Карл Густав ЮНГ, Мишель ФУКО. ния между деянием и помыслом была, по большому счету, не более чем проблемой намерения и реализации

ния между деянием и помыслом была, по большому счету, не более чем проблемой намерения и реализации. Напротив, после того как предметом экзамена о соблюдении шестой заповеди становится собственно тело с его удовольствиями, различие между тем, в чем содержалось всего-навсего же­лание, допущение греха, и, с другой стороны, совершенным грехом, — это различие становится безнадежно недостаточ­ным для того, чтобы охватить все открывшееся поле. Это придание центрального статуса телу сопровождается от­крытием огромной новой области, которая ложится в осно­вание того, что может быть названо моральной физиологией тела, несколько кратких примеров которой я хотел бы вам представить.

Руководство по ведению исповеди, вышедшее в 1722 г. и предназначавшееся для Страсбургской епархии, требует, чтобы экзамен совести (эту рекомендацию вы найдете и у Абера, и у Карла Борромея) начинался не с деяний, но с по­мыслов. И в отношении помыслов дается следующий поря-дик: «Надо переходить от простых мыслей к греховным, то есть к таким мыслям, которые смакуют; затем от греховных мыслей следует переходить к желаниям; затем от мимолет­ных желаний к желаниям неотступным; затем от неотступ­ных желаний к более или менее греховным поступкам; и только в самом конце подбираться к наиболее тяжким про­ступкам». А вот как Абер в трактате, о котором я уже не раз говорил, объясняет механизм похоти и на его основании указывает путеводную нить, которой надо придерживаться при определении тяжести греха. Для него похоть начинается с некоей телесной эмоции, чисто механической эмоции, вы­зываемой сатаной. Эта телесная эмоция влечет за собой то, что Абер называет «чувственным прельщением». Это пре­льщение вызывает сладостное чувство, разлитое в плоти, чувство сладости и телесного упоения, или, другими сло­вами, трепетания и воспаления. Эти трепетание и воспале­ние побуждают к рассуждению об удовольствиях, которые вы принимаетесь анализировать, сравнивать друг с другом, взвешивать и т.п. Это рассуждение об удовольствиях может

ФИЛОСОФСКИЙ БЕСТСЕЛЛЕР

вызвать новое удовольствие, на сей раз удовольствие от са­мой мысли. Это мысленное наслаждение. Мысленное на­слаждение, которым подогревается желание всевозможных чувственных наслаждений, порождаемых первоначальной телесной эмоцией, причем так, что вы желаете не чего-то греховного, а напротив, чего-то допустимого и благоприят­ного. Желание же, будучи само по себе слепой способнос­тью и не имея в себе возможности знать, что хорошо, а что плохо, легко поддается убеждению. И вот согласие получе­но, а согласие — первая ступень греха, еще не являющаяся намерением и даже влечением, — в большинстве случаев оказывается простительным зерном, из которого и развива­ется грех. Далее следует пространная дедукция собственно греха, которую я оставлю за скобками.

Из всех этих тонкостей и складывается теперь пространс­тво, внутри которого разворачивается экзамен совести. Его путеводной нитью служит уже не закон и его нарушение, не старая юридическая модель, применявшаяся в практике тарифицированного покаяния, а вся эта диалектика наслаж­дения, греховных мыслей, удовольствия, влечения, которая впоследствии, у Альфонса де Лигуори в конце XVIII века, упростится и отольется в общую и сравнительно простую формулу, которой будет следовать вся пастырская практика XIX века. У Лигуори остается всего четыре фазы: побужде­ние, первый помысел к злодеянию, затем согласие (генезис которого, по Аберу, я только что приводил), вслед за ним упоение и, наконец, вслед за упоением — либо удовольс­твие, либо самолюбование. Упоение — это удовольствие в настоящем, желание — это упоение, обращенное в будущее, а самолюбование — это упоение, обращенное в прошлое. Так или иначе пейзаж, в котором разворачивается теперь сама процедура экзамена совести, а следовательно, и про­цедура признания и исповеди, являющаяся непременным элементом покаяния, — пейзаж этот абсолютно нов. Разу­меется, в нем присутствует закон и связанный с законом за­прет; разумеется, речь идет о регистрации правонарушений; однако вся процедура дознания обращена отныне на это