Святитель Игнатий Брянчанинов 16 страница

33. Как вся сила законов и заповедей, данных Богом чело­вечеству, имеет пределом чистоту сердца, так все образы (формы) и правила, в которых человеки приносят свои молитвы Богу, имеют, по учению Отцов, пределом своим чистую молит­ву. И воздыхания, и коленопреклонения, и моления из глуби­ны сердечной, и сладчайшие плачи, — словом все образы мо­литвы, как я сказал, имеют своим пределом чистую молитву; до ощущения ее ум имеет власть действовать. Когда же ум переступит через сей предел и чистою молитвою войдет во внутреннюю клеть; тогда он не будет уже иметь ни молитвы, ни движений, ни плача, ни власти, ни самовластия, ни моления, ни желания, ни сочувствия к чему-либо, уповаемому в этой жизни или принадлежащему к будущей. По этой причине пос­ле чистой молитвы нет иной молитвы. Даже до сего предела, во всех ее движениях и образах, ум водится свободою само­властия, почему и ощущается в молитве подвиг. Совершающе­еся же по прешествии сего предела есть состояние исступлен­ного удивления, а не молитва: потому что прекратились обра­зы действия молитвы, наступило видение, и ум не молится молитвою. Всякий образ молитвы совершается действием ума; когда же ум вступит в состояние духовное, тогда, в этом состо­янии, не имеет молитвы. Иное — молитва, и иное — видение в ней, хотя молитва и есть начальная причина видения. Она есть сеяние, а видение — жатва, при которой жнец, соделавшись зрителем неизреченного видения, удивляется, как от ма­лейших и нагих зерен, им посеянных, внезапно произросли такие прекрасные колосья. Таковой пребывает в своем виде­нии вне всякого движения (действия)[1102].

Божественный Григорий (Синаит) сказал божественному Макси­му (Капсокаливи): - «Умоляю тебя, скажи мне ясно: во время молит­вы, когда ум восхитится к Богу, что видит он духовными очами? Может ли он и сердцем возносить молитву? Святой Максим отве­чал: <Никак не может. Когда во время молитвы придет благодать Святого Духа и обымет ум, тогда прекращается молитва: потому что ум бывает обладаем пришествием Святого Духа и не может приво­дить в движение сил своих, но бывает празден и покоряется только Святому Духу, куда изведет его Святой Дух, или в невещественный воздух Божественного и неизреченного Света, или в другое видение исступительное и не объяснимое словом, или в Божественное собеседование: то есть Утешитель, Святой Дух, по Своему хотению, подает каждому утешение самовластно по его достоинству. То, что я говорю, ясно усматривается на Пророках и Апостолах, сподобившихся ви­деть толикие видения, хотя человеки и насмехались, вменяя их прельстившимися и упившимися. Исайя говорит: видех Господа на престоле высоце и превознесение, и Серафимы стояху окрест Его [1103]. Первомученик Стефан увидел небеса отверстыми и Сына Челове­ческого стоящим одесную Бога[1104]. Таким же образом и ныне рабы Христовы сподобляются видеть различные духовные видения, кото­рым некоторые не верят, никак не хотят признать их истинными, но признают прелестию и видящих считают прельстившимися. Очень удивляюсь, как эти, слепотствующие душою, не веруют благодати Духа, издревле предобетованной чрез Иоиля, который от лица Божия сказал: излию от Духа Моего на всяку плоть, и прорекут [1105]. Эту благодать и ныне подает Христос и будет подавать даже до кончины мира, по обетованию Своему, верным рабам Своим. Эта благодать, когда будет в ком, не показывает ему что-либо обычное или чув­ственное, принадлежащее миру сему, но тайно научает тому, чего прежде он никогда не видел и не воображал. Тогда тайно научается ум высоким и сокровенным таинствам, которых, по божественному Павлу, не может ни око человеческое видеть, ни ум постигнуть сам собою. Чтоб познать, как видит их ум, внимай тому, что скажу: воск вдали от огня жесток и может быть взят руками, но будучи положен в огонь, растопляется, зажигается, горит, соделывается весь светом, изменяется в пламени сем, и невозможно ему не растопиться в пла­мени и не соделаться подобным воде. Так и человеческий ум, сам по себе, прежде соединения с Господом, рассуждает сообразно своей силе; когда же соединится с огнем Божества и Святым Духом, тогда бывает весь светом, воспламеняется во пламени Святого Духа, исполняет­ся Божественного разума, и невозможно ему, во пламени Божества, иметь своих собственных помышлений и размышлять о чем-либо по произволу[1106].

34. Едва из тьмы человек найдется один, который бы исполнил, хотя и недостаточно, заповеди и постановления Закона и достиг в чистоту души: так разве один из тысячи найдется такой, который бы, при великом наблюдении над собою, дос­тиг в чистую молитву и, расторгнув этот предел, получил таинство духовного видения. И чистой молитвы сподобились весьма немногие, но редкие. К таинству же, которое совер­шается после стяжания ее и находится на другом берегу Иор­дана[1107], встречается достигнувший Божиею благодатию едва из рода в род[1108].

35. Нечистота молитвы заключается в следующем: если в то время, когда ум приготовился принести Богу одно из вышеупомянутых движений своих, примесится к молитве какая-либо посторонняя мысль или мечтание о чем-либо, тогда такая молитва не называется чистою, потому что ум вознес ее на жертвенник Господень не от чистых животных. Сердце есть духовный жертвенник Божий[1109].

36. Когда ум сподобится ощутить будущее блаженство, тогда забывает и самого себя и все здешнее; он уже не дви­жется в чем-либо[1110]. Посему с уверенностию можно сказать, что всякую добродетель и всякую деятельную молитву, со­вершаемую или телом или мыслию, уставляет и движет сво­бодная воля чувствами; она движет и самый ум, этого царя страстей. Когда же восгосподствует управление и смотрение Духа над умом, правителем помыслов и чувств, тогда отъемлется свободная воля у естества; тогда ум не руководит, а руково­дится. Где же тогда будет молитва, когда естество не может иметь власти над собою, но иною силою руководится в область не известного ему, ниже может дать движений мыслям по же­ланию своему, но обладается в то время пленившею его силою и бывает ею водимо вне своего ощущения? Ниже воли имеет оно тогда, ниже ведает: в теле ли оно, или вне тела, по свиде­тельству Писания[1111]. Может ли быть молитва у плененного та­ким образом и не ведущего себя?[1112]

37. Вопрос. По какой причине эта неизреченная благодать, не будучи молитвою, носит имя молитвы?[1113]

Ответ. Носит это имя от начальной причины: потому что она (благодать) подается достойным во время молитвы, мо­литву имеет своею начальною причиною, и только во время молитвы, по свидетельству Отцов, бывает посещение ее. Бла­женное состояние носит имя молитвы, потому что ум вводится в это состояние молитвою и молитва служит причиною его, в другие же времена она не имеет места, как это явствует из Отеческих писаний, ибо знаем из жизнеописания святых, что многие из них, стоя на молитве, были восхищены умом.

Если кто спросит, почему только в это время ниспосылают­ся сии великие и неизреченные дарования, мы отвечаем: пото­му что в это время, более всякого другого времени, человек бывает сосредоточенным в самого себя и приуготовленным внимать Богу, желать и ожидать от Него милости. Какое дру­гое имеется время, в которое бы человек находился столько уготованным и трезвящимся, как то время, в которое он наме­рен помолиться? Неужели к получению духовных дарований удобно то время, когда он спит или занят каким поделием, или возмущен умом? Святые, хотя и не имели праздного времени, будучи постоянно заняты духовным деланием, однако иногда они находятся и вне молитвенного настроения: часто они раз­мышляют о чем-либо, относящемся к сей жизни, или занима­ются созерцанием тварей и другим чем-либо полезным. Но во время молитвы все внимание и все силы ума направлены к единому Богу, и приносятся Ему моления от сердца со тщани­ем и постоянною теплотою. И потому в это время, в которое душа сосредоточена в единственном попечении, подобает из­ливаться на нее Божественной милости[1114].

Употребленное в сих главах святым Исааком слово видение не­возможно заменять словом созерцание. Созерцание зависит от про­извола и свойственно всем человекам; оно может быть благодатным, когда действует в человеках благодатных. Благодатные видения свя­тых чистотою ума, при действии самовластия, можно еще назвать созерцанием; но когда Дух Святой отверзает очи души для духовно­го видения, тогда нет места созерцанию. Тогда ум видит подобно тому, как чувственный глаз видит чувственные предметы. Например: можно созерцать могущество и премудрость Божию в видимой при­роде, но небеса отверстые и Иисуса, стоящим одесную Отца, Стефан первомученик видел. Апостол Павел видел рай и слышал неизречен­ные глаголы. Вифлеемские пастыри видели Ангелов и слышали их пение. Это уже не было созерцанием.

38. Господь сказал Адаму: в поте лица твоего снеси хлеб твой. Доколе? — дондеже возвратишися в землю, от неяже взят ecu, которая возрастит тебе терния и волчцы [1115]. Это — тайны деятельности, принадлежащей житию на земле, доколе человек живет на ней. Но с той ночи, в которую Господь про­лил пот Свой, Он пременил пот, изведший терния и волчцы, на пот, изливаемый в молитве и в возделании правды. Пять ты­сяч и пятьсот с лишком лет Бог попустил Адаму потрудиться на земле, потому что дотоле не у явися путь святых [1116]. В последок дний [1117] Он пришел и заповедал человеческому самовлас­тию заменить пот потом, повелев не прекращение пота, но из­менение его: ибо Он умилосердился над нами, над продолжительностию нашего злострадания на земле. Если престанем проливать пот на земле, то по необходимости будем жать тер­ние[1118]. Самое оставление молитвы соделывает землю сердца ве­щественною (грубою), и она производит терние по естеству своему. Точно: страсти суть терние, прозябающее от семени, в нас находящегося. Доколе мы находимся в образе Адама, до­толе по необходимости имеем и страсти его. Невозможно зем­ле пребывать в бездействии и не прозябать прозябений, свой­ственных естеству ее. Земля тела нашего есть порождение той земли, по свидетельству Бога, сказавшего: земля от неяже взят ecu [1119]. Та произращает терние, а словесная земля произращает страсти. Если Господь, бывший во всех различных дей­ствиях домостроительства Своего таинственным для нас образом, не престал от делания и труда до девятого часа пятка, чем таинственно изображается деятельность всей жизни на­шей, а в субботу почил во гробе, то на чем основываются ут­верждающие, что в жизни сей есть суббота, то есть успокоение от страстей? О дне же воскресном высоко для нас и гово­рить. Наша суббота есть день нашего погребения: там дей­ствительно субботствует естество наше. Но доколе эта земля существует, дотоле ежедневно належит нужда исторгать из нее терние. При постоянстве этого труда оскудевает это тер­ние; вполне и совершенно не очищается от него земля. Если это так и если от попущений себе на краткое время лености или малого нерадения это терние умножается, покрывает лицо земли, подавляет твое семя и соделывает труд твой как бы не бывшим, то следует из сего, что должно очищать эту землю ежедневно. Оставление этого труда производит множество терний[1120].

«Желающий очистить свое сердце да разжигает его постоянно памятию Господа Иисуса, имея только это непрестанным поучением и занятием. Тем, которые хотят очиститься от своей гнилости, не должно иногда упражняться в молитве, а иногда оставлять это упражнение; напротив того, должно постоянно пребывать в блюдении ума и молитве, если б случилось быть когда и вне молитвенных храмов. Как хотящий очистить золото, если попустит и на короткое время угаснуть огню в горниле, то производит в чистящемся веще­стве остужение и затвердение: подобным образом и тот, кто иногда занимается памятованием Бога, а иногда оставляет это занятие, праздностию погубляет то, что мнит стяжать молитвою. Любодобродетельному мужу свойственно истреблять земляность сердца непрес­танною памятию Божиею, чтоб злое мало-помалу уничтожалось ог­нем памятования о благе и душа возвратилась совершенно в естественную свою светлость с умноженною славою»[1121].

39. Вопрос. Какое общее делание, объемлющее все частные делания жительства — безмолвия, чтоб тот, кто достиг этого делания уразумел, что он достиг совершенства в сем житель­стве?

Ответ. Когда кто сподобится непрестанного пребывания в молитве. Достигший этого достиг высшего предела всех добродетелей и отселе делается жилищем Святого Духа. Если кто не приял действительно благодати Утешителя, тот не мо­жет со свободою и радостию совершать этого пребывания в молитве. Дух, как сказано, когда вселится в какого человека, то не престает от молитвы: ибо Сам Дух непрестанно молит­ся[1122]. Тогда и в сонном и в бодрственном состоянии молитва не прекращается в душе его: но употребляет ли он пищу и питие, спит ли, или что иное делает, даже при глубоком сне благоуха­ние и испарение молитвы беструдно источаются из его сердца. Тогда эта молитва не разлучается с ним, но ежечасно она в нем и с ним. Таковая молитва, если умолкает извне человека, но опять она же совершает в нем служение свое тайно. Мол­чание чистых называет молитвою некто из мужей христосоносных: потому что помыслы их суть Божественные движе­ния; движение же чистого сердца и ума суть кроткие гласы, которыми сокровенно воспевается Сокровенный[1123].

40. Вопрос. Что такое духовная молитва и каким средством сподобляется ее подвижник?

Ответ. Духовная молитва является в подвижнике тогда, когда к душевным движениям, за строгие целомудрие и чисто­ту, присоединится действие Святого Духа. Сподобляется ее один из бесчисленного множества человеков. Она — таин­ство будущего жительства и устроения, причем естество воз­вышается (из своего естественного состояния в вышеестествен­ное) и пребывает чуждым всякого движения и памятования о здешнем. Тогда душа не молитвою молится, но ощущением ощущает духовные предметы будущего века, превысшие чело­веческого разума, понимаемые только силою Святого Духа. Такое состояние есть видение ума, а не движение и искание молитвы; но оно имеет молитву своею начальною причиною. Некоторые посредством сего достигли совершенства чистоты, и нет часа, в который бы внутреннее их движение не было в молитве. Когда ни приникнет Святой Дух, всегда обретает их в молитве, и от самой той молитвы изводит в видение, которое называется духовным видением: потому что они не нуждают­ся в продолжительной молитве, ниже в продолжительных сто­янии и чине молитвословия. Им достаточно памяти Божией[1124], и они тотчас бывают пленяемы любовию к Богу. Однако таковые не нерадят вовсе о предстоянии молитвы и, кроме непре­станной молитвы, предстоят и на той, которая совершается в определенные часы. Святой Антоний Великий, как видим из жизнеописания его, стоял на молитвословии девятого часа и был восхищен умом. Другой Отец простер руки, стоя на мо­литве своей, и пришел в исступление, в котором пребыл четы­ре дня. И иные многие во время молитвы своей от усиленной памяти Божией и от обильной любви к Богу пленялись и приходили в исступление. Сподобляется человек такой любви к Богу, когда совлечется греха внутри и извне хранением за­поведей Господних, противных греху. Если кто возлюбит эти заповеди и будет исполнять их должным образом, тому сдела­ется необходимым освободиться от многих человеческих дел, то есть совлечься тела и быть вне его, то есть вне зависимости от него, а не вне вещественной его сущности. В том, кто жи­тельствует по образу Законодателя и исполняет на самом деле Его заповеди, грех не пребывает. Посему и Господь обетовал в Евангелии устроить обитель Свою в том, кто сохранит запо­веди[1125].

41. Тело, боящееся искушений, чтоб ему не подвергнуться утеснению и не лишиться своей жизни, делается другом греха. Посему Дух Святой повелевает ему умереть, ведая, что оно если не умрет, то не победит греха. Кто хочет, чтоб вселился в него Господь, тот понуждает тело свое служить Господу, тру­диться в заповедях Духа, написанных у Апостола, и хранит душу свою от дел плотских, описанных Апостолом[1126]. Тело, ра­створенное (смешанное) с грехом[1127], упокоевается в плотских делах, и Дух Божий не почивает в плодах его. Когда же тело немоществует, изнемогая от поста и смирения, тогда душа ук­репляется духовно молитвою[1128].

42. В том, чтоб при молитвенном прошении своем утверждаться надеждою на Бога, заключается превосходная часть действия благодатной веры. Твердость этой веры в Бога не состоит в правом исповедании веры, но есть зрение душою истины Божией от силы жительства, хотя и рождается от пер­вого второе. Когда в Святых Писаниях найдешь веру, соеди­ненную с жительством, то разумей, что говорится о втором, а не о правом исповедании. Вера, подающая твердость надежды, никогда не бывает постижимою для некрещенных или рас­тленных умом в отношении к истине. Извещение [1129] веры бывает открываемо высоким душою, по мере устроения нравов, по завещанию Господних заповедей[1130].

43. В (молитвенном) делании рабов — нет мира мысли; нет в свободе чад — мятежного смущения. Обычно смущению отыскать вкус разума и уразумения (у молитвы) и пленять мысль в иное, подобно пиявице, выпивающей жизнь из тела вместе с кровию, которую она пьет из членов его. Смущение должно быть именуемо, если то возможно, колесницею диавола: потому что сатана, подобно правящему колесницею, имеет обычай восседать на ум и, взяв с собою собрание страстей, входить в окаянную душу, потоплять ее в смущение[1131].

44. Произноси стихи псалмопения твоего, не как бы заим­ствуя слова из иного, и не прими намерения непрестанно ум­ножать дело моления твоего, чтоб не лишиться совершенно умиления и радости в молитве: но говори эти слова в молении твоем как бы сам из себя, с умилением, с уразумеванием разума их, как истинно понимающий свое дело[1132].

45. Если кто не прекословит помыслам, тайно всеваемым в нас врагом, но отсекает беседу с ними молением к Богу, это служит признаком, что ум того человека приял от благодати премудрость и его истинный разум освободил его от многих Дел; обретением краткой стези, которой он достиг, он отклонил от себя продолжительное парение по долгому пути. Не во всякое время мы имеем силу воспрекословить всем помыслам, наветующим нас, и обуздывать их; напротив того, часто прием­лем от них язвы, не исцеляющиеся в течение продолжительно­го времени. Знай, что (желая препираться с помыслами) ты вступаешь в борьбу с теми, которых опытность исчисляется шестью тысячами лет. А это (то есть с одной стороны, твое покушение препираться с помыслами, а с другой, их опыт­ность) доставляет им возможность уготовиться и нанести тебе язву образом, превысшим твоих премудрости и разума. Если же ты и победишь их, то скверна помыслов оскверняет мысль твою и воня злосмрадия их долгое время пребывает в обонянии твоем. Употребив же первый способ, ты будешь свободен от всего этого и от страха: нет иной помощи кроме Бога[1133].

46. Слезы в молитве суть знамение милости Божией, кото­рой сподобилась душа покаянием своим, — знамение того, что она принята и начала входить в поле чистоты слезами. Если человек не престанет помышлять о преходящем и не отвергнет от себя надежду мира сего, если не зародится в мысли презрение к миру, не начнут в душе приготовляться благие напутствия к исходу ее и воздвигаться в ней по­мышления о том, что она должна встретить там, то очи не могут произвести слез. Слезы суть последствие непрестанно­го поучения, чистого и свободного от развлечения; суть след­ствие помыслов многих и частых, пребывающих неуклонно, воспоминаний тонких (духовных) о чем-либо, пребывающих в мысли и приводящих сердце к печали: от этого слезы умно­жаются и усиливаются[1134].

47. Когда, пребывая в безмолвии, ты обратишься к рукоде­лию, то не возомни, чтоб заповедь Отцов могла служить по­крывалом твоего сребролюбия. Рукоделие твое да будет ма­лое, ради уныния твоего, не смущающее ума. Если же ты жела­ешь заняться рукоделием в большем размере для милостыни, то знай, что молитва в порядке добродетелей выше милосты­ни. Если же для потребностей тела твоего, то, если ты не нена­сытен, достаточно тебе к удовлетворению потребности твоей того, что Бог посылает тебе Промыслом Своим. Ибо Бог ни­когда не оставлял делателей Своих, чтоб они имели недоста­ток в преходящем. Ищите, сказал Господь, прежде Царствия Божия и правды его, и сия вся приложатся вам [1135], прежде прошения вашего. — Некто из святых сказал, что правило жительства твоего не состоит в том, чтоб ты насыщал алчущих и чтоб келлия твоя была странноприимницею странников: потому что это — жительство мирских; они-то должны делать эти добрые дела, а не отшельники, свободные от видимых по­печений и хранящие ум свой в молитве[1136].

48. Душа, шествующая стезями жительства и путем веры и часто исполнявшая дело веры, если обратится к средствам разума, то немедленно начинает хромать в вере; в ней оску­девает духовная сила ее, являющаяся в чистой душе от раз­личных заступлений (которыми Бог помогал этой душе) и пребывающая в ней прямотою и простотою ее во всех ее действиях. Душа, однажды навсегда предавшая себя Богу верою и стяжавшая многими опытами деятельное познание содействия Божия, уже не заботится о себе, но связуется удивлением и молчанием, не может возвратиться к средствам, которые представляет разум, и действовать ими, чтоб по при­чине их противного направления вере не лишиться промышления Божия, непрестанно втайне бдящего над нею и следя­щего за нею во всем, касающемся ее. Но та душа, которая возомнила о себе, что она силою разума своего достаточна промышлять о себе, обезумела. Те, в которых воссиял свет веры, уже не позволяют себе помолиться, ниже попросить у Бога: даруй нам сие или прими от нас это, и нисколько не пекутся о себе, потому что мысленными очами веры ежечас­но видят Отеческий Божий Промысл, осеняющий их от того истинного Отца, Которого безмерно великая любовь превос­ходит всякое отеческое возлюбление, сильного и могущего более всех преизобильно споспешествовать нам более, не­жели сколько мы просим, помышляем, разумеем[1137].

49. Избрать благое хотение предпочтительно другим хоте­ниям (желаниям) принадлежит человеку, а совершить избран­ное благое хотение принадлежит Богу. Посему человек нуж­дается в заступлении от Бога. По этой причине, когда появит­ся в нас благое желание, тогда вслед за ним участим молитвы, молясь не только о заступлении, но и о том, чтоб даровано было различить, служит ли это благое желание наше к угож­дению Богу, или нет. Не всякое благое желание входит в сер­дце от Бога; от Бога входит желание, приносящее пользу. Иногда человек желает доброго, но Бог не помогает ему: ибо приходят и от диавола некоторые желания, имеющие подобие добрых, и считаются полезными, но не соответствуют мере че­ловека. Диавол, умышляя сделать человеку зло, приносит же­лание и понуждает усильно стремиться к исполнению его, между тем как человек не достиг еще соответствующего жительства, или то желание чуждо принятому человеком образу, или опять не наступило время, в которое можно 6 было исполнить или начать исполнение его, или для исполнения его человек недо­статочен по разуму или по телу, или не способствуют к тому обстоятельства времени. Диавол всеми способами, под личи­ною добра, старается или смутить человека, или нанести вред его телу, или устроить тайную сеть в уме. Но мы, как я сказал, принесем учащенные и теплые молитвы о благом желании, явившемся в нас, и каждый из нас да скажет: «Господи! буди воля Твоя в совершении этого благого дела, которое я возжелал исполнить, если то угодно Твоей воле. Восхотеть добра — мне удобно, а исполнить доброе желание без дарования, ниспосылаемого Тобою, — невозможно, хотя и то и другое, и еже хотети, и еже деяти [1138] — от Тебя, чтоб не без содействия Твоей благодати решиться мне на принятие этого подвигшегося во мне желания или убояться его». Таков должен быть обычай желающему (истинного) добра: содействовать молит­вою рассуждению ума, в помощь этим рассуждению и мудро­сти, разделяющим истину от лжи. Благое рассуждается мо­литвами многими, деланием и хранением, непрестанным вож­делением, частыми слезами и смирением, небесным заступлением, особливо когда этому благому противодействуют помыслы гор­дыни: ибо они препятствуют приблизиться к нам Божией по­мощи. Упраздняем мы их молитвою[1139].

50. Благословенна честь Господа, отверзающего пред нами дверь, чтоб не было у нас прошений, кроме исходящих из стремления к Нему! Мы оставляем все, и душа исходит во искание единственно Его, так что нет у нее никакого попечения, кото­рое бы ей возбраняло видение Господа. В какой мере, возлюб­ленные, ум оставляет попечение о всем видимом, печется и помышляет о уповаемых будущих соответственно возвыше­нию своему над попечением о теле, в такой мере он утончевается и бывает прозрачен в молитве. В какой мере тело осво­бождается от уз вещества, в такой мере освобождается от них и ум. В какой мере ум освобождается от уз попечения о веще­ственном, в такой мере он стяжевает светлость. В какой мере он стяжевает светлость, в такой утончается и возвышается пре­выше помышлений века сего, запечатленного дебелостию. Тогда ум достигает видения о Боге, достойного Бога, а не подобно­го нашему видению[1140].

Святой, смиренномудрый Исаак говорит, что видение о Боге, то есть доставляемое уму Божественною благодатию, не подобно тому видению, которое могут иметь все вообще человеки, естественно. Последнего рода видение может со справедливостию быть названо и созерцанием, и размышлением, и мечтанием, или фантазиею. Оно вполне зависит от произвола человеческого. Его часто называют вдохновением, но оно в таких случаях есть не что иное, как разгорячение. Из него написаны Ода «Бог», Гимн «Богу», различные преложения псалмов и другие такого рода сочинения стихами и про­зою. Видение, доставляемое благодатию, отнюдь не есть произволь­ное созерцание, отнюдь не есть созерцание: это в точном смысле видение, подобное видению чувственных очей, которые видят не вследствие произвола человеческого, но вследствие своего естествен­ного устройства, независимо от воли человеческой. Так и ум, про­зрев от осенения его Божественной благодатию, начинает внезапно смотреть духовно на предметы отвлеченные и чувственные, соответ­ственно произведенному в нем изменению и даровавшейся неожи­данно, доселе не известной ему, способности, независимо от своего произволения.

51. Молитва требует обучения, чтоб долговременным пре­быванием в ней ум упремудрился (молиться как должно). По нестяжании, избавляющем наши помышления от уз, молитва нуждается в долговременном пребывании в ней: ибо от про­должительного пребывания в ней ум приемлет обучение, по­знает способы отгонять от себя помыслы, научается многим опытом своим тому, чего не может принять от иного[1141].

52. Каждое жительство заимствует преуспеяние свое от жительства, предшествовавшего ему, и предшествовавшее жи­тельство совершается для приобретения того, что принадле­жит жительству последующему. Молитву предваряет отшель­ничество. И самое то отшельничество нужно для стяжания молитвы, а молитва нужна для стяжания любви Божией, потому что молитвою обретаются причины любить Бога[1142].

53. И то должно знать нам, возлюбленные, что всякая таин­ственная беседа, всякое благое попечение мысли о Боге, всякое Духовное поучение (размышление) принадлежит к молитве и называется общим именем молитвы, упомянешь ли различные чтения, или гласные и устные славословия Бога, или печаль­ное попечение о Господе, или поклонения тела, или стихословие псалмопения и все прочее подобное, доставляющее от обу­чения в нем чистую молитву, от которой рождается любовь к Богу. Любовь — от молитвы, а молитва — от пребывания в отшельничестве. В отшельничестве мы нуждаемся для того, чтоб иметь место для непрестанного поучения, наедине, о Боге. Отшельничество предваряется отречением от мира: ибо если человек сперва не отречется от мира и не освободится от всего, принадлежащего миру, то уединиться не может. Опять: отре­чение от мира предваряется терпением. Терпение предваряет­ся ненавистию к миру. Ненависть к миру — страхом Божиим и вожделением Бога: ибо если сердце не устрашится геенны, то желание блаженства не приведет его к вожделению Бога и не возбудится в нем ненависть к миру. Если не возненавидит мира, то не потерпит быть вне покоя его. Если не предварит терпение во уме, то человек не возможет избрать в жительство себе места, исполненного лишений и не имеющего жителей. Если не изберет себе жизни отшельнической, то не может пре­быть в молитве. Если же не пребудет в непрестанном поуче­нии о Боге, в разнообразных помышлениях, составляющих молитву, и в разных видах обучения ей, выше нами упомяну­тых, то не ощутит любви[1143].

54. Любовь к Богу рождается от беседы с Ним; беседа с Ним (Богомыслие и молитвенное поучение) — от безмол­вия; безмолвие — от нестяжания; нестяжание — от терпе­ния; терпение — от ненавидения похотей; ненавидение похотей — от страха геенны и чаяния блаженств. Ненавидит же похоти тот, кто знает, какой плод бывает от них и что уготовляют они ему, какого блаженства он лишается из-за них. Таким образом, каждое жительство соединено с предше­ствовавшим ему и от этого предшествовавшего заимствует свое преуспеяние и возводит к иному жительству, высшему. Если одно из таковых жительств будет недостаточно само по себе, то не может состояться и у зреться и то, которое ему последует[1144].

55. Не признай праздностию умножение занятия молитвою непарительною (чуждою развлечения), сосредоточенною (внимательною) и продолжительною по той причине, что ты при этом уменьшил твое псалмопение. Возлюби более покло­ны в молитве, нежели псалмопение. Если благопоспешится тебе молитва, то она заменяет собою правило, состоящее из молитвословий. Если во время совершения твоего молитвенного правила тебе будет дано дарование слез, то не признай на­слаждение ими праздностию в отношении к твоему правилу: ибо благодать слез есть последствие полноты молитвенной[1145].