Стабильность и изменчивость в экономической истории

Институты образуют базисную структуру, опира­ясь на которую люди на протяжении всей истории создавали поря­док и стремились снизить неопределенность в процессе обмена. Вместе с применяемой технологией институты определяют величи­ну трансакционных и трансформационных издержек и, следова­тельно, определяют рентабельность и привлекательность той или иной экономической деятельности. Институты связывают прошлое с настоящим и будущим, так что история становится процессом преимущественно инкрементного институционального развития, а функционирование экономических систем на протяжении длитель­ных исторических периодов становится понятным только как часть разворачивающегося институционального процесса. Институты также являются ключом к пониманию взаимоотношений между обществом и экономикой и влияния этих взаимоотношений на экономический рост (или стагнацию и упадок). Но почему некото­рые формы обмена стабильны, а другие порождают новые, более сложные и продуктивные формы обмена? В предыдущих главах я рассмотрел теоретические Проблемы институциональных измене­ний. В этой главе я собираюсь проанализировать конкретные хара­ктеристики исторических изменений.

При рассмотрении стабильности и изменчивости в истории сразу возникает тот же вопрос, на котором мы останавливались в самом начале нашего исследования (см. гл. 2). Какое сочетание институтов позволяет в любой момент времени получить выигрыш от торговли, который предусматривается стандартной неоклассиче­ской моделью (при нулевых трансакционных издержках)? Этот во­прос очень сложен, если его рассматривать в неисторическом кон­тексте. Но в историческом контексте он еще сложнее, потому что история начинается не с "чистой доски", а всегда проистекает из предшествующего исторического развития. Присущая историчес­кому процессу связь настоящего с траекторией предшествующего развития, о чем подробно говорилось в предыдущих главах, в неко­торых случаях вела к возникновению стабильных, неразвивающих-

152

Часть III

 

 

ся моделей обмена, а в других случаях — к возникновению дина­мических, развивающихся моделей. Предложенное в нашем иссле­довании объяснение состоит в том, что текущие формы политичес­кой, экономической и военной организации и их максимизирую­щая деятельность опираются на набор возможностей, который складывается на основе институциональной структуры, развиваю­щейся, в свою очередь, инкрементно. Однако иногда не наблюда­ется никакого развития или оно слишком незначительно. Почему в одних случаях мы наблюдаем стабильность, а в других — изменчи­вость? Ниже я опишу последовательно более сложные формы эко­номического обмена, чтобы затем обратиться к институциональ­ным и организационным структурам, необходимым для реализации этих форм обмена¹.

Я начну с рассмотрения местного обмена в рам­ках одной деревни или даже с простого обмена между сообщества­ми охотников и собирателей (где мужчины охотились, а женщины занимались собирательством). В этом мире специализация нахо­дится в зачаточном состоянии, и большинство домашних хозяйств находятся на самообеспечении. Маленьким шагом вперед стано­вится расширение торговли за пределы деревни; при этом возника­ют элементы специализации (обычно в дополнение к прежнему, преимущественно самодостаточному домашнему хозяйству). По мере того как рынок охватывает весь регион, происходит не только развитие многосторонней торговли и выделение специальных мест для ее ведения, но и резкое увеличение числа участников торговли. Хотя в обществе такого уровня развития подавляющая часть жите­лей обычно занята сельским хозяйством, все большая часть населе­ния начинает заниматься торговлей и коммерцией.

Расширение географических рамок торговли сопровождается отчетливыми изменениями в экономической структуре. Обширная торговля требует высокой степени специализации тех людей, для которых торговый обмен является главным источником средств к существованию. Такая торговля уже на ранних стадиях требует Jia3-вития торговых центров. Это могут быть специальные места, где люди собираются время от времени (подобно ярмаркам в Европе

' В своей статье, написанной много лет назад (в 1955 году), я отметил, что маогие регионвльяые экономики с самого начала развивались кад экспортные экономика. Это утверждение вступает в противоречие со старыми стадиальными теориями истории, которые мы унаследовали от германской исторической шко­лы, где развитие всегда рассматривалось как движение от местной автаркия к растущей спеоиалиэадии и разделению труда. Именно эта модель описывается • данной главе, хотя во многих случаях она не соответствует реальному историче­скому развитию.

[пава13

153

 

 

раннего средневековья), или более определенные места — большие или малые города. В этом мире уже проявляется некоторая "эко­номия от масштаба", характерная, например, для сельскохозяйст­венных плантаций. Другими словами, постепенно приобретают большое значение географическая специализация, а также некото­рая специализация по видам сельскохозяйственных работ.

Следующий этап в расширении рынка — это развитие специа­лизации производителей. "Экономия от масштаба" приводит к возникновению иерархических производственных организаций, где работники заняты полный рабочий день или на главных сельскохо­зяйственных площадях, или на последующей переработке продук­ции. Возникают небольшие и некоторые крупные города. В струк­туре населения по видам деятельности существенно увеличивается доля рабочей силы в переработке и обслуживании, хотя в целом население все еще остается в основном сельскохозяйственным. Этот сдвиг отражает также значительный рост урбанизации общества.

На последнем этапе, свидетелями которого мы сегодня явля­емся в современных западных обществах, возрастает специализа­ция, доля сельского хозяйства в структуре занятости населения ре­зко снижается, и складываются гигантские рынки общенациональ­ного и международного масштабов. "Экономия от масштаба" тре­бует больших организаций не только в переработке, но и в сель­ском хозяйстве. Каждый зарабатывает на жизнь, выполняя строго специализированные функции, и использует огромную сеть свя­занных друг с другом организаций, чтобы обеспечить себя необхо­димым множеством товаров и услуг. Структура занятости населе­ния постепенно меняется от преобладания сферы материальной переработки к преобладанию, в конечном счете, того, что называ­ют услугами. Общество становится практически полностью урбани­зированным.

П

Эти стадии экономической истории в той или иной степени нам известны — будь то из германской исторической школы или из теории Ростоу о стадиях экономического роста. По­этому свою задачу я вижу в том, чтобы осветить эти стадии с дру­гой точки зрения, а именно: какие требуются институты, чтобы обеспечить тот уровень трансакционньи и трансформационных из­держек, благодаря которому становится возможным этот рост спе­циализации и разделения труда.

Небольшая торговля в рамках одной деревни существует бла­годаря плотной социальной сети неформальных ограничений, ко­торые облегчают местный обмен. В этих условиях трансакционные издержки низки. Хотя базисные социальные издержки самой пле-

154

Частъ ц,

меннои или деревенской организации могут быть высоки, они не отражаются на процессе обмена в виде дополнительных трансакца-онных издержек. Участники обмена хорошо знают друг друга, и все члены общины заинтересованы в том, чтобы каждый конкретный акт обмена проходил без нарушений.

По мере расширения рынка торговый обмен охватывает но­вые, соседние территории. Это сопровождается резким ростом трансакционных издержек, поскольку плотная социальная сеть ус­тупает место гораздо менее тесным отношениям между участника­ми обмена, и им приходится тратить больше ресурсов на оценку предметов обмена и контроль за соблюдением договоренностей. На этой стадии развития обычно еще отсутствует централизованная пате­тическая власть, и в отсутствие политических структур и формальных правил стандарты поведения участников обмена чаще всего регули­руются религиозными предписаниями. Их эффективность в сниже­нии трансакционных издержек бывает очень разной в зависимости от того, насколько строго члены общества следуют этим предписаниям.

Дальнейшее географическое расширение торговли приводит к появлению двух различных проблем, связанных с трансакционны-ми издержками. Одна из них — это классическая проблема агент­ской деятельности, которая на ранних этапах истории решалась на основе личных договоренностей и других, подобных форм отноше­ний, основанных на родственных связях. Иными словами, купец, который сам не совершал торговых поездок, отправлял с товарами своего родственника, чтобы тот продал товары, купил на выручен­ные деньги другие товары и вернулся с ними. Возможность заклю­чения подобных соглашений зависела от того, насколько послан­ное лицо было способно совершить выгодный обмен, насколько сильны родственные связи и какую "цену" понесет купец, если по­сланное им лицо сбежит с товарами. По мере того как расширя­лись география и объем торговли, эта проблема приобретала все большее значение. Вторая проблема состояла в том, чтобы обеспе­чить выполнение контракта при торговле с далекими городами и странами, где было совсем не просто проследить за соблюдением контрактных условий. Проблема состояла не только в том, чтобы защитить товары от пиратов и разбойников во время дальних перс-возок, но и обеспечить выполнение контракта на чужой террито­рии. Совершение сделок с партнерами из дальних стран стало воз­можным благодаря развитию таких организаций, институтов и ин­струментов, как стандартизация мер, весов и денежных единид расчета, посредничество, нотариат, консульские службы, торговый арбитраж и торговые поселения, пользовавшиеся защитой ино­странных властителей в обмен на уступку части дохода. Расшире­нию географии торговли способствовало создание добровольных или полупринудитсльных организаций, или по крайней мере таких

Глава 13

 

 

организаций, которые могли подвергнуть остракизму нарушителей торговых соглашений.

На следующем этапе, когда возникли рынки капитала и стали складываться мануфактуры с большим объемом основного капита­ла, потребовались некоторые формы принудительного политичес­кого порядка, потому что по мере развития более сложных и не­персонифицированных форм обмена личные связи, добровольные обязательства и угроза остракизма потеряли эффективность. Это не значит, что они потеряли значение. В нашем взаимозависимом мире они по-прежнему играют важную роль. Но выигрыш от нару­шения условий соглашения стал таким значительным, что это мог­ло подорвать развитие сложных форм обмена, если бы они не со­провождались эффективными мерами неперсонифицированного контроля за соблюдением контрактов. Надежное обеспечение прав собственности требует политических и юридических организаций, которые эффективно и беспристрастно принуждают к исполнению контрактов в любое время и в любых частях страны.

Последняя стадия отличается тем, что благодаря специализа­ции все большая часть ресурсов общества направляется на трансак­ций, так что на трансакционный сектор теперь приходится высо-кагдоля ВНП. Это происходит потому, что растущая часть рабо­чей силы занимается торговлей, финансами, банковским и страхо­вым делом, а также простой координацией экономической дея­тельности. Поэтому становятся необходимыми высокоспепиализи-рованныс организации, которые, занимаются трансакциями. Спе­циализация и разделение труда в международном масштабе требу­ют институтов и организаций, которые обеспечивают защиту прав собственности при трансакциях с участием зарубежных партнеров; тем, чтобы развивались рынки капитала и другие формы обмена, з его участники могли бы быть уверенными в своих партнерах,

Кажется, что эти очень схематично описанные стадии легко перетекают одна в другую по мере плавной эволюции форм сот­рудничества между людьми. Но так ли это на самом деле? Есть ли объективно обусловленные причины, которые заставляют людей переходить от более простых к более сложным формам обмена? Для такого развития необходимо не только то, чтобы более низкие шформапионные издержки и "экономия от масштаба" в сочета-пш с более совершенными механизмами контроля за исполнением "пнтрактов лопустали и тачгс •"'опщря.тп! ттгрсхпл от болге простчг.

русло. Но нам приходится очень осторож­ном деле на протяжении всей истории та-ю неизбежным. Было бы совсем несложно по-

156

Часть III

 

 

казать, что большинство из описанных мной ранних форм обмена и организаций все еще существуют сегодня в некоторых частях света. Примитивные племенные общества по-прежнему существу­ют, "сук" (базар, обслуживающий региональную торговлю) по-пре­жнему процветает в некоторых странах, а исчезновение караванной торговли (как и постепенное отмирание двух вышеупомянутых форм примитивного обмена) отражает скорее действие внешних сил, чем последствия внутреннего развития.

Напротив, развитие в Европе дальних торговых связей послу­жило толчком и к внутреннему развитию более сложных форм ор­ганизации. Иными словами, через более низкие информационные издержки, некоторую "экономию от масштаба" и развитие меха­низмов контроля на местах за исполнением контрактов дальние торговые связи индуцировали в некоторых западно-европейских странах такой путь развития, который в корне отличается от выше­описанных устойчивых форм примитивного обмена. Знания и на­выки, требовавшиеся для успеха в торговле, которую вела средне­вековая Венеция, для успеха на ярмарках в Шампани или в Любе­ке ганзейских времен, помогли выработать сложные институцио­нальные инструменты. Достаточно взглянуть на развитие вексель­ного обмена или проследить за процессом постепенного включе­ния идеи торгового права в формальное право, чтобы увидеть, что именно организации, стремившиеся использовать в своих интере­сах расширяющиеся возможности торговли, служили движущей си­лой институционального развития,

Экономическое_развитие некоторых стран привело к созда-нию^политических_структур,^которое_обеспечило возможность кон­тролировать контракты третьей стороной и_привело к формирова­нию той структуры^ институтов^ которую мы наблюдаем в совре­менном западном мире. Но даже в самой Западной Европе не все страды развивались одинаково. Скорее некоторые из них, как, на­пример, Испания, зашли в тупик в результате своих политических и экономических решений, которые вели к экономическому краху и тормозили продуктивные институциональные инновации. Далее, рассматривая более внимательно примитивные формы обмена, а затем западноевропейский ну... речвития, я хочу показать, сколь различные силы порождали институциональную и политическую стабильность в "первом случае и динамические экономические из­менения — во втором.

III

В своих самых ранних формах обмен между людьми мог осуществляться — что и происходило на самом деле — вообще без языкового общения. Достаточно было пользоваться же­

Гяша 13

 

 

стами и видеть перед собой предметы обмена (по крайней мере так утверждает Геродот). Регулярный обмен происходил в отсутствие государства, и соблюдение условий обмена обеспечивалось угрозой вооруженных столкновений между семейными группами. Тем не менее обмен в племенном обществе не был простым. Отсутствие государства, поддерживаемого писанным формальным правом, ком­пенсировалось плотной сетью социальных связей. Поскольку эту форму обмена я уже описывал в главе 5, здесь я добавлю к своему описанию только небольшую цитату из книги Элизабет Колсон:

СХяпины, в которых хили все эти люди, существовали в условиях неустойчи­вого равновесия сил, которое всегда находилось под угрозой нарушения: ка­ждому приходилось быть постоянно начеку, защищая свои позиции в ситуа­циях, когда надо было продемонстрировать свои добрые намерения. Обычаи и привычки, вероятно, были гибкими и изменчивыми, поскольку суждения о том, правильно или неправильно поступает человек, менялись от случая к случаю... 3>го связано с тем, что суждению, оценке подвергался человек как таковой, а не его преступление. В этих условиях презрение к общепринятым стандартам поведения равноценно притязаниям на незаконную власть и ста­новится частью обвинений против нарушителя (Колсон, 1974, с. 59).

Из анализа Колсон, а также Ричарда Познера (1980) можно сделать вывод о том^чтр отступления от общепринятых правилгговсдеиия и инновации рассматривались как угроза выживанию труппы.

Бторая^формаобмена — "сук" — существовала тысячи лет и по-прежнему сохранилась в Северной Африке и на Ближнем Вос­токе. Ее отличают широкий, сравнительно непсрсонифицирован-ный обмен и сравнительно высокие трансакционные издержки². "Сук" характеризует наличие множества небольших предприятий, где заняты до 40-50% населения города, а также низкие основные издержки, очень тщательное разделение труда, огромное количест­во мелких сделок (каждая из них более или менее независима от других сделок), личные контакты и неоднородность товаров и ус­луг. На "суке" нет институтов, специально занимающихся сбором и распределением рыночной информации. Системы мер и весов сложны и мало стандартизованы. Навыки обмена развиты очень высоко; успех в торговле зависит главным образом от того, на­сколько человек овладел этими навыками. Споры по поводу каж­дого условия сделки носят характер упорный и жесткий. Купля и продажа практически нс отделены друг от друга и обычно образуют единый акт; торговцы обычно все время заняты поиском конкрет­ных партнеров, нс ограничиваясь простым предложением товаров посетителям. Для урегулирования споров привлекаются показания надежных свидетелей; принцип соревновательности сторон не ис-

"Суку" посвящена обширная литература. В данной книге я использовал, в частности, глубокий анализ этой формы торговли на примере "сука" в городе Сефру (Марокко) в книге Гартда, Гертца и Роуэена 1979 года.

158

Часть1ц

 

 

пользуется. Контроль властей над рынком весьма поверхностный, непентрализованный и главным образом декларативный.

Таким образом, главными отличительными особенностями "сука" являются: 1) высокие издержки оценки; 2) стремление тор­говцев к установлению устойчивых и повторяющихся (хотя и дале­ко не самых эффективных) торговых отношений с партнерами;

3) очень упорная торговля по каждому вопросу (дело в том, что ка­ждый ищет выигрыш за счет другого). Фактически каждый стре­мится к тому, чтобы поднять трансакционные издержки противо­положной стороны. Деньги делает тот, кто располагает лучшей ин­формацией, чем партнер по сделке.

Нетрудно понять, почему в племенном обществе инновации рассматриваются как угроза существованию общества, но труднее понять, почему такое же отношение к инновациям сохраняется и на "суке". Можно было бы ожидать, что в обществах, которые мы рассматриваем, должны возникнуть добровольные организации, за­щищающие членов общества от последствий описанной выше асимметрии информации. Но в том-то и дело, что в рамках "сука" отсутствует сам фундамент, образованный правовыми институтами и механизмами обеспечения правовых норм, который мог бы сде­лать подобные добровольные организации живучими и выгодными. А поскольку их нет, то нет и стимулов к изменению системы.

Каким образом существовала торговля в том мире, где вопрос о защите -торговли стоял очень остро, а государство как организо­ванная сила отсутствовало? На примере караванной торговли мож­но увидеть сложные неформальные ограничения, которые делали возможной эту торговлю. Клиффорд Гертц так описывает караван­ную торговлю в Марокко на рубеже нашего столетия.

"Зетгата" (от берберского слова "тазетгат" — 'клочок ткани") — это в узком смысле плата за проход, деньги, выплачиваемые местному правителю... за за­щиту каравана, когда тот находится на его территории. Но на самом деле это нечто большее (или, скорее, было большим), чем просто плата за проход. "Зетгата" была частью сложных моральных ритуалов, обычаев, имеющих си­лу закона и освященных религией, — частью системы отношений между хо­зяином и гостем, патроном и его приближенным, между теми, кто обращает­ся с просьбой и кто ее выслушивает, между тем, кто бежал от преследований, и его защитником, между молящимся р божеством — словом, частью обшей системы отношений между марокканцами, живущими за пределами городов. Физическое вступление торговав (или по крайней мере его агента) на терри­торию, контролируемую племенем, одновременно означало вступление в культурную среду этого племени.

Несмотря на множество форм проявления, методы зашиты торговцев берберскими племенами, живущими в Высоких и Средних Атаасских горах, отличаются простотой и устойчивостью. Защита носит персональный и W- крытый характер, и тот, кто предоставляет защиту, относится к этому деяу с таким же вниманием, с каким люди относятся к своей одежде, желая поддер­живать о себе высокое мнение окружающих. Окружающие могут судить о че­

Глага 13

159

 

 

ловеке по его политическим, моральным и духовным качествам, по его мане­ре поведения или по всем четырем критериям одновременно. Причем в очень большой степени репутацмя зависит от того, может ли член племени "встать и сказать" (классическая формула звучит так: Quam wa gal), т.е. зая­вить о своем госте примерно сявяующее: "Этот человек мой; обидев его, вы оскорбите меня; оскорбив меня, вы понесете за это ответ". Благословение (знаменитая формула "барака"), гостеприимство, право убежища и право свободного прохода едины в одном: они опираются на несколько парадок­сальную идею о том, что хотя индивидуальность человека неповторима и ис­ключительна как по своему происхождению, так и в своих внешних проявле­ниях, ее можно неким образом перенести и приложить к личности другого человека (Гертц, 1979, с. 137).

IV

Племенная организация, "сук" и караванная тор­говля существуют благодаря устойчивости очень ограниченной по масштабам кооперации между людьми, которая существовала на протяжении большей части мировой истории. Знания и навыки, необходимые для успеха организаций или отдельных индивидов, не требовали или не индуцировали продуктивных модификаций базо­вой институциональной структуры. Источники институциональных изменений всегда лежали за пределами данной институциональной системы.

Напротив, в истории дальних торговых связей, которые воз­никли в Европе уже в раннем средневековье, мы наблюдаем разви­тие последовательно более сложных организаций, что и привело к подъему западного мира. Сначала я кратко остановлюсь на вопросе об инновациях, а затем проанализирую некоторые причины, кото­рые лежат в основе инноваций.

Инновации, которые снижают трансакционные издержки, со­стоят из организационных инноваций, инструментов, особых про­цедур совершения сделок и механизмов контроля за соблюдением сделок. Эти инновации следующим образом влияют на трансакци­онные издержки: 1) благодаря повышению мобильности капитала;

2) благодаря снижению информационных издержек и 3) благодаря распределению риска. Очевидно, что эти направления влияния яв­ляются в известной мере взаимопересекающимися. Тем не менее они-помогают выделить конкретные формы снижения трансакци-онных издержек. Все указанные формы инноваций возникли в да­леком прошлом — многие из них, например, в средневековых итальянских городах, в средневековых исламских государствах, в Византии — и получили развитие в более позднее время.

Среди инноваци$, которые повлияли на мобильность капита­ла, были процедуры и методы, позволявшие обойти законы против ростовщичества. Первоначально применялись различные методы, чтобы замаскировать ссудный процент — в ссудные договора

160

Часть In

 

 

включались "штрафы за задержку платежа", производились мани­пуляции с обменным курсом (Лопес и Рэймонд, 1955, с. 163), при­менялись примитивные формы залога. Все это увеличивало тран-сакционные издержки. Ростовщичество порождало дополнитель­ные затраты не только потому, что письменные контракты с замас­кированными процентными платежами были сложными и громозд­кими, но и потому, что обеспечить соблюдение таких договоров было очень трудно. По мере того как законы о ростовщичестве от­менялись и стали возможны более высокие ставки ссудного про­цента, издержки составления письменного контракта и контроля за его исполнением сократились.

На мобильность капитала повлияла и такая инновация, как развитие вексельного обращения, в особенности развитие разнооб­разных методов и инструментов, которые облегчали оборот и учет векселей. В свою очередь, оборот и учет векселей зависели от на­личия институтов, которые допускали использование векселей, и от развитости торговых центров, где могли обращаться эти платеж­ные средства, — сначала это были ярмарки, подобно ярмаркам в Шампани, потом банки и, наконец, финансовые дома, специали­зирующиеся на учете векселей. Помимо развития этих институтов, расширению вексельного оборота способствовал и рост масштабов экономической деятельности. Именно это, последнее, обстоятель­ство послужило толчком к развитию соответствующих институтов. Наряду с "экономией от масштаба", необходимой для расширения вексельного обращения, критически важное значение имело улуч­шение контроля за соблюдением контрактов. Существенную роль сыграли также взаимопереплетающееся развитие методов бухгал­терского учета и аудита и их использование для сбора долгов и контроля за исполнением контрактов (Ямэй, 1949; Уоттс и Зим-мерман, 1983).

Третья инновация, увеличившая мобильность капитала, воз­никла на основе решения проблем, связанных с контролем за аген­тами, ведущими торговлю с географически удаленными партнера­ми. Традиционно в средние века и в начале Нового времени эти проблемы решались путем использования родственных и семейных связей для того, чтобы прир.язати агента к принципалу достаточно надежным способом, дающим принципалу уверенность в эффек­тивном выполнении его приказов и распоряжений (хороших аген­тов всегда имела церковь — видимо, из-за религиозной веры аген­тов или их убежденности в высшем предназначении своей деятель­ности). Однако по мере расширения торговых империй и роста объема товарооборота агенты получили возможность вести дея­тельность не только в пользу принципала и его родственников, но и в пользу других лиц. Это потребовало развития более сложных методов бухгалтерского учета для контроля за деятельностью агентов.

Глава 13

 

 

Что касается информационных издержек, то большое влияние на их снижение оказало печатание прейскурантов на различные то­вары, а-также специальных материалов, содержащих информацию о весе, пошлинах, комиссионных, почтовых услугах и особенно о соотношениях курсов валют, которые имели хождение в Европе и других странах. Очевидно, что эти процессы первоначально были результатом расширения объемов международной торговли и, сле­довательно, следствием "экономии от масштабов".

Последней инновацией явилась трансформация неопределен­ности в риск. Под неопределенностью я понимаю такие условия, когда человек неспособен предвидеть будущее и потому не в состо­янии выработать такую линию поведения, которая могла бы пре­дотвратить наступление нежелательного события. Риск, напротив, предполагает, что человек видит возможность нежелательного со­бытия и способен предпринять действия, снижающие его вероят­ность. Современные методы страхования и диверсификации порт­феля ценных бумаг я рассматриваю именно как способ преобразо­вания неопределенности в риск и тем самым снижения трансакци-онных издержек путем снижения набора вероятностей. То же са­мое можно найти в средние века и в начале Нового времени. На­пример, страхование морских перевозок возникло из спорадичес­ких индивидуальных контрактов, которые предусматривали частич­ное возмещение специализированными фирмами убытков по опре­деленным сделкам.

К XV веку страхование морских перевозок стало устойчивой практикой. Со­держание страховых полисов было унифицировано и в последующие три — четыре столетия почти нс менялось... В XVI веке в повседневную практику вошло использование типовых печатных бланков с пустыми местами для на­звания корабля, имени хозяина, стоимости страховки, размера страховой премии и некоторых других условий, имевших индивидуальный характер для каждого договора (де Рувер, 1945, с. 198).

Страхование морских перевозок было одним из примеров страхования рисков; другим примером служит развитие таких форм организации бизнеса, которые распределяют риск путем ди­версификации портфеля ценных бумаг или путем использования таких институтов,, которые позволяют включиться в рискованное предприятие большому числу инвесторов. Институционализация риска происходила также путем развития системы договоров пору­чительства между принципалом и агентом — эта система возникла у евреев, византийцев и мусульман (Удович, 1962), а затем была за­имствована итальянцами и через них — английскими компаниями. Наконец, она вошла в состав юридических основ деятельности ак­ционерных обществ (хотя, как будет показано далее в этой главе, договора поручительства создали новые проблемы в отношениях между принципалом и агентом).

162

Часть Iff

 

 

Эти инновации и связанные с ними институциональные инст­рументы возникли и развивались благодаря взаимодействию двух фундаментальных экономических факторов. Первый из них — это "экономия от масштаба", реализуемая благодаря росту объемов торговли, а второй — развитие более эффективных механизмов контроля и принуждения, которые дали возможность обеспечивать соблюдение контрактов с меньшими издержками. Естественно, причинная связь между обеими факторами была взаимной. Это значит, что рост объемов торговли на дальние расстояния увеличи­вал рентабельность вложений в более эффективные механизмы контроля за соблюдением контрактов. В свою очередь, развитие таких механизмов снижало издержки заключения договоров и уве­личивало рентабельность торговли, способствуя расширению ее объемов.

Если обратиться к развитию механизмов контроля, то мы уви­дим, что это был довольно длительный процесс. Хотя коммерчес­кими спорами занимались многочисленные суды, наибольший ин­терес представляет развитие механизмов контроля, осуществляемо­го самими купцами³. Эти механизмы, по-видимому, берут начало в ранних кодексах поведения купеческих гильдий: кто не соблюдал соглашений, подвергался остракизму. Купцы распространили эти кодексы поведения на морскую торговлю с дальними странами, так что законы пизанских купцов вошли в морские кодексы Мар­селя. Орслон и Любек стали источниками законов для Северной Европы, Барселона — для Южной Бвропы, а из Италии по миру распространились юридические принципы страхования и вексель­ное обращение (Митчелл, 1969, с. 156).

Создание более сложных методов бухгалтерского учета и их широкое распространение, наряду с введением в практику нотари­ального заверения свидетельских показаний, сделало эти показа­ния надежным средством для установления истины во время спо­ров и конфликтов между купцами. Постепенное объединение доб­ровольных структур контроля за соблюдением контрактов, создан­ных самими торговыми организациями, с государственными судеб­ными организациями явилось важным шагом вперед в укреплении контроля за выполнением торговых соглашений. Частью этого про­цесса явилась также длительная эволюция торгового права, начав­шаяся в первых добровольных купеческих организациях, и стира­ние различий между решениями купеческих организаций, с одной

³ Мне удалось значительно улучшить представленный ниже краткий анализ развития права благодаря критическим замечаниям к начальному варианту мо­ей рукописи, сделааными Джоном Дробаком и Уильямом Джонсом (юридичес­кий факультет Вашингтонского университета), а также Диком Гвльмгольдем (юридический факультет Чикагского университета). Я хочу поблагодарить иу и отметить, что за возможные ошибки в моей работе они не несут никакой ответ­ственности.

Глава 13

163

 

 

стороны, и общепринятым обычным и римским правом — с дру­гой. С самого начала оба типа права не очень хорошо сочетались друг с другом. Это относилось в первую очередь к вопросам возме­щения морального ущерба, асимметричности информации в стра­ховых договорах, а также к случаям обмана во время торговли. В Англии правовые кодексы, выработанные самими купцами, были в дальнейшем приняты судами общего права, но применялись с со­блюдением духа торгового права, т.е. как закон, основанный на обычае. Дела, рассматривавпгисся в судах, редко становились су­дебными прецедентами, потому что было практически невозможно отделить обычай от фактов. Как правило, присяжных знакомили с обычаем и с конкретными фактами, а затем судья требовал, чтобы они применяли обычай, если он поддерживается фактами. Но в конце концов эта практика была изменена. Когда в 1756 году лорд Мэнсфилд возглавил Королевский суд Англии, он распорядился о том, чтобы решения выносились на основании существующих обы­чаев. Он также установил общие принципы, которыми следует ру­ководствоваться при рассмотрении дел и вынесении решений. Лорд Мэнсфилд был невысокого мнения об английском общем праве и поэтому заимствовал эти принципы в основном у зарубеж­ных юристов (Скратгон, 1891, с. 15).

Помимо того что торговое право послужило юридической ос­новой для рассмотрения торговых споров в судебном порядке, в чем остро нуждались купцы, оно способствовало и другим измене­ниям, которые вели к снижению трансакционных издержек обме­на. Среди них — признание ответственности принципала за дейст­вия своего агента (это правило основано на римском принципе "мандата"), что имело и положительные, и отрицательные послед­ствия. Это позволило купцу расширить объем операций через группу агентов, но в то же время обострило проблему "принци­пал — агент". Первоначально данное правило применялось только по отношению к хорошо известным агентам определенного прин­ципала. Но доверие, которое получал агент благодаря тому, что, как все знали, он действовал на основании поручений своего принципала, давало агенту очевидную возможность извлекать вы­году из этой деятельности и для себя. Но в то же время эта приви­легия помогала решать проблему "принципал — агент". Когда принципал предоставлял агенту право использовать в своих торго­вых интересах то доверие, которое оказывали ему, принципалу, он имел возможность повысить альтернативные издержки агента, ко­торые последний понес бы, если бы лишился работы. Если агент злоупотреблял своим положением, он терял не только работу, но и доверие, репутацию.

Влияние торгового права на контракты и сбыт товаров очень заметно способствовало расширению торговли. Действовавшие в

Ill

чсни на такую работу были запретительно высо-.«^ пришлось сделать первое исключение из общего гьзу торгового права. Развитие этой ситуации в период с V века иллюстрируется изменением отношения к поку-,ета сомнительного ггро-.кчождения. В XIII веке этому) приходилось Бо?зр"11-ъ товар, если где-нибудь в де-;ы собственников обнаруживалось воровство или иное Пг •- • •':• времени, когда главным судьей стал Эдвард '' 'следний (добросовестный) покупатель уже тинным владельцем товара (такое ре-судов, но не все), и любая законная

Глава 13

 

 

стями и необходимостью сохранить доверие к себе со стороны ку­пцов н населения в целом. В частности, политика государства ока­зала очень большое влияние на развитие рынка капитала. Возмож­ности для развития финансовых институтов и формирования более эффективных рынков капитала зависели от того, в какой степени государство соблюдало свои обязательства не конфисковать иму­щество и не применять Другие принудительные меры, которые уве­личили бы неопределенность обмена. Ключевым элементом этой институциональной трансформации явилось ограничение произво­ла лиц, наделенных властью, и развитие нспсрсонифицированных правил, обязательных и для государства, и для добровольных тор­говых организаций. Частью постоянно действующего рынка капи­тала стало развитие институционального процесса, который сделал возможным обращение на рынке государственного долга, а начало финансирования государственного долга за счет регулярных нало­говых поступлений послужило важным шагом вперед в развитии рынка капитала (Трэйси, 1985; Норт и Вайнтаст, 1989).

Эти различные инновации и институты сошлись воедино в Нидерландах, особенно в Амстердаме, став прообразом действую­щей современной системы рынков, которая сделала возможным рост обмена и коммерции. Открытая иммиграционная политика привлекала деловых людей; развивались эффективные методы фи­нансирования торговли на дальние расстояния, а также рынки ка­питала и методы учета векселей финансовыми домами, что снизи­ло издержки страхования этой торговли. Другими элементами ры­ночного институционального процесса явились развитие методов распределения рисков и преобразования неопределенности в пред­сказуемый риск, позволяющий проводить операции страхования, раз­витие больших рынков, снижающих информационные издержки, и начало обращения на рынке государственного долга (Барбур, 1950).

V

Описанные процессы, служащие иллюстрацией стабильности и изменчивости, позволяют вплотную приблизиться к вопросу о сущности экономических условий человеческой дея­тельности. В первом случае (примитивный обмен) максимизирую­щая деятельность индивидов не была источником приращения зна­ний и навыков и не оказывала какого-либо другого влияния на ин­ституциональную систему, способного индуцировать рост произво­дительности. Во втором случае (Западная Европа) развитие яви­лось последовательным результатом инкрементных изменений, ин­дуцированных стремлением к личной выгоде и реализуемых благо­даря институциональным изменениям и деятельности организаций, повышающих продуктивность. Эта иллюстрация была бы еще бо-

166

Часть 1д

 

 

лее наглядной, если показать связь между изменениями, происхо­дившими в Западной Европе, с общими формами развития сово­купного запаса знаний, их применения и взаимодействия с эконо­мической и политической структурой общества. Такая задача по­требовала бы изучения конкуренции между политическими органи­зациями, упадка интеллектуального влияния церкви и развития способов ведения войны во взаимосвязи всех этих процессов с раз­витием и применением знаний и навыков.

Успех Европы по сравнению с Китаем, мусульманскими стра­нами и другими государствами обычно объясняют конкуренцией между политическими организациями. Без сомнения, эта конку­ренция явилась важным элементом успеха, но не объясняет его це­ликом. В некоторых частях Европы развитие вообще остановилось. Испания и Португалия находились в состоянии стагнации в тече­ние нескольких веков, а в других европейских странах экономичес­кий рост был, по крайней мере, неравномерным. Носителями ин­ституциональных изменений выступали именно Нидерланды и Ан­глия. Различные линии развития Англии и Испании ^вязаны_с описанным в предыдущей главе эффектом зависимости от траекта-рии предшествующего развития, который проявился при резко различающихся начальных условиях.

Глава 14