Кто же все-таки отправил Федора Михайловича Сумкина в древний Китай, и зачем он это сделал? Вы, кстати, «Властелина колец» любите? 7 страница

 

Кому иному, как не ему, Лю Бану, ниспослан знак Неба? Но что, если он ошибается? Что, если он неправ? Ясно, что

 

нестроение в государстве достигло предела, но кто положит этому конец, кому суждено снова распространить гармонию

 

управления на земли Поднебесной, чья судьба возглавить великое дело? Неужели эта судьба выпала на долю Лю Бана, скромного уездного смотрителя? Мыслимо ли такое?

 

Животное – вот ключ ко всему. Лю Бан не был достаточно сведущ в толкованиях знамений, но простые знаки Неба рас-познать должен! А если нет, то знамение наверняка направ-лено более подходящему, более достойному человеку.

 

Потому и важно не поднимать шум преждевременно. Ибо огласка, даже косвенная, может повредить великому делу, если оно заладится. Ибо зорки глаза владыки, чуток его слух, и пусть сердце императора уже не с народом Поднебес-ной, скорость и неотвратимость карающей длани владыки широко известны. Тут уж лучше поостеречься.

 

Лю Бан коротко глянул в спину Ян Гэ и машинально сжал ру-коять меча. Да, возможно, придется и грех взять на душу. Ян живет один-одинешенек, у него нет родни во всем белом свете, и, коли повернутся дела так, что иного выхода не будет... Смо-тритель чуть слышно скрипнул зубами. Да, он сделает это. Сунь Девятый предан ему во всем, к тому же совершенно не болтлив

 

– слова лишнего не вытянешь. Мальчишка не подведет. Не вы-даст, не предаст. По первому знаку сделает все, как надо.

 

Да, еще какие-то чужестранцы – торговые люди, подверг-шиеся, как сказал Ян Гэ, разбойному нападению и нашед-шие приют в его доме. Что за странность? Ежели случилось ограбление, следует явиться к властям и установленным по-рядком подать жалобу, а не искать ночлега в первом попав-шемся доме. Ясно, что Ян за лишний кусок серебра даст при-станище любому, тем паче дом у него стоит пустой, но сами чужестранцы – откуда они здесь, как сюда попали, отчего не проследовали на постоялый двор, в конце концов? Ян ска-зал, их трое, в том числе женщина. С виду больше похожи на северян, что налетали в былые времена из степи набегами и чей боевой пыл основательно охладил великий владыка дома Цинь. Теперь они жалуют в срединные земли все боль-ше с торговыми делами. Оно и понятно.

 

 

Заметили ли чужестранцы благовещего зверя? И если да, то как с ними поступить? Впрочем, чужаки – они и есть чу-жаки, с ними проще. Никто их не знает, никто их толком не видел, никто их не хватится.

 

Ян Гэ распахнул перед смотрителем двери, Лю Бан шагнул во двор и увидел...

 

– Э-э-э... – только и смог произнести Чижиков, когда госте-приимный хозяин их столь быстро покинул. – Кажется, нас разоблачили.

– Очень возможно, капитан Кирк, – кивнул Сумкин, тоже взволнованный поведением Яна. – Однако же думаю, что на-стоящее разоблачение последует после возвращения этого шустрого деда со стражниками в придачу.

 

– То есть?

– Да какое там «то есть», старик! Любому ясно, что мы переодетые чужеземцы. Повяжут, посадят, допросят, – мах-нул рукой Федор. – Если мы действительно в древнем Китае, мало нам не покажется!

 

– Мы действительно в древнем Китае, – сказала Ника с на-жимом. – И я прошу, прошу вас обоих: поверьте в это нако-нец и давайте выполним нашу миссию... Да вы оглядитесь вокруг, посмотрите внимательно!

 

– Гм... – хмыкнул Сумкин, оглядываясь. – Признаться чест-но, декорации просто превосходные. Еще немного, и я точно уверую. Ой, что это такое интересное?

Он с видом знатного этнографа устремился к сложенному из плоских камней очагу, в котором пылал огонь, а рядом на большом листе какого-то растения, по виду лопуха, лежало нарезанное мясо и чуть поодаль от него в глиняном кувшин-чике стояло вино. Осторожно взял кувшин, поднял, понюхал

 

– скривился, стал внимательно разглядывать незатейливый, грубый рисунок, нанесенный на поверхность.

 

– Неужели все это правда?! – Федор яростно заблестел оч-ками. От возбуждения его крупные уши, казалось, зашеве-

 

 

лились. – Обалдеть! Эх, ну почему я никогда не уделял су-щественного внимания важной науке археологии! Сейчас посмотрел бы на эти предметы кустарных промыслов совсем другими глазами и слегонца определил бы, к какому време-ни они относятся!

 

– Между прочим, – заговорил Чижиков, внимательно раз-глядывая дом Яна, – предполагается, что мы заночуем в этой халупе?

– Думаю, нет, – ответила Ника. – Скорее всего, хозяин по-зволит нам прикорнуть где-нибудь у стенки во дворе, так что нам понадобятся одеяла.

– Вряд ли у простого человека есть в хозяйстве одеяла, – сообщил Сумкин. – Если это действительно Китай третьего века до нашей эры. В лучшем случае – ветошь тряпичная, а то и просто солома. Солома, кстати, если к ней как следует приглядеться – весьма преизрядная штука, так что...

 

Великий китаевед осторожно, двумя пальцами, поднял с лопуха пластинку мяса и поднес к носу. Рядом с ним давно уже вертелся Шпунтик: коту все было интересно – и очаг, и лопух, и кувшинчик. Сумкин брезгливо разжал пальцы, и мясом тут же завладел кот.

 

– Кстати, Федор Михайлович! – Чижиков почесал в затыл-ке. – Скажи-ка мне, а что это наш хозяин при виде Шпунти-ка так возбудился?

– Ты, старик, невежествен и не знаешь, что китайцы кошку узнали и одомашнили гораздо позднее, – ответил Сумкин, детально исследуя прислоненный к стене деревянный плуг.

 

– Кошки попали сюда, если не ошибаюсь, из Индии и века на два-три позднее. Еще наш учитель Конфуций в часы творче-ского досуга сетовал: «Шао мао», то есть «Мало кошек». Тя-нулся Конфуций к кошкам, чисто инстинктивно, но никак не мог получить полного удовольствия от поглаживания и почесывания в виду отсутствия у него собственной чудесной зверюшки. Трагедия, если задуматься, старик... Так что для нашего шустрого хозяина Шпунтик – редкость редкая, кото-

 

 

рой он в жизни своей видеть не видел. Немудрено, что това-рищ обалдел и умчался с криками.

– А что он там про благовещего зверя кричал?

– Так вон зверь-то, – указал пальцем Сумкин, – мясо древ-некитайское исследует. Шпунтик называется. Он и есть бла-говещий до крайности. Таких тут никто не видал отродясь,

 

0асегодня – раз, и на тебе, получите-распишитесь: сидит на стене зверь невиданный и хвостом помахивает. Ясно же, что сидит не просто так, а с умыслом – явился выказать волю Неба, знаменовать грядущие великие перемены и тому по-добные вещи. Какой нынче год на дворе, говорите? Двести десятый? И чего вы хотели? Вскоре империя Цинь прикажет долго жить, в Поднебесной начнется смута, и спустя несколь-ко лет на обломках самовластья поднимется новая династия

 

– Хань, которая будет править долго и поначалу счастливо. Так что Шпунтик явился очень к месту. Нет, я поверить не могу! Неужели мы и правда в гостях у Цинь Ши-хуана?! Ста-рик Килэки, ты понимаешь, что это значит?! Нет, ты вообще понимаешь?

 

– Тихо! – поднесла к губам пальчик Ника. – Кажется, сюда кто-то идет.

 

Лю Бан увидел пламя очага, а рядом любопытную трои-цу. Один высокий, второй пониже, с какой-то странной бле-стящей штукой на носу, сразу видно, что северный варвар, третья – молодая девица. Одеты, вроде, как обычные просто-людины, ничем не выделяются. Хотя их ограбили, однако, видно, не до конца – недалеко от очага два свертка холщовых лежат, веревками перетянутые, небольшие такие, да дорож-ная сума. Видно – все, что осталось от торгового имущества, что спасти удалось.

 

И все же было в этих троих нечто такое... Лю Бан не мог сразу определить, что именно. Настораживающее? Скорее, неправильное. Хотя бы потому, что при появлении чиновни-ка, хоть и без сопровождающих, но все же в официальном

 

 

платье и в шапке, кланялись они не очень уверенно, не как надо: сначала девица, а уж потом, быстро взглянув на нее, с заминкой, и остальные двое.

 

Лю Бан ничего по первости не сказал, лишь шагнул через порог, поклоны принял и ответил сообразно положению – рукой слегка повел: вставайте, мол, нечего тут. И с любопыт-ством завертел головою: где зверь благовещий?

 

Ян Гэ тоже суетился – шею вытягивал, шарил по сторонам глазами, на гостей своих внимания нисколько не обращая, ибо не ради них, убогих, звал в дом самого смотрителя, а ради зверя мао, чудесным образом явившегося в его дворе.

И тут...

Лю Бан вздрогнул: все правда!

 

Вот и он – благовещий зверь! Глаза как угли – горят-переливаются, о четырех ногах, сам весь сплошь волосатый, уши треугольником, как рога – торчком стоят, к небесам устремились, хвост по земле туда-сюда, так и бьет грозно. Видно сразу: недоволен зверь мао, как приняли его приход, сердится зверь и на Ян Гэ, и на самого смотрителя.

 

Что делать, что?! Мысли лихорадочно забегали, Лю Бан аж вспотел – и уж потом поспешно колена преклонил, в сторону благовещего животного стал поклоны бить, дабы не прогне-валось еще больше и не навлекло на смотрителя, да и на весь Сышуй, беды неисчислимые, не говоря уж о Поднебесной.

 

– Чего это он? – шепнул Чижиков Сумкину, видя, как но-вопришедший усердно кланяется Шпунтику, не щадя ни ха-лата своего, явно недешевого, ни шапки. – С ума сошел? А, Федор Михайлович?

 

– Говорю тебе, старик, он кота никогда прежде не видел, – едва слышно пояснил Сумкин. – Это местный бонза, вишь, халат на нем какой официальный да шапка пирожком, имен-но за ним наш дорогой хозяин и бегал галопом. Все, сейчас начнется процесс поклонения. Ой, расколют нас, как пить дать расколют! Какие мы, к свиньям собачьим, уйгуры.

 

 

– Слушай, – Котя почувствовал себя крайне неловко. – А давай ему скажем, что это просто кот. А то ерунда какая-то получается. Неудобно.

– Да ты что! – зашипел Сумкин. – Если мы уж в древнем Китае оказались, а приходится, кажется, это признать, то нам тут любое преимущество пригодится. За версту же вид-но: никакие мы не местные, нас хватать надо да в острог, па-лок выписать, а уж там мы и сами во всем признаемся – что шпионы северных варваров, что злоумышляем против им-ператора, что скрытые конфуцианцы и далее по списку. Ты удивишься, старик, как тут все просто и какое тут плевое от-ношение к человеческой жизни. И никаких адвокатов! Нет, теперь нам надо изо всех сил в друганы к Шпунтику наби-ваться. Теперь он главный, а мы как бы при нем...

 

– Ни фига себе, – выдохнул изумленно Чижиков, по приме-ру Сумкина сел на землю и стал наблюдать, как начальник, а вместе с ним Ян Гэ и еще какой-то невысокий паренек, само-забвенно бьют Шпунтику поклоны.

 

Кот взирал на происходящее с легким недоумением, но в общем и целом не возражал.

 

Поклонившись девять раз, Лю Бан осторожно поднял голо-ву, дабы посмотреть, какова реакция благовещего зверя – и увидел поразительное: зверь мао уютно устроился у ног си-дящего на земле чужеземца, что был повыше, и тот самым обыденным образом гладил благовещего зверя пальцем между ушами! И по всему было видно, что зверю мао такое обращение нравилось!

Совсем оторопел смотритель.

 

Это что же получается? Вот эти трое – ну, по крайней мере, один из них – общаются с небесными созданиями?! Не ина-че это могучие маги. Или вообще святые-бессмертные, по своим непостижимым делам посетившие уездный городок Сышуй.

– Кто вы, о странники? – выдохнул Лю Бан.

 

 

– Мы торговцы с севера, – ответила девица. – Лихие люди напали на нас вчерашним днем и ограбили дочиста. Нам са-мим еле удалось спастись.

– Поднимись, мой господин, – вдруг заговорил другой чу-жестранец, с блестящими кольцами, насаженными на нос. Девица кинула на него быстрый взгляд. – Поднимись, ибо не пристало человеку твоего положения и учености в пыли мараться. Сядь с нами у огня этого гостеприимного дома и раздели трапезу.

Речь незнакомца звучала учтиво, и смотритель, мало-помалу успокаиваясь, медленно поднялся на ноги, продол-жая во все глаза разглядывать благовещего зверя.

– Но... – Лю Бан замялся. – Не оскорбит ли мое поведение благовещего зверя? Не осердится ли он? Не нашлет ли беды?

 

– Не беспокойся, достойный господин, – развеял его со-мнения чужестранец. Или маг? Или бессмертный? – Ибо хо-рошо ведома нам природа животного мао! И я заверяю тебя, что не несет это животное вам ни беды, ни разорения.

 

– Позвольте тогда мне пригласить вас в свой дом, – спох-ватился смотритель. – Ибо лачуга сия никак не подходит для таких достойных людей, как вы... не говоря уже о благо-вещем звере. Прошу вас не побрезговать моим гостеприим-ством.

 

Сидящие чужеземцы переглянулись.

– Мы с радостью принимаем твое приглашение, мой госпо-дин, – ответил чужеземец с блестящими кольцами. – Един-ственно, нам не хотелось бы причинить обиду радушному хозяину нашему, – кивнул он на Ян Гэ, который так и не ре-шился подняться с колен, – ибо гостеприимство его было щедрым и искренним.

– О, не беспокойтесь, не беспокойтесь! – улыбнулся Лю Бан. – Это добрый человек и верный друг, и я буду рад уви-деть его в своем доме завтра, после того как вы отдохнете. Сунь Девятый! – позвал смотритель. Рядом тут же возник мальчик-слуга с кувшином в руках. – В благодарность я хочу

 

 

преподнести моему другу Яну полную меру прекрасного ша-осинского вина.

 

Обомлевший от событий и благоволения смотрителя Ян принял из рук слуги кувшин и благодарно закланялся.

 

– Следуйте за мной, достойные господа, – простер Лю Бан руку в сторону дверей. – Уже спустилась ночь, вам необхо-димы еда и отдых. Но прошу вас не привлекать излишнего внимания: добрые горожане наши весьма простодушны и могут прямо сейчас предаться ликованию по случаю вашего прибытия.

– Мы прекрасно понимаем тебя, мой господин, – кивнул чужеземец с кольцами, поднимаясь на ноги. – И нам не хоте-лось бы стать причиной беспорядков или волнений. Мы про-следуем за тобой скрытно.

 

Высокий чужестранец подхватил на руки благовещее жи-вотное, и смотритель окончательно уверился, что незнаком-цы накоротке со зверем мао.

 

– Ты уверен в том, что делаешь? – прошептал Чижиков Сумкину, пока они шли по темным улицам.

 

Общаться приходилось на грани слышимости, чтобы не привлечь чужеземной речью внимание смотрителя и его слуги. Хотя Котя, а за ним и Федор, отключили на время свои переводчики, уверенности, что это действительно работает, ни у того, ни у другого не было.

 

– Пока все идет гладко, старик, – тихо ответил Федор. – Нас ведут в явно более комфортное место, и хотя про водяной матрац можешь, конечно, забыть, но, думаю, одеялами мы там разжиться сможем. Ну и порубаем чего-нибудь помимо завонявшей требухи. Ты главное не пей много.

 

– Чего мне бояться? – Котя перехватил Шпунтика поудоб-нее. – Пекинскую народную я уже пробовал.

 

– И-и-и, старик! – почти беззвучно прыснул в кулак вели-кий китаевед. – Размечтался: пекинская народная! Подожди пару тысяч лет. Здесь сейчас такую бражку гонят, что луч-

 

 

ше не спрашивать, из чего. Градусов, правда, мало, но ты все равно не налегай. И вы, Ника.

 

– Я вина не пью, – ответила девушка. – А между прочим, у вас здорово получается с ними беседовать.

 

– Ну так! – задрал нос Сумкин. – Я же того, профессионал. Я...

 

– Федор Михайлович! – одернул приятеля Чижиков.

– Ладно, ладно, капитан Килэки, – отмахнулся Сумкин. – Живи долго и процветай.

 

– Нехорошо с этим Яном получилось, – нарушила молча-ние Ника. – Хоть я и дала ему серебра, но немного, а человек за едой сбегал, за вином. Невежливо вышло.

– Да все нормально с ним будет, – отмахнулся Сумкин. – Ян больше нам на глаза никогда не попадется, так что можете изжить в себе комплекс вины прямо здесь и сейчас.

– Как так? – широко раскрыла глаза Ника.

– А вы что, милая девушка, думаете про всю эту секрет-ность: не привлекать внимания, простодушные горожа-не, выпей, Ян, за мое здоровье кувшинчик шаосинского? – ухмыльнулся Сумкин. – Этот вот хрен, – он ткнул пальцем в сторону идущего впереди смотрителя, – очень не хочет, что-бы о нас кроме него кто-то узнал. Прямо до судорог не хочет. Так что Яна мы больше уже никогда не увидим. В живых, я имею в виду.

 

– Не понял... – удивился Чижиков.

– Ну что тебе непонятно, старик? Прямо сейчас Ян залива-ет пожар души шаосинским вином...

 

– И что?

– Какой-то ты на редкость несообразительный, старик! Я просто поражаюсь, что такая милая девушка, как Ника, в тебе нашла! Ты же...

– Федор!

– Да отравил наш новый приятель этого Яна. И все. Обыч-ное дело.

 

 

Очевидно, Сумкин был прав: в гости к смотрителю путе-шественники вошли явно не через парадный вход. Этому предшествовало долгое петляние по темным улочкам, а пару раз их властный проводник останавливался на очередном углу, явно выжидая, когда разойдутся случайные прохожие; да и потом, после очередного поворота, они вышли вовсе не к высоким узорчатым дверям, а к неприметной дверке в сте-не, ограждавшей дом уездного чиновника.

 

Хозяин хлопотал вовсю: провел гостей в обширное поме-щение, зажег несколько бронзовых масляных ламп, послал молчаливого Суня Девятого к какому-то Вану Кривому, сам же обмахнул широким рукавом халата низенький длинный стол и собственноручно уставил его посудой. Тут и мальчик-слуга подоспел, сгибаясь под тяжестью двух плетеных кор-зин, и из них явились разные яства, коими и был мгновенно уставлен стол, а также кувшины с вином.

 

– Прошу, прошу! – с легким поклоном простер руки в сто-рону стола хозяин.

 

Стульев, конечно же, не было, сидеть полагалось прямо на полу, поджав под себя ноги, что путники не без затруднения

 

0иисполнили: уселись. А хозяин уже наливал из кувшина в плоские неглубокие посудины некую бурую жидкость, стара-тельно придерживая рукав халата, чтобы не намочить его.

– Позвольте приветствовать вас в моем убогом жилище! – провозгласил смотритель, двумя руками поднимая свою по-судину, и живо вылил в рот ее содержимое.

– Пить наравне с ним вовсе не обязательно, – углом рта разъяснил Сумкин сидевшему рядом Чижикову. – Чокаться даже и не тянись. Не вздумай говорить тосты. И вообще: не хочешь пить – не пей. Это нормально.

 

Котя с некоторым сомнением поднял диковинного вида глиняную плошку и смочил губы в напитке: вкус был рез-кий, непривычный. Бражка какая-то. Стоило Чижикову поставить посудину обратно на стол, как за плечом возник мальчик-слуга и живо наполнил ее из кувшина.

 

 

– Ладно, беру переговорный процесс в свои надежные руки, – шепнул Сумкин и громко кашлянул.

 

– Позволено ли мне будет, – солидно проговорил он, про-жевав кусок вяленого мяса, – поинтересоваться драгоцен-ным именем нашего щедрого хозяина?

– Моя ничтожная фамилия Лю, имя – Бан, – с поклоном от-ветил хозяин. – И я не по заслугам назначен на пост смотри-теля этих мест.

Сумкин выпучил глаза и поперхнулся бражкой, которую попивал из плошки.

 

– Не будет ли угодно моему господину Лю Бану показать, как именно пишется его славное имя? – попросил великий китаевед. – Сделайте одолжение!

Лю Бан легко поднялся, шагнул к стене, у которой приту-лилось некое подобие высокой этажерки, и, взяв небольшую бамбуковую дощечку, что-то нацарапал на ней заостренной палочкой. Потом, вернувшись к столу, обеими руками по-чтительно протянул Сумкину.

 

– Пусть господин простит мою скудную грамотность. Федор некоторое время смотрел на дощечку сквозь очки,

потом перевел взгляд на Лю Бана и широко улыбнулся.

 

– Мы премного наслышаны о вас и о вашем мудром вели-кодушии, кое вы ежедневно являете жителям этих земель!

 

– торжественно произнес Федор. – Позвольте вам также ска-зать, что стиль, в котором вашей рукою начертаны знаки, выдает в вас человека с великим будущим. Знаки взмывают подобно драконам, ниспадают подобно божественным фе-никсам, сила так и бурлит!

 

Сообщив все это, Сумкин поклонился Лю Бану, одновре-менно дергая увлекшегося едой Чижикова за рукав – и Котя последовал его примеру, а за ним и Ника. Лю Бан глядел на них, открыв рот. Выражение явного замешательства на его лице постепенно сменилось настороженным пониманием.

 

Тут в помещении появился Шпунтик, улизнувший от хозя-ина перед самым входом. Кот неторопливо и важно прибли-

 

 

зился к столу и заинтересованно принюхался к мясу. Потом лапой деликатно подцепил кусок, сбросил на пол.