Кто же все-таки отправил Федора Михайловича Сумкина в древний Китай, и зачем он это сделал? Вы, кстати, «Властелина колец» любите? 12 страница

 

Оценивающе поглядев на него, Лян широким властным жестом отогнал своих собратьев подальше. Снова образовал-ся круг, пространство для боя очистилось, и в нем остались лишь Чижиков и вожак разбойников.

 

Котя тяжело вздохнул. Он лишился возможности пони-мать окружающих, но поведение главаря не оставляло со-мнений: Лян вызывал Чижикова на поединок. Разбойник со-рвал с себя безрукавку, отшвырнул ее в толпу, стукнул себя кулаком в выпуклую грудь, сжал и разжал немаленькие ку-лаки. Не глядя, протянул назад руку, и кто-то вложил в нее тяжелый, явно металлический посох. Лян указал пальцем на Чижикова и произнес короткую и жесткую фразу.

 

Воцарилось молчание. Лян явно ждал ответа. И Чижиков ответил.

 

– Богорожденный Аякс Теламоний, владыка народов! Полно со мною тебе говорить, как с бессильным ребенком, иль как с женою, которой неведомо ратное дело! В мужеу-бийствах и битвах я опыт имею немалый, щит сухокожный умею ворочать и вправо и влево, с ним управляюсь искусно и храбро в кровавом сраженье. На колеснице умею ворвать-ся и в конную свалку, пляску Ареса смогу проплясать и в бою рукопашном. Но на такого, как ты, не хочу нападать я украд-кой, высмотрев тайно. Открыто я бью. Посмотрю, попаду ли!

 

– громко, с вызовом продекламировал Чижиков, глядя в гла-за предводителю разбойников, и отшвырнул секиру прочь.

 

 

Лян кивнул – медленно, с пониманием, и разжал пальцы: посох с глухим стуком упал на землю.

Разбойник сделал шаг вперед.

 

Чижиков, в чьем сознании Гектор рубился с Аяксом, ме-ханически принял вовсе не античную боевую стойку: чуть присел, отставив немного левую ногу назад, согнул перед грудью руки, глубоко вдохнул и резко выдохнул.

 

Лян оказался мощным и стремительным. Недаром был он силен и здоров, как стадо быков. Разбойник обрушил на Чи-жикова град размашистых ударов. Котя все их добросовест-но блокировал, чувствуя, как предплечья заныли от боли.

 

Лян дрался, как парни в колхозе «Новый путь» после тан-цев в клубе: обстоятельно замахивался и со всей дури, от души хекнув, лупил, особенно не глядя, куда именно, при-чем умудрялся проделывать все это достаточно быстро. Ни о какой комбинации ударов тут не могло быть и речи, а уж про то, чтобы поддержать атаку ударами ноги, разбойник, похоже, вообще никогда не задумывался. Он пер вперед как взбесившаяся ветряная мельница.

 

Чижиков отступал, уклоняясь и блокируя сыпавшиеся на него удары. Он мгновенно понял, что ни про окинавское карате, ни про кэндо тут слыхом не слыхивали, а расцвет ушу, то есть воинских искусств со всеми их изощренными приемами, наступит в Китае даже не послезавтра. Это было полезное знание, коим следовало мастерски распорядиться, причем – немедленно: Котя допятился уже почти до самых зрителей, и те с обидным смехом потрясали копьями и про-чими орудиями убийства, а Лян все долбил и долбил кулачи-щами.

 

– Извини, брат, – сказал ему Чижиков. – Я понимаю, это не-честно и все такое, но ты не оставил мне выбора.

 

Чижиков присел, увернувшись от кулака Ляна, проскольз-нул у него под рукой и нанес серию коротких ударов по кор-пусу, как на тренировке, поскольку противник и не думал закрываться. Лян содрогнулся – все удары попали в цель! –

 

 

и от неожиданности и боли опустил руки, и вот тут-то Чи-жиков провел красивый апперкот. Он хотел вложить в удар всю холодную ярость, весь страх, все вопросы без ответов, и сокрушить разбойничью челюсть, но вовремя сдержался и ударил вполсилы.

 

Костяшки пальцев пронзило болью, даже в плече отозва-лось, – попал так попал! – и еще мгновение назад победно молотивший его Лян на глазах изумленных соратников вдруг вздрогнул всем телом и безвольно рухнул на спину, картинно разбросав в пыли руки и ноги.

– Нокаут, – констатировал Котя.

Над холмом снова установилось напряженное молчание. На Чижикова никто не бросился, никто не попытался до-стать его копьем – разбойники были слишком потрясены внезапным исходом поединка. Котя беспрепятственно сде-лал пару шагов, поднял с земли амулет-переводчик, завязал узлом порванный шнурок, повесил на шею. После чего вер-нулся к Ляну, встал над ним. Увидев, что глаза разбойника открылись и в них появилось осмысленное выражение, про-

тянул руку:

– Вставай, старший брат.

ЭПИЗОД 12

 

И благовещий зверь снизошел

 

Поднебесная, разбойничий стан, III век до н.э.

 

Памятуя о том, что осмотрительность есть высшая форма храбрости, Шпунтик следовал за плененным неизвестными людьми хозяином скрытно. Ни на минуту не упуская их из вида, кот незаметно двигался через лес параллельным кур-сом: чуть в стороне и чуть позади. Нужно было правильно оценить обстановку, а потому Шпунтик отбросил посторон-ние мысли о всяких несущественных теперь материях вроде лягушек и всецело посвятил себя слежке.

 

По лесу шли довольно долго: Шпунтику уже изрядно на-доело красться сквозь все эти ветки, завалы и буреломы. В какой-то момент скорбное однообразие происходящего за-ставило кота почувствовать себя крайне несчастным и бро-шенным – ведь он остался сирота-сиротой в раскинувшей-ся вокруг необозримой природе. Вот совсем рядом в кустах кто-то страшно захрустел ветками: явно крупный, больше Шпунтика в несколько раз – а вдруг выскочит и напрыгнет на одинокого кота? Природа была прелестна, когда хозяин рядом, но и опасна, когда тот далеко.

 

Шпунтик, высоко поднимая лапы, затрусил прочь от пу-гающих кустов. Тут же раздался подозрительный хруст сле-ва, и кот на всякий случай взлетел по ближайшему дереву на пару метров вверх, замер, вцепившись в ствол когтями, и огляделся.

 

Никого не было видно. То есть – опасного, кто хрустел. Хо-зяин и другие люди по-прежнему шли в одном им известном направлении и совсем не обращали внимания на отсутствие кота. Шпунтик хотел было заорать от обиды, но тут ему пря-

 

мо на голову нагадила какая-то дерзкая птица, и кот от из-умления сполз на когтях вниз по стволу. Вот за что он всег-да не любил птиц, в частности – голубей: они гадят, где по-пало и на кого попало, совершенно не заботясь о том, чтобы убрать за собой. Зарыть, например, в землю! Не говоря уже о том, чтобы чистоплотно вылизаться после похода в туалет.

 

Туалет! Шпунтик вспомнил об их с хозяином туалете с нежностью. Какой прекрасный, теплый и удобный был у них

 

0вквартире туалет! Как приятно и уютно было в нем греметь когтями о бортики пластмассовой кюветы, разгребая кат-сан! И как всегда хвалил его хозяин, когда Шпунтик, гордый собой, покидал туалет с чувством выполненного долга! Хо-зяин!

 

Кстати, где он?

Шпунтик увидел, что, увлекшись страхами и нахлынув-шим одиночеством, он вовсе упустил хозяина из виду. А тот вместе с новыми знакомыми уже вышел из леса и теперь под-нимается по пологому, лишенному растительности склону холма.

 

Шпунтик без труда последовал за ними, умело укрываясь

0вложбинках и за чахлыми кустиками, и когда хозяин достиг вершины, кот тоже был практически рядом: скользнул ужом

 

0впышные заросли и затаился в них, найдя хорошую точку для наблюдения.

 

–...Вставай, старший брат, – повторил Чижиков. Разбойник Лян сфокусировал взгляд над склонившимся

 

над ним Котей, потом в глазах его промелькнуло понимание, он схватил Чижикова за руку и рывком поднялся на ноги. Ляна заметно повело – все же нокаут есть нокаут, но Котя не-заметно поддержал его, и разбойничий вожак устоял.

Его соратники взирали на них вопросительно.

– Его рука крепка так же, как его слово! – провозгласил Лян. – В битве он поверг наземь доблестного брата Куна! Все вы знаете, какова отвага нашего брата, сколь стремителен

 

 

удар его! Секира брата Куна до сего дня не знала промаха! Кругом согласно загудели: «Да, да, правда!» Кун со своей

 

разящей секирой стоял в первом ряду и смотрел на Чижико-ва во все глаза, с восхищением.

 

– Он поверг наземь и меня! – продолжал Лян. – Меня! Ляна Большого! Того, кто кулаком валит насмерть дикого кабана, когда кабан несется на него со всех ног!

Толпа притихла.

– Он великий воин и благородный человек! – выкрикнул Лян, затем повернулся к Чижикову и взял его за другую руку.

– Могу ли я звать тебя старшим братом, неизвестный воин?

– спросил Лян, кланяясь. – Примешь ли ты мои жизнь и дружбу после того, как я и мои люди по глупости причинили столь много вреда тебе и твоим благородным спутникам?

И Лян опустился перед Котей на одно колено. Разбойники замерли в ожидании.

 

Чижиков догадывался, что даже с его невеликими знания-ми о том, как дерутся в двадцать первом веке, он запросто может прослыть в древнем Китае величайшим воином всех времен и народов, но все же произведенный эффект был ве-лик и внезапен. Дальше Котя действовал, полагаясь на ин-туицию. И на многочисленные гонконгские боевики, к кото-рым питал известную слабость.

 

– Брат Лян, – сказал он проникновенно. – Мне не по чину звать тебя младшим. Ты и старше, и опытней, и благороднее меня. Ты дрался с честью и не твоя вина, что ты оказался по-бежден. Мне не нужна твоя жизнь, но дорога дружба, кото-рую ты предлагаешь. Поднимись скорее на ноги и зови меня младшим братом, старший брат Лян!

 

Вокруг возник легкий шепот, по лицу Ляна пробежала чуть заметная тень облегчения, и разбойник поднялся.

 

– Как мне называть тебя, мой благородный младший брат?

– спросил разбойничий вожак. – И каковы драгоценные име-на твоих спутников?

 

 

– Зови меня Килэки, – представился Чижиков. – И не удив-ляйся моему имени, а также и именам моих друзей, потому что мы пришли с далекого севера. Мы чужестранцы здесь, а имена и обычаи в нашей стране отличаются от ваших. Это мой верный спутник Сыпокэ, мудрец и предсказатель, – пред-ставил Чижиков Сумкина, которого, равно как и прочих, освободили от веревок. Сумкин хотел было что-то сказать, но вовремя сдержался. – Это сестра моя Кэсы, а это – наш прово-дник и верный спутник Лю и его помощник Сунь Девятый.

 

– Мы счастливы приветствовать столь высоких гостей в нашем захолустном становище! – ответил с легким покло-ном Лян Большой. Он быстро оправился от нокаута и снова обрел неторопливое достоинство разбойничьего лидера. – Дозвольте же нам немного о вас позаботиться и накормить простою и грубою пищей!

 

– С удовольствием! – вклинился Сумкин. – И если ты, бла-городный брат Лян, как истинный поборник справедливо-сти, велишь своим людям вернуть нам наше жалкое имуще-ство, то мы будем безмерно благодарны.

 

Имущество тут же оказалось у ног Федора – хвала Будде, разбойники не спешили на месте поживиться награблен-ным: несли добычу в лагерь, в общий котел, и донесли в це-лости и сохранности. А то всякое могло случиться, если бы они увидели наручные часы или, скажем, мобильник, или же российский заграничный паспорт!

К великому восторгу Сумкина очки оказались совершенно целы, только весьма заляпаны нечистыми древнекитайски-ми пальцами. Протерев очки краем рубахи и умудрившись не стряхнуть с дужек засохший слой грязи, Сумкин тут же нацепил их на нос.

 

– Это чудесное изобретение из далеких краев, помогающее моим слабым глазам оставаться достаточно зоркими, – по-яснил он, указывая на очки.

Разбойники глубокомысленно закивали, хотя было видно, что ничего не поняли.

 

 

– Мой благородный брат Килэки... – Лян явно хотел о чем-то попросить, но не решался.

 

– Говори смелее, старший брат, – подбодрил его Чижиков, чувствуя настоятельную потребность присесть: от пережи-того начали мелко дрожать ноги.

– После того, как мы немного отдохнем и попируем, не мог бы ты показать нам еще немножко своего волшебного боево-го искусства?

– Ну, если только немножко... – смущенно буркнул Котя.

– Ха! – вскричал Лян Большой и воздел мускулистые руки

0ксинему небу. – Так давайте пировать! Пировать! – провоз-гласил он под одобрительный рев членов своей банды, ши-рокими шагами направляясь к костру. – Эй, братья, живо не-сите наилучшую посуду и чаши! Тащите отборное вино! Мы будем пить в честь наших новых братьев!

 

– Интересная мысль, – вполголоса заметил Сумкин. – Ты, старик, кстати, где так драться научился? Раз-раз, и мужик уже лежит.

– По фильмам с Джеки Чаном, – ответил Котя.

– Не ожидал от тебя, не ожидал...

 

Договорить Федор не успел – сильно толкнув его, к Чижи-кову бросилась Ника и повисла на шее, уткнувшись лицом в плечо.

– Э-э-э... Сестра Кэсы, – позвал ее Котя, машинально обняв де-вушку и почувствовав, что это приятно. – Ты это... Ну того...

 

– Действительно, – шепнул Сумкин. – На нас уже огляды-ваются. Варвары-то варвары, а тут все же иные нравы.

 

Ника разжала руки, отстранилась. Расцвела счастливой улыбкой. Глаза ее сияли. Чижиков вдруг покраснел, сам не понимая отчего.

– Мой господин, вы целы? – спросил очень вовремя при-близившийся Лю Бан. – Этот лихой человек не нанес вам увечий?

– Спасибо за заботу, почтенный господин Лю, – скупо улыб-нулся ему Чижиков. – Я в порядке.

 

0В этот момент между низкими домами родилось движение

 

– расталкивая разбойников, вперед выбежал какой-то чело-век и с криком: «Брат! Брат!» – устремился к Лю Бану.

 

Для того чтобы ничего не упустить из происходящего, Шпунтику пришлось скрытно, кустами обогнуть почти всю площадку на вершине холма и потом взобраться на крышу одного из стоявших полукругом домов. Спрятаться на кры-ше было негде, а потому кот положился на судьбу.

 

Судьба в этот день была к Шпунтику благосклонна: никто из собравшихся на вершине холма не обращал на него вни-мания, все были увлечены тем, что происходило там, внизу, неподалеку от костра. Шпунтик глянул и обомлел: его хозя-ин, тихий и мирный, вступил в отчаянную драку с одним из тех вонючих типов, что напали на путешественников неподалеку от лягушки. Кот впал в мистический ужас, по-тому что вонючий размахивал палкой с приделанной к ней острой железякой, а у хозяина никакой железяки не было и в помине, и Шпунтик приготовился к худшему.

 

Спрашивается, как быть коту – после того, как его хозяи-на порубят железякой и он, хозяин, неизбежно сдохнет? К кому обратить нехитрые чаяния, к кому устремить робкие надежды? Нет, это вовсе не кошачий рай, решил Шпунтик, это больше похоже на кошачий ад, где ты неприкаян, одинок

0и– ни малейшей еды буквально нигде.

0ИШпунтик изготовился было внести посильный вклад в исход безнадежной битвы: подобрался, забил хвостом, от-клячил зад, чтобы прыгнуть прямо на голову типа с палкой, да разодрать ему всю наглую физиономию, а уж там хозяин, должно быть, и сам не подкачает, – как хозяин не подкачал самостоятельно.

Два раза ронял на землю волосатого типа! Два раза возил его в пыли!

 

Кот передумал прыгать, но тут же увидел, что рано обра-довался: на хозяина попер какой-то мускулистый тип с лы-

 

 

сой башкой. Хозяин испугался: бросил отнятую у волосатого палку. Лысый не унимался: тоже кинул свою палку и зама-хал кулаками, а каждый кулак с голову младенца! Очень здо-ровый и страшный противник... Прощай, рыба пикша!

 

Кот снова подобрался: лысую голову разодрать не в пример проще, в волосах когтями не запутаешься, но хозяин опять справился и так отоварил лысого, что тот вмиг с копыт пере-кинулся. Упал, лежит, скучает. И правильно: знал бы лысый заранее, как хозяин с веником управляется, вообще бы про-тив него не вышел никогда!

 

Шпунтик вытянул шею: внизу установилась тишина, ни-кто больше на хозяина не нападал, а он – и это вместо того, чтобы ухватить какую-нибудь палку побольше, да и нада-вать всем злодеям, пока не опомнились! – подошел к лысому

 

0ипомог ему подняться. Потом стали кричать, и лысый гром-че всех. Кот понял, что больше к хозяину никто не пристает

 

0ина всякий случай распластался на крыше, попытавшись стать как можно незаметнее. Мало ли что.

 

Внизу драчуны, похоже, договорились, даже противного Сумкина отпустили. Кот ничего не понимал, но лежал смир-но. На всякий случай.

 

–...Брат! Брат!!

Лю Кан сжал младшего брата в объятиях.

– Как! Ты разве здесь, Лю Кан?!

– Так это брат твой? – удивленно спросил подошедший Лян Большой. – Друг Лю Кан, говорил же ты, будто брат твой – чиновник из уездных...

– Так и есть, – печально кивнул Лю Бан. Посмотрел на Лю Кана и уточнил. – Так и было.

 

– Коли пожаловал ты к нам с чистым сердцем, то в лагере поборников справедливости тебе всегда рады, – сказал Лян.

 

– Старший брат твой, Лю Кан, удалец отчаянной храбрости, не раз и не два сразившийся за обездоленных.

 

Лю Кан покраснел.

 

 

– Зачем ты смущаешь меня, старший брат Лян? Заслуги мои ничтожны, отвага еле тлеет.

 

– Ну! Ну же, брат Лю! Полно! – хлопнул его по плечу пред-водитель разбойников. – Не ты ли в одиночку сразил того свирепого кабана, что уже изжарился у нашего очага? Пожа-луйте на пир! И вы, гости дорогие!

 

Лян широким жестом пригласил всех к очагу, где стара-ниями разбойников были расстелены циновки. На иные из них поставили широкие бронзовые блюда, где зелене-ли овощи, золотилась жареная рыба, радовала глаз прочая мелкая снедь и шипело, исходя жиром, горячее кабанье мясо, которое огромным ножом нарезал крупными ломтя-ми прямо с туши, не снимая ее с вертела, Кун Разящая Се-кира.

 

– А где наше вино? Выпьем же за славную встречу! – вос-кликнул Лян.

 

Четверо приволокли вино в огромном глиняном жбане. Сумкин поморщился.

 

Наконец, после долгих церемоний уступания друг другу места все расселись на свободных циновках: во главе – Лян Большой, на правах всеобщего старшего брата и предводи-теля, по левую руку Лян усадил Чижикова, рядом плюхнулся Сумкин, около него Ника. Котя рухнул на свое место совер-шенно обессиленный. Его хватило только на то, чтобы не по-казать охватившей его слабости.

 

Справа от Ляна восседал Кун, ковыряя пальцем в невиди-мом из-за волос ухе, около него сели Лю Бан с Лю Каном и еще один разбойник – видимо, из числа ближайшего окру-жения предводителя; его представили как Дуна Сокрушите-ля, выдающегося храбреца и ярого защитника справедливо-сти. Окинув взглядом щуплую фигуру воителя, Чижиков не усмотрел в нем ничего устрашающего. Быть может, Дун со-крушал отнюдь не силой.

 

Остальные члены разбойного сообщества расселись кто куда. По рядам заходили наполняемые из жбана кувшины и

 

 

глиняные чаши с брагой, понеслись острые, специфические запахи.

 

– Мясо можешь есть смело, оно термически обработано, – шепнул Сумкин, подцепив ближайший ломоть.

 

Котя последовал его примеру. Есть хотелось очень.

Лян Большой сунул ему в руки глиняную чашу. В чаше пле-скалась мутная жидкость, пахнувшая кислятиной.

 

– Я обрел сегодня нового младшего брата! – провозгласил он под одобрительные выкрики собравшихся. – Мой брат Килэки! Клянусь, что узы нашего братства, скрепленного честным поединком, будут нерушимы!

 

И Лян в один присест выхлебал содержимое своей чаши, после чего громогласно рыгнул, утерся кулаком и вопроси-тельно взглянул на Чижикова.

– Мой старший брат Лян! – заговорил тот. – Сегодня ты явил настоящую мудрость и благородство. И я счастлив, что теперь у меня есть такой старший брат! Но, молю тебя, не гневайся: вера моя такова, что мне неуместно пить хмель-ные напитки, ибо тогда лишусь я покровительства тех духов, что хранят меня в долгом пути.

 

– И я тоже, – тут же вставил Сумкин. – И она, – указал он на Нику.

 

Ника кивнула.

– Что же, – Лян Большой дернул себя за ухо. – Хоть я и не слышал о подобной вере, но пусть духи хранят тебя, а мы будем веселиться! И выпьем и за себя, и за вас! – воскликнул он, радуясь столь просто найденному выходу. – Эй, где там вино!

 

Лю Бан, которого не защищали духи-трезвенники, с удо-вольствием к своей чаше приложился. Лю Кан не отставал от брата.

Разбойничий стан наполнился звуками раскованной тра-пезы.

 

– Однако, – продолжил развалившийся на циновках Лян, пожирая мясо, – скажите мне, братья мои, и ты, сестра Кэсы,

 

 

куда вы держите путь и чем мы, поборники справедливости, можем вам помочь?