «Название есть нечто всеобщее, принадлежит мышлению, делает многообразное простым»¹. В системе языка слова получают распространение и передаются от поколения к поколению преимущественно как названия вне отнесенности к конкретным объектам. House как словарная лексема — это не тот и не этот дом, а «дом вообще, любой, каждый, при всех его возможных индивидуальных, исторических и межкультурных различиях. Вместе с тем в актах речи мы без труда можем однозначно понимать реализацию этого существительного как обозначение конкретного, данного объекта. Отношение имен, а также называющих выражений, например, the rotation of the Earth around the Sun, к называемым ими объектам называется референцией².

Изучение референциидля синтаксической теории необходимо потому, что использование предложения в актах речевой коммуникации(а такое использование — одна из составляющих сущности предложения, ср. определение предложения) предполагает отнесенность содержания предложения к действительности. Референция, так же как модально-временной план предложения, должна быть конкретизирована в анализируемом предложении. Объекты экстралингвистического мира называются именами (существительными, местоимениями) и именными группами, или субстантивными словосочетаниями, например: a/the man, Popov, he, one, the inventor of the radio, the discovery of the neutrino. (В дальнейшем будем в целях краткости обычно говорить об именах, имея в виду и именные группы.)

Само явление референции, типы референциального содержания имен и связанные с ними различия логической структуры предложения в настоящее время интенсивно исследуются логиками и лингвистами. Нижеследующее — изложение некоторых достижений в этой области, имеющих синтактико-семантическую значимость.

Имя и именная группа могут относиться к определённому, единичному предмету, реальному (Popov, the inventor of the radio, this/ the man), нереальному (Satan) или ко многим, разным предметам, опять-таки реальным (a table, man (man is mortal) или нереальным (an angel). Обозначения первого рода называются определёнными дескрипциями, вторые — неопределёнными дескрипциями. Что касается выражения определённых и неопределённых дескрипций, то в английском языке оно достаточно грамматикализовано. Собственные имена обычно

¹ Ленинский сборник.— М.—Л., 1931, т. 12, с/251.

² Наряду с приведённым, существует более узкое понимание термина, предложенное К. Доннелланом: референция — отнесенность имени к определённому, известному говорящему предмету. Референция в таком понимании противопоставляется денотации — отнесенности имени к предмету вообще,

используются как определённые дескрипции. Такое употребление является обычным относительно единичных объектов (Mt. Everest, Europe, France и т. п.). Употребление неопределённого артикля с именами собственными, нормально артикля не имеющими, позволяет показать ограниченность знаний говорящего о свойствах объекта наименования (a Mr. Eyre (С. Brontё), определённого — внести ограничение, временное, пространственное или какое-либо иное, тем самым показав, что предмет берется не во всей совокупности его свойств (при использовании определённого артикля плюс ограничительное определение или ограничительное определительное придаточное предложение: the Fieta of таny years ago (P. Abrahams); the Lanny who had first arrived home from Cape Town (P. Abrahams). В обоих случаях сохраняется определённость дескрипции.

У нарицательных имен употребление артикля является решающим для образования неопределённой или определённой дескрипции. В случае определённой дескрипции наличествует или предполагается предтекстом или ситуацией наличие ограничительного признака, которое суживает класс предметов до одного из них. Такой признак может эксплицироваться в ограничительном определении или ограничительном придаточном предложении. При всей разности выражения группы подлежащего в следующих ниже предложениях субъект предложения может иметь в качестве референта одно и то же лицо: Тhe man standing at the window / The man who is standing at the window / The man (over there) at the window / The man is my professor. (В последнем случае ограничительный признак очевиден из ситуации: скажем, произнесение предложения сопровождается указующим жестом говорящего в сторону лица, являющегося предметом речи.)

3.3.6. Определённые дескрипции. Употребление определённых дескрипций может быть референтным; атрибутивным и гипотетическим, притом соответствующие различия не всегда находят эксплицитное формальное выражение в структуре предложения и его компонентов. Отсюда возможность разных семантических прочтений одной и той же дескрипции, с которыми могут быть связаны различия в семантикесодержащего определённую дескрипцию предложения. Так, the murderer of Smith, например, в предложении The murderer of Smith is insane (пример К. Доннеллана) может относиться к определённому (уже) установленному следствием лицу, например, к мужчине по фамилии Jones (референтное употребление, или, по К. Доннеллану, референция) и может обозначать «некто / тот, кто совершил убийство», если личность убийцы не установлена (атрибутивное употребление, или, по К. Доннеллану, денотация). Соответственно предложение The murderer of Smith is insane допускает разные семантические интерпретации.

С различиями употребления дескрипций, обозначающих субъект, связаны, нам кажется, и различия предикатов сообщения, Если при референтном употреблении номинации предикат is insane может обозначать установленный, объективный факт наличия у лица

свойства, названного в предикате (Не is insane, I state), и предполагаемую на основе косвенных данных оценку психического состояния субъекта (Не is insane, I think), то при атрибутивном употреблении — в силу неустановленности для говорящего личности преступника и потому неверифнцируемости приписываемого ему свойства — возможен лишь второй смысл предложения: Не is insane, I think или Не must be insane to hove done it (that way).

Разными в аспекте истинностного значения сказываются реализации предложения The murderer of Smith is insane с номинацией the murderer of Smith в референтном и атрибутивном употреблении (несмотря, опять-таки, на полную структурно-грамматическую тождественность таких двух реализаций), если нет самого события, служившего основанием для возникновения номинации the murderer of Smith, например, если было совершено самоубийство. При референтном употреблении предложения неверна дескрипция (Jones — неубийца), но верным может быть предикат (Jones может быть психически больным). При атрибутивном употреблении предложение вообще лишено смысла. Ведь если не было самого факта убийства, то дескрипции ничто не соответствует в действительности. Предложение оказывается ни о ком.

Различия референтного и атрибутивного употребления определённой дескрипции проявляются и в характере семантической связи между дескрипцией и предикатом. При референтном употреблении нет смысловой зависимости между способом наименования и предицируемым признаком. Так, равно возможны все отраженные в приведённой ниже схеме связи:

При атрибутивном употреблении дескрипция и предикат семантически связаны. Эта связь объясняется их общей «привязанностью» к единому событию. Из этого события «извлекаются» как идентифицирующий признак, лежащий в основе дескрипции (в рассматриваемом примере: murder → murderer (assassin, one who killed Smith и т. п.), так и предицируемый признак: is insane (ruthless, cunning, strong и т. п.).

Усматривание нереферентного употребления дескрипции в случаях типа X is the President of the U. S. А. безосновательно, так как the President of the U. S. А. здесь обозначает не лицо. Содержанием предиката является фактически holds the Presidency, и the President обозначает связанную с соответствующим постом деятельность. Именно поэтому, а не из-за нереферентного употребления, the President of the U. S. А. в таком употреблении замещается местоимением it, а не him: He has been it since 1976. Ср. аналогичное заме-

щение именной части квалифицирующего сказуемого в ' I feel extremely jubilant,' I said. 'You look it,' she replied. (C. P. Snow). Тем более, что he вполне способно к нереферентному использованию, например: Не who does not work neither should he eat или What are the requirements a good teacher should meet. He must...

Третий тип употребления определённых дескрипций — гипотетическое употребление. Оно имеет место в случаях, когда референтность дескрипции в момент произнесения не является реальной, так как в действительности нет соответствующего дескрипции объекта. Например: Lost in the taiga, the would-be town was a small hamlet yet, a handful of log huts. However everybody looked forward hopefully to the future. In particular, I imagined my son's going to school for the first time there in a few years' time. The school was an impressive abundantly lit structure. Its classrooms were spacious, with walls painted in light-green, pleasant to the eye. The windows were shining. And plenty of flowers greeted you from everywhere.

Обеспечиваемое возможностями языка и человеческого мышления, гипотетическое употребление дескрипций (коммуникативные системы иных, кроме человека, живых организмов не знают такого употребления знаков) — могучее средство в познавательной деятельности человека, ибо оно создает «возможность отлёта фантазии от жизни» (В. И. Ленин ¹), конструирование миров, не данных человеку в непосредственном наблюдении.

3.3.7. Неопределённые дескрипции. Употребление дескрипций связано с обозначением предметов, не связываемых говорящим с каким-либо ограничительным признаком, который выделял бы данный предмет среди ему подобных, делал бы его (для данного сообщения) уникальным. Когда кто-либо говорит I saw a man, имя a man, хотя и соотносится с определённым лицом, но употребляется как неопределённое обозначение. Таких предметов, как обозначенный здесь через a man, множество. Данный — всего лишь один из этого множества. Если говорящий продолжит высказывание и скажет The man had a shabby coat on, то the man — уже определённая дескрипция. Употребление неопределённой или определённой дескрипции определяется не реальным знанием говорящего о предмете, а избранным способом дескрипции предмета, при выборе которого он учитывает «интересы» адресата. Фактически к моменту рассказа говорящего о встрече, лицо, первоначально обозначенное им как a man, для него уже может быть the man, но говорящий строит свой рассказ, ориентируясь на уровень знания адресата.

Подобно определённым дескрипциям, неопределённые дескрипции допускают дальнейшую категоризацию. Можно выделить квалификативную дескрипцию (она присуща неопределённой дескрипции в предикативной функции: This is a man), родовую (неопределённая дескрипция представляет класс предметов:

¹ Полн. собр. соч., т. 29, с. 330. 254

A man is a mammal, ср. эквивалентность этого предложения предложению Men (т. е. все люди, класс людей) are mammals). Названные две дескрипции объединяет то свойство, что они нереферентны: они не соотносятся с каким-либо определённым предметом. Сходным образом нереферентна и неконкретная предметная дескрипция (имя или именная группа лишь называет предмет, и номинация не связывается говорящим с определённым предметом: I like fish; ср. I like the fish уже с определённой референтной дескрипцией). Возможна, наконец, конкретная предметная дескрипция (имя или именная группа соотносится говорящим с конкретным предметом: You know, a man approached me in the street and said...).

3.3.8. Имена пропозитивной семантики. Отношение содержания предложения (a) She smiled which was curious и (б) Curiously, she smiled можно определить как семантическую развертку, если его рассматривать в направлении (а) ← (б) и свертывание — в направлении (а) → (б). Язык располагает определёнными моделями такого рода семантических преобразований. Многие из них отражены в традиционной грамматике (ср. описание отношения предложений с причастными обстоятельственными оборотами и сложных предложений с обстоятельственными придаточными предложениями: Arriving in the city, John hurried... и When John arrived in the city, he hurried... или предложений с предложными оборотами и сложных предложений, в которых придаточное предложение делает более эксплицитным то содержание, которое передается предложным оборотом: With these words he went on tracking, [...] (A. A. Milne) и While he said these words he went on tracking и т. д.). Остановимся на некоторых менее изученных.

В составе предложения имена, нарицательные и собственные, могут выступать как номинации ситуаций, занимая таким образом место пропозиции. В этом случае пропозиция представлена в поверхностной структуре предложения репрезентативным образом: часть представляет (репрезентирует) целое. Называется один из участников ситуации. Исходя из него, восстанавливается вся ситуация.

Так, предложение I prolonged my stay because of Оleg может означать I prolonged my stay because Oleg had come/did not cornel had fallen ill/asked me to и т. д. Несмотря на безграничную множественность возможных семантических прочтений предложения I prolonged my stay because of Oleg, в реальном общении такое предложение оказывается достаточным, так как семантически интерпретируется адресантом и адресатом однозначно. (В ином случае от адресата может следовать речевой сигнал о необходимости семантической развертки: Why? What do you mean? What happened (to him)? I don't quite understand in what way he could influence your decision to stay longer и т. д.)

В качестве имен, занимающих место пропозиции, выступают имена, которые легко вызывают представления о соответствующих

ситуациях. Такие событийные имена являют собой языковое обобщение и закрепление общественной практики и общественно значимого фонда знаний, которые — в зависимости от степени их актуальности для данного языкового сообщества — могут носить локальный (для отдельной группы лиц) или глобальный (для всего сообщества) характер. Ср. I gave up working because of Pete (= because Pete is little yet/because Pete is ever ill и т. д.) и Stalingrad (= the battle fought/the victory won at Stalingrad) was the turning-point of World War If.

При коннотативном «достраивании» пропозиции эксплицированной может быть как тематическая часть соответствующего высказывания (например, Oleg в I prolonged my stay because of Oleg), так и рематическая (о тема-рематической организации предложения см. 3.3.9). Второй случай имеет место в построениях, в которых имя пропозитивной семантики называет квалификативный или экзистенциальный признак предмета: They proceeded very slowly because of mud → They proceeded very slowly as the road was muddy/ as there was mud on the road.

Каждый предмет обладает бесконечным множеством признаков. Номинация событий с помощью имен всегда предполагает вычленение какого-либо из этих признаков и предицирование его предмету в пропозиции. Этот признак может быть очевиден из ситуации или эксплицироваться в пред- или посттексте.

3.3.9. Тема-рематическая организация предложения. Семантическая конфигурацияи структурная схема представляют собой необходимые языковые характеристики предложения как целостной единицы построения, но они недостаточны для характеристики предложения как функциональной единицы, т. e. как языковой единицы коммуникативной предназначенности. В частности, актуализация предложения, связанная с включением его в ситуацию или текст, предполагает рема-тематическое структурирование его содержания.

Тематическая часть предложения содержит то, что является предметом высказывания, рематическая — то, что о нем сообщается. Нетрудно видеть, что такая характеристика темы и ремы предложения близка к традиционному логико-содержательному определению главных членов предложения, подлежащего и сказуемого. Их сближение не случайно. Часто именно группа подлежащего (естественно, в условиях её лексической полноценности: это не может быть формальное подлежащее) является коммуникативно темой высказывания (Т), а группа сказуемого — его ремой (R). Распространённость такого соотношения легко объяснима. Ведь формы языка имеют своим функциональным назначением обеспечение как формирования, так и передачи человеческой мысли. Эффективность функционирования языка была бы в значительной степени снижена, если бы форма и содержание постоянно или даже часто находились в противоречии. Тематичность подлежащего при разноролевом его содержании может

достигаться пассивизацией предложения. Приведённые ниже предложения отражают одну и ту же ситуацию, но в каждом из них темой, т. е. предметом сообщения, оказывается разный участник ситуации:

John (T) gave a book to Mary (R) Mary (T) was given a book by John (R) A book (T) was given to Mary by John (R)

Сложность анализа тема-рематической организации предложения связана с его контекстной зависимостью, с возможностью локализации факторов, определяющих тема-рематическое членение, за пределами языка. Одно и то же предложение, даже простейшего двучленного состава, может по-разному интерпретироваться в тема-рематическом плане. Приведем пример.

Если преподаватель видит, что группа на занятии в неполном составе и в ответ на его слова I see someone is absent today. (Who is absent?) получает ответ Petrov is absent, то тему этого высказывания составит is absent, а рему — Petrov, ибо по существу сообщаемое — это The one who is absent today is Petrov. В иной ситуации, в ином диалогическом тексте распределение может быть иным. Так, если предложение Petrov is absent поступает из аудитории в качестве речевой реакции на высказывание преподавателя Today I'm going to ask Petrov, то в нем тематично подлежащее Petrov и рематично сказуемое is absent. Таким образом, две реализации единого предложения предстают как: Petrov (R) is absent (T) и Petrov (T) is absent (R). В тоже время суждение, передаваемое этими двумя актуализациями предложения, если их рассматривать в терминах предикатной логики (здесь это суждение определения), является неизменным.

Дихотомическая коммуникативная структура предложения не является обязательной во всех случаях, так как возможны однословные предложения (например, в пьесах возвещение слуги о прибытии гостя — рема) и рематичность или тематичность всего состава многочленного предложения (например, рематично все предложение It was drizzling and rather cold. (D. Lessing), открывающее абзац).

Естественно, для целей грамматического описания наибольший интерес представляют языковые средства, с помощью которых сигнализируется тема-рематическая организация предложения. Средства эти многообразны: а) интонация, б) порядок слов, в) синтаксические конструкции, г) лексические средства. Все это, однако, дополнительные средства, в том смысле, что это средства специального подчеркивания, выделения, несущие печать логической и (нередко) эмоциональной эмфазы. Нормально же, для подавляющего большинства реализуемых предложений средством тема-рематической организации предложения является распределение состава предложения между подлежащим и сказуемым и, соответственно, вынесение в позицию подлежащего того имени или именной группы, которой придается статус темы. То, что задававмое

П. И. Иванова и др* 257

нормами языка распределение может изменяться под влиянием ситуации или контекста, не придает последним статуса основного фактора. Ситуации и контекст — могучее средство нейтрализации любых системно-языковых оппозиций, в том числе не только грамматических, но они лежат вне системы языка. Они не могут быть центральными в грамматической системе и, соответственно, в грамматическом описании. Кратко остановимся на некоторых аспектах названных выше средств маркирования тема-рематического членения.

Интонационное выделение позволяет придать рематичность в иных условиях обычно тематичному подлежащему ('Gerald was standing then in the doorway), выделить в качестве ремы один член из группы сказуемого (Gerald was 'standing then in the doorway. Gerald was standing 'then in the doorway. Gerald was standing then in the 'doorway), переведя остальные на статус тематичных.

Помещение в начало предложения синтаксических элементов, нормально не занимающих такого положения, может сделать их тематичными. Это может быть, например, дополнение: That I knew with absolute lucidity. (С. Р. Snow) All this Mr. Huxter saw over the canisters of the tobacco window, [...] (H. G. Wells), обстоятельство: The patient is sleeping heavily. N e a r her, in the easy chair, sits a Monster. (G. B. Shaw) The spring of 1879 was unusually forward and open. Over the Lowlands the green of yearly corn spread smoothly, the chestnut spears burst in April, and the haw-thorn hedges flanking the wide roads which faced the countryside, blossomed a month before. (A. J. Cronin)

Наоборот, смещение подлежащего в конечную позицию делает его рематичным: 'And then came a curious experience.' (H. G. Wells) Finally Woltz led him to a stall which had a bronze plaque attached to its outside wall. On the plaque was the name 'Khartoum'. (M. Puzo) Сказуемому в предконечной позиции в связи с таким смещением может предшествовать there: Over the chairs and sofa there hung strips of black material, covered with splashes like broken eggs, [...] (K. Mansfield). Предложения с инверсивным расположением главных членов (с рематическим подлежащим) могут быть подвергнуты дальнейшей категоризации с учётом семантики глагола. Они составляют частный случай экзистенциальных предложений, для которых вообще характерна рематичность подлежащего (наиболее распространённые среди них— предложения с there is).

Приведённый материал показывает, что расхожее утверждение о несущественности порядка слов как средства рема-тематической организации предложения в английском языке мало основательно. Скорее можно утверждать обратное. На общем фоне фиксированного порядка слов более значимыми оказываются отклонения от обычного.

Синтаксические конструкции, служащие задачам рематизации предложенческих элементов, включают построения с начальным here/there, построения типа It is... X that/who... и т. п.

С помощью первых достигается рематизация подлежащего: 'Now, Miss Foster, we have three models. There's the Olympus, the new deluxe. Then there's the Diana — bigger and better than Dors?' (H. E. Bates) Вторые дают возможность рематизировать любой член предложения, кроме сказуемого: It was N who... It was N₂ (that) N₁ told me about, например: It was in such moments that I faced the idea of suicide. (C. P. Snow) и т. д.