мое воспоминанье!"
Так говорил Заратустра.
Песнь опьянения
Но тем временем они вышли один за другим на чистый воздух,
В прохладную задумчивую ночь; Заратустра же вел за руку самого
безобразного человека, чтобы показать ему свой ночной мир,
Большую круглую луну и серебряные водопады у пещеры своей. И
Вот наконец они стояли безмолвно все вместе; это были старые
Люди, но сердца их утешились, исполнились решимости, и дивились
Они про себя, что им так хорошо было на земле; а тайна ночи все
Глубже проникала в сердца их. И снова думал Заратустра про
Себя: "О, как нравятся мне теперь эти высшие люди!", но он не
сказал этого, ибо чтил счастье их и молчание их. --
И тогда случилось то, что было самого изумительного в тот
долгий изумительный день: самый безобразный человек во второй,
И последний, раз принялся пыхтеть и клокотать, но когда он
Добрался до слов, то из уст его вдруг отчетливо и чисто вылетел
Вопрос -- хороший, глубокий, ясно поставленный вопрос, от
Которого у всех слышавших его шевельнулось сердце в груди.
"Вы все, друзья мои, что теперь у вас на сердце? --
спросил самый безобразный человек. -- Ради этого дня --
Я впервые доволен, что жил всю свою жизнь.
И засвидетельствовать столь многое -- это для меня еще
недостаточно. Стоит жить на земле: один день,
Один праздник, проведенный с Заратустрой, научил меня
Любить землю.
Quot;Так это была жизнь? -- скажу я смерти. -- Ну что
ж! Еще раз!"
Друзья мои, что теперь у вас на сердце? Не скажете ли вы
смерти, подобно мне: так это была -- жизнь? Ну что ж,
ради Заратустры -- еще раз!" --
Так говорил самый безобразный человек; но было уже близко
К полуночи. И как вы думаете, что случилось тогда? Как только
Высшие люди услыхали его вопрос, они вдруг сознали превращение
свое и выздоровление свое и кому обязаны они всем этим, --
тогда они бросились к Заратустре, исполненные признательности,
Уважения и любви, целуя ему руки, и, смотря по настроению
Каждого, одни смеялись, другие плакали. Старый же прорицатель
Плясал от удовольствия; и если, как думают многие
повествователи, он был тогда пьян от сладкого вина, то,
Несомненно, он был еще более пьян от сладости жизни; и он
Отрекся от всякой усталости. Некоторые даже рассказывают, что
Тогда плясал и осел: ибо не напрасно самый безобразный человек
Напоил его вином. Это было так, может быть, и иначе; и если
Действительно осел не плясал в тот вечер, все-таки случились
Тогда еще более великие и диковинные вещи, чем танец осла.
Одним словом, как гласит поговорка Заратустры: "ну так что же!"
Заратустра же, пока это происходило с самым безобразным
Человеком, стоял как опьяненный: его взор потух, его язык
Заплетался, его ноги дрожали. И кто сумел бы отгадать, какие
Мысли бежали тогда по душе Заратустры? Но видно было, что дух
Его отступил от него, бежал впереди и находился где-то в
Широкой дали, блуждая, как сказано в писании, "над высокой
скалой, между двух морей,
Между прошедшим и будущим, как тяжелая туча". Но
Мало-помалу, пока высшие люди поддерживали его, немного пришел
он в себя и отстранил рукою толпу озабоченных почитателей;
Однако он не говорил. Но вдруг повернул он быстро голову, ибо
Казалось, что он услышал что-то; тогда приложил он палец к
губам и сказал: " Идем!"
И тотчас водворилась тишина и тайна вокруг него; а из
Глубины медленно доносился звук колокола. Заратустра
Прислушивался к нему, также как и высшие люди; потом он
Вторично приложил палец к губам и опять сказал: " Идем! Идем!
Полночь приближается!" -- и голос его изменился. Но он все
Еще не трогался с места -- тогда водворилась еще большая тишина
И еще большая тайна, и весь мир прислушивался, даже осел и
Почетные звери Заратустры, орел и змея, а также пещера
Заратустры, большая холодная луна и даже сама ночь. Заратустра
же в третий раз приложил палец к губам и сказал:
