Чтобы сам созидающий стал новорожденным, -- для этого

Должен он хотеть быть роженицей и пережить родильные муки.

Поистине, через сотни душ шел я своею дорогою, через сотни

Колыбелей и родильных мук. Уже много раз я прощался, я знаю

Последние, разбивающие сердце часы.

Но так хочет моя созидающая воля, моя судьба. Или, говоря

Вам откровеннее: такой именно судьбы -- водит моя воля.

Все чувствующее страдает во мне и находится в темнице; но

Моя воля всегда приходит ко мне как освободительница и вестница

Радости.

Воля освобождает: таково истинное учение о воле и свободе

Ему учит вас Заратустра.

Не хотеть больше, не ценить больше и не созидать больше!

Ах, пусть эта великая усталость навсегда останется от меня

Далекой!

Даже в познании чувствую я только радость рождения и

Радость становления моей воли; и если есть невинность в моем

Познании, то потому, что есть в нем воля к рождению.

Прочь от Бога и богов тянула меня эта воля; и что осталось

Бы созидать, если бы боги -- существовали!

Но всегда к человеку влечет меня сызнова пламенная воля

Моя к созиданию; так устремляется молот на камень.

Ах, люди, в камне дремлет для меня образ, образ моих

Образов! Ах, он должен дремать в самом твердом, самом

Безобразном камне!

Теперь дико устремляется мой молот на свою тюрьму. От

Камня летят куски; какое мне дело до этого?

Завершить хочу я этот образ: ибо тень подошла ко мне --

Самая молчаливая, самая легкая приблизилась ко мне!

Красота сверхчеловека приблизилась ко мне, как тень. Ах,

Братья мои! Что мне теперь -- до богов!

Так говорил Заратустра.

О сострадательных

Друзья мои! до вашего друга дошли насмешливые слова:

"Посмотрите только на Заратустру! Разве не ходит он среди нас,

как среди зверей?"

Но было бы лучше так сказать: "Познающий ходит среди

Людей, как среди зверей".

Но сам человек называется у познающего: зверь, имеющий

Красные щеки.

Откуда у него это имя? Не потому ли, что слишком часто

Должен был он стыдиться?

О, друзья мои! Так говорит познающий: стыд, стыд, стыд --

Вот история человека!

И потому благородный предписывает себе не стыдить других:

Стыд предписывает он себе перед всяким страдающим.

Поистине, не люблю я сострадательных, блаженных в своем

Сострадании: слишком лишены они стыда.

Если должен я быть сострадательным, все-таки не хочу я

Называться им; и если я сострадателен, то только издали.

Я люблю скрывать свое лицо и убегаю, прежде чем узнан я;

Так советую я делать и вам, друзья мои!

Пусть моя судьба ведет меня дорогою тех, кто, как вы,

Всегда свободны от сострадания и с кем я вправе делить

Надежду, пиршество и мед!

Поистине, я делал и то и другое для всех, кто страдает; но

Мне казалось всегда, что лучше я делал, когда учился больше

Радоваться.

С тех пор как существуют люди, человек слишком мало

Радовался; лишь это, братья мои, наш первородный грех!

И когда мы научимся лучше радоваться, тогда мы тем лучше

Разучимся причинять другим горе и выдумывать его.

Поэтому умываю я руку, помогавшую страдающему, поэтому

Вытираю я также и душу.

Ибо когда я видел страдающего страдающим, я стыдился его

Из-за стыда его; и когда я помогал ему, я прохаживался

Безжалостно по гордости его.

Большие одолжения порождают не благодарных, а мстительных;

И если маленькое благодеяние не забывается, оно обращается в

Гложущего червя.

Quot;Будьте чопорны, когда принимаете что-нибудь!

Вознаграждайте дарящего самим фактом того, что вы принимаете!"

Так советую я тем, кому нечем отдарить.

Но я из тех, кто дарит: я люблю дарить как друг --

Друзьям. Но пусть чужие и бедные сами срывают плоды с моего

Дерева; это менее стыдит их.

Но нищих надо бы совсем уничтожить! Поистине, сердишься,

Что даешь им, и сердишься, что не даешь им.

И заодно с ними грешников и угрызения совести! Верьте мне,

Друзья мои: угрызения совести учат грызть.

Но хуже всего мелкие мысли. Поистине, лучше уж совершить