Требованиям и законам нашей футбольной профессии надо учить с детства. 2 страница

— Теперь уже, — продолжал вспоминать Лобановский, — недоверие было выказано Эдуарду Малофееву. Понимая его состояние, увы, знакомое мне, я, естественно, испытывал определенную неловкость. И до сих пор благодарен моему предшественнику за ту его работу, которая позволила мне в столь сложный момент начать не с нуля.

...В сентябре 1983 года еженедельник «Футбол-Хоккей» поместил на развороте снимок Малофеева и Лобановского, сделанный фотокорреспондентами ТАСС И. Уткиным и В. Ун Дасином в Новогорске. Старшие тренеры олимпийской и первой сборных запечатлены на нем незадолго до очередных отборочных матчей своих команд в момент дружеской беседы. Олимпийцам предстояла встреча с греческими футболистами, а первой команде — с польскими, в Хожуве.

Судя по спокойным, лишенным обычного напряжения лицам тренеров, разговор их вряд ли шел о приближающихся испытаниях. Скорее всего он был посвящен проблемам, во все футбольные времена объединявшим представителей этой беспокойной профессии. И хотя она предусматривает любые повороты, о том, что тренерские пути их через несколько лет столь неожиданно и по-своему трагично пересекутся, в тот момент, когда делался кадр, ни Лобановский, ни Малофеев предполагать не могли.

Однако футбольная судьба распорядилась иначе...

Ринат Дасаев: После поражения в Лиссабоне сборная оставалась без тренеров недолго. Уже через несколько месяцев председатель Спорткомитета СССР Марат Владимирович Грамов в своем кабинете назвал имена новых руководителей — Эдуарда Васильевича Малофеева, Евгения Ивановича Рогова и Владимира Максимовича Салькова.

На эту процедуру были приглашены я, Саша Чивадзе и еще несколько игроков, которых считали ведущими. Думаю, этим руководство Спорткомитета как бы хотело подчеркнуть ту высокую степень доверия, которое оно оказывает новым тренерам, и призывало нас к тому же. А стало быть, просило нашей поддержки.

К тому времени я уже выступал за сборную, считай, пятый сезон. Пригласил меня в нее в 1979 году Бесков, чьи требования, привычки, тренерские методы я хорошо успел изучить в «Спартаке». Это и помогло быстро освоиться в новом коллективе. И конечно, огромной поддержкой было доверие Старшего, у которого, я знал, в отношении меня сомнений не было.

После мирового первенства в Испании Бескова в сборной не стало. Я, да и многие, знал, почему это произошло. Наша игра на чемпионате подверглась ожесточенной критике. И вряд ли оценка могла быть бы иной. В Испанию сборная приехала уже не тем дружным, объединенным одной целью коллективом, который так красиво, с достоинством завоевал путевку туда. И одного старания, чтобы выглядеть в первенстве так же, как и на пути к нему, оказалось мало. Да и идея тренерского триумвирата себя явно не оправдала. Она еще больше разделила игроков на группировки.

Было ясно, что после этого спросят за все с одного Бескова. Но хотя уход Старшего не был неожиданностью, сообщение о его причинах вызывало недоумение и растерянность.

«Спорткомитет СССР, принимая во внимание возросший объем работы (какой работы? за счет чего возросший?), счел необходимым, чтобы подготовку сборной страны по футболу возглавил старший тренер без совмещения работы в клубной команде. Учитывая пожелание Бескова продолжить работу в «Спартаке», Спорткомитет удовлетворил его просьбу и освободил от обязанностей главного тренера сборной страны».

До сих пор не могу понять, зачем потребовалось Спорткомитету придумывать столь замысловатую версию ухода Константина Ивановича из сборной, одержавшей под его руководством за три сезона двадцать одну победу в двадцати девяти матчах и лишь дважды проигравшей. Ведь, как выяснилось, сменивший его Лобановский, оставив киевское «Динамо» и целиком посвятив себя сборной, проработал в ней всего-то один год. И последовала новая формулировка снятия с запрещением привлекать когда-либо тренера «без специального образования» в главную команду страны.

Об этом я тоже подумал, когда три года спустя вместе с остальными услышал в Новогорске сообщение, что на мексиканский чемпионат мы отправимся не с Малофеевым, а с Лобановским, на отсутствие тренерского диплома у которого теперь уже не обращалось внимания. Как и на то, что он, вопреки прежним постановлениям, вновь выступит в роли тренера-совместителя...

Но когда М. В. Грамов знакомил нас с Малофеевым, возможность вновь встретиться в сборной с Лобановским мы уже начисто исключали.

О Малофееве мы были в основном наслышаны по его работе в минском «Динамо», которое он из средненького клуба за несколько лет вывел сначала в крепкие, а затем и в уважаемые, интересные. И чемпионами минчане при нем стали заслуженно. Эдуард Васильевич корнями врос в созданную им команду настолько, что представить его и ее в отдельности уже было как-то трудно.

Считаю, что выдвижение Малофеева затем на пост старшего тренера олимпийцев было вполне оправданно. Создавать новый коллектив — дело для него привычное. А азарта, выдумки, вдохновения этому человеку, в чем вскоре мне довелось убедиться, не занимать.

Сергей Алейников: Меня в минском «Динамо» поначалу даже удивила простота и доступность Малофеева в общении с ребятами. Сразу чувствовалось: для него футболист прежде всего человек, а уже потом игрок. Конечно, без конфликтов не обходилось. Мог он вспылить, не сдержаться. Был момент, когда Жору Кондратьева в брестское «Динамо» «на перевоспитание» отправил. Я думал — все, не играть больше с ним вместе. А Васильевич о Жоре не забывал, следил за ним. В команду вернул. А потом и в сборную взял.

Для Малофеева взаимоотношения с игроками в работе — на первом месте.

Александр Львов: Еще будучи старшим тренером олимпийской сборной, Малофеев заявил в интервью корреспонденту «Комсомольской правды» С. Лескову: «Главное для тренера сборной (судя по всему, и тренера вообще. — А. Л.) — создание благоприятного морального климата. Исподволь, ненавязчиво может происходить и чисто спортивная корректировка».

Вполне естественно, что, возглавив и первую сборную, Малофеев от уже найденных тренерских принципов отказываться не стал. Что несколько раз ставило и его, и команду в трудное положение.

Ринат Дасаев: Да, моменты такие были. Конечно, без них ни в одном футбольном коллективе не обходится. Но в сборной они воспринимаются особенно остро, поскольку живет эта команда своей особой жизнью, которая, в отличие от клубной, находится в центре всеобщего внимания.

После поражения на чужом поле от ирландской команды Малофеев подверг резкой критике игру Александра Чивадзе. То ли старшего тренера Сашина игра не устраивала именно в этом матче, то ли не удовлетворяла вообще, понять в тот период было трудно. Но вскоре наш капитан оказался вне сборной. То же самое произошло и с Олегом Блохиным. Я понимаю, у каждого тренера свои вкусы. Но, то что и Александр, и Олег были в то время сборной необходимы, убежден.

Лишь тяжелое поражение в Копенгагене от команды Дании год спустя заставило вернуть их в сборную, остро нуждавшуюся в то время в помощи опытных, понюхавших пороха игроках.

Та неудача стала чем-то вроде отрезвляющего холодного душа, заставившего на многое взглянуть по-иному и нас, игроков, и тренеров. Наша игра была на стадионе «Идротспаркен» сумбурной, лишенной необходимых игровых связей. Отдельные удачные вспышки лишь оттеняли это.

Поддавшись панике, охватывавшей время от времени Сулаквелидзе, Позднякова, Демьяненко и Балтачу, не лучшим образом действовал и я. И, чувствуя это, мощный Элкьяер и крепыш Лаудруп, словно опытные боксеры, шли вперед, нанося удар за ударом, четыре из которых оказались нокаутирующими.

Позже, уже в Новогорске, на собрании команды состоялся, пожалуй, первый наш откровенный разговор с тренерами. Не снимая с себя вины, многие из ребят высказали мнение, что неудача в какой-то мере следствие неправильной подготовки. Как капитан я поддержал такие выступления. Дело в том, что сбор, предшествовавший игре, проходил практически под руководством тренера по общей физической подготовке. Нагрузки для того периода оказались явно завышенными. А вот с мячами работали мало. Видимо, учитывая скоростно-силовую манеру игры датчан, тренеры решили поднять наши физические кондиции. Но, как выяснилось, в ущерб игре.

Общими усилиями тот кризис нам удалось преодолеть. Произошли перемены в составе, в структуре тренировок, что и помогло добиться намеченной на этом этапе цели — завоевать путевку в Мексику.

Сергей Алейников: Для многих Эдуард Васильевич выглядел упрямцем, не желающим прислушиваться ни к чьим советам и замечаниям. Действительно, и после матча с датчанами, готовясь к которому, я и сейчас уверен, мы перегрузились, и после февральского сбора в Мексике в 86-м, где работа запредельная шла, он был убежден, что идет по правильному, единственно верному пути. И будучи старшим тренером, наделенным необходимыми полномочиями, он имел на это право — ведь и ответственность за все нес только он один. Но думаю, это не совсем правильно — тренер должен все-таки прислушиваться к мнению тех, с кем работает.

Ринат Дасаев: На февральском сборе, в канун мирового чемпионата в Мексике, я прямо сказал Эдуарду Васильевичу, что при такой тренировочной работе пострадает качество игры.

Эдуард Васильевич деликатно объяснил мне, что к нужному моменту все встанет на свои места. Скорее всего он имел в виду июнь — время мирового первенства. Но по дороге в Мексику нам не удалось выиграть ни одной из пяти контрольных встреч. Больше того, испанцам, мексиканцам, англичанам и финнам мы вообще не забили. И лишь в матче с румынами удалось провести гол престижа.

Тем не менее старший тренер не терял оптимизма, всеми силами стараясь вселить его и в нас. Свою правоту он собирался доказать в Мексике. Но...

Александр Львов: Накануне отъезда в Мексику, перед последним контрольным матчем сборной с финнами и последним, как вскоре выяснилось, для ее старшего тренера вообще, мы с пришедшим поболеть актером Анатолием Ромашиным встретились под трибунами Лужников с Малофеевым. И хотя внешне он выглядел, как обычно, уверенным, даже короткого общения было достаточно, чтобы уловить в нем какое-то внутреннее напряжение.

Тот матч закончился разочаровывающей ничьей. Свежесть и остроту команде не придало даже участие в ней Раца, Беланова, Яковенко, Демьяненко, Яремчука, Кузнецова и Бессонова, ставших в составе киевского «Динамо» обладателями Кубка кубков.

Когда через несколько дней стало известно об отставке Малофеева, среди болельщиков начала распространяться версия, что именно киевляне во многом и способствовали этому, сговорившись якобы не выигрывать у финнов, что-де и переполнило чашу терпения руководства Госкомспорта.

Ринат Дасаев: С полной ответственностью заявляю: никакого заговора не было и в помине. Конечно, мы слышали разговоры, что, возможно, Малофеева сменит Лобановский. Но считали их попросту сплетнями.

Во-первых, до начала первенства оставались считанные дни. И как бы трудно ни проходила подготовка к чемпионату, мысль о том, что играть в нем придется без Эдуарда Васильевича, никому из нас в голову не приходила. Кроме того, мы отлично помнили мнение Госкомспорта о том, что Лобановского «нецелесообразно использовать в качестве старшего тренера сборной страны».

Тем не менее, каким бы невероятным это ни казалось, смена тренерского кабинета в сборной (при мне уже третья) состоялась.

...Мы встретились с Малофеевым несколько месяцев спустя, когда все уже было в прошлом — и те неожиданные события в Новогорске, и Мексика.

В Лужниках «Спартак» принимал московское «Динамо». Прибыли на стадион как обычно — за час до начала. Бросив сумку, я по традиции пошел посмотреть поле. И неожиданно в проходе столкнулся с Малофеевым. Поздоровались как давние, добрые друзья. Поговорили о делах, здоровье, настроении.

И вдруг Эдуард Васильевич спросил:

— Ну, как там было в Мексике, Ринат?

— Тяжело, Васильевич. Очень тяжело...

— Я так и думал, — кивнул Малофеев. И, резко повернувшись, направился к динамовской раздевалке.

Меня частенько спрашивают: «А если бы Малофеева не сняли, могла бы наша сборная выступить лучше, чем ей это удалось с Лобановским?»

На такие вопросы невозможно ответить. Ведь всякий ответ будет из области предположений.

Казалось бы, приход в сборную большой группы киевлян, уже много лет работавших с Лобановским, предопределял большую удачу, чем любой иной вариант. Но в футболе не все поддается логике. Пример тому — блистательная игра в Испании бразильцев, которых все единодушно прочили в чемпионы. Но ведь стали чемпионами не бразильцы, а даже не упоминавшиеся в прогнозах итальянцы. И если припомнить, то их тренеру Беарзоту предрекали шумный провал.

Александр Львов: Как правило, приход в сборную нового руководства очень будоражит общественность. И среди вопросов, на которые болельщики хотели бы получить ответ, есть и такой: «А так ли уж плохо было прежнее руководство?»

Выступление нашей сборной в Мексике, где не удалось выйти в четвертьфинал, вряд ли можно считать очень успешным, даже в сравнении с испанским первенством, принесшим нам место в десятке. И сторонники Малофеева вправе оперировать этим фактом, утверждая, что замена на Лобановского была не оправданной.

Но по возвращении домой сборная была встречена на удивление (опять же в сравнении с испанским чемпионатом) тепло. И только потому, что, в отличие от предыдущего первенства мира, с этого она привезла пусть не престижный, но очень важный показатель — ИГРУ. Ту самую, по которой так истосковались болельщики, наблюдая за тем, как сборная продиралась в Мексику.

Заслуга в этом, безусловно, принадлежит Лобановскому.

Ринат Дасаев: Лобановский — один из тех немногих тренеров, о которых у нас постоянно говорят и спорят. Идут футбольные годы — разные для киевского «Динамо», для сборной, а он неизменно остается в центре внимания.

Хотя мы общаемся не так много — только в сборной, но я с уверенностью могу заявить: Лобановский — личность. И встреча с ним перед мексиканским чемпионатом еще больше убедила меня в этом.

Время меняет людей. Но только тех, кто ощущает его требования. Для этого необходимы воля, характер, целеустремленность, умение подчинять себя интересам дела. Однако, даже обладая этими качествами, перестраиваться совсем не просто. Особенно когда тебе почти пятьдесят и за спиной большая тренерская жизнь, принесшая имя и заслуги.

Мне показалось, что с момента нашей предыдущей встречи в сборной Лобановский внутренне как-то изменился, помудрел, что ли. В поведении его стало меньше горячности, в разговоре — категоричности, в обращении появилось больше доступности, демократичности. Тренерский азарт, самолюбие, желание доказать по-прежнему ощущались в нем. Но теперь строго контролировались им же самим. От него исходила какая-то спокойная уверенность, так необходимая нам в тот момент, в конце мая 86-го.

Александр Львов: О Лобановском не только много говорят, не меньше о нем и пишут. Аналитические статьи, посвященные его творчеству, интервью с ним буквально заполонили в последнее время страницы самых разных изданий. Они неизменно спорны, как, впрочем, и его собственная книга и снятый о нем телевизионный фильм.

Александр Чубаров: Людям незнакомым Лобановский и впрямь может показаться замкнутым, недоступным, чуть ли даже не высокомерным. И мне он таким представлялся, пока мы не стали вместе работать.

Когда узнаешь Лобановского ближе, начинаешь понимать: у этого человека все подчинено работе. Она и определяет характер его взаимоотношений с окружающими, отношение к себе. Дисциплина, точное следование намеченной программе, умение исключать в работе любые мелочи — все это в тренерском характере Валерия Васильевича.

Понятно, не каждому все это по нраву. Но тем, кто вступил с ним в союз единомышленников, помогает идти вперед. Эти черты Лобановский постоянно развивает за счет колоссальной самодисциплины.

Его день неизменно начинается в половине седьмого утра с обязательной сорокаминутной пробежки. Она — необходимый эмоциональный и физический заряд на все оставшиеся рабочие часы. И даже если подъем застанет его в поезде, старший тренер все равно не изменит правилу — наденет спортивный костюм и свои сорок минут «отработает» даже в тесном пространстве купе. Поверьте, это не странность, не прихоть, а необходимость — не давать себе поблажек ни в чем.

Вы посмотрите, как он бежит с ребятами кросс. Те уже зубами скрипят, злятся — когда же конец? Но впереди, как ни в чем не бывало — тренер, которого они вдвое моложе. И это заставляет футболистов терпеть, не расслабляться.

Думаю, вряд ли у Лобановского что-то в футболе бы получилось, если бы его требование предельно отдаваться делу не подкреплялось бы доверием к нему тех, с кем он работает.

Владимир Бессонов: Лобановский требует ежедневного труда «через не могу». И в этом процессе не ограничивается ролью созерцателя. Он сам неизменно участвует в нем.

Сергей Алейников: Лобановский — это жесточайшая игровая и тренировочная дисциплина, привыкнув к которой понимаешь, насколько она необходима.

Василий Рац: В тренировках он жесткий. Иногда, когда кажется, что вот-вот уже рухнешь на поле от усталости, его в душе проклинаешь даже. Но вот приходит время игры, и ты понимаешь: без тех тренировочных мук не было бы в ней легкости, азарта, вдохновения.

Если бы не Лобановский, я бы в футболе ничего не добился. Это точно!

Всегда ли он объективен в оценке нашей игры?

Бывает, спросит, доволен ли я своей игрой. Если чувствую, что она получилась, так ему об этом и говорю. Васильевич выслушает, покачает в раздумье головой и непременно заявит: «А мне думается, ты еще можешь прибавить».

И это не педагогический прием, это его футбольное кредо — никогда в работе не останавливаться. Когда мы Кубок кубков в Лионе у «Атлетико» выиграли, Лобановский всех поздравил и прямо в раздевалке заявил: «Хорошая победа была. Но чем быстрее вы о ней забудете, тем быстрее придут следующие!»

Александр Львов: В ноябре 87-го Центральное телевидение показало фильм о киевском «Динамо», которое в предыдущем сезоне стало чемпионом страны, а на этот раз оказалось лишь шестым. Естественно, их тренер в очередной раз попал под огонь критики.

В связи с этим мне показался примечательным один из эпизодов: беседуют старожилы — динамовцы, выступавшие вместе с Лобановским. Один из них — Иосиф Сабо, отличавшийся на поле железной волей и характером, но в тренерском деле вершин так и не достигший.

— Я бы не сумел стать тренером уровня Лобановского, — сказал он, — уже только потому, что не смог бы вынести всего того, что пришлось пережить ему в своей работе.

Тренерская судьба изрядно потрепала Лобановского, в чем, правда, была доля и его вины. Похоже, что ошибки учат Лобановского. А это очень важно. Придя в сборную спустя семь лет после провала на Монреальской олимпиаде, он многое изменил в принципах ее комплектования, стиле, подготовке, в игре.

Много нового появилось в его работе и после следующего перерыва — трехгодичного. В интервью, данном чуть позже корреспонденту «Спортивных игр» А. Горбунову, Лобановский заявил прямо: «Мы провели в команде (киевском «Динамо». — А. Л.) собрание и отказались от того, что делали, решив тренироваться и играть совершенно по-новому...»

Я уже рассказывал, что осенью 87-го в Новогорске у нас с Лобановским состоялась долгая, обстоятельная беседа, пожалуй, первая такая за все время знакомства. Тренерская тема среди прочих оказалась в ней главенствующей.

— Кто конкретно сыграл наибольшую роль в формировании Лобановского-тренера? — поинтересовался я тогда.

— Их было несколько, — чуть подумав, ответил Лобановский. — Это были удивительно разные и по характеру, и по взглядам на футбол люди. Но удивительно талантливые, по-мальчишески влюбленные в свою работу. Я многому научился у Олега Александровича Ошенкова, массу интересного подметил у Вячеслава Дмитриевича Соловьева, под руководством которого киевское «Динамо» впервые стало чемпионом, отличные уроки получил у Виктора Александровича Маслова. И это при том, что далеко не со всеми из них у меня были идеальные взаимоотношения. С Ошенковым остро конфликтовал, будучи игроком в «Шахтере». А с Масловым мы вообще не понимали друг друга. Однако они заложили основу. Все остальное дала тренерская жизнь, встречи с коллегами. Все это помогало формированию взглядов, принципов. Тренер вообще должен постоянно учиться. Ведь в жизни и в футболе то и дело что-то меняется.

— Вот вы сказали о формировании принципов. Одинаковы ли они в работе с клубом и сборной?

— Принципы исходят из жизни. Из того, что происходит в современном футболе. Но я еще всегда стремился заглянуть в его завтрашний день.

Главное для меня — найти то, за счет чего можно переиграть соперника. Это можно сделать лишь при условии знания его сильных и слабых сторон. Ну и, конечно, собственных. И то и другое необходимо как в работе с клубом, так и со сборной.

— А как вы относитесь к своему совместительству? Не влияет ли оно на качество работы? Не усложняет ли ее?

— Безусловно, усложняет. Борьба на двух фронтах требует колоссального нервного напряжения. Испытываешь как бы двойную перегрузку. Ведь следить за всем тем, что происходит в нашем футболе, в таком положении намного труднее. Ты сосредоточен только на выступлении своей команды, а надо просматривать матчи других клубов, искать новых кандидатов в сборную.

Сковывает и постоянная зависимость от результата. Я не боюсь в очередной раз быть снятым. Но хотелось бы иметь какое-то гарантированное время для работы в сборной. Ведь имеют же его, согласно контракту, мои коллеги за рубежом. Кстати, во всем мире тренер сборной не работает с клубом. Я не помню, чтобы кто-то, кроме Бескова, проработал в «совместителях» со сборной полностью цикл футбольного четырехлетия.

В 1983 году у нас было принято решение, отменяющее совместительство. Но когда в 86-м меня назначили руководить сборной вновь, я отказывался еще и потому, что доказывал: возглавлять ее и клуб с одинаковой пользой и успехом невозможно. Но мне тогда объяснили, что на сей раз задача будет облегчена наличием в сборной большой группы киевлян.

Тренер сборной должен быть обязательно освобожден от совместительства в клубе. Иначе без потерь в его деятельности не обойтись. Это доказано временем!

...Победа в том сезоне подопечных Лобановского в чемпионате страны вроде бы опровергла сказанное им. Но уже в следующем киевляне отступили сразу на шесть ступенек вниз. Зато сборная решила далеко не простую задачу — пробилась в финал европейского первенства. А весной следующего года, после проигранного дома матча «Спартаку», Лобановского увезли в больницу с инфарктом...

Но все эти события происходили позже. Вернемся к тому, с чего начали, — к смене руководства сборной в канун мексиканского первенства.

Ринат Дасаев:...После представления тренеров слово взял Лобановский. Его выступление было коротким, напрочь лишенным пафоса и дипломатии. Смысл сказанного был таков: «Времени в обрез. Работа предстоит серьезная. На сегодня игры нет. Задача каждого — сделать все, чтобы она появилась».

Вечером того же дня новый старший тренер отбыл ненадолго в Киев. И мы поступили в распоряжение его помощников, с которыми, как и с ним, расстались три года назад после поражения в Лиссабоне.

Многие из нас хорошо знали каждого из них.

Никита Павлович Симонян, незаменимый начальник команды. Этот человек способен создать в коллективе обстановку взаимного уважения, спокойствия — ту, что дает возможность с настроением работать и играть. Симонян умеет находить с ребятами общий язык, расположить их к общению. Сам он предельно корректен, деликатен, убедителен в спорах и поступках. Ну и, конечно, огромную роль играет его высочайший футбольный авторитет игрока и тренера.

На фоне сдержанности и спокойствия начальника команды Юрий Андреевич Морозов выглядит незатухающим вулканом. В тренировке, ведении игры он экспрессивен, крайне эмоционален, что по-своему подтверждается его тренерским кредо: «Футболом надо гореть!»

Сергей Михайлович Мосягин сдержан в оценках, последователен в поступках, обстоятелен в аргументации. Так получилось, что, оказавшись соратником Лобановского, он вновь встретился в сборной с Андреем Балем и Владимиром Бессоновым, которые в свое время под его руководством стали обладателями золотых медалей молодежного чемпионата мира.

Все трое полностью разделяют футбольные взгляды Лобановского, единодушно признавая его лидерство в руководстве сборной.

Александр Львов: Правда, сам Лобановский лидерство это отвергает, утверждая, что все решения принимаются коллегиально. Решив не заострять на этом внимания, я как-то поинтересовался, почему он пригласил составить ему тренерскую компанию именно этих людей.

Валерий Лобановский: С Никитой Павловичем у меня наладился контакт еще в бытность его старшим тренером сборной. Тогда, работая в клубе, я частенько общался с ним. И мне импонировало то, как он строит работу, как подходит к ней. Когда же в 82-м сборную предложили возглавить мне, я, не раздумывая, пригласил Симоняна стать ее начальником. И приобрел единомышленника, что особенно проявилось, когда он убежденно защищал нашу программу после отставки в 1983 году.

С Юрием Морозовым мы вместе работали еще в 1975-1976 годах. Человек он сложный, страстно отстаивающий свою точку зрения в спорах, частенько среди нас случающихся. Но, согласитесь, подобные дискуссии помогают делу, двигают его вперед. Характер у него взрывной, возможно, чересчур резкий. Однако преобладают в нем такие черты, как принципиальность, порядочность, умение полностью отдаваться делу. Что дает ему право того же требовать и от остальных.

Сергей Мосягин исключительно трудолюбив. В любом деле он не признает мелочей. За его плечами работа с юношескими и молодежными сборными, требующая особого терпения и подхода. Я ему полностью во всем доверяю.

Безусловно, все мы разные по характеру, манере общения, жизненным взглядам. Но тренерские принципы у нас общие. И это решает все.

Александр Львов: Судя по всему, считает единомышленниками Лобановский и еще троих помощников — врача Савелия Мышалова, массажистов Олега Соколова и Михаила Насибова, несущих ответственность за здоровье и настроение игроков.

Вряд ли следует объяснять, насколько важен этот участок работы. То, какое ему придается значение, подтверждает хотя бы тот факт, что смена тренерского кабинета в клубах ли, в сборной частенько сопровождается и сменой в них медицинского персонала. К примеру, в «Спартаке» со времени прихода в него Бескова врачей поменялось немало. А вот отношение старшего тренера к массажисту Г. Беленькому оставалось неизменным.

То, что Лобановский не отказался от услуг Мышалова, говорит о полном доверии тренера врачу — и как к профессионалу, и как к человеку.

Савелий Мышалов еще студентом мечтал о работе спортивного врача. И когда был объявлен набор в Лужниковский диспансер, пришел туда работать. Долгое время он трудился в конькобежной сборной страны, но не оставлял надежды попасть в другую сборную — футбольную, чья жизнь не оставляла его равнодушным как давнего и преданного болельщика. Наконец-то осуществилась и эта мечта. И с 1965 года Мышалов неразрывно связан с главной футбольной командой страны. Мексиканский чемпионат по счету для него был третьим мировым. Опыта ему не занимать.

Не занимать его и помощникам Мышалова — Олегу Соколову и более молодому Михаилу Насибову — массажистам высшей квалификации, приветливым, отзывчивым людям, готовым прийти, согласно требованиям профессии, на помощь в любую минуту.

Небольшая команда медиков, а также оператор Е. Маликов дополнили новый руководящий состав сборной, которая 18 мая 1986 года вылетела на первенство мира в Мексику.

Ринат Дасаев: Весной того года мы уже были в Мехико. Тренировочным маршрутом проехали по стадионам Леона и Ирапуато, прикидывая, как они будут выглядеть в июне и как на этих полях будем выглядеть мы и соперники.

Воспоминания, прямо скажем, не из приятных. Весенняя разведка, насыщенная тяжелейшей работой, проходила в напряженной, нервной обстановке, и под ее занавес горький осадок оставило поражение на «Ацтеке», где несколько месяцев спустя нам предстояло участие в мировом чемпионате.

Мы уступили средненькой сборной хозяев будущего первенства. В том матче мы не показали даже намека на ту игру, которая требовалась. Отсюда цепочкой потянулись поражения и в других контрольных матчах дома и на выезде. Что и подтолкнуло людей, согласно должности отвечающих за сборную, к переменам в ее тренерском составе.

Итак, здравствуй, Мексика! Здравствуй, яркая, по-прежнему незнакомая, по-детски влюбленная в футбол страна. Что же ждет нас на твоей приветливой земле?

В аэропорту настоящее столпотворение. Не успели, выйдя из самолета, сделать и несколько шагов, как моментально попали в окружение ощетинившегося фотокамерами и микрофонами отряда репортеров. Вопросы — со всех сторон. Для нашего переводчика Руперто Сагасти чемпионат мира уже начался.

Через несколько минут он сообщил, что Лобановский и я здесь же в аэропорту должны принять участие в первой пресс-конференции. И мы вновь попали под обстрел журналистов, задававших самые разные вопросы, начиная от событий в Чернобыле и кончая теми, что связаны с будущей игрой. Старались мы с Валерием Васильевичем как могли. Но удовлетворить журналистское любопытство, по-моему, еще не удавалось никому.