Должен он хотеть быть роженицей и пережить родильные муки.
Поистине, через сотни душ шел я своею дорогою, через сотни
Колыбелей и родильных мук. Уже много раз я прощался, я знаю
Последние, разбивающие сердце часы.
Но так хочет моя созидающая воля, моя судьба. Или, говоря
Вам откровеннее: такой именно судьбы -- водит моя воля.
Все чувствующее страдает во мне и находится в темнице; но
Моя воля всегда приходит ко мне как освободительница и вестница
Радости.
Воля освобождает: таково истинное учение о воле и свободе
Ему учит вас Заратустра.
Не хотеть больше, не ценить больше и не созидать больше!
Ах, пусть эта великая усталость навсегда останется от меня
Далекой!
Даже в познании чувствую я только радость рождения и
Радость становления моей воли; и если есть невинность в моем
Познании, то потому, что есть в нем воля к рождению.
Прочь от Бога и богов тянула меня эта воля; и что осталось
Бы созидать, если бы боги -- существовали!
Но всегда к человеку влечет меня сызнова пламенная воля
Моя к созиданию; так устремляется молот на камень.
Ах, люди, в камне дремлет для меня образ, образ моих
Образов! Ах, он должен дремать в самом твердом, самом
Безобразном камне!
Теперь дико устремляется мой молот на свою тюрьму. От
Камня летят куски; какое мне дело до этого?
Завершить хочу я этот образ: ибо тень подошла ко мне --
Самая молчаливая, самая легкая приблизилась ко мне!
Красота сверхчеловека приблизилась ко мне, как тень. Ах,
Братья мои! Что мне теперь -- до богов!
Так говорил Заратустра.
О сострадательных
Друзья мои! до вашего друга дошли насмешливые слова:
"Посмотрите только на Заратустру! Разве не ходит он среди нас,
как среди зверей?"
Но было бы лучше так сказать: "Познающий ходит среди
Людей, как среди зверей".
Но сам человек называется у познающего: зверь, имеющий
Красные щеки.
Откуда у него это имя? Не потому ли, что слишком часто
Должен был он стыдиться?
О, друзья мои! Так говорит познающий: стыд, стыд, стыд --
Вот история человека!
И потому благородный предписывает себе не стыдить других:
Стыд предписывает он себе перед всяким страдающим.
Поистине, не люблю я сострадательных, блаженных в своем
Сострадании: слишком лишены они стыда.
Если должен я быть сострадательным, все-таки не хочу я
Называться им; и если я сострадателен, то только издали.
Я люблю скрывать свое лицо и убегаю, прежде чем узнан я;
Так советую я делать и вам, друзья мои!
Пусть моя судьба ведет меня дорогою тех, кто, как вы,
Всегда свободны от сострадания и с кем я вправе делить
Надежду, пиршество и мед!
Поистине, я делал и то и другое для всех, кто страдает; но
Мне казалось всегда, что лучше я делал, когда учился больше
Радоваться.
С тех пор как существуют люди, человек слишком мало
Радовался; лишь это, братья мои, наш первородный грех!
И когда мы научимся лучше радоваться, тогда мы тем лучше
Разучимся причинять другим горе и выдумывать его.
Поэтому умываю я руку, помогавшую страдающему, поэтому
Вытираю я также и душу.
Ибо когда я видел страдающего страдающим, я стыдился его
Из-за стыда его; и когда я помогал ему, я прохаживался
Безжалостно по гордости его.
Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных;
И если маленькое благодеяние не забывается, оно обращается в
Гложущего червя.
Quot;Будьте чопорны, когда принимаете что-нибудь!
Вознаграждайте дарящего самим фактом того, что вы принимаете!"
Так советую я тем, кому нечем отдарить.
Но я из тех, кто дарит: я люблю дарить как друг --
Друзьям. Но пусть чужие и бедные сами срывают плоды с моего
Дерева; это менее стыдит их.
Но нищих надо бы совсем уничтожить! Поистине, сердишься,
Что даешь им, и сердишься, что не даешь им.
И заодно с ними грешников и угрызения совести! Верьте мне,
Друзья мои: угрызения совести учат грызть.
Но хуже всего мелкие мысли. Поистине, лучше уж совершить
