Творить чудеса — еще одна из обязанностей вратарей. А сотворить чудо может только тот, в кого верят

Ринат Дасаев: Готовить себя к Мексике было очень трудно. И не только из-за тяжелых климатических условий и разницы во времени, которая все равно, привыкай — не привыкай, дает себя знать. На этот чемпионат я приехал, уже многое в мировом футболе повидав.

Четыре года назад в Испании я был еще не нюхавшим пороха мировых чемпионатов новичком. Потому особыми сомнениями не мучился. Считал: игра есть игра, мое дело — мячи не пропускать. В Мексике я уже одним из лидеров считался. Значит, ответственность стала иная — более высокая. И игра должна быть на все сто процентов надежной.

Перед началом чемпионата Лобановский сказал: «Я верю в тебя, Ринат. Верю и надеюсь». Но если честно, с момента его возвращения в сборную я терзался сомнениями, доверит ли он мне место в составе или я проведу свой второй чемпионат мира на скамейке запасных. Нервов это стоило колоссальных. А я их еще до старта первенства прилично потрепал. Спасала только работа.

Перед матчем с французами почти не спал. Ворочался, кряхтел, все в голове прокручивал, какие там особые привычки у Платини, Тиганы, Жиресса. А играли-то в двенадцать дня!

Обычно дома в предыгровые дни я все делаю по испытанному в течение многих лет расписанию. Утром легкая разминка — обязательно с мячом, но не утомительная, чтобы встряхнуться. Вечером занимаюсь уже более серьезно, в основном в воротах. Обязательно выбираю часок побродить по лесу, благо в Тарасовке для этого возможности идеальные. Попутчиков не беру — надо одному побыть, о завтрашней игре поразмышлять, вспомнить, как выглядел в последней нашей встрече соперник, от кого что можно ждать. Это нечто вроде просмотра собственных «видеовоспоминаний». Какой-то эпизод на память придет — и сразу стоп-кадр для разбора, в игре пригодится обязательно.

Понятно, все предвидеть невозможно — футбол ведь игра, а в ней столько непредсказуемого. Но время научило: вспышек, импровизации на поле гораздо меньше, чем наигранных, проверенных ходов.

Мне, например, ясно было, что если мяч у Буряка, то надо тут же поймать взглядом Блохина. Конечно, Леня может и другому подыграть, и сам что-нибудь сотворить. Но коли уж мяч у него, то Олег наверняка постарается себя предложить для паса. Тут жди длинной передачи за спину защитников. А значит, и им побыстрее надо помочь советом, какую позицию лучше занять. А заодно и самому сориентироваться.

Голкипер сборной Уэльса Дэвис ничего этого не знал. И в ноябре 84-го в Тбилиси, в отборочной встрече первенства мира это стоило его команде второго гола. Как только Буряк у средней линии получил мяч, Блохин, не оглядываясь, рванул вперед. А уже через мгновение мощнейшим ударом поразил ворота. Предвидеть столь скоротечную и неожиданную атаку оборона и вратарь соперников не могли. Вот и поплатились.

Свое «фирменное игровое блюдо», как правило, есть у каждой команды. И память вратаря обязательно должна хранить их.

Я знаю, например, что киевлянин Заваров не станет в штрафной делить атаку с партнерами, а непременно попытается все решить сам. И жду мгновенного удара. А вот динамовец Добровольский в последний момент может схитрить: показав, что собирается бить, неожиданно передаст мяч товарищу. Киевлянин Беланов предпочитает дорогу к воротам флангами, а ленинградец Дмитриев продирается к ним через центр...

Естественно, знание игровых особенностей соперников — отнюдь не гарантия от возможных неприятностей. Казалось бы, днепропетровца Протасова я изучил как нельзя лучше: и в сборной не один год вместе, да и «Спартак» с «Днепром» который сезон уже в споре. Но в Москве летом 87-го он меня перехитрил: рывком ушел от Каюмова и пробил. Не дожидаясь, как обычно, удобной позиции, а находясь спиной к воротам. В момент удара я мяча не видел. А потому и отбить его не успел.

Теперь и этот момент хранится в моей «видеотеке».

Предматчевые воспоминания еще и настраивают вратаря, если так можно выразиться, «психологически разогревают». Мне удалось как-то увидеть фотографию Яшина, сделанную в 1966 году в Англии перед одним из матчей мирового первенства.

Лев Иванович сидит в раздевалке в полном одиночестве, опершись на закрывающую лицо руку. Минуты колоссального напряжения. Игра еще не началась. Но Яшин уже в ней. Наружу она выплеснется потом, а пока он «ищет игру» в себе.

Это еще один момент вратарского одиночества. Ему не нужны напутственные похлопывания по плечу, ободряющие дежурные слова, традиционные пожелания «ни пуха...». Психологическая подготовка в нашем деле так же важна, как физическая, техническая, тактическая. Но если в других видах подготовки вратарю, как и всякому футболисту, нужен тренер, то психологически он всегда настраивает себя сам.

Я начинаю жить игрой уже суток за двое до нее, а, скажем, француз Батс, наоборот, старается полностью отрешиться от предстоящего матча. «Не надо придавать игре слишком большого значения», — утверждает он.

Конечно, Батсу виднее, голкипер он тертый. Но в Мексике мне показалось, что обстоятельства заставили его изменить этому принципу. На матч со сборной ФРГ он вышел, еще живя страстями поединка с бразильцами. Отсюда — чрезмерная горячность, нелепые промахи. Значит, полностью отрешиться от игры французу не удалось. Она прочно засела в нем, мешая быть самим собой.

Меня просто выводит из себя совет какого-нибудь очередного «знатока» перед матчем: «Будь поспокойней». Будто вратарь не знает, что выдержка и невозмутимость на поле помогут ему избежать многих ошибок. Мы ведь все знаем, что нервные клетки не восстанавливаются, однако в скольких жизненных ситуациях не можем сдержаться, чтобы не вспылить. Мы наслышаны о вреде стресса, но разве всегда можем не принимать случившееся близко к сердцу?

Футбольная игра для вратаря — девяностоминутный стресс. Это постоянно натянутые струнами нервы. Или, как еще выражаются, «сжатые в комок». Разницы никакой. И мало кто кроме моих коллег знает, что не бывает для нас, как иногда пишут корреспонденты или говорят комментаторы, «легких» матчей. Таковыми обычно считаются игры, в которых вратаря соперники особенно не беспокоили. Но журналисты ошибаются — в них выматываешься не меньше, чем в тех, где работы хватает. Ведь когда отбиваешь мяч, удачно выходишь на перехват — разряжаешься. А когда от первого до финального свистка постоянно чего-то ждешь, то в раздевалку приходишь обычно разбитым, опустошенным. И нет никаких гарантий, что ночь проведешь в безмятежном сне.

В Мексике, во встрече с венграми, у меня особых забот не было. Вот Дистлу попотеть пришлось. Но сколько он ни старался, шесть мячей в сетке его ворот побывало. Наши в тот день в ударе были. Соперники пытались что-то изменить, организовывали контратаки. До серьезных угроз не доходило, но я-то знал: возникнуть они могут в любую минуту — и малейшее расслабление дорого обойдется.

Легким ли был для меня тот матч? Тяжелейшим!

Со стороны и впрямь два тайма для Дасаева отдыхом выглядели. Но я бы такого «отдыха», когда кажется, что от напряжения тебя вот-вот разорвет, никому не пожелал.