Кто же все-таки отправил Федора Михайловича Сумкина в древний Китай, и зачем он это сделал? Вы, кстати, «Властелина колец» любите? 9 страница

 

«И как он только что-то видит в такой темноте!» – в очеред-ной раз поразился Чижиков, а мальчишка уже снова стоял рядом, безмолвно, жестами показывая: туда, туда проходи-те!

 

В стене оказалась низкая дверь, ведущая в узкий проход, и, протиснувшись в него, Чижиков, Сумкин, Ника и Шпун-тик оказались в зарослях местного лопуха уже по ту сторо-ну стены.

 

Над путниками нависло бездонное черное небо, полное громадных, ясно сияющих звезд.

Впереди лежала ночь.

И полная неизвестность.

ЭПИЗОД 9

 

Старый храм

 

Поднебесная, уезд Пэйсянь, III век до н э.

 

До упомянутого Лю Баном заброшенного храма путники добрались без приключений. Дорога, которую по одному ему известным признакам выбирал их маленький проводник, действительно шла вверх, но как-то не очень убедительно – плавно, неспешно. Чижиков никогда не назвал бы ее горной: горы в его сознании ассоциировались с крутым подъемом, отвесными скальными стенами, обрывами, огромными ва-лунами, готовыми сорваться в пропасть. Возможно, они и прошли мимо пары таких пропастей, да только в темноте все равно ничего не увидели.

 

Наконец вышли на ровное место – на вершину самого вы-сокого в здешних местах холма, по неясной причине щедро названного горою, и мальчишка уверенно двинулся вниз. Спустившись шагов на пятьдесят, Сунь Девятый присел и вскоре застучал камнем о камень, пока не брызнули ослепи-тельные искры, после чего зажег небольшой факел. Факел да-вал немного света, но его вполне хватало, чтобы не свернуть себе шею, запнувшись о корень или камень и загремев по-сле этого вниз по склону. Котя оценил стратегию мальчиш-ки: теперь, когда от города путников отделяло значительное расстояние и к тому же они пребывали с другой стороны хол-ма, свет было решительно невозможно заметить.

 

– Прошу за мной, – коротко велел Сунь и, взвалив корзину на плечо, двинулся дальше.

 

Шли молча: никто не разговаривал. В основном потому, что не решались – из-за неясной, но явной опасности, кото-рую хотел отвести от них смотритель. Шуметь следовало по-

 

 

меньше. Сумкин, впрочем, пару раз порывался что-то ска-зать, но ограничивался глубоким, еле слышным вздохом.

 

Углубились в очередную рощу – довольно густую, и движе-ние невольно замедлилось. Шумно захлопала крыльями не-видимая птица, раздраженно заорала и взмыла в небо. Ника прижалась к Чижикову.

 

Из обступившей путников темноты то и дело неслись шо-рохи, треск, шуршание: роща жила полноценной ночной жизнью. Более шустрый и опытный Сунь постоянно уходил вперед и там поджидал, когда его догонят медлительные спутники, которым тусклый свет факела служил путевод-ным маяком.

Когда идти надоело всем, и даже Чижикову, Сунь Девятый осветил полуразвалившуюся глинобитную стену.

 

– Пришли, – коротко сообщил не отличавшийся многосло-вием мальчик. – Здесь.

 

«Здесь» оказалось не просто заброшенным храмом, но развалинами бывшего храма, небольшого, скорее – кумир-ни: всего одно строение и стена вокруг дворика перед ним. Нынче от стены остались лишь куски, кое-где еще торчав-шие стертыми зубами-пеньками, а от строения уцелел лишь остов, да и тот весь в дырах; крыша же давно обвалилась.

 

– Шикарное место, – тихо пробормотал Сумкин, бросая на траву меч, на конец которого прицепил узел с вещами.

 

Сунь Девятый поставил корзину к стене и быстро натаскал

0вцентр двора палок, веток и сучьев, сложил горкой, но вот беда – как раз погас его верный факел. Мальчик не пал духом и стал трудолюбиво высекать искру. Что-то у него не лади-лось.

 

– А сотворим-ка чудо! – подмигнул Сумкин Чижикову, при-сел у будущего костра и щелкнул зажигалкой – раз, второй, третий, и вот уже по куску сухой коры побежал первый роб-кий огонь. Сунь бросил свое занятие и стоял, глядя на Федо-ра во все глаза, а потом, когда пламя основательно занялось, низко поклонился Сумкину три раза.

 

 

Котя подспудно ожидал, что мальчик перекрестится. Но нет, не перекрестился.

 

– Что, здесь и заночуем? – спросил Чижиков у мальчика. Тот, не отрывая взгляда от великого китаеведа, лишь мол-

 

ча кивнул. Сумкин кулем плюхнулся у костра и протянул руки к огню. Было довольно прохладно.

 

– Надо бы еще веток запасти, – подошел к нему Котя. – Ночь впереди длинная.

 

– Да? – блеснув очками, Сумкин посмотрел на него снизу вверх. – Ну, давай, сейчас ты запасаешь, а потом – я.

 

Чижиков лишь покачал головой и отправился в темноту на поиски топлива. Сумкин, человек жизнерадостный и по большей части энергичный, славился резкими перепадами настроения. В нем словно внезапно выключался скрытый моторчик, требовавший подзарядки, и тогда Федор стано-вился мрачен, желчен и сварлив. Котя, хорошо знакомый с этой особенностью приятеля, даже и не пытался вдохновить его на дальнейшие подвиги: посидит, насосется энергии из окружающего мира и станет как новенький.

 

Есть никому не хотелось.

Добавив в костер надлежащих веток и даже завалив в него приличных размеров бревно, чтобы горело долго и неторо-пливо, а потом медленно тлело, отдавая тепло, утомленные путники улеглись вокруг, стараясь поплотнее закутаться в свои новые одеяния.

 

Благовещее животное разумно пристроилось под боком у хозяина.

 

Мальчик вызвался караулить. Постепенно Чижиков задремал.

 

Первый сон Константина Чижикова

 

Котя стоял на высоком утесе и вокруг – насколько хвата-ло глаз – простиралась долина, прекрасная, цветущая, пол-ная жизни. К горизонту убегали холмы, покрытые лесами,

 

 

шумели листвой зеленые рощи, змеилась, блестя на солнце, голубая лента реки.

 

Котя всмотрелся – и увидел на берегу, у кромки леса, оле-ниху и трех смешных длинноногих оленят. Олениха чутко водила ушами, следя за деревьями и кустами, но Коте было ясно: делает она это, следуя вековечному инстинкту, а во-все не потому, что ей или ее детям угрожает опасность, по-скольку никакой опасности в здешнем мире не было и в по-мине. Оленята, как и положено детям, вовсю резвились сре-ди высокой сочной травы и смешно вскидывали голенастые ноги, не умея еще с ними ловко управляться.

 

Котя посмотрел дальше – и увидел парочку птиц, разме-ром с сойку, с толстыми клювами и смешными хвостами. Высоко, в излучине толстой ветви сосны, притулилось гнез-до, похожее на разворошенный ком сухих прутьев, и птицы сновали по воздуху взад и вперед безо всякой устали, с жучка-ми, паучками и червячками в клюве, а из гнезда им навстре-чу высовывались жадно разинутые рты птенцов.

 

По склону дальнего холма шел крестьянин – жилистый мужчина с вязанкой хвороста на спине. Шел неторопливо, уве-ренно, и, проследив его путь, Котя увидел в месте, где у речной отмели сушились на солнце сети, простой дом, крытый соло-мой. Прямо во дворе женщина готовила в котле над очагом какое-то варево, подносила ко рту черпак, пробовала.

 

На нос Коте вдруг села бабочка – ослепительно красивая в ярких лучах солнца, села на мгновение и тут же взмыла вверх, разрезая воздух пестрыми крыльями.

Легкий ласковый ветерок обвевал Котю, и весь мир перед ним дышал покоем и негой. Котя стоял, смотрел и всем сердцем чувствовал простое счастье, гармонию и умиротворение, ца-рившее вокруг. Мир был прекрасен, шелковистая трава нежно гладила босые Котины ноги, хотелось петь от невиданной ра-дости, хотелось легко оттолкнуться ногами от теплой зем-ли, раскинуть руки и взлететь в пронзительно чистое небо

– туда, где высоко-высоко плыли кудрявые облака.

 

 

Но вдруг вокруг что-то неуловимо изменилось, и почти взлетевший было Котя упал в траву. Земля болезненно со-дрогнулась, потом еще и еще – сильнее и сильнее. Ветер пе-рестал быть ласковым, олениха испуганно закрутила голо-вой, оленята прижались к ее ногам. Птицы носились вокруг гнезда, встревоженно крича. Крестьянин отбросил прочь вя-занку и, поглядывая с ужасом на темнеющее небо, стремглав помчался к дому, а там уже металась женщина, не зная, за что хвататься первым. Котел опрокинулся прямо в очаг, и к небу, на глазах наливающемуся чернотой, устремился тон-кий ручеек пара.

 

Котя оглядывался в смятении, но гул, что родился под землей, уже вышел наружу. Гул ширился, крепчал, обращал-ся чудовищным грохотом. Небо, еще мгновение назад такое лазурное и сияющее, вдруг в одночасье исполнилось зловещего мрака, поглотившего солнце без остатка.

 

Котя не понимал, что происходит, его разум метался в по-исках ответа, а в мирной прекрасной долине меж тем раз-верзлась земля, плюясь во все стороны дымящимися камня-ми, и наружу, пожирая все на своем пути, поползла тягучая раскаленная магма. Вспенившаяся речка стала мутным бур-ным потоком, который, встретившись с магмой, обратился грязным паром.

 

Холмы двигались как живые, и целые рощи исчезали в зи-яющих в земле рваных ранах. Казалось, с земли грубо и неу-мело сдирают кожу, и она истекает алой кровью. Казалось, что внутри земли с треском и грохотом ломаются крепкие некогда кости, а их обломки прорывают кожу и тянутся к небу, грозя пронзить и его. Казалось, у планеты разорвались легкие, и теперь кончился воздух, лопнули и взорвались серд-це, печень и почки.

 

Котя ощутил на лице пепел, и слезы проложили на его ще-ках первые робкие дорожки. Конец мира надвигался неотвра-тимо, и Котя ясно знал, что бежать некуда, нигде нет спа-сения, и если он и проживет чуть дольше, чем другие люди

 

 

или же звери в долине, то лишь на миг, необходимый разбу-шевавшимся стихиям, чтобы достичь утеса, где он стоит, пока еще не мертвый.

 

Котя поднял глаза вверх и черная пелена, застилавшая небо, расступилась перед его взглядом: он увидел бездонные глубины космоса и Луну, безжизненный спутник Земли. И вдруг на глазах изумленного Коти Луна, холодно и величаво плывшая по своей вековечной орбите, плавно изменила тра-екторию.

Котя понял: в мироздании что-то нарушилось, глобальная драма Земли вызвала к жизни силы, которые изменили дви-жение Луны, и теперь Луна неумолимо приближается. Прой-дет время – незначительное по меркам необъятного космо-са – и она упадет на Землю, и тогда.

 

С неба сыпались обгоревшие птицы, пеплом разлетались бабочки, горизонт пылал. Котя беззвучно плакал и тут, среди грохота апокалипсиса, он услышал голос – бесплотный и тихий, будто кто-то, пролетая мимо, шепнул ему прямо в ушную раковину: «Не допусти этого... Не допусти... Не допу-сти!..»

 

Чижиков разом проснулся, приподнялся на локтях, провел рукой по щеке и ощутил влагу. Слезы? Сердце билось как бе-шеное, дыхание хрипло вырывалось из груди. Он закоченел во сне.

 

Кругом все спали – и Сумкин, свернувшись калачиком и смешно подложив кулак под щеку, и Ника, что лежала носом вниз, уткнувшись лбом в скрещенные руки, спал даже маль-чик Сунь Девятый, сидя у потухшего костра и обняв длин-ную жердину.

 

Стояла чуткая предрассветная тишина – небо едва-едва посветлело. И что-то в этой тишине было не так.

 

Котя осторожно огляделся и буквально в пяти шагах от себя увидел неясный силуэт. Силуэт был почти прозрачный, сотканный из дрожащего, текучего воздуха: сквозь него

 

 

смутно белел ближайший обломок стены. Чижиков замер, вгляделся – ну конечно, точь-в-точь вышедший из кухонного угла в квартире на Моховой прозрачный человек, которого с помощью красной пирамидки прогнала Ника, девочка из будущего!

 

Котя почувствовал, как от страха у него на голове шеве-лятся волосы: ну все, теперь точно конец! Он хотел было по-звать на помощь, но горло перехватило. Прозрачный силу-эт стоял недвижно, и не отрывавший от него взгляда, словно кролик от удава, Чижиков вдруг понял – даже не понял, а не-ким седьмым чувством ощутил: пришелец смотрит на него. Со слов Алексея Борна Котя знал, что таких существ отчего-то тянет к предметам – например, к его дракону; но сейчас дракончика с Чижиковым не было, фигурка исчезла невесть куда, пропала из кармана джинсов, растворилась в водово-роте времени. Значит, что? Чего он хочет, если не предме-та?

 

Мысли заметались. Предмет есть у Ники – попугай, так почему прозрачный смотрит на меня, а не на нее? И поче-му просто смотрит? Почему ничего не делает? Например, не бросается, не откручивает голову? Как он вообще тут очу-тился, в этом чертовом третьем веке до нашей эры? Или та-кие вот прозрачные были на Земле уже во времена Цинь Ши-хуана? Или даже раньше?!

 

Чижиков, не находя в себе смелости пошевелиться, изо всех сил вглядывался в страшного пришельца, пытаясь в предрассветных сумерках разобрать черты его лица, рас-смотреть хоть что-то определенное – и на какое-то мгнове-ние Коте показалось, словно он поймал взгляд прозрачного, заглянул ему в глазницы. По позвоночнику пополз неприят-ный холодок, в животе сделалось пусто и противно заныло

 

– такой вековечной тоской внезапно пахнуло на Чижикова! На глаза его непроизвольно навернулись слезы, еще более жгучие, чем во сне. Сердце пронзила боль – очень похожее чувство Котя испытал совсем недавно, когда в сонном виде-

 

 

нии наблюдал гибель старого мира. Стоял и смотрел, не в силах ничего поделать и предпринять, и обреченно ждал, когда к его ногам подберется огнедышащая лава.

 

Сходство ощущений поразило Чижикова, и вслед за этим пришла догадка, почти понимание.

 

– Это ты сказал «не допусти»? – трудным шепотом выда-вил Котя, внезапно вновь ощутив затекшие руки, на которые опирался все это время – Это ты?

И – черт возьми! – он ясно увидел, как склонилась в кивке прозрачная голова.

 

– А что тебе.

 

Но договорить Котя не успел: прозрачный резко обернул-ся, посмотрел назад – в темноту, откуда внезапно прилетела короткая стрела и вонзилась в землю рядом с правой рукой Чижикова.

 

Замерший мир пришел в движение, словно его сняли с паузы: Котя бросился на землю и откатился влево, прозрач-ный высоко подпрыгнул и исчез, басовито и яростно рявкнул Шпунтик, у костра тонко закричал Сунь Девятый, и вслед за этим с воплями «блин! блин!! блин!!!» рядом с ним запрыгал Сумкин, спросонья лягнувший голой пяткой еще горячую головешку. Проснулась Ника и моргала спросонья голубыми глазами.

 

Тут и там шуршали стрелы, но ни одна из них не дости-гала цели. Чижиков притаился за камнем, прикрываемый с фланга распластавшимся по земле благовещим зверем. Он высунулся посмотреть, что происходит, и увидел, как прозрачный с непостижимой скоростью мечется по возду-ху, отбивая стрелы в стороны – одну за другой. Котя не мог уследить за поразительной скоростью его движений, зато заметил валяющийся неподалеку в траве меч, дотянулся до него и потянул из ножен.

 

На обломке стены неожиданно возник человек, одетый в черное с головы до ног, и в руке его блеснул обнаженный клинок. Прозрачный тут же оказался перед ним и неулови-

 

 

мым движением толкнул в грудь. Человек в черном отлетел в кусты. Через секунду раздался приглушенный вопль, в ко-тором ясно слышалось изумление.

И все кончилось.

Стрелы больше не падали. В кустах коротко прошуршало – кто-то, явно не одинокий в своих стремлениях, не разбирая дороги, несся прочь.

Прозрачный медленно опустился на землю. Рассвело.

 

Вдруг Ника выхватила из-за пазухи свою пирамидку и на-жала на нее.

 

– Не-е-ет! – крикнул Чижиков. – Нет! Не надо! Он нас спас! Но было уже поздно: неведомая сила унесла прозрачного

 

прочь, вот он был и вот его нет, как никогда и не бывало На мгновение опустилась звенящая тишина. Все застыли:

 

Чижиков с мечом в руке, Сумкин, высунувшись из-за куста, Шпунтик, отклячив зад в предпрыжковом состоянии, Ника, сжимающая пирамидку, мальчик Сунь с жердиной и выта-ращенными глазами.

Неподалеку робко, неуверенно цыкнула птица.

– Ну зачем ты... – повернулся к Нике Чижиков.

 

– Да, но... – непонимающе захлопала она глазами.

– Что это, черт возьми, было? – выпрямился Сумкин. – Кто стрелял?!

 

Прозрачного Федор не заметил.

– Гр-р-р-р-рм-м-мр-р-р, – завершил боевую песню Шпун-тик, сел и хищно облизнулся.

 

Лишь мальчик Сунь Девятый, бросившись на колени пе-ред развалинами храма, непрерывно кланялся и возносил нехитрые свои молитвы – в совершенном молчании.

ЭПИЗОД 10

 

Лихие люди

 

Поднебесная, по дороге в Сянъян, III век до н.э.

 

Лю Бан пришел спустя час с небольшим. Одет смотритель был в простое, неофициальное платье, за спиной болтался дорожный мешок, из-за пояса торчал меч.

 

– Могущественные маги, – начал было он, поклонившись Чижикову, Сумкину и Нике, а также отдельно Шпунтику, но Федор остановил его.

– Смотритель Лю, – сказал он. – Прошу вас не называть нас так, ибо мы ни в коей мере магами не являемся.

 

У них было время обсудить происходящее и хоть немного договориться. Для этого пришлось прибегнуть к определен-ным ухищрениям. Когда первый шок от внезапного нападе-ния прошел, и стало ясно, что людей в черном поблизости нет и никто в них больше стрелять не собирается, Котя вер-нулся к костру, над которым хлопотал бледный от пережи-ваний мальчик Сунь, и позвал девушку: «Ни... тьфу... Кэсы!». И когда она приблизилась, тихо попросил: «Выключи попу-гая!» Ника сунула руку за пазуху, отошла в сторонку, повози-лась там немного, обернулась и кивнула. Чижиков глянул на Сумкина, тот понял без слов и взялся за свой амулет.

 

Избавившись таким образом от внимания и понимания Суня Девятого, путники присели поодаль от костра и про-вели короткое совещание. Сумкин прихватил для научного анализа пару стрел и произвел их вдумчивый осмотр, для чего даже снял очки. Посетовав на то, что никогда не уделял должного времени работам по древнекитайскому оружию, повертев стрелы в руках так и сяк, он в результате сообщил,

 

что ничего особенного сказать не может. С куда большей уверенностью видный китаевед отнес стрелы к арбалетным, потому как для лука они были коротки. В итоге было решено отнести случай с нападением в разряд загадок, но загадок нехороших, поскольку совершенно очевидно, что где-то не-подалеку бродят люди, твердо настроенные убить Чижико-ва, Сумкина, Нику и даже кота Шпунтика! По неустановлен-ным пока причинам: может, у них душа поет, если до обеда они подстрелят пару-тройку северных варваров. А может, и нет.

 

Чижиков обвел взглядом небольшую компанию север-ных варваров и предложил с этого момента и впредь до осо-бых обстоятельств не подвергать сомнению тот факт, что они на самом деле находятся в древнем Китае. И более к этому вопросу не возвращаться. Возражений не последова-ло, только Сумкин безнадежно махнул рукой и закурил, а Шпунтик, пресытившись разговорами, удалился в ближай-шие заросли. Ника внесла добавление: до тех самых особых обстоятельств не приставать к ней со всякими расспроса-ми, не имеющими непосредственного отношения к теку-щему моменту. «Но позвольте! – возмутился Сумкин. – Мы, милая девушка, оказались тут не без вашей протекции, и вы нам хотите буквально сказать, что это не имеет отноше-ние к текущему, как вы метко выразились, моменту? Лич-но мне было бы крайне желательно поиметь некоторую яс-ность по поводу этого прискорбного происшествия, а вы, я подозреваю, единственный на сегодня источник информа-ции!» Некоторое время Чижиков препирался с приятелем и в конце концов подавил бунт – при молчаливом попусти-тельстве Ники. И хотя Коте и самому было до крайности интересно прямо здесь и сейчас поставить если не все точ-ки над «i», то, по крайней мере, существенно продвинуться в срывании покровов с чужих тайн, он понимал, что в тех обстоятельствах, в которых они оказались, разменивать-ся на пустые споры нельзя никак. Нужно действовать сла-

 

 

женно, командно – если, конечно, они хотят пройти пресло-вутую «миссию» до конца. А без этого возвращение к нор-мальной жизни невозможно. Сумкин все понимал, но из природной вредности ерепенился.

 

Покончив с разногласиями, они подвели итоги и про-верили наличные запасы. В корзине Суня Девятого име-лось некоторое количество еды, главным образом – завер-нутые в листья рисовые колобки и вяленое мясо. Пару со-судов с местной брагой питанием решили не считать. Из снаряжения были: два меча среднего качества и остроты, десяток арбалетных стрел, пара не работавших мобиль-ных телефонов, две зажигалки, которые Сумкин неведо-мым образом протащил в самолет, полторы пачки сигарет, а также родная одежда, запакованная в дорожные сверт-ки, и вместе с нею – две пары наручных часов, авиабилеты и паспорта с визами. Крайне не густо. Чижиков подозре-вал, что Ника предъявила далеко не все штучки, имелось у нее что-то еще, кроме попугая, пирамидки и пресловуто-го темпорального корректора, но не обыскивать же ее в са-мом деле?