Грузинская демократическая республика

 

При национально-государственном размежевании Закавказья и формировании своей государственной территории Грузия отдает предпочтение критерию «исторических территорий», а не «этнического расселения». Сложности для ее правительства состоят в том, что во многих оспариваемых по этому критерию периферийных районах грузинское население или отсутствует, или составляет незначительное меньшинство, или, будучи грузинским по языку или происхождению, испытывает дефицит грузинской национальной/этнополитической идентичности (Аджария, Месхетия). В условиях, когда новое национальное государство только формируется и само испытывает дефицит легитимности, этнический состав населения и политика в отношении меньшинств становятся важными факторами, способствующими или препятствующими внутренней консолидации страны. Грузия решает проблему установления контроля, обеспечения внешней и внутренней легитимности в нескольких районах: «мусульманской Грузии», Ворчало, Абхазии, Закатальском округе и Южной Осетии.

В отличие от Армении, земли исторической Грузии в значительной мере уже давно собраны внутри одного государства — России, и потому формирование границ независимой Грузинской республики проектируется и осуществляется почти целиком внутри бывших имперских границ. В отношении «внешних территорий» (Лазистан и других), остающихся под эффективным турецким контролем и населенных почти исключительно мусульманами, Грузия проводит осторожную политику. Эти районы несут отчетливо периферийное значение в грузинском национально-государственном проекте, к тому же попытка их силового возвращения обещает серьезные военно-политические издержки. Формально оспаривая часть районов Турции в границах 1878–1918 годов, грузинское правительство не предпринимает каких-либо односторонних действий для овладения ими. В частности, Грузия воздерживается от вовлечения в армяно-турецкую войну осени 1920 года.

Еще в конце 1918 года победа Антанты над Германией и ее союзниками и вывод из Закавказья турецких войск позволил правительству Грузии интегрировать в состав страны часть «мусульманской Грузии», входившую в состав России в 1829–1918 годах и потерянных по Батумскому миру от 4 июня 1918 года: Месхетию и северную часть Карсской области. Батумский округ оказывается под прямым управлением англичан. Одновременно здесь сохраняется и местное автономное правительство, и перспективы распространения грузинской юрисдикции.

Военный конфликт 1919 года между Грузией и Арменией из-за спорных районов в Борчало и Джавахетии быстро купирован Антантой: Джавахетия остается за Грузией, Борчало разделен на три зоны — грузинскую, армянскую и нейтральную (Лори). В период турецкого наступления на Армению осенью 1920 года зона Лори также занята грузинскими силами (по договору с правительством Армянской республики и в упреждение очередной турецкой оккупации).

Обещая Абхазии автономию, Грузия контролирует территорию бывшего Сухумского округа, занятую с июня 1918 года. Одним из неявных следствий «сочинского конфликта» между Грузией и ВСЮР становится фактическое изменение западной границы Абхазии. Ко времени разгрома денкинцев и занятия Красной армией Сочинского округа, линия фактического контроля грузинских сил проходит в районе Мехадыр-Псоу. В советско-грузинском Договоре 1920 года линия государственной границы двух стран определяется именно по Псоу, а не по Бзыби (где проходила прежняя административная граница Сочинского и Сухумского округов). Присоединение самого Сочинского округа грузинскому правительству осуществить не удалось. Именно овладение округа Деникиным в 1919 году фактически сохранило Сочи за Россией.

Весной 1920 года правительственные войска Грузии подавляют восстание в Южной Осетии. Эта территория стала проблемной для Тбилиси еще в 1918 году, когда социальный конфликт в населенных осетинами районах при его подавлении быстро приобрел признаки национального, а именно — конфликта между осетинским населением и грузинским правительством. Эта конфликтная связка приобретает устойчивость, а провозглашение советской власти в Южной Осетии в марте 1920 года уже явно выступает как форма осетинского национального самоопределения вне грузинского государства. После правительственного погрома 1920 года советизация и самоопределение для Южной Осетии выступают как одна единая стратегия.

Нейтралитет в армяно-азербайджанских распрях, налаживание отношений с кемалистской Турцией и советской Россией[29] создают иллюзию некоторой стабилизации внешнеполитического положения страны. Но судьба Азербайджана и Армении в 1920 году показывает, что советизация Грузии является лишь делом времени. У российских большевиков был длинный счет к меньшевистскому правительству Грузии: оккупация Сочи-Туапсе в 1918, выдача деникинцам интернированных руководителей Терской советской республики в 1919, подавление просоветского восстания в Южной Осетии в 1920, предоставление плацдарма для отрядов Гоцинского в 1920–21, репрессии против грузинской компартии. Но все это лишь повод. Главное в том, что «мировая революция — чтобы развиваться — должна переходить границы», тем более — внутренние границы бывшей империи; и особенно если для этого есть прецеденты и подходящие условия. В феврале 1921 начинается просоветское восстание в Лорийской нейтральной зоне. Идя на помощь этому восстанию/вне зависимости от него, Красная Армия вступает в Грузию. 25 февраля 1921 декларируется создание Грузинской советской республики.

Если Азербайджан и Армения советизированы на фоне своих серьезных военных поражений на внешних фронтах и обваливающихся внешних границ, то Грузия не ведет никаких войн к февралю 1921 года. Композиция и границы грузинской государственной территории ко времени советизации имеют большую определенность: оспариваемые районы или устойчиво контролируются, или решение об их статусе вынесено в сферу международных согласительных процедур. Северная граница советской Грузии отчетливо преемственна в отношении границ независимой Грузии: эта граница была «советски определена» уже в Договоре от 7 мая 1920 года. Однако статусные трансформации некоторых грузинских областей, а также изменения прочих границ Грузии в 1921–23 годах свидетельствуют о серьезных проблемах в степени консолидации грузинской территории:

- Лорийская зона: остается сначала в составе Грузии, сохраняя тем самым какие-то основания для исторического мифа о «внутри-грузинском восстании февраля 1921 года»; в 1922–23 году включена в состав Армянской республики «по этническому критерию».

- В то же время Грузия сохраняет районы Борчало, где грузинское население составляет также лишь незначительное меньшинство. Одновременно Закатальский округ включен в состав Азербайджана именно на основании «этнического критерия».

- Абхазия: при советизации здесь формируется самостоятельная республика, инкорпорированная позже в состав советской Грузии сначала экономически, а затем — юридически (посредством двустороннего договора: отсюда официальный статус Абхазии с декабря 1921 года — «договорная советская республика» или ДССР).

- Южная Осетия: советизация этой территории оказалась тождественна обеспечению ее автономии. В 1921–22 году определяются статус и границы автономии — она остается областью в составе Грузии.

- Советско-турецкие договоры 1921 года разделяют территорию «мусульманской Грузии» на две части: Северная Аджария (с Батумом) и Месхет-Джавахетия остаются в составе Грузии, Артвинский, Олтинский и Ардаганский округа отходят к Турции. По этим договорам Аджария получает статус автономии в составе советской Грузии. Если за уступкой Ардагана и Артвина прослеживаются миро-революционные иллюзии большевиков насчет кемалистской Турции, то при формировании автономии Аджарии превалируют другие советские расчеты и идеологемы: батумский порт/нефтяные терминалы и мусульманское население края, отличающее себя от грузин и потому «нуждающееся в самоопределении».

Советизация Грузии завершает процесс советизации государств Закавказья.[30] Рисунок их границ еще будет меняться, но внешние границы четко определены в рамках недолговечного советско-турецкого военно-политического партнерства и закреплены соответствующими договорами. Изменение границ и формирование этнических автономий в составе Грузии есть советское решение проблем консолидации грузинской национально-государственной территории. Вероятная альтернатива такой советской модели — новые пограничные войны или внутренние конфликты. Потеря Лори — возможная плата за сохранение Джавахетии, потеря Ардагана и Артвина — за сохранение Батума и т.д. Создание советских автономий Абхазии и Южной Осетии в значительной степени позволило сохранить эти территории в составе Грузии, избегая эксцессов военно-карательных операций и партизанских войн.

 

Карта 21 (1921).

Советский Кавказ — первый административно-территориальный вариант

 

К осени 1921 года весь Кавказский регион (за вычетом уступленных Турции территорий) включается в сферу советского национально-государственного строительства. Такое строительство, со свойственными ему критериями организации населения и территорий, разворачивается не на пустом месте. Новая композиция региона — это динамичное и противоречивое воплощение советского проекта в насыщенном социально-политическими проблемами, исторически структурированном человеческом ландшафте. Ясно, что советское упорядочение Кавказа не может быть названо «гармоничным и непротиворечивым»: слишком много соперничающих интересов и локальных проблем необходимо было переплавить внутри этого исторического проекта, который сам соткан из различных политических идеологем и управленческих принципов. Существенно и то, что с нарастанием авторитарных тенденций в самой большевистской партии принятие стратегических решений все более сосредоточивается в кулуарных баталиях узкого круга большевистского/советского руководства и становится зависимым от политического разумения немногих влиятельных фигур.

Тем не менее, общая логика конструирования новой политико-административной карты очевидна. Наряду с учетом военных и хозяйственно-экономических приоритетов, она включает создание институтов контролируемого национального самоопределения. Национальные группы, подобно группам социальным, воспринимаются как коллективные субъекты исторического процесса («объекты угнетения», «субъекты национально-освободительного движения»). Во многом, эти группы — как «объекты управления» — выступают значимыми категориями уже в имперское время. Затем в период Гражданской войны и советизации эти группы обретают свое политико-организационное представительство в деятельности различного рода национальных советов и ревкомов. В Закавказье процесс институциализации национальных категорий доведен усилиями этнических элит до кондиции международно признанных государств. Большевики не ликвидируют полностью эту институциональную форму, но используют ее символическое значение. Новая власть именно использует уже существующие национальные солидарности, изрядно политизированные в ходе Гражданской войны, в качестве своих исторических партнеров — как аудиторию для своих социально-мессианских апелляций: «революция несет народам освобождение». Там, где социальное освобождение устойчиво ожидается как национальное, большевики оправдывают это ожидание. Советская власть организует форму такого освобождения-самоопределения по серьезно подготовленным контурам массовых социальных устремлений. В свою очередь, сама новая власть нуждается в создании устойчивой социальной и кадровой базы в «национальных районах». В территориальных и статусных характеристиках такого самоопределения воплощена генеральная двуединая задача ленинской партии/советского государства в регионе — укрепление советской власти и проведение коренных социальных преобразований.

В 1920–21 году формируется первая советская композиция кавказских национальных республик и автономий. Как формы коллективного самоопределения, они неявно выступают и предметами «коллективной собственности» соответствующих национальных групп.[31] Наиболее явственной для новых властей категорией, отражающей коллективную историческую субъектность на Северном Кавказе, являются горцы. В ноябре 1920 года на Съезде народов Терека во Владикавказе и Съезде народов Дагестана в Темир-Хан-Шуре провозглашается создание двух горских советских республик в составе РСФСР. На базе горских округов бывшей Терской области возникает Горская советская республика, на базе Дагестанской области — Дагестанская (законодательно оформлены постановлением ВЦИК РСФСР от 20 января 1921 года). Горская республика составляется из шести (фактически — семи) национальных округов и двух городов республиканского подчинения — Владикавказа (столица) и Грозного.

Границы национально-государственных и административных образований, равно как и их статус, не являются результатом политического произвола большевиков, но скорее эффектом противоречивого использования и комбинирования нескольких критериев: идеологических, этнических, хозяйственно-экономических. Вряд ли было бы обоснованным утверждение, что в процессе советского национально-государственного строительства и создания национально-территориальных единиц не учитывались особенности этнического расселения. Просто учет этого критерия никогда не был и не мог быть абсолютно самостоятельным.

Во внутренней композиции Горской республики отчетливо сохранены границы округов бывшей Терской области. Важные административно-территориальные новации связаны с решением вопроса о землях терского казачества, оказавшихся в пределах Горреспублики. Земли депортированных станиц включены в состав Назрановского (Ингушского) и Грозненского (Чеченского) округов. Оставшиеся станицы сначала предполагалось объединить в одном Сунженском (Казачьем) округе. Но затем эти станицы были разделены на три территориальных сегмента. Первые два, вклинивающиеся в территории Нальчикского (Кабардинского) и Владикавказского (Осетинского) округов, были включены в их состав и образовали внутри этих национальных округов отдельные национально-административные районы. Третья группа станиц, вклинивающаяся в территории двух вайнахских округов, была выделена в отдельный Сунженский округ.[32] В случае с терским казачеством видно, что фактически власти применяют три варианта «разрешения горско-казачьих поземельных противоречий»:

- т. н. ликвидация чересполосицы за счет земель казачьих станиц и выселения казачества была проведена в районах острого горско-казачьего противостояния (Чечня, Ингушетия);

- ликвидация чересполосицы путем слияния казачьих и горских территорий в одних национально-административных единицах (там, где горско-казачьи отношения не были враждебными) и выравнивание земельных наделов. Именно в это время рядом с казачьими станицами в Осетии и на их землях появляются новые осетинские равнинные села;

- невозможность новых выселений станиц и одновременно невозможность их объединения с вайнахами в одних округах обусловливает сохранение самостоятельного Сунженского казачьего округа; лишь с ослаблением вайнахо-казачьего «антагонизма» и укреплением советской власти территория этого округа будет включена в Чечню.

«Произвольность» советского упорядочения территории на деле оказывается реализацией вполне определенной логики, учитывающей комплекс социально-политических условий и временную конъюнктуру. Идеологема национального самоопределения в ее применении к Горской республике обусловливает еще ряд советских административно-территориальных корректив. К Горской республике при ее образовании отходит населенная карачаевцами часть Кубанской области, где образован Карачаевский округ. Образуются два новых округа по этническому основанию — Балкарский (впервые административно отделяя балкарские общества от Кабарды и объединяя их в одну административную единицу) и Дигорский. Существование последнего было недолгим: в осетинской политической элите возобладали объединительные взгляды, и Дигория осталась частью Осетии, а дигорцы — осетинами.

Сразу при образовании горских республик Хасавюртовский (Кумыкский) округ бывшей Терской области с кумыкским, аварским и ауховским (чеченским) населением включается в состав Дагреспублики. В этом сыграли свою роль и этнические критерии советской национально-государственной инженерии, и интегративные тенденции среди кумыков. Ауховцы, тяготеющие к Хасавюрту и опасающиеся остаться без доступа к зимним пастбищам на равнине, также вынуждены были — не без проблем — перейти в состав Дагестана. Сама внутренняя структура Дагреспублики воспроизводит с небольшими изменениями окружное административно-территориальное деление бывшей Дагестанской области.

В начальном советском составе русских областей Северного Кавказа также воспроизведена прежняя административно-территориальная композиция. Лишь Кубанская область и Черноморская губерния объединены в одну область. Большедербетовский улус Ставропольской губернии отходит к новообразованной Калмыцкой автономии. Усеченная Терская область после выделения Горской республики вместе с Владикавказом и Грозным превращается в «кишку», вытянутую от Кубани до Каспия. Перенос центра области в Георгиевск смещает всю систему хозяйственно-экономических связей области: кизлярско-ногайские степи/зимние пастбища окажутся глубоко периферийными и станет возможным их передача Дагестану, а сам Георгиевск начнет претендовать на тяготеющие к нему районы восточного Ставрополья.

В первой советской композиции русских областей Северного Кавказа существенна, пожалуй, только одна новация: упразднены Кубанское и Терское казачьи войска, а их области теряют свое специфическое военно-сословное административно-территориальное лицо.

 

Карта 22 (1922–1928).