Гегель Г. В. Ф. Философия истории

Философия истории означает не что иное, как мыслящее рассмотрение ее.

Но единственною мыслью, которую привносит с собой философия, является та простая мысль разума, что разум господствует в мире, так что, следовательно, всемирно-исторический процесс совершался разумно.

Из рассмотрения самой всемирной истории должно выясниться, что ход ее был разумен, что она являлась ра­зумным, необходимым обнаружением мирового духа, — того духа, природа которого, правда, всегда одна и та же, но который проявляет эту свою единую природу в миро­вом наличном бытии.

Прежде всего мы должны обратить внимание на то об­стоятельство, что интересующий нас предмет — всемирная история — совершается в духовной сфере. Мир обнимает собою физическую и психическую природу; физическая природа также играет некоторую роль во всемирной исто­рии, и мы уже в самом начале обратим внимание на эти основные соотношения природных определений. Но суб­станциональным является дух и ход его развития... Но дух на сцене всемирной истории, на которой мы его рассмат­риваем, является перед нами в своей конкретнейшей дей­ствительности.

Можно сказать о всемирной истории, что она является обнаружением духа в том виде, как он вырабатывает себе знание о том, что он есть в себе, и подобно тому как за­родыш содержит в себе всю природу дерева, вкус, форму плодов, так и первые проявления духа виртуально содер­жат в себе всю историю. Восточные народы еще не знают, что дух или человек как таковой свободен; так как они не знают этого, то они не свободны; они знают только, что один свободен, но именно поэтому такая свобода ока­зывается лишь произволом, дикостью, тупостью страсти, обуздыванием страсти, или же нежностью, которая сама оказывается лишь случайностью природы или произволом. Следовательно, этот один оказывается лишь деспотом, а не свободным человеком. Лишь у греков появилось сознание свободы, и поэтому они были свободны, но они, как и римляне, знали только, что некоторые свободны, а не че­ловек как таковой; этого не знали даже Платон и Аристо­тель. Поэтому у греков не только были рабы, с которыми были связаны их жизнь и существование их прекрасной свободы, но и сама эта свобода отчасти явилась лишь слу­чайным, недолговечным и ограниченным цветком, отчас­ти она вместе с тем была тяжким порабощением чело­веческого, гуманного начала. Лишь германские народы дошли в христианстве до сознания, что человек как тако­вой свободен, что свобода духа составляет самое основное свойство его природы; это сознание сперва появилось в религии, в сокровеннейшей сфере духа, но провидение этого принципа в мирских делах явилось дальнейшей за­дачей, разрешение и выполнение которой потребовали тя­желой продолжительной культурной работы. Всемирная история есть прогресс в сознании свободы, а именно, что восточные народы знали только, что один свободен, а греческий и римский мир знал, что некоторые свободны, мы же знаем, что свободны все люди, т. е. человек свобо­ден как человек... Эта конечная цель есть то, к чему на­правлялась работа, совершавшаяся во всемирной истории; ради нее приносились в течение долгого времени всевоз­можные жертвы на обширном алтаре земли.

Если свобода как таковая есть внутреннее понятие, то
средства, наоборот, оказываются чем-то внешним, тем, что является, что непосредственно бросается в глаза и обнаруживается в истории. Ближайшее рассмотрение истории убеждает нас в том, что действия людей вытекают из их потребностей, их страстей, их интересов, их характеров и способностей и притом таким образом, что побудительны­ми мотивами в этой драме являются лишь эти потребности, страсти, интересы, и лишь они играют главную роль. Можно назвать хитростью разума то, что он заставляет действовать для себя страсти, причем то, что осуществляется при их посредстве, терпит ущерб и вред. Ибо речь идет о явлении, часть которого ничтожна, а часть положительна. Частное в большинстве своем слишком мелко по сравнению со всеобщим: индивиды приносятся в жертву и обрекаются на гибель. Идея уплачивает дань наличного бытия и бренности не из себя, а из страстей индивидуумов.

В том, что всемирная история есть этот процесс раз­вития и действительное становление духа, — процесс, от­крывающийся при рассмотрении тех изменчивых картин, которые представляются взору в составляющих ее истори­ях, — заключается истинная теодицея, оправдание бога в истории. Примирить дух со всемирной историей и действи­тельностью может только понимание того, что то, что со­вершилось и совершается повседневно, не только произо­шло помимо бога, но по существу есть дело его самого.