Контекст пастырского совета

В противовес лжестарчеству, в нашей Церкви немало добросовестных и неравнодушных священников, способных к сопереживательному деятельному участию в жизни своих прихожан, способных собою явить сострадательную любовь нашего Господа, могущих, во-первых, правильно понять глубинный смысл вопрошания, во-вторых, предположить, какова воля Божия относительно конкретной ситуации.

Иногда человек провоцирует священника дать совет для того, чтобы втянуть его в полемику. Духовник советует обратившейся к нему прихожанке:

— В этой ситуации нужно бы смириться...

— Я уже пробовала, смирялась, никакого толку.

Тогда советует быть пожестче. После такого совета у женщины и вовсе опускаются руки, она говорит, что более твердо в этой ситуации поступить невозможно, потому что не так поймут или кто-то обидится и т.д.

В современной церковной действительности советы нередко даются от человеческого рассуждения, от житейского опыта священника и поэтому нередко оказывают «медвежью услугу», освобождая человека, пришедшего за советом, от ответственности за решение собственных житейских проблем.

«...Часто у священника спрашивают совета как поступить в том или другом случае. И касается это в основном житейских вопросов, а отнюдь не религиозных, не того как спастись или как поступить по воле Божией, как исполнить заповеди. Если священник не имеет достаточного духовного опыта и не знает мнений святых отцов и подвижников, лучше прямо и честно сказать: "Простите, не знаю. Давайте вместе помолимся об этом, и, может быть, Господь откроет вам Свою волю". Такая позиция не унижает священнического сана и достоинства. Если же все-таки священник дал совет и он оказался ошибочным, неверным, то надо попросить прощения у того лица, которому этот совет был дан.

Сам по себе священник — не носитель абсолютной истины, и священный сан отнюдь не является гарантией безошибочности суждений. Не надо отождествлять себя с Церковью, которая в своей полноте одна единственная есть столп и утверждение Истины (1Тим. 3, 15). Если священник ошибся в оценке или совете, то это не повод к огорчению уязвленным самолюбием, а повод к смирению, к осознанию своей духовной слабости и скудости. В пастырской душепопечительности надо всегда давать место действию благого Промысла Божия о человеке, не заслонять собою Бога. Не исполнил прихожанин ошибочного совета и поступил по-другому, надо смиренно сказать: «Слава Богу, не послушался моего греховного или неверного совета, а совершилась святая воля Божия». [43]

Каким бы богатым, разносторонним и уникальным ни был жизненный и духовный опыт священника, гарантировать «правильность» своего совета он не может. Ведь жизнь каждого человека уникальна и непредсказуема. Священник проживает свою жизнь, а окормляемый им человек — свою. К тому же, советуя, пастырь берет на себя ответственность за происходящее, что не способствует духовному росту пришедшего за советом верующего и его адекватного отношения к действительности.

«Стоит отметить, что люди, приходящие якобы за советом, на самом деле стремятся оправдать свои, нередко, неправильные поступки или заранее заручиться неким оправданием за будущий поступок, втягивают священника в полемику, — считает отец Владимир Лапшин. — Очень часто возникают довольно сложные ситуации. Недавно был случай, когда человек пришел за советом в семейных делах. И когда я высказал свое мнение, он сказал: «Так нельзя, это слишком жестко, надо по-другому». Возникает вопрос: «Если человек знает, как надо поступать по-другому, зачем идти за советом к священнику?». Если человек идет за советом к священнику, значит, он сомневается в том, что знает. Тогда надо принять совет священника. Нет, человек будет стремиться вызвать священника на ссору, спор, на полемику и т.д. В результате вопрошающий уходит, не услышав того, чего бы хотел услышать. А самое главное — священник после такого разговора оказывается надолго разбитым, он надолго теряет душевный покой из-за того, что не смог помочь, не смог утешить. В то же время священник тоже не может поступиться своей совестью, какими-то принципами и посоветовать то, что он считает невозможным, или то, что он считает неправильным.

Для духовного роста христианина очень важно научиться самому принимать решения. Даже самый важный, самый толковый совет человеку не будет полезен, как самостоятельное ответственное решение. Главная задача священника — каким-то образом подвести пасомого к той черте, когда решения он будет принимать сам».

Нередки случаи, когда священник ставит себя по отношению к прихожанам в позицию прозорливого старца. Святитель Игнатий Брянчанинов называл подобную игру под древних отцов "бессовестным актерством". Подобный «гуруизм» не помогает, а только вредит личностному и духовному росту людей, приводит их к ощущению полной волевой зависимости, к тому, что у них, вместо активного стремления разобраться в своей жизни, изменить ее, формируется пассивное и по-детски беспомощное отношение к происходящему. Все свое упование они возлагают на духовника: «Батюшка помолится, и все будет хорошо». При этом любые неудачи в практическом воплощении советов могут быть приписаны духовнику, давшему совет.

Не может не вызывать беспокойства экзальтированная атмосфера вокруг некоторых современных священников, занимающихся массовым душепопечением. Если в душевно-нездоровый фон, состоящий из женских эмоций и восторгов по поводу прозорливости батюшки, «отчиток», загадочных слов относительно грядущего конца света и печатей антихриста на продуктовых упаковках, нездорового чувства вины и долженствования по отношению к духовному руководителю попадет человек, искренне ищущий благодатной жизни, то очень скоро окружающая обстановка исказит тот цельный, здоровый, светлый, Богом зажженный благодатный импульс, который привел его в Церковь.[44] Жизнь, которую христианин желал посвятить Единому Богу, без остатка посвящается «старцу».

В подобной экзальтированной обстановке почти не говорится о Христе и Евангелии. Все силы души отдаются процессу постоянного восхищения духовными добродетелями и прозорливостью «старца», постоянным охам и вздохам по поводу того, что он «немощный», «слабенький», «поху­дел», постоянному подчеркиванию своей полнейшей зависимости от старца, со смертью которого человек связывает чуть ли не конец света: «Вот, батюшка умрет и таких благодатных старцев на Руси больше не будет. Он ведь говорил: ни к кому не ездите, приходите исповедоваться на мою могилку!..».

Подобная атмосфера не способствует формированию в духовных чадах ответственности за собственную духовную жизнь и собственные отношения с Богом, не имеет ничего общего ни с христианством, ни с подлинным Православием. Сконцентрированная на образе любимого батюшки, атмосфера подобных приходов и монастырей по структуре очень напоминает тоталитарную секту.[45]

Откуда берет корни подобное явление? Где кроются причины современных церковных болезней: младостарчества, тоталитаризма (под видом "послушания без рассуждения"), душевных болезней, возникающих в процессе приходской или монастырской жизни?[46]

На заре перестроечных лет было издано довольно много литературы, в которой предлагались те или иные духовные советы. Необходимо различать книги, раскрывающие реалии духовной жизни, ее глубину, от книг, в которых собраны личные письма, записки, может быть, телеграммы, подписи на фотографиях, адресованные конкретным людям. Существуют руководства в духовной жизни, адресованные всем христианам, авторитет их признан Церковью. К таким относятся книги святителя Игнатия Брянчанинова, повествования и жизнеописания Оптинских старцев, творения Феофана Затворника, книги архимандрита Софрония Сахарова, митрополита Антония Сурожского.[47] Но иногда, даже в их писаниях, мы встречаем очень конкретные советы, сказанные конкретным людям, которые нельзя воспринимать как общеполезные, как данные всем без разбору, без исключения.

Это в наибольшей степени относится к изданным в последнее время большими тиражами книжкам: «1184 ответа...», «258 советов...» и т.п. Ими сегодня руководствуются тысячи верующих. Вырванные из живого полотна взаимоотношений старца и ученика цитаты и слова, часто даже без указания автора или источника, больше напоминают конспект, чем практическое руководство к духовной жизни, которая есть высшая форма творчества, чуждая шаблонов и стереотипов.

Безусловно, опытным духовникам, старцам ставились различные вопросы. Они давали людям мудрые, глубокие и ответственные советы. Но ведь при этом очень важен и значим контекст преподанного совета. Старец говорил конкретно человеку, который стоял перед ним, учитывая уникальность его ситуации. Причем на одни и те же вопросы разным людям старцы отвечали по-разному. Например, одним благословляли жениться, другим — идти в монастырь, одним — устраиваться на работу, другим — добросовестно нести крест домашних послушаний и т.п. Нельзя такие вот советы, выхваченные из контекста, использовать как руководство для духовной жизни. В одной из своих книг святитель Игнатий Брянчанинов в письме одному мирскому человеку не рекомендует читать монашескую литературу. Те советы, ту литературу, которая предназначена для монахов, не стоит читать мирянам, потому что, не имея опыта монашеской жизни, послушнической жизни, который имеют, посвятившие себя этому люди, можно совершенно ничего не понять и сделать все наоборот...

У одного современного философа встречается в связи с этим такая мысль: «Продуктивно ли в дождливый день советовать промокшему человеку просушиться на солнце, т.е. давать несдержанному установку стать сдержанным, обидчивому — простить, вспыльчивому — быть покладистым?..». И еще: «Легко быть сдержанным тому, кому сдерживать нечего».

Обстановка и контекст каждого преподанного благодатным старцем совета уникальны и неповторимы. Да и сам совет преподается не только словами, но и интонацией голоса, жестами, самим обликом преподающего, в ответ на живой вопрос живого человека, стоящего перед ним. На бумаге же остается лишь текст произнесенного вопрошающим и отвечающим.

Невозможно научиться иностранному языку по словарям и разговорникам. Приезжая в другую страну, человек обнаруживает, что знание значений иностранных слов не раскрывает пред ним возможностей спонтанного и свободного общения на языке. Ведь смысловое значение слов составляет только 7-10% от общего количества информации, преподаваемой в общении. Точно так же невозможно научиться духовной жизни по «советам» и «наставлениям», если рядом нет живого носителя духовной жизни, если нет руководителя, который проживает свою жизнь в послушании Богу, тем самым подавая образ того, что же такое подлинное послушание.

Читая советы и наставления святых отцов, богоносных старцев, мы могли бы представить, в какой мере сказанное касается нас, наших проблем и из этого творчески извлечь определенное назидание. Но всю уникальность ситуации встречи двух людей пред лицом Божиим мы учесть не можем, а значит, не можем руководствоваться тем или иным прочитанным советом как непогрешимой установкой к действию в нашей, как нам кажется, аналогичной ситуации.

Мы можем вспомнить, что Господь Иисус Христос, Который принес на землю Слово, глаголы жизни вечной, Который говорил о вечном и непреложном с разными людьми, в похожей ситуации давал разные советы. Мы можем вспомнить Евангельский рассказ: «На своем пути они встретили человека, который сказал Иисусу:

— Я пойду за Тобой, куда бы Ты ни шел.

Иисус ответил:

— Лисицы имеют норы и птицы небесные — гнезда, а Сыну Человеческому негде даже главу приклонить».

И далее читаем как в схожей ситуации Господь говорит:

«— Одному человеку Иисус сказал:

— Пойдем со Мной.

Но человек тот ответил:

— Господи, позволь мне прежде пойти и похоронить моего отца.

Иисус сказал ему:

— Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, а ты иди и провозглашай Божие Царство» (Лук. 10, 57-60).

Итак, читая советы богоносных отцов, мы можем что-то извлечь оттуда, но не для того, чтобы буквально приложить к своей жизни и исполнить, а чтобы, творчески подойдя к этому, получить определенные назидания.

Все то, что печатается в современной церковной литературе, необходимо поверять Словом Божиим, духом Евангелия и только тогда думать о приложении сказанного к своей жизни. Вспоминается святитель Кирилл Иерусалимский, который утверждал: «И мне, епископу, не должно верить, если я не приведу оснований для своего суждения из Слова Божия».

С глубоким сожалением приходится констатировать тот факт, что богословие современных православных книжных лавок утратило христоцентричность: «Скажите, вы много знаете храмов, где можно купить книгу о Христе? Про антихриста — запросто. По десять книг на каждом церковном лотке, а про Христа — ни одной. Это уже диагноз нашей болезни». [48] «Апостол Павел говорил о святых как об облаке свидетелей (ср. Евр. 12, 1). Но в сознании некоторых людей это облако сгущается настолько, что заслоняет собой солнце, то есть Самого Христа.

...Тема Христа — это не есть нечто, вдохновляющее преподавателей наших духовных школ.

У нас нет потребности делиться с людьми своими переживаниями Христа. Батюшка в проповеди может на время оторваться от бумажки, чтобы поделиться своими личными впечатлениями, например, от паломничества в какой-нибудь монастырь, может даже поделиться своими переживаниями того, что было "вчера на требе". Но как редко в наших храмах видишь, чтобы батюшка, точно так же, по требованию сердца, обратился вдруг к евангельскому тексту о Христе (вне зависимости от того, читали или нет сегодня на службе)...

Я не раз бывал в домах священников, у которых в домашнем иконостасе не было иконы Христа. Вернее, Он присутствовал, но только как Младенец на руках у Богородицы. В центре же красного угла поставлялась либо самая старая или дорогая икона, либо самая большая, либо изображение самого чтимого в данной семье святого. Если же образу Христа там все же находилось место, то где-то далеко от центра, и размеры этого образа сильно уступали размерам многих других икон.

Казалось бы: ну и что? Главное — молиться перед иконами, а не думать об их размещении, но все же я считаю, что такие иконные уголки — это внешнее проявление некоего внутреннего беспорядка... Поэтому, взглянув на современные домашние иконостасы, даже зримо можно увидеть пример того, как Христос в сознании людей умален перед святыми, которые, собственно, и называются святыми только потому, что всю свою жизнь положили к ногам Христа.

И, наконец, могу привести еще один пример этой печальной симптоматики. Посмотрите на апокрифы. Если в первое тысячелетие истории христианства они вращались вокруг ветхозаветных и евангельских событий, то есть пусть и искаженно, но все-таки концентрировались вокруг личности Христа (Евангелие детства Иисуса и так далее), то современные апокрифы даже не упоминают о Христе. Они рассказывают о Серафиме Саровском, блаженной Матроне, Иоанне Кронштадтском. Даже фольклор сменил тему для своего творчества.

В итоговом документе Третьего Всецерковного съезда православных миссионеров (осень 2002 года) была сказана печальная и верная фраза: было признано необходимым "восстановление христоцентричности церковного сознания". Но если что-то надо восстановить, то значит, это что-то где-то уже затерялось...». [49]

А ведь книги, издаваемая литература, во многом формируют мировоззрение и вкус пришедших в Церковь людей. Сегодня мы имеем благочестие, которое более "старцецентрично" вместо того, чтобы быть Христоцентричным.

Возможно, пастырь, суждения и взгляды которого созвучны изложенным выше, прочитав эти строки, окажется перед некой дилеммой: благодатные старцы в жизненных ситуациях чутко прислушивались к человеку и старались услышать, увидеть, понять, как Дух Божий ведет человека, по какому пути, в каком направлении. Они не разбрасывали советы направо и налево.

Когда человек приходит по конкретному поводу: что делать, как поступить в той или иной ситуации, хочется успокоить его, дать ему конкретный совет, снять тревогу, растерянность. Какую позицию занять в конкретном случае, пастырь каждый раз определяет отдельно. При этом следует иметь в виду, что принятие человеком ответственности за предстоящий жизненный шаг более благотворно для его духовного роста, чем взятие священником ответственности на себя и преподание какого-то конкретного совета или благословения при разрешении той или иной жизненной ситуации.

Если пастырь хочет, чтобы прихожане думали о нем как о человеке знающем, духовно мудром, то пусть будет активным, энергичным, директивным, пусть направо и налево раздает наставления, отвечает на все вопросы, преподает советы на все случаи жизни. Кстати, это «сэкономит» его время. Однако подобное душепопечение стоит на пути личностного роста духовных чад, на пути принятия ими ответственности. Если же духовник озабочен духовным ростом своих духовных детей — пусть ищет другие формы окормления людей.

Современному духовнику нужно стараться быть наследником не столько буквальных поступков выдающихся духовников прошлых веков, сколько носителем Духа Святого, присущего им. А это значит — быть в такой же мере человеком свободным и любящим, уважающим свободу хождения пред Богом своих духовных детей. И задача духовников, священников, пастырей не в том, чтобы закабалить и поработить своих духовных чад, не в том, чтобы привязать их к себе, а в том, чтобы помочь им сформироваться как самостоятельным, взрослым, ответственным людям. Апостол Павел говорил, что каждый человек должен достигать «познания Сына Божия, в мужа совершенного, в меру полного возраста Христова; дабы мы не были более младенцами» (Еф, 4, 13-14).А если человека вязать по рукам и ногам по каждому поводу, по каждому случаю, то он никогда не станет мужем совершенным, не достигнет полноты возраста Христова. Это возможно только в том случае, если предоставлять человеку свободу, если побуждать его к принятию какой-то степени ответственности, к решительности в своих действиях.

Кстати, Христос в отдельных случаях (подобных тем, с которыми сегодня подходят к батюшкам многочисленные духовные чада) не давал конкретных советов. Можно вспомнить Евангельский пример.

«Кто-то в толпе сказал Иисусу:

— Учитель, скажи моему брату, чтобы он разделил со мной наследство.

Иисус ответил:

— Кто Меня назначил быть вам судьей?» (Лк.12,13-14).

И переводит разговор на вечные темы, т.е. на то, что в действительности относится к духовной жизни. И далее Иисус сказал: «смотрите, берегитесь любостяжания, ибо жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лук. 12:15), и рассказал притчу о безумном богаче и тем самым совершенно конкретно ушел от разрешения конкретной житейской ситуации, указав корень, из которого выросла проблема.

 

* * *