Сингапур и Гонконг — место, где Восток встречается с Западом

Из четырех "азиатских тигров" наиболее впечатляющие экономические показатели имеют Гонконг и Сингапур. Их общая территория даже со значительными поправками едва ли достигает по площади размеры Лос-Анджелеса. Несмотря на то что в этих городах высока плотность населения, их общая численность ненамного выше, чем в Лондоне. Все же Гонконг и Сингапур находятся не только на 33-м и 47-м месте в мире соответственно по общему объему экономики, но и на 23-м и 24-м месте в мире по ВВП на душу населения — намного впереди Тайваня (31-е место) и Южной Кореи (39-е место). Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и они никогда не встретятся, как гласит древняя пословица. Однако есть в мире места, где они все-таки встречаются ежедневно и масштабно, а результат этой встречи — впечатляющая экономическая активность. Гонконг, Сингапур и, возможно, Куала-Лумпур относятся к числу городов с наиболее удивительными культурами в мире, где усвоенная мудрость западного бизнеса проходит проверку на соответствие нормам поведения, замысловатому стилю жизни и ценностям Азии. Сингапур и в некоторой степени Гонконг (до 1997 г.) являются "городами-государствами", которые благодаря своей компактности исключительно успешно развиваются и становятся динамичными центрами торговли. В этом на самом деле нет ничего нового. Афины, Рим, Карфаген и Александрия в древние времена были великими центрами политической власти. В Средние века, за сотни лет до возникновения таких стран, как Италия и Германия, европейская торговля концентрировалась в морских портах — Генуе, Венеции и в таких ганзейских городах, как Гамбург, Любек, Роттердам, Берген и Рига. Торговля была жизненно важной артерией для этих городов с присущими им интернационализмом и неуемной энергией. В современном мире Гонконг и Сингапур значительно превосходят другие города подобного типа. Семью крупнейшими портами в мире являются Роттердам, Сингапур, Кобе, Шанхай, Нагоя, Иокогама и Гонконг — именно в таком порядке. Однако только Сингапур и Гонконг обладают самоуправлением; только эти города достигли "экономического чуда" собственными усилиями; только они добились успеха благодаря удивительному сплаву восточных и западных "ноу-хау", техники и нравов.

Сингапур

Возможно, Сингапур никогда и не собирался становиться "тигром". Его название Singapura означает на санскрите "город льва", но даже это звучало слишком мягко для порта, который был известен как жуткое пристанище пиратов и оставался захолустным районом, поросшим джунглями, в период с 1400 по 1800 г. Затем наступили лучшие времена. История Сингапура — это не только история двух городов, но и рассказ о двух людях, замечательных личностях и мечтателях, которым этот город обязан своим нынешним процветанием. Если вам приходилось останавливаться в отеле "Раффлз", то, возможно, вы знаете, что он назван так в честь Томаса Раффлза, сына ничем не примечательного морского капитана. В 14-летнем возрасте он принял участие в восточноиндийской кампании Британии, а когда ему было за 20 и он оказался в Пинанге, то взял на себя труд изучить малазийский язык, и это был поступок, который резко контрастировал с языковой летаргией более образованных чиновников-колонистов. Его здравый смысл и способность к общению с совершенно различными по характеру людьми пригодились ему в дальнейшем. Он занимал много руководящих постов и одно время был губернатором острова Ява, но самым значительным его достижением считается основание Сингапура. Глубоко веря в свободную торговлю, он страстно желал основать британский форпост на Китайском торговом пути. Для этого он выбрал место в устье реки Сингапур и приложил все свои коммуникативные способности и личное обаяние к тому, чтобы убедить местного султана дать ему высочайшее разрешение на создание здесь базы. Эта цель была достигнута 6 февраля 1819 г., и уже на следующий день Раффлз отплыл в Англию! Он пробыл там до 1822 г., и к тому времени этот город превратился в оживленный порт с 10 тыс. жителей. Раффлз, которого до сих пор очень почитают в Сингапуре, оказался нужным человеком на нужном месте и в нужное время. Не имея особых социальных претензий, он был необычайно поликультурным для англичанина и в придачу к этому гуманистом до глубины души. Будучи другом Вильяма Уилберфорса, он боролся против рабства и пиратства и бескорыстно трудился на благо процветания этого района (посредством свободной торговли), чему препятствовала в прошлом монополия голландцев. Помимо Сингапура он основал также Лондонский зоопарк и Институт Раффлза. Именно в этом институте обучался второй из двух великих людей Сингапура — первый премьер-министр Ли Куан Ю. Если Раффлз — основатель этой самобытной колонии, то Ли по праву "отец" современного Сингапура. Его родителями были китайцы из рода Хакка. После окончания Института Раффлза он продолжил учебу в Кембридже на факультете права, который закончил с отличием. Ли основал юридическую фирму в Сингапуре, но затем принял активное участие в политике и в 1959 г. стал премьер-министром Сингапура. Его правление длилось 31 год. Оно отличалось гуманной диктатурой, основанной на высокой работоспособности, честности, нетерпимости к врагам и непоколебимом чувстве значимости своей миссии. К моменту выхода Сингапура из Малайзийской Федерации многие критики считали, что его экономика нежизнеспособна из-за перенаселенности региона и полного отсутствия природных ресурсов. Ли доказал всем своим критикам, что они заблуждались. Он считал также, как считают и на Японских островах, что население Сингапура является величайшим капиталом страны. Однако в отличие от однородного состава населения Японии на Сингапуре еще предстояло сплотить его жителей в одну команду. Несмотря на то что все сингапурцы движимы жаждой богатства (в этом они похожи на жителей Гонконга), они имели совершенно различное происхождение — среди них были китайцы, малайцы, индийцы, европейцы и евроазиаты. Более того, на протяжении 25 лет до этого они были подданными Великобритании, Японии, Малайзии и Сингапура. Ли поставил перед собой задачу сформировать у людей чувство национальной идентичности, создать единую нацию и управлять ею должным образом. Журнал "Экономист" писал: "Ли управлял Сингапуром, как хорошим питомником". Он знал, что для его страны лучше всего, и, проявляя огромную политическую сноровку, никому не позволял препятствовать себе. За 30 лет своего правления он создал мощную экономику. Те, кто пытался составить ему на Сингапуре оппозицию или идти против него, были сокрушены поразительными успехами этого "города-государства". В одном из своих выступлений Ли заявил: "Величайшее удовлетворение в жизни приходит с достижением успеха. Добиваться успеха — значит быть счастливым... Успех порождает внутреннюю, или духовную, силу — силу, которая произрастает из внутренней самодисциплины". Дисциплина действительно была. Жвачки, неряшливость в одежде и (одно время) длинные прически запрещались. Наказания были суровыми даже за неправильное пользование туалетом. Сингапурцы вдохновлялись конфуцианскими ценностями: сыновняя почтительность, чувство долга, умеренность и трудолюбие в соответствии с этикой труда считались обязательными. Цензура средств массовой информации, включая телевидение, была жесткой. Социальное обеспечение, мобильность рабочей силы, хорошее образование, дешевое жилье и богатство "навязывались" согражданам Ли. Жители Сингапура должны были стремиться стать счастливыми независимо от того, нравится им это или нет. Вполне естественно, что этого диктатора, так долго правившего страной и проводившего в жизнь пуританскую политику, должны были нещадно критиковать. Но где был бы сегодня Сингапур без него? Управлять даже однородной по составу нацией всегда нелегко. Ли же развивал в согражданах чувство гордости за свою нацию почти по швейцарскому образцу, среди различных культурных групп, которые часто в своей истории ненавидели и истребляли друг друга. Да, его упования на генную инженерию, ориентированную на нужды государства (под предлогом выведения более разумного поколения), были утопией, но все остальное ему удалось. И теперь этот "город-государство" имеет собственное лицо.

Гонконг

Гонконг был приобретен британским правительством у Китая в аренду на 99 лет, до 1997 г. Седьмой в мире по величине порт выполнял свою историческую функцию связующего моста в торговле между Китаем и западными странами. В этой роли он успешно развивался до Второй мировой войны, но, когда в 1950—1951 гг. ООН наложила эмбарго на торговлю с Китаем и Северной Кореей во время корейской войны, Гонконг не мог выживать только за счет торговли. Эта колония была вынуждена перейти от торговли к развитию промышленной экономики; тогда быстро стали развиваться производство одежды и текстиля, электроника, кораблестроение, прокат стали, выпуск цемента, добыча алюминия и изготовление всевозможной мелкой продукции — от игрушек и париков до искусственных цветов. С самого начала Гонконг имел перед собой четкую жизненную цель — делать деньги. В этом он, несомненно, преуспел. При отсутствии каких-нибудь значительных природных ресурсов богатство Гонконга, как и богатство Сингапура, Японии и Кореи, было достигнуто благодаря его единственному активу — трудолюбивому населению. В данном случае 99% населения составляют китайцы, около половины которых имигрировали из соседних китайских провинций Квантун и Фукьен, другая половина — уроженцы Гонконга. Преобладающим китайским диалектом в Гонконге является кантонский, который совершенно отличается от мандаринского диалекта. Основные некитайские элементы привнесены в Гонконг из Великобритании и стран Британского Содружества, США, Португалии и Японии. Как и в случае с Сингапуром, сочетание западных коммерческих технологий и восточного прилежания привело к нескольким десятилетиям впечатляющей производительности и процветания.

Кажущийся нескончаемым промышленный бум в Гонконге был обусловлен несколькими факторами. Хотя Китай стремился вернуть себе "южные ворота" (в 1997 г. Великобритания возвратила Гонконг Китаю. — Примеч. пер.), эта колония существовала как прекрасный пункт осуществления контактов с Западом даже в самые критические моменты "холодной войны". Торговля между Гонконгом и Китаем процветала. В 1994 г. экспорт товаров из Китая составил 72 млрд. долл. Из этой суммы 45% пришлось на Гонконг, который в свою очередь 30% своей продукции экспортировал в Китай. Гонконг — посредник Китая в торговле, инвестировании и обмене технологиями. Его услуги позволяют Китаю вести активную торговлю с двумя другими "азиатскими тиграми" — Тайванем и Кореей, не поступаясь своими политическими принципами. Уверенность Запада в возможности продолжать торговлю в этом районе после 1997 г. отразилась в повышении цен на недвижимость, в буме строительства в Гонконге и Шан-зине, а также в возросшем количестве иностранных компаний, буквально наводнивших Гонконг. Здесь находится более 500 американских торговых компаний, управляющих своим бизнесом в Китае из Гонконга и Каулуна. Гонконг обладает многим из того, чего нет в Сингапуре, и наоборот. Жители обоих этих "тигров" не имеют себе равных в трудолюбии, упорстве, готовности идти на риск и в работоспособности. Оба государства ковали свой успех, прозорливо сочетая в себе сильные стороны Востока и Запада. В населении этих государств преобладают китайцы, которые продемонстрировали свой неограниченный потенциал и талант при наличии нормальных условий развития. В остальном же сравнение между ними свидетельствует о наличии значительных контрастов. В Гонконге — высокие квартплата и зарплата, мобильная рабочая сила, мало бюрократизма, нет особых запретов и люди живут от сделки до сделки. В Сингапуре же, напротив, низкая квартплата, умеренная зарплата и стабильный труд, строгие законы и порядки, внешняя благопристойность и долгосрочное планирование. Среди западных и восточных бизнесменов нет единого мнения по поводу того, какое из этих государств лучше для жизни и работы. Сингапур впечатляет своей дисциплиной,

отсутствием расовой дискриминации и успешным сосуществованием множества культур. Западных бизнесменов раздражает прямой контроль парламента над 600 компаниями, но в то же время они восхищены всеобщей работоспособностью и честностью. Гонконг ошеломляет вас своей бурной, необузданной энергией, своей целеустремленностью и плюрализмом. Любопытно, что, хотя население Гонконга на 99% состоит из китайцев, отношения между Сингапуром и Китаем лучше, как правило, чем между Китаем и Гонконгом. В Китае с трудом понимают плюрализм; Сингапур говорит сам за себя — это то, что приемлемо для Востока. Более того, его голос звучит на мандаринском диалекте, который лучше воспринимается в Пекине, чем певучий кантонский диалект! Возникают естественные сомнения по поводу будущего Гонконга. Воссоединение 99-летней британской колонии со своим историческим отечеством, имеющим 5000-летнюю историю, — это воистину столкновение культур, несмотря на их общие расовые корни. Коммуникативные стили и стили слушания слишком различны для этих государств (см. рис. 71 и 72). Гонконг с его врожденной предприимчивостью и целеустремленностью, всегда держащийся на "полосе свободного движения", весьма напоминает энергичные США. Еще предстоит выяснить, к чему приведет столкновение культуры Гонконга с бюрократической системой его исторической родины.

Япония

В этой книге уже достаточно много было сказано о китайцах и японцах. В заключение при обсуждении различий между народами стран Азии следует заметить, что японцев остальные восточные народы считают самыми "непохожими на других", более уязвимыми. Конечно, японцы при первой же возможности подчеркивают свою уникальность и ценят ее; видимо, это обусловлено 250-летней международной изоляцией Японии. Однако такая специфичность и индивидуальность японцев мешает им в отношениях с иностранцами. В то время как в большинстве азиатских стран в университетах считается вполне нормальным

пользование учебниками на английском языке, в Японии почти все иностранные книги переведены на родной язык. Таиландские и китайские бизнесмены из Гонконга и Тайваня посылают своих детей на длительную учебу в университеты за рубежом, для того чтобы они сами смогли ознакомиться с западным образом мышления. Да, японцы тоже посылают своих детей за границу, правда несколько позднее (и часто это связывается с интересами компании), но после их возвращения на родину опыт, приобретенный ими за рубежом, зачастую оказывается невостребованным или даже вызывает раздражение у соотечественников.

Несмотря на крупномасштабное коммерческое сотрудничество и запутанные отношения в двусторонней торговле между Японией и США, своеобразие двух стран приводит к тому, что налаживание взаимопонимания между ними настолько трудное и дорогостоящее занятие, что оно становится практически невозможным. Факт остается фактом — ни в психологическом, ни в культурном плане американцы и японцы до сих пор не способны понять и оценить по достоинству поведение друг друга. Вследствие все более активного вовлечения Японии в европейский бизнес японцы начинают осознавать, что в их национальных чертах есть многое, что роднит их с некоторыми европейскими народами. Им присущи консерватизм и сдержанность британцев, пунктуальность немцев, стремление к достижению консенсуса и коллективной работе датчан и шведов, а также робость и немногословие финнов. Япония, наиболее обособленная среди других азиатских стран и вовлекаемая в сферу европейского бизнеса, все в большей степени будет склоняться на сторону невозмутимой, стабильной, ориентированной на рост промышленного производства, монархической и островной Великобритании, которую она уже выбрала для себя в качестве основного партнера из богатого своими возможностями Европейского совета.

Эпилог

ДОСТИЖЕНИЕ ЭМПАТИИ