1997. №5. С. 92.
При этом суд не вправе отказаться обсуждать сделанное любой стороной заявление отаком праве (титуле) или о его отсутствии. Значит, даже если иск сформулирован и принят судом как иск о "признании права владения", процесс не становится посессор-ным, а владение не отделяется от того права, стороной которого оно является.
Можно заметить, что видна противоположная тенденция: при обнаружении пригодного к защите добросовестного владения без титула суды стремятся развить такое владение до титульного. Так, при рассмотрении дела суд, установив начало владения на титуле хозяйственного ведения (который ^заа-ем был утрачен) и проверив его правомерные передачи, признал возможность заявления петиторного иска владельцем к номинальному собственнику о лишении последнего права собственности]-
На первый взгляд такой парадоксальный подход кажется обремененным некоторым излишеством защиты. Однако более внимательное рассмотрение позволяет обнаружить здесь уже отмеченную настороженность к неосновательному владению как таковому и стремление превратить защищаемое владение в собственность, поскольку иной основанный на договоре титул невозможен. Именно поэтому и допущен петпторный иск, вообще недоступный владельцу.
По другому делу в резолютивную часть решения включено обязательство ответчика "оформить" с определенными решением суда организациями, созданными на базе арендных предприятий, "право владения и пользования фактически занимаемыми ими помещениями на момент приватизации"2. Несмотря на столь определенные выражения, и здесь нет оснований полагать, что суд оперирует "правом владения" как отдельным правом. Сложившаяся ситуация позволяет "офор-
' Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 1997. № 5. С. 53.
'Там же. 1996. №11. С. 43.
Уже отмечалось, что законодательство о приватизации увязывает определенные юридические последствия с фактическим владением. Например, из п, 11 Указа Президента РФ от 14 октября 1992 г. № 1230 "О регулировании арендных отношений и приватизации имущества государственных и муниципальных предприятий, сданного в аренду" следует, что в известных случаях организации имеют преимущественное право приобретения в собственность наряду с арендованным имуществом также зданий и сооружений, "которыми они фактически владели, пользовались в процессе своей производственно-хозяйственной деятельности". Нетрудно заметить связь с формулировкой процитированного судебного решения. Но сходство здесь только внешнее. Норма п. 11 Указа, как и другие аналогичные нормы, не даст оснований сомневаться, что законодатель уверенно отделяет юридическую принадлежность от фактического пользования и тем самым устраняет возможность конструирования "права владения" из такого фактического пользования.
мнть" право как аренды, так и собственности путем выкупа ранее занимаемых помещений, причем выбор зависит от самих бывших арендных предприятий, а соответствующие требования в суде, как видно, не заявлялись. Соответственно и суд не может предопределить, какое именно право будет избрано, и ограничивается выделением общей этим правам стороны — владением помещениями. Надо, впрочем, отметить, что заложенные в решении вариативность, а значит, и неопределенность ставят под вопрос его исполнимость. Видимо, в данном случае решение будет иметь ценность в качестве преюдиции. Но пре-юднция, т.е. предустановление фактов (в том числе и фактического владения и пользования, которое упоминается законодательством о приватизации), подтверждает, что речь идет именно о факте, а не о праве.
Некоторый отрыв владения от титула можно также обнаружить в ситуациях застройки, когда объектом строительства владеет лицо, ведущее строительные работы, но наличие договора позволяет иным лицам, прежде всего инвесторам, претендовать на объект еще до сдачи его в эксплуатацию и регистрации, что становится особенно актуальным в случаях прекращения строительства, а тем самым и подряда (или иного основания владения застройщиком объектом строительства). Эти ситуации, однако, квалифицируются судебной практикой как вопрос исполнения обязательства и не дают оснований для вывода о возникновении особых вещных прав, в том числе и владения без титула. '
Вопрос о "праве владения" считался достаточно ясным и решался советскими цивилистами в том смысле, что "советское право не знает особого права владения, а знает лишь правомочие владения, входящее в содержание различных субъективных прав"'. Однако, учитывая упомянутые высказывания Шершеневича, следует все же вернуться к ним уже на почве нового законодательства.
Итак, мнение Г. Шершеневича в пользу права владения основано на том, что, во-первых, оно в таком качестве упомянуто законодателем и, во-вторых, налицо посессорная защита (т.е. защита "независимо от вопроса о праве собственности")2. Даже при наличии этих обстоятельств Шершеневич не свободен, кажется, от колебаний, а ряд авторов (он указывает Виндшейда) отвергают правовую суть владения.
