Искусство Святослава Рериха 5 страница

1951 г.

КНИГА ТРЕТЬЯ

Картины могут быть статичными, динамичными или сочетать в себе и то и другое. Определяющим фактором будет запечатленное настроение, что в равной степени относится как к тем художникам, чей стиль и техника тяготеют к статичности, так и к тем, чей подход и техника отличаются динамичностью. Монументальные, четко прописанные планы и линии всегда будут создавать более статичное впечатление, тогда как неопределенные, размытые очертания и динамичные, вьющиеся, переплетающиеся линии, то выступающие, то уходящие в глубь различных планов картины, благодаря оптическим иллюзиям будут создавать впечатление движения. И тот и другой стиль, или вид, живописи хорош, и их восприятие зависит от личного предпочтения зрителя.

Существует свойство так называемых двойных контуров или, вернее, контура или мазка, обладающего эффектом удвоения. Помимо придания объемности это создает также впечатление жизни и движения.

Движение на картине невозможно передать в статичной технике, ибо оно будет выглядеть неестественным, подобно движению, запечатленному сверхскоростной камерой, когда движущаяся фигура кажется застывшей. Возьмем, к примеру, фламандские примитивы. Эти картины, несмотря на их изумительную технику и почти невероятное мастерство, кажутся статичными; то же относится и к персидской и индийской миниатюре, как могольского, так и раджпутского стиля. Однако китайцы, а также японцы, но особенно китайцы, прекрасно осознавали динамичные свойства мазка и размытых красок. Возьмем для сравнения великолепные картины Гольбейна, или Клуэ, или Герарда Давида, – хотя всех их и отличает замечательная, безупречная манера живописи и рисунок, все же в них отсутствует то непосредственное ощущение жизни, которое передано в "Девушке с креветками" у Хогарта; или же рассмотрим ранние итальянские примитивы, а затем сравним их с Корреджо или с монументальными и в то же время динамичными картинами Леонардо.

Фресковая живопись по самой своей природе тяготеет к статичному, монументальному стилю, и хотя фрески Микеланджело в Сикстинской капелле обладают особой силой и динамизмом, все же поверхность стены требует определенной сдержанности – той сдержанности, что задается самим предназначением комнат, которые в различных условиях и при разном расположении духа могли быть местом и для богослужения, и для совещаний, и просто жилыми покоями. Превосходные фрески Беноццо Гоццоли, фра Анджелико были похожи на прекрасные декоративные сны, полные вдохновенных мотивов, полные декоративного спокойствия, и великолепно подходили для украшения поверхности стены. Созерцание этих картин возвышало, пробуждало эстетические чувства. Декоративное убранство радует глаз неброским богатством разнообразных тканей и украшений. Подобно тихой, приглушенной музыке, фрески обогащают нас своим присутствием, при этом не подавляя. Можно долгое время оставаться рядом со спокойным, монументальным образом, исподволь наполняющим нас чувством красоты и покоя.

Любая картина, перегруженная движением и жизнью, может действовать утомляюще и потому вызывать меньший интерес. Трудно перенести постоянное воздействие сильных эмоций. Китайская живопись может многому нас научить; в ней движение передается настолько утонченно, что никогда не становится подавляющим.

Мастера-ремесленники и художники Китая мыслили категориями тех материалов, которые они использовали. Такое единство назначения и исполнения является признаком настоящего Искусства. Они были великолепными резчиками, и их резьба идеально соответствовала специфике используемого материала. Форма, композиция и окраска камня полностью вписывались в законченные предметы, выделанные из определенного куска. Безграничное мастерство некоторых резчиков, их изобретательность и художественные достижения поистине удивительны. Один только факт, что при создании какого-либо особенно замысловатого произведения время не принималось в расчет, свидетельствует о высоких мерках художника. Возьмем чудесную керамику и фарфор, – какие прекрасные сочетания цвета, какие прекрасные формы и фактура. Или возьмем ранние бронзовые изделия династий Чжоу или Хань, – какая уникальная форма с множеством искусно вделанных украшений; или более позднюю бронзу династий Вэй или Суй, с их удлиненными фигурами и красивым пламенем в виде ореолов или нимбов. Все свидетельствует о расе, полностью усвоившей принципы подлинного искусства. Если взять китайскую живопись, мы увидим почти современный подход в решении некоторых проблем и вдобавок большое техническое совершенство.

Замечательная тибетская художественная традиция, которая идет из Восточного Тибета, провинции Юсам, основана на китайской манере обучения, и мы видим, что эта многовековая традиция создала школу, которая в свою очередь дала ряд величайших художников Тибета, так что стиль Кхам стал синонимом великого искусства. По красоте композиции, рисунка и колорита кхамская живопись превосходит все другие школы, она отмечена той безошибочной печатью подлинного искусства, которой часто недостает произведениям живописи других школ, какими бы богатыми они ни были по разработке деталей, по композиции и по силе исполнения.

Стиль в собирательном смысле – это унифицированный способ выражения, в котором находит свое воплощение определенный подход к жизни, линии, цвету, выражению мыслей, эмоций, гармонии, а также к образу жизни в определенное время в определенном месте, характерный для какой-либо народности; в индивидуальном же, малом масштабе, – характерный для художников-творцов. Малые стили быстро меняются, тогда как основные, большие стили продолжают существовать в течение длительных исторических периодов. Чем более развит и выражен стиль человека, тем более индивидуализирован его подход к жизни и тем глубже его понимание различных эволюционных сил, проявляющихся через него.

Стиль – это единство, своеобразный сплав множества факторов, получивших свое выражение в объективной форме.

Как и почерк, стили являются своего рода ключом к внутренним качествам людей, которые их создают, или через них выражают себя. Подобно существующим в жизни страны или народа циклам, существуют большие и малые стили; большие стили содержат в себе множество малых стилей, в чем-то повторяющих друг друга. Таким образом, в истории страны мы можем выделить основной, коренной стиль определенного народа или же народов, населяющих данную страну, и малые циклы стилей, следующих один за другим, подобно той мелкой ряби на поверхности основной волны, что все же является частью этой большой волны. Так мы имеем китайский стиль, со всеми его разновидностями, которые тем не менее остаются китайскими, или же индийский стиль, который, несмотря на все его локальные варианты в зависимости от места или времени, в основе своей остается индийским. И точно так же, как народности перемешиваются друг с другом, так и стили постепенно приобретают особенности выражения, свойственные соседу.

Если говорить о стиле как результате коллективного усилия тысяч индивидуумов, то чем выше достижения этих людей, тем богаче, тем полнее будет выразительность и отличительные особенности стиля. Как я уже не раз отмечал, стиль, как и почерк, как язык народа, содержит в себе характерные черты, многое раскрывающие тому, кто изучает искусство и психологию. В искусстве, где получает выражение все лучшее в человеке, в искусстве, которое является истинным мерилом совершенства художника, раскрываются подлинные свойства личности и народа вместе с их подлинными достоинствами. Где еще можно найти лучшую и более всеобъемлющую меру? Искусство не является, как думают многие, бесполезным культивированием абстрактных добродетелей и непростительной тратой сил и времени.

Искусство является тем волшебным эликсиром, который творит наши души. Культивирование красоты – это служение жизни, это высокое стремление жизни к совершенству. Наша первостепенная забота – более совершенный, более добродетельный, возвышенный человек. Одна лишь цивилизация, которая дает нам больше досуга, больше физических удобств, облегчая наши усилия, не делает нас лучше, напротив, она имеет тенденцию производить людей нового типа – внешне благовоспитанных, но мало добродетельных. Внутреннее развитие человека, формирование его души, может осуществляться только путем этического, эстетического и морального воспитания. И важнейшее место в этом воспитании занимает искусство.

Искусство вызволяет нас из удушливой атмосферы противоречий – противоречий как внутренних, так и внешних. Оно дарует нам надежду и восстанавливает гармонию в наших сердцах. Занятие тем или иным видом искусства чрезвычайно важно не только для развития навыков сосредоточения, координации и наблюдательности, но и в качестве средства упражнения наших творческих способностей, для развития этой самой важной стороны нашей натуры.

Искусство является профилактическим средством против болезней души и оказывает заметное воздействие на наши физические недуги.

Искусство является также наилучшим средством к достижению взаимопонимания между народами, порождая интерес и сочувствие, которые являются проводниками дружбы и формируют новые связи и понимание. Торговля и коммерция, как бы важны они ни были, принадлежат к совершенно другому плану, плану необходимости, плану выгоды и материальных средств, тогда как сердце народа раскрывается именно в его искусстве, и понимание, сформированное на этой основе, носит глубокий и продолжительный характер.

Процесс творения красоты сам по себе является своего рода служением, молитвенным обращением к высшему. Когда в процессе выявления образов красоты объединяются наши ум и сердце, они пребывают на совершенно другом плане, в ином мире, как бы настроенные на те высшие силы жизни, которые в этот момент протекают через них.

Точно так же, как всякий предмет имеет свой центр тяжести, все предметы имеют и свою собственную гармонию. Это равновесие, или гармония, инстинктивно ощущается художником или человеком с развитым эстетическим чувством. Интересно, что по-настоящему красивое лицо обычно признается таковым людьми самых разных слоев общества и даже рас. Касательно этого существует определенное согласие.

Это происходит потому, что инстинктивно мы признаем более совершенное развитие. Возьмите девушек или юношей, когда они молоды, и вы найдете, что в этом возрасте внешность обычно является самой большой ценностью в человеке противоположного пола. По мере того как мы становимся более зрелыми интеллектуально и в житейском смысле, начинают вступать в силу прочие соображения разного рода, и некоторые из них носят весьма утилитарный характер. Но в качестве иллюстрации к врожденным основным инстинктам человека, инстинктам, направленным на создание более совершенного физического типа, очень полезно изучать эти врожденные склонности. Среди насекомых, например, малейший изъян делает бабочку непригодной к размножению. Таким образом, мы видим громадную силу этих основных инстинктов.

Только великий актер может вдохнуть жизнь в изображаемый им характер. Только великий художник может заставить героев или персонажей своих картин или скульптур выражать одушевляющие их живые эмоции. Чтобы передать глубокие эмоции, прежде всего их нужно вполне понимать, нужно знать жизнь. Если художник не проживает изображаемые им образы, они будут безжизненными, надуманными, они ничего не будут передавать, а только демонстрировать различные позы, лишенные жизни. Где найти нам средства, чтобы разрешить эту проблему жизни? Кто может нам сказать, как добиться мастерства выражения? Только внутри самих себя можем мы найти ответ, только наше собственное внутреннее "я" может дать нам то проникновение в жизнь, то полное созвучие, что заставляет нас вибрировать тождественным образом. Чем глубже наше понимание, тем мощнее, тем убедительнее будет сила выразительности и тем шире будет круг людей, на которых она окажет влияние.

Когда писал Рембрандт, он проживал тот образ или эмоцию, которую хотел отобразить. Он утверждал, что, если он смеется и чувствует себя счастливым, его картина будет дышать радостью, а если он пишет ее со вздохами и печалью, она будет передавать и источать несчастье. Иными словами, правдивость чувства можно передать только в том случае, если сам художник вживается в образ и испытывает это чувство. Чувство, так сказать, излучается на полотно и напитывает краски. Точно так же, как мы можем распознать почерк или характер по подписи, а хороший психометрист может тут же воспроизвести сцены и эпизоды, имеющие отношение к определенным рукописным текстам, так и обычный человек, не обладающий особой склонностью к расшифровке психических впечатлений, может настроиться и прочувствовать те мысли и эмоции, которые двигали художником. То таинственное воздействие, которое исходит от великого произведения искусства, являет собой общую сумму мыслей и эмоций художника, помноженную на его способность к их запечатлению. В великом произведении искусства находят свое воплощение великие субъективные силы невидимого, которые оживают на его поверхности и оказывают на нас свое воздействие. Невидимый мир часто излучает его на нас именно через великое произведение искусства. Потому давайте бережно и с любовью хранить великие произведения искусства, эти мощные кристаллизованные искры человеческого гения.

Ум крестьянина, фермера, человека, который живет в тесном контакте с природой, всегда будет более здоровым и богатым, чем ум промышленного рабочего, живущего в совершенно запущенных условиях городских трущоб. Убогая атмосфера трущобных районов, грязь и нищета многоквартирных домов, сдаваемых в аренду, и часто одуряющая монотонность фабричного режима должны оказывать крайне нездоровое и неблагоприятное воздействие на армию промышленных рабочих. Природа, с ее красотой, спокойствием и бесконечным разнообразием впечатлений, наполняет человека образами красоты, которые оказывают на него осознанное или неосознанное влияние. Неблагоприятные условия существования промышленных рабочих, напротив, лишают их всех красивых элементов жизни и мало что могут предложить взамен. Фильмы, которые им доводится смотреть, не часто бывают возвышающего характера или высокого образца. Спорт дает определенную разрядку, но ни того, ни другого недостаточно в качестве компенсации убогой жизни. Грубость городских жителей – довольно распространенное явление, и едва ли можно ожидать чего-либо другого в тех неблагоприятных условиях, которые созданы нашей все еще не уравновешенной, неустойчивой цивилизацией. Украшая наши фабрики и улучшая условия жизни рабочих, мы решили бы немало сложных проблем и создали бы круг обстоятельств, которые скоро дали бы знать о себе. Красота всегда чувствуется и вознаграждает тысячекратно.

То, что мы называем красотой, украшает различные Царства Природы. Удивительные кристаллы, красивые по форме, красивые по цвету; колибри, демонстрирующие необыкновенные формы и сверкающее оперение металлических оттенков; цветы – всегда прекрасные, от самых обыкновенных цветов северных лугов до экзотических тропических видов чудесных, причудливых форм, превосходных оттенков и изысканного аромата. Возьмем бабочек, эти подобные цветам создания, великолепные по своей форме и расцветке. Нежный светло-зеленый цвет лунного мотылька и ослепительно синие тона бабочки Morpho. Какая цветовая гамма, какое замечательное разнообразие комбинаций, причудливые узоры, каких больше нигде не увидишь, но, главное, везде – краски, расплесканные щедрой рукой.

Даже более темные их разновидности отличаются богатством глубоких бархатных тонов. И, глядя на эти прекрасные проявления природы, мы должны признать, что красота – это не абстрактная иллюзия, но само выражение жизни, само ее дыхание, струящееся в звуках прекрасной песни птицы, обращенной к своей паре, или же изливаемое в неподвижный воздух в чудесном аромате великолепного цветка. Сверканье крыльев бабочки, этих драгоценных камней мира насекомых, разве не воспевают они тайну красоты – эти вестницы Богини Красоты и Любви.

И когда мы видим эти искры красоты, щедро рассыпанные у самых наших ног, не следует ли нам принять это как великий урок и провозгласить: "Красота – Спасительница, Красота – Победительница".

Выдвигая красоту в качестве цели, в качестве средства достижения большей гармонии, большей утонченности, мы настраиваемся или приобщаемся к эволюционным течениям и по этим течениям продвигаемся к более высокому состоянию, к более высокому пониманию и достижениям. Гармония принесет нам счастье и радость – ту радость, какую способна принести только красота.

Как и все творческие проявления жизни, произведение искусства должно развертываться из центральной точки своего единства. Это обеспечит полную согласованность его составных частей и представит нам гармоничное целое. Композиция, содержащая множество равнозначных элементов, всегда будет иметь свойство рассыпаться, распадаться на части. Все проявления жизни начинаются из центральной, фокусной точки и развертываются вовне. И каково бы ни было последующее развитие, внутреннее единство и центральная точка всегда сохраняются. Рассеяние жизненных составляющих превращается в дезинтеграцию и имеет место лишь тогда, когда удален центральный магнит, или фокус. Картина, лишенная или утратившая центральную, фокусную точку, в теме ли, в композиции, рисунке или цвете, не сможет произвести на нас впечатление из-за отсутствия в ней единства. Она может иметь декоративную ценность, но не будет самосущим живым творением.

Не много найдется примитивов, которые не обладали бы способностью произвести на нас впечатление. Даже несмотря на их явную шероховатость и несовершенство, их притягательность непосредственна, сильна и продолжительна. В примитиве непосредственная эмоция художника, не стесненная фальшивым внешним лоском последующей искусственной шлифовки, передается нам со всей силой безыскусной, пламенной веры и внутреннего озарения. Ограничения техники двухмерного искусства очень часто заставляют нас осознать, что техника сама по себе является весьма ограниченным средством. Только полное равновесие всех компонентов произведения искусства может придать ему почти неограниченный масштаб.

Интересно отметить, какую важную роль играет цвет в том, что мы называем примитивами. Эмоции непосредственно перелагаются в цвета, и яркость цвета этих ранних картин является одним из самых важных их свойств, выражающих силу веры. С развитием рисунка и совершенствованием техники чрезмерное обилие деталей стало разрушать большие цветовые пласты и из-за этого ослабилось эмоциональное впечатление. Точно из композиции ушла жизнь и осталась только видимость изысканных и совершенных форм. Создатели примитивов неосознанно владели секретом великой живописи – синтезом впечатлений. Несовершенный рисунок и письмо никогда не умаляли центральной темы.

Давайте изучать примитивы как одну из наиболее важных страниц в истории искусства, и тот великий урок, который они могут нам преподать, – урок синтеза.

Всякая картина должна иметь центральную точку, или фокус, вокруг которого выстраивается тема. Точно так же должно быть только одно самое яркое пятно света. Если в картине дать несколько одинаковых точек, пропадает впечатление единства и единство нарушается. При построении композиции следует избегать введения противоречащих друг другу предметов и уравнивания точек интереса. То есть мы должны строить композицию, отталкиваясь непосредственно от центральной темы и точки. Очень часто первый эскиз обладает гораздо большим равновесием частей и точнее передает идею, чем картина после последующей проработки. Придерживаться первоначального замысла – одна из наиболее трудных задач, которую художник должен научиться решать.

Точно так же, как в картине должно быть только одно самое яркое световое пятно, так и вокруг самой темной точки не должно быть других таких же темных точек, которые заглушали бы ее. Верно также, что большой участок света или цвета выделяется больше, чем маленькая точка более яркого оттенка, и это всегда следует учитывать при уравновешивании всех составляющих частей.

Я всегда чувствовал, что любому художнику следовало бы и было бы очень полезно изучать технику Леонардо и Тициана. У Леонардо мы видим торжество глубокого понимания, мастерство великого ума, достоинства провидца, возвышенность великого идеала. В случае с Тицианом мы имеем динамичную силу свободного выражения, богатого воображения и власть над физическими ограничениями краски и материалов. Удивительная энергия и необычайная продуктивность характерны для стиля и техники этого мастера. У него были замечательные технические приемы, накопленные в течение почти девяноста лет напряженного труда; сравнение различных его стилей и прослеживание его развития как художника весьма стоящее занятие.

Всем мастерам, которые делают жизнь богаче, тем, кто открывает глаза людям, человечество обязано великим долгом благодарности.

Жизнь нужно понимать – мы должны учиться тому, как видеть и что видеть. Именно красота, претворение гармонии, приведет мир к новым сферам умственного и духовного восприятия. Только через красоту и пламенную любовь к высшим идеалам сможем мы подняться к более совершенному состоянию. Красота духа – это состояние гармонии, которое обретается в поиске высших проявлений жизни. Давайте всегда стремиться к высшему.

Через искусство мы можем безошибочно распознавать характер создавшего их народа. Искусство – это почерк и, так сказать, автограф страны или населяющих ее народов. Возьмем народные промыслы. По ним можно сразу же определить различные характерные черты и особенности развития народа, который ими занимался. Полезно попытаться сделать вывод, проследив тенденции развития искусства того или иного народа. И точно так же, как мы можем оглянуться назад, так можно заглянуть и в будущее, продолжая наблюдение за направлением развития искусства. Поиски, которые достигли своей кульминации в так называемом современном искусстве, являются великолепной иллюстрацией неразрывности состояния сознания страны и ее внешнего самовыражения через искусство.

Абстрактное искусство – такое же нездоровое отклонение от подлинного искусства, как и голый натурализм. Одно порывает все связи с жизнью, другое тяготеет к низшим сферам визуальных впечатлений и ими ограничивается. Настоящие поэты, великие музыканты и художники, разве не смотрят они за пределы этого мира, за пределы серой и ограниченной повседневности, в более великий и богатый мир, мир мысли, – освобожденной, свободной от тесных оков привычного образа существования, к которому люди слепо привязаны.

Качество трехмерности изображения в картине ставит вопрос важности передачи расстояния во всех, за исключением чисто декоративных, видах живописи. Расстояние, впечатление глубины – это средство привлекать наш взгляд и воображение и уводить его в даль. В даль, которая некоторым образом сродни надежде, этому врожденному чувству поступательного становления, чувству протеста при мысли о конечности и ограниченности. Дальние горизонты открывают безграничное поле для размышлений, притягивая наши мысли и возбуждая наше воображение. Это качество присуще человеку, и в основе его лежит надежда на продолжение существования и эволюционное прогрессивное течение. В искусстве это очень явно проявляется в портретной живописи, когда уходящий вдаль пейзаж существенно способствует завершенности образа и вносит поэтическую ноту, или то качество, которое не может дать ни один плоский или глухой фон, каким бы богатым он ни был.

Поэтический элемент, нота романтизма может быть выявлена благодаря подходящему пейзажу, уходящие вдаль планы наводят наш взгляд и ум на другие впечатления и ощущения, которые обогащают и дополняют то чувство, которое мы испытываем при созерцании изображенного человека. В качестве примера можно упомянуть "Мону Лизу" Леонардо. Ощущение дали имеет важнейшее значение для возбуждения нашего воображения.

Если мы прочтем записи Леонардо да Винчи, то увидим, насколько глубоко он усвоил, насколько глубоко понимал проблемы искусства. К примеру, импрессионисты и постимпрессионисты притязали на то, что открыли в живописи солнечный свет, и мы действительно склонны этому верить, но если мы прочтем Леонардо, то нам станет ясно, что художник не писал фигуры на солнечном свете потому, что солнечный свет искажает черты из-за отбрасываемых теней. Он прекрасно знал, что дополнительные цвета и цвета предметов в тени должны быть обусловлены отраженным светом, должны окрашиваться от отражающих поверхностей или самого света. И все же он избегал этой многоцветной игры красок, потому что она могла отвлекать от подлинных оттенков лица. Человеческая фигура и лицо были для него самыми важными предметами, и им было подчинено все остальное. Леонардо хорошо знал, что тень, отражающая голубое небо, будет голубой, но он избегал освещения, могущего дать случайный оттенок. Методы живописи остались практически такими же, какими были во времена Леонардо. Такой великий гений, как он, намного опередил свое время и знал, пожалуй, даже больше, чем мы знаем сегодня о технике живописи, благодаря своим постоянным экспериментам и замечательному традиционному обучению.

Традиция чрезвычайно важна, потому что она несет в себе синтез прежнего опыта, синтез бесчисленных экспериментов и обилие бесценных данных. Когда какая-то особая традиция доходит до нас из великой эпохи художественной активности и творческих достижений, эта традиция и будет самой ценной и важной. Сколько уже пройденных уроков и разрешенных проблем приходится учить и решать заново! Сколько драгоценного времени теряется при этом! Если б только мы могли помнить все то, что освоили и знали великие мастера.

Мы часто тратим целые годы, пытаясь заново открыть утерянную традицию, вместо того, чтобы использовать свое время на распространение науки прошлого.

Нужно изучать как можно больше различных проявлений искусства, для того чтобы составить ясную картину их относительной взаимозависимости и взаимовлияния. Каждое из них в свою очередь питает другие, и чем более велико искусство, тем значительнее и шире его влияние. Возьмем, к примеру, греческое искусство – какое громадное и продолжительное влияние оказало оно как на соседние, так и на дальние страны; в искусстве скольких стран и на протяжении скольких долгих веков находим мы отголоски греческой традиции. Уистлер использовал опыт японской гравюры. А художники могольской школы занимались внедрением западных методов в свою тогда еще преимущественно персидскую технику. Итальянцы заново открыли Грецию и Рим. Византия дала нам сплав восточной декоративности с греческой и римской традицией. И как при смешении разных, часто совершенно не похожих народов образуются новые, так и новые художественные средства выражения возникают из соприкосновения различных традиций.

Чтобы быть поистине великой, картина должна отличаться полным созвучием всех своих составляющих. В ней все должно быть великим: рисунок, цвет, композиция, сюжет, передача эмоционального элемента, духовное содержание и физическая основа. И только тогда, когда все эти составляющие сливаются в великую симфонию, можем мы назвать это произведением искусства, гениальным творением, великим шедевром. Оглядываясь на великих художников прошлого, мы видим, что далеко не многие добились сочетания всех этих разнообразных предпосылок создания великой живописи. Большинство из них были великими лишь в том или ином аспекте. Только о Леонардо можно сказать, что он был велик во всех сферах живописи. Его картины отмечены безошибочной печатью величия в полном смысле этого слова.

И как невозможно отделить действия человека от его собственного "я", за исключением определенных обстоятельств, так и истинная натура художника должна непременно отразиться в его искусстве. Невозможно создать такие условия, при которых искусство было бы совершенно оторвано от человека, который им занимается. Жизнь, которая находит свое выражение в искусстве, является неотъемлемой частью художника, и, чтобы быть по-настоящему великим, художник должен быть также и великим человеком. Леонардо утверждал, что талант или гений выше приобретенных заслуг, потому что он предшествует им, также и композитор должен быть более велик, чем исполнитель, потому что в известном смысле сочинение предшествует исполнению. И хотя произведение искусства должно отличаться совершенной гармонией всех его составляющих, все же глубокой мысли и глубокой теме должно придаваться более важное значение, чем блестящему исполнению, лишенному всякой мысли или чувства.

Только когда человек заново откроет свое внутреннее "я" и снова завибрирует на эмоции, вызываемые в нас этим удивительным и мощным осознанием иной жизни – расширением, так сказать, нашего собственного бытия, когда будет заново открыта эта иная жизнь, только тогда искусство снова получит новый, замечательный стимул, стимул новой перспективы, полной совершенно новых переживаний, новых эмоций, новых возможностей и вновь пробудившейся надежды. Лишив себя основы субъективной, внутренней, или духовной, жизни, мы отняли жизнь у нашего искусства и лишили его самого богатого источника образности и эмоций. Но все это снова придет, с такой же неизбежностью, с какою ночь сменяется рассветом. Какое замечательное наступит тогда возрождение! – Великое открытие заново внутреннего "я" человека. Его подлинной жизни, наследия его других бесчисленных жизней. Расширение сознания и его проникновение в сферы невидимого и неосознанного.

Почему так важны поиски и культивирование красоты? Потому что это поиски чего-то более совершенного, чего-то такого, что выше нас, что выходит за пределы повседневности. Подобный лаборатории духа, великий поиск более совершенной жизни, высокого идеала, которому можно следовать и к которому можно стремиться.