Институты, экономическая теория и функционирование экономики

Институты невозможно увидеть, почувствовать, пощупать и даже измерить. Институты — это конструкции, созданные человеческим сознанием. Но даже самые убежденные представители неоклассической школы признают их существование и обычно в качестве параметров включают, в явном или неявном виде, в свои модели. Действительно ли институты играют какую-то роль? Действительно ли тарифы, правовые нормы и правила имеют значение? Много ли зависит от правительства? Можем ли мы объяснить радикальную разницу в экономическом благосостоянии, которую мы видим, едва перейдя границу между США и Мексикой? Почему рынки работают или не работают? Много ли зависит от честности в контрактных отношениях, оправдывает ли себя честность в таких делах? Надеюсь, что анализ, представленный в предыдущих главах, достаточно убедителен для того, чтобы осветить влияние институтов на нашу жизнь.

Однако я хочу обосновать утверждение о том, что институты играют более глубокую роль в обществе: они выступают фундаментальными факторами функционирования экономических систем в долгосрочной перспективе. Если мы когда-нибудь возьмемся за разработку динамической теории изменений — такой теории не хватает экономике мэйнстрима', а ее марксистская трактовка не может быть признана удовлетворительной, — то такая теория должна опираться на модель институциональных изменений. Хотя мы все ешс не можем собрать нашу головоломку целиком из-за отсутствия некоторых деталей, общее направление решения, думаю, понятно.

В последующих разделах этой главы я изложу свои соображения о том, какие изменения следует внести в неоклассическую теорию, чтобы инкорпорировать в нее институциональный анализ (раздел I), представлю выводы из статического анализа функцио-

Malrtstream economics — дословно "основное русло экономической теории", распространенное на Западе обозначение неоклассической теории и связанных с ней концепций, занимающих господствующее положение в научных разработках, экономическом образовании и экономической практике. — Прим, перев.

Часть I]}

нирования экономики (раздел II) и проанализирую возможности применения институционального анализа для разработки динамической теории долгосрочных экономических изменений (раздел III).

Необходимость переработки информации "актерами" вследствие затратного характера трансакций лежит в основе образования институтов. Рассмотрим в связи с этим два вопроса ~-в чем сущность понятия "рациональность" и какие характеристики трансакций мешают "актерам" совместно максимизировать результат в модели нулевых трансакционных издержек.

Неоклассический постулат об инструментальной рациональности предполагает, что "актеры" имеют в своем распоряжении всю необходимую информацию для правильной оценки стоящих перед ними альтернатив и, следовательно, делают такой выбор, который ведет к достижению поставленной ими цели. Такой постулат фактически в неявном виде признает существование определенного набора институтов и определенной информации. Если институты играют чисто пассивную роль и не ограничивают выбор "актеров", а "актеры" располагают необходимой информацией для того, чтобы сделать правильный выбор, то тогда адекватным составным элементом теоретической системы является постулат об инструментальной рациональности. Если же, напротив, "актеры" недостаточно информированы, вырабатывают субъективные модели для того, чтобы сделать выбор, и способны лишь к весьма несовершенной корректировке своих моделей под влиянием информационной обратной связи, тогда существенным составным элементом теории становится постулат о процедурной рациональности, описанный в главе 3.

Первый из этих двух постулатов сложился в контексте высокоразвитых и эффективных рынков западного мира и именно в данном контексте явился полезным инструментом анализа. Эти рынки, однако, отличаются исключительным свойством — низкими или ничтожно малыми трансакционными издержками. Я не представляю, как можно анализировать большинство современных рынков или рынки прошедших эпох, исходя из этого постулата. С другой стороны, постулат процедурной рациональности способен не только объяснить неполноту и несовершенство рынков, которые характерны и для современной эпохи, и для прошлого, но и позволяет разглядеть как раз то, что делает рынки несовершенными. Он позволяет нам разглядеть трансакционные издержки.

Трансакционные издержки возникают вследствие того. что W редача и получение информации сопровождаются издержками, ЧТ? участники контрактных отношений располагаютасимметричной

{•лава 12

139

информацией и что любые усилия "актеров" по структурированию взаимоотношений с другими людьми с помощью институтов приводят к той иди^иирй степени несовершенства рынков. В самом деяе7 стимулы, формирующиеся на основе институтов, дают "актерам" смешанный набор сигналов, так что даже в тех случаях, когда новое институциональное пространство способствует получению большего выигрыша от торговли, чем прежнее институциональное пространство, все равно остаются стимулы для обмана, "безбилетного проезда" и прочих элементов несовершенного рынка. Поведенческие характеристики человека таковы, что просто невозможно придумать институты, которые решали бы сложные проблемы обмена и в то же время были бы свободны от некоторых нежелательных стимулов. Поэтому большая часть новейших исследований по проблемам индустриальной организации и политической экономии самым серьезным образом взялась за вопрос о внутренней противоречивости побудительных мотивов, присутствующих в деятельности экономических и политических организаций (см. готовящуюся к изданию книгу Миллера "Дилеммы управления: Политическая экономия иерархий"). Экономические "истории успеха" описывают институциональные инновации, которые снижали трансакционные издержки, позволяли получать более высокий выигрыш от торговли и таким образом создали возможности для расширения рынков. Но такие инновации по большей части не создали условий, необходимых для эффективных рынков в неоклассическом понимании. Права собственности устанавливает общество, оно же следит за их соблюдением, и поэтому свойства политического рынка имеют важное значение для понимания несовершенств любого конкретного рынка.

Что может заставить политический рынок приблизиться к тому состоянию, которое характеризуется моделью нулевых трансакционных издержек экономического обмена? На этот вопрос нетрудно ответить. Необходимо ввести такое законодательство, которое позволяет увеличить совокупный доход и при котором общий выигрыш победителей уравновешивает общую потерю побежденных. Причем этот баланс достигается на таком низком уровне трансакционных издержек, который приемлем для обеих сторон. Чтобы обеспечить такой обмен, необходимы следующие информационные и институционные условия:

1. При подготовке какого-либо закона участники обмена, чьи интересы он затрагивает, должны располагать информацией и правильной моделью, которые позволяют судить о том, как на них отразится этот закон, а также какие выигрыши и потери он им принесет.

2. Данные суждения должны быть доведены до агентов, представляющих интересы участников обмена (до законодателей), и по-

140

Часть fff

следние должны добросовестно голосовать в соответствии с этими суждениями.

3. Результаты голосования оцениваются как совокупный чистый выигрыш или совокупный чистый проигрыш с тем, чтобы мог быть установлен чистый (нетто) результат и проигравшие получили соответствующую компенсацию.

4. Этот обмен совершается на уровне трансакционных издержек достаточно низком для того, чтобы трансакция была выгодна обеим сторонам.

Институциональная структура, наиболее благоприятствующая приближению к таким условиям, — это современное демократическое общество со всеобщим избирательным правом. Торговля голосами, логроллинг' и поощрение победителя его оппонентами к тому, чтобы он раскрывал перед избирателями слабости и недостатки своих позиций как агента (представителя), — все это способно улучшить эффективность такой институциональной структуры.

Но эта система содержит в себе и анти-стимулы. Понятие "незнание рационального избирателя" употребляется в теории общественного выбора далеко не случайно. Дело не только в том, что рядовой избиратель, возможно, никогда не получит информацию, которая позволила бы ему хотя бы в общих чертах познакомиться с той массой законопроектов, которые будут влиять на его благополучие, но и в том, что совокупность избирателей (и даже сам законодатель) никоим образом не может выработать надежную модель, позволяющую заранее взвесить все последствия законодательных решений. Теория агентской деятельности содержит множество доводов (хотя не всегда бесспорных) о том, что законодатель в известной степени действует независимо от интересов избирателей. Когда законодатель собирается участвовать в "торговле голосами" исходя из собственных оценок того, сколько голосов других законодателей он может получить или потерять, он далек от размышлений о чистом выигрыше или чистом проигрыше всех своих избирателей. А как часто аозникает стимул предоставить компенсацию проигравшим? Между более предпочтительными и эффективными (в неоклассическом понимании этого слова) результатами законодательного процесса — огромная пропасть, о чем свидетельствует обширная литература по современной политической экономии. Для целей моего исследования важно подчеркнуть два чрезвычайно важных условия. Речь идет о том, что заинтересованные стороны должны иметь достоверную информацию и правильные модели для надежной оценки последствий принимаемых решений и что все за-

* Логролляиг (дословно — "перекатывание бравее") — термин теории общественного выбора, обозначающий взаимную поддержку законодателей посредством "торговли голосами". — Прим. перев.

йд«а 12

141

интересованные стороны должны иметь равный доступ к процессу Принятия решений. На протяжении всей истории эти условия даже приблизительно не выполняются в самых благоприятных для при-дятия эффективных политических решений институциональных системах.

Поскольку общества устанавливают экономические правила и обеспечивают их соблюдение, не приходится удивляться тому, что права собственности редко бывают эффективными (Норт, 1981). Но даже когда эффективные права собственности все же установлены, они обычно имеют такие черты, которые затрудняют контроль за их соблюдением. Эти черты связаны с наличием встроенных анти -стимулов или, в самом крайнем случае, таких условий обмена, которые провоцируют людей на нарушение обещаний, уклонение от ответственности, воровство или обман. Во многих случаях развиваются неформальные ограничения, призванные подавить подобные нежелательные проявления. А в современном западном мире мы найдем массу примеров действительно работающих рынков, которые даже приближаются к неоклассическому идеалу. Но это — исключение; придти к таким рынкам нелегко, и для этого требуются очень жесткие институциональные условия.

Значение институциональной теории для современного экономического анализа можно кратко сформулировать следующим образом:

1. Каждая экономическая (и политическая) модель соответствуют строго определенному набору институциональных ограничений. Эти наборы радикально отличаются друг от друга и во временном разрезе, и при сравнении экономик разных стран. Содержание каждой модели зависит от конкретных институтов, и во многих случаях модели весьма чувствительны к изменению институциональных ограничений. Правильное представление об этих ограничениях имеет большое значение и для развития экономической теории, и для решения политических вопросов. Важно не только иметь хорошую модель, объясняющую положение дел в Бангладеш или в США в ХК веке, но и — что гораздо важнее — иметь модель, способную предсказать положение дел в развитой стране — например, в Японии или даже в США — в следующем году.

Еще более существенно то, что конкретные институциональные ограничения образуют то пространство, в рамках которого действуют организации, и_тем самым позволяют увидеть.взаимодействие между правилами игры и поведением "актё--ров". Если организации — перечислим хотя ёы некоторые: фирмы, профсоюзы, фермерские ассоциации, комитеты Конгрсс-

142

Частьit/

са — направляют свои усилия на непродуктивную деятельность это значит, что институциональные ограничения создали такую структуру стимулов, которая поощряет именно такую деятельность. Бедность в странах "третьего мира" царит потому, что институциональные ограничения в этих странах вознаграждают такие политические/экономические решения, которые не благоприятствуют продуктивной деятельности. Только сейчас в социалистических странах стали понимать, что именно базовая институциональная система этих стран является причиной плохого функционирования экономики, и поэтому пытаются взяться за задачу перестройки институциональной системы с целью создания новых стимулов, которые, в свою очередь, должны заставить организации вступить на путь роста продуктивности. А что касается "первого мира", то нам нужно не только понять значимость общей институциональной системы, которая обеспечивала и обеспечивает рост экономики, но и видеть последствия сегодняшних, непрерывно происходящих предельных изменений в этой системе не только для экономики в целом, но и для конкретных секторов и отраслей. Нам давно известно, что структура налогов, акты государственного регулирования, судебные решения, законы и многие другие формальные ограничения определяют политику фирм, профсоюзов и иных организаций и, следовательно, определяют конкретные проявления экономического поведения; но знание этих обстоятельств до сих пор не сопровождается усилиями по теоретической разработке моделей политических/экономических процессов, которые приводят к этим результатам.

2. Осознанное включение институтов в научную теорию заставит представителей общественных наук, и в частности экономической науки, критически взглянуть на поведенческие модели, лежащие в основе этих дисциплин, чтобы затем более систематически, чем это делалось до сих пор, изучить влияние несовершенной и затратной переработки информации на поведение "актеров". Представители социальных наук уже инкорпорировали затратиость информации в свои модели, но еще не взялись за изучение субъективных ментальных конструкций, с помощью которых индивиды перерабатывают информацию и приходят к тем заключениям, которые определяют их решение В ситуации выбора. Экономисты опираются на допущение (в основном не выраженное в явном виде) о том, что "актеры" способны установить истинную причину трудностей, с которыми они сталкиваются (т.е. располагают правильными теориями), знают издержки и выгоды альтернативных выборов и знают, как поступать в подобных ситуациях (см., например, работу Бсп 1983 года). Мы слишком увлечены гипотезами рационалы

Глава 12

143

выбора и эффективного рынка, которые заслонили от нас вопросы неполноты информации, сложности окружающего мира и субъективных восприятии внешней среды. Все трудности, связанные с парадигмой рационального индивида, могут быть преодолены благодаря осознанию сложности человеческой мотивации и пониманию проблем переработки информации. Тогда представители социальных наук поймут не только то, почему существуют институты, но и какую роль они играют.

3. Идеи и идеологии имеют значение, а институты в решающей степени определяют, насколько велико это значение. Идеи и идеологии формируют субъективные ментальные конструкции, с помощью которых индивиды интерпретируют окружающий мир и делают выбор. Более того, структурируя тем или иным образом взаимодействие между людьми, формальные институты оказывают влияние на ту "цену", которую мы платим за свои действия. В зависимости от того, насколько содержание формальных институтов направлено — сознательно или случайно — на снижение "цены", которую платят люди, действуя в соответствии со своими убеждениями, настолько они (институты) создают свободу для индивида, позволяя делать выбор на основе своих идей и идеологий. Одно из главных последствий существования институтов состоит в существовании механизмов — подобных системам голосования в демократических обществах или организационным структурам в иерархических системах, — которые позволяют индивидам, выступающим в качестве агентов, выражать собственные взгляды и оказывать совершенно иное влияние на политические и иные процессы по сравнению с простой моделью группы интересов, столь характерной для экономической теории и теории общественного выбора.

4. Понимание того, как функционирует экономическая система, требует учета очень сложных, запутанных взаимосвязей между обществом и экономикой. Поэтому перед нами стоит задача — разработать подлинную науку политической экономии. Взаимоотношения межцу обществом и экономикой определяются набором институциональных ограничений, которые, таким образом, определяют способ функционирования политической/экономической системы. Дело не только в том, что общество устанавливает права собственности, определяющие базовую структуру стимулов экономической системы, и контролирует соблюдение этих прав, но и в том, что в современном мире самыми главными детерминантами функционирования экономики выступают доля ВНП, проходящая через руки государства, и всепро икающая, постоянно меняющаяся система государственного регулирования. Модель, которая могла бы быть полез-ой для изучения экономических явлений на макроуровне и да-

144

Часть 1ц

же на микроуровне, должна включать в себя институциональные ограничения. Например, современная макроэкономическая теория никогда не сможет решить стоящие перед ней проблемы пока ее представители не признают, что решения, принимаемые в рамках политического процесса, оказывают критически важное влияние на функционирование экономики. Хотя применительно к конкретным ситуациям мы уже стали признавать это обстоятельство, все хсе требуется гораздо более глубокая интеграция политических и экономических наук. Это можно сделать только путем создания модели политико-экономического процесса, составными частями которой станут конкретные институты, связанные с этим процессом, и опирающаяся на них структура политического и экономического взаимодействия.

III