П. Телесный и духовный подвиг монаха

Телесный подвиг. Вновь вступивший в обитель должен первоначально приучить себя к правильному прохождению телесного подвига.

Телесный подвиг обнимает наружное поведение инока в монастыре, монастырские послушания и все подвиги, совершаемые при участии тела: пост, стояния на молитве, земные поклоны и т. д.

Сам Владыка по вступлении своем в монастырь, несмот­ря на слабость своих физических сил, прошел суровую школу трудовых послушаний. Он работал на поварне, в трапезной, на рыбной ловле, а исполняя послушания ке­лейника у отца Леонида, был у него даже кучером.

Опытно зная пользу от трудовых послушаний, епископ Игнатий считал, что физический труд необходим для каж­дого новоначального инока, особенно для того, кто имеет крепкое здоровье. Но истинную пользу приносит тот труд, который избран не по своей воле, а назначен монастырским начальством «за послушание». «Произвольные труды, со­вершаемые по прихоти, особенно с отвержением покорнос­ти, как бы ни были велики, не только не приносят никакого духовного плода, но, напротив того, будучи сами послед­ствием самомнения и гордости, чрезвычайно усиливают эти страсти в иноке, совершенно отчуждают его от христианс­кого благодатного образа мыслей, то есть от евангельского смиренномудрия»[1875],— писал Пресвященный.

Посильные физические «послушания» приучают инока отсекать свою греховную волю, приучают к послушанию и способствуют укрощению страстей, гнездящихся в сердце каждого человека.

Сравнивая человеческое сердце с землею, епископ Игна­тий говорит, что как земля нуждается в обработке различ­ными орудиями: лопатами, плугами, боронами, так и чело­веческое сердце — центр плотских ощущений и плотского мудрования — нуждается в обработке постом, бдениями, коленопреклонениями и другими телесными подвигами. Как если земледелец посеял семена в землю, предварительно не обработав ее, то он не получит от этого никакой пользы и понесет убыток, так и тот, кто предварительно телесным подвигом не обуздает плотских влечений сердца и плотских влечений ума и вздумает заняться насаждением в своем сердце заповедей Христовых, — не преуспеет и может впасть в самообольщение и бесовскую прелесть. Совершенное оставление телесного подвига делает инока «подобным ско­там», ибо где нет телесного подвига, там открывается свобода и простор телесным страстям. Телесный подвиг нужен, по мнению епископа Игнатия, не только для новоначаль­ных, но и для людей святых, преисполненных Святого Духа, чтобы тело их, оставшись без обуздания, не ожило для стра­стных движений и не породило скверных ощущений и по­мыслов.

Зная, что духовная жизнь монаха начинается с внешне­го благочестивого поведения, учитель иноков — епископ Игнатий в начале пятого тома своих сочинений «Приноше­ния современному монашеству» поместил 60 правил наруж­ного поведения для новоначальных иноков. В этих сравни­тельно кратких правилах мудрый Архипастырь сконцент­рировал самую «соль» внешнего поведения инока.

Объяснив назначение монастыря (правило 1), Епископ говорит, как должен вести себя в нем новоначальный (2—3 правила); что основным занятием его должна быть молитва (5, 6); каково должно быть внешнее поведение новоначаль­ного в храме, в алтаре, вне храма и в трапезе (7—18, 23, 25, 28, 38). Описывает, как должен он относиться к старшим (39) и вообще к братии (40). Здесь же даны наставления, чего должен избегать новоначальный (42) и к чему стре­миться (1, 36).

Исполнение всех приведенных правил, по свидетельству епископа Игнатия, «может привести наружное поведение инока в благоустройство, приучить его к постоянному бла­гоговению и наблюдению за собой»[1876].

Исполняющий правила наружного поведения, т. е. пребы­вающий в делании телесного подвига, уподобляется хоро­шо обработанному сосуду без всяких изъянов. В этот сосуд можно вливать драгоценное Mvpo с уверенностью, что оно не пропадет. Под муром подразумевается духовное делание, к которому инок становится способным только после того, как он научится правильному телесному деланию.

«...Монах, — пишет епископ Игнатий, — благоустроивший свои обычаи, делается способным к душевному деланию, которое хранится в целости благоустроенным телесными обычаями; оно (душевное делание), напротив того, никогда не может удержаться в иноке, расстроенном по наружному поведению»[1877].

В подтверждение своих слов Владыка приводит изрече­ние святого Исаака Сирского и пример из жития св. Васи­лия Великого. Св. Исаак Сирский говорит: «Телесным де­ланием предваряется душевное, как сотворение тела в Ада­ме предшествовало вдуновению в него души. Не стяжавший телесного не может иметь и душевного: второе рождается от первого, как колос от пшеничного зерна...»[1878].

В житии святого Василия Великого повествуется: когда Василий Великий прибыл в Антиохию, то его друг настав­ник Антиохийского училища философов Ливаний попросил его произнести поучение юным слушателям. Св. Василий Великий сказал юношам, чтобы они хранили чистоту души и тела, и затем подробно преподал им правила наружного поведения, сказав, чтобы они имели скромную походку, говорили тихо и мало, соблюдали в беседах благочиние, пищу и питие употребляли благоговейно, при старших хра­нили молчание, были внимательны к мудрым, не были ско­ры на смех, украшались скромностию... и многими другими словами поучал он слушающих. «Мудрый Василий, — пи­шет епископ Игнатий, — преподал юношам наставление, наиболее относящееся к их наружному поведению, зная, что благочиние немедленно сообщается от тела к душе и благоустройство тела весьма скоро приведет в благоустрой­ство душу»[1879].

Только тот инок, который приобрел навык в прохожде­нии телесного подвига, становится способным приступить к подвигу духовному.

Пост — основание всех иноческих добродетелей. Вряду телесных подвигов епископ Игнатий большое значение при­давал посту, считая его основанием всех добродетелей. По определению Владыки, «пост есть постоянная умеренность в пище с благоразумною разборчивостью в ней».

Святая Церковь заповедует соблюдать пост всем христи­анам в среду и пятницу в течение всего года и четыре поста: Великий пост, Рождественский, Успенский и Петров, но особенно большое значение имеет пост для монахов.

Человеческое тело не обходится без пищи, однако пресы­щения отягощают человеческое тело, но умеренное укрепля­ет его, делает способным к труду.

Из-за тесной связи души с телом принимаемая человеком пища влияет и на его духовную деятельность. «Подвиг по­ста, — пишет святитель Игнатий, — не принадлежит исклю­чительно телу; подвиг поста полезен и нужен не единствен­но для тела, он полезен и нужен преимущественно для ума и сердца»[1880].

От объедения чрева грубеют и ожесточаются сердечные ощущения, а ум теряет легкость и способность к духовному деланию. Инок, не соблюдающий благоразумие в пище, обуревается леностию, унынием и печалию, ему трудно бо­роться со страстями: блудом, гневом, тщеславием, гордостию; постоянное же небрежение к посту может привести к потере целомудрия и девства.

Борьба с блудной страстью становится для инока, не соблюдающего пост, весьма тяжелой. Владыка Игнатий писал, что «при насыщении тела сердце наше не может не порождать блудных ощущений, а ум — блудных помыслов и мечтаний, которые силою своею и увлекательностию спо­собны изменить самое решительное благое произволение, склонить его к услаждению грехом...»[1881].

Пост инока, по мнению Владыки, должен заключаться как в количестве, так и в качестве потребляемой пищи.

Следуя наставлениям древних подвижников, епископ Игнатий рекомендует инокам вкушать ежедневно, но по­немногу. Тем, кто молод и физически совершенно здоров, достаточно принимать пищу однажды в день. Кто физиче­ски слаб и чувствует, что ему недостаточно вкушать один раз, может употреблять ее дважды.

В вопросе о посте епископ Игнатий был весьма снисхо­дителен, напоминая, что пост для человека, а не человек для поста. Единожды или дважды принимает инок пищу в соответствии со своими телесными силами, он должен по­мнить, что при редком или частом вкушении одинаково нельзя объедаться. Пресыщение питает человеческие страс­ти и делает инока не способным к духовным подвигам.

Каждый инок, вступив на путь служения Богу, должен установить необходимую ему ежедневную меру пищи и ста­раться не нарушать ее излишеством.

Но ежели пресыщение пищей опасно для инока, столько же душевреден для него и чрезмерный пост. От неумеренного поста инок ослабляет свой организм и делается неспо­собным не только к несению монастырских послушаний, но и к духовным подвигам. Неумеренный пост таит еще и очень опасные последствия: он может привести инока к превозношению и гордости, от которых, как от знойного ветра, погибают все поросли духовной жизни. Нередко за неумеренным подвигом поста, соединенном с превозноше­нием, настает ниспадение в обжорство — попускается ино­ку для смирения его гордости.

Как количество, так и качество пищи имеет большое зна­чение для проходящих подвиг поста.

Утучняющая плоть пища (мясо, жирная рыба), «горяча­щая кровь» (перец, имбирь и др. пряности), при частом употреблении делают инока неспособным к прохождению духовного подвига.

Особенно сильное действие производит мясная пища, она утучняет плоть и разгорячает кровь, поэтому уставы всех российских монастырей исключили мясо из пищи иноков.

Наилучшей пищей для подвижника Преосвященный Иг­натий признавал растительную. Она наименее утучняет плоть, не возбуждает страстных движений, способствует чистоте и бодрости ума и делает инока способным к подви­гам благочестия.

«Растительная пища почти исключительно употребляет­ся самыми ревностными подвижниками благочестия, осо­бенно ощутившими в себе хождение Духа Божия (2 Кор. 6. 17), по вышесказанному удобству этой пищи и ее дешевиз­не. Для питания они употребляют одну воду, избегая не только разгорячающих и охлаждающих напитков, но и пи­тательных, каковы все хлебные напитки»[1882], — свидетельствует владыка Игнатий, основываясь на опыте древних и совре­менных ему подвижников.

Пост необходим монаху в любом возрасте. Естественно: юным инокам, обладающим крепким здоровьем, для обуз­дания страстей нужен более строгий пост. Старцы, обреме­ненные многими недугами, не всегда бывают способны к несению строгого поста, но и им необходимо соблюдать посильное воздержание в пище, чтобы не утратить господ­ства духа над плотью, приобретенного долгим подвигом поста и воздержания. Епископ Игнатий пишет: «Напоминается победителям тщательное хранение при себе оружия, которым добыта победа! И получается победа, и сохраняет­ся добыча, приобретенная победою, одним и тем же оружи­ем — постом».

В одном из своих многочисленных писем епископ Игна­тий выясняет вопрос, каков должен быть пост болящего инока. Со свойственными ему мудростию и человеколюби­ем Владыка советует одному иноку, находившемуся от бо­лезни в «крайней немощи», не удручать свое тело постом, а, наоборот, укреплять его и, нисколько не сомневаясь, употреблять Великим постом уху из рыбы. Воздержанием, не соответствующим силам, — разъясняет Архипастырь, — можно привести себя к большему расслаблению, лишиться церковной службы и быть обременением для братии. Обо­дряя болящего, Владыка говорит: «Сердцеведец Господь, видящий немощь вашу, не исключит вас из числа постя­щихся» и при употреблении в пост пищи, не дозволенной уставом, но необходимой для поддержания здоровья.

Пост необходим иноку для преуспеяния во всех доброде­телях, поэтому особенно тесную связь видел Владыка меж­ду постом и молитвой. Основываясь на учении преподобно­го Марка Подвижника о посте, епископ Игнатий говорил: «Чудное совокупление поста с молитвой! Молитва — бес­сильна, если она не основана на посте, и пост — бесплоден, если на нем не создана молитва».

Пост ослабляет плотские страсти, а молитва душевные. Если подвижник с постом не соединит правильную молит­ву, то, искоренив плотские страсти, он возрастит в душе духовные: высокоумие, тщеславие, презорство.

Пост способствует внимательной молитве тем, что иско­реняет страсти и их порождение — порочные помышления и мечтания, которые рассеивают молитву.

Иноку, вознерадевшему о посте, очень трудно сохранять внимательную молитву, так как страстям, не укрощенным постом, свойственно порождать множество мыслей и мечта­ний, от которых будет постоянно оскверняться молитва.

Постоянный разумный пост искореняет страсти, способ­ствует молитве инока и выводит его из плотского состояния в духовное. Постом монах очищает себя, преуспевает в сми­рении, целомудрии, скромности, молчании, становится спо­собным к духовным подвигам и умозрению.

Каждый инок, желающий преуспеть в духовной жизни, должен с мудрой решимостью проходить подвиг поста, по­мня слова святителя-подвижника, что «тот, кто колеблет основание добродетелей, тот колеблет все здание доброде­телей».

Духовный подвиг инока. «Всякому новоначальному спер­ва надо преподать делание заповедей Христовых, соверша­емое телом, а когда по значительном времени он окажется верным в этом делании, то преподать ему и блюдение ума (душевное делание), но только очень просто и умеренно»[1883], ибо «душевное делание естественно человеку и составляет неотъемлемую принадлежность его», — эти строки были написаны великим поборником внутреннего делания епис­копом Игнатием. Он в силу особого склада своей души, тонкости и проницательности своего ума еще в ранней мо­лодости стал на путь духовного подвига. Несомненно, что его слабое здоровье, делавшее его малоспособным к про­хождению телесных подвигов, способствовало истинному подвижнику углубиться в делание духовного подвига.

Сознавая необходимость духовного подвига, могущего привести монаха к совершенству и к достижению блажен­ной жизни, Владыка устно и письменно возвещал о нем инокам, внимавшим его гласу.

Его «Приношение современному монашеству» почти це­ликом состоит из «советов относительно душевного иночес­кого делания». Упомянутые «Правила наружного поведе­ния» являются по сравнению со всей книгой лишь неболь­шим вступлением. Епископа Игнатия в полном смысле можно назвать учителем духовного делания и его неутомимым глашатаем.

Учение Владыки о духовном подвиге глубоко и много­гранно, в этом и в последующих разделах этой главы мы постараемся раскрыть основные положения этого учения.

Глубокий знаток человеческой природы, епископ Игна­тий знал, что в человеке жизнь не прекращается ни на мгновение: ум никогда не перестает рождать мысли, а сер­дце чувствования, но так как и ум и сердце заражены грехом, то естественно, что рождаемые ими мысли и чувства чаще всего бывают небогоугодными. «Душа, — пишет епис­коп Игнатий, — не может быть без непрестанного упражне­ния, если не дать ей богоугодного упражнения, то она бу­дет непрестанно упражняться в тех мыслях и чувствовани­ях, которые родятся в ней самой, иначе, она будет развивать свое падение, развивать в себе ложь и зло, которыми она заражена»[1884].

Духовное делание заключается в том, чтобы дать уму и сердцу занятие богоугодное. Подвиг этот весьма труден, но без него невозможно достигнуть совершенства.

Как тело без души мертво, так и телесный подвиг без духовного бесплоден. Душа оживляет тело, а духовный подвиг оживляет телесные подвиги инока. Тело без души подвергается тлению и издает зловоние, так и наружное благочестие без умного делания «сперва оказывается чуж­дым духовного плода, потом заражается тщеславием, само­мнением...» и другими трудно выявляемыми страстями.

В одном из писем епископ Игнатий пишет, что при од­ном телесном жительстве «вводится в душу самомнение и развиваются душевные страсти, которых телесный дела­тель и заметить в себе не может, и даже не подозревает присутствия их. Ему нельзя избежать самомнения, ему нельзя не видеть своего благовидного поведения и своих подвигов и наружных дел», но телесный делатель не удо­стоится той милости от Бога, которую Господь «дарует всем рабам Своим, работающим Ему и телесным, и духовным подвигом»[1885].

Каждый инок должен стремиться освоить не только те­лесный подвиг, но и быть делателем умного подвига, ибо, по словам Преосвященного Владыки, «без истинного умно­го делания монашество есть тело без души».

Признавая тесную связь между телесным и духовным подвигом, епископ Игнатий считал, что его поколение ино­ков по слабости сил не способно к великим телесным под­вигам, которые могли совершать иноки первых веков. По­этому он советует инокам его и последующих поколений основное внимание, основные силы употреблять на стяжа­ние духовного подвига.

Значение духовного подвига для монашества того време­ни прекрасно раскрыто епископом Игнатием в письме к Санкт-Петербургскому митрополиту Исидору: «По настоя­щему положению монашества в России, и вместе по состоя­нию общества в духовно-нравственном отношении, ближай­шее ознакомление и монашества, и общества с правильным образом подвижничества оказывается особенно нужным и полезным. Уважение к телесному подвигу, когда он предо­ставлен лишь самому себе, уважение, воздававшееся во вре­мена простоты, миновало. Миновало оно по той весьма ес­тественной причине, что монахи, занимающиеся исключи­тельно телесным подвигом, не могут дать должного ответа в монашеской жизни ни себе, ни братиям своим, живущим посреди мира... Духовный подвиг... он один может облечь монаха во всеоружие для отражения... враждебных Церкви учений, сообщая монаху ощущение гармонии между Еван­гельским учением и свойствами души человеческой... Са­мый телесный подвиг, приведенный к нормальному значе­нию своему подвигом духовным, действует в подвижнике с особенною благотворностию, которой он чужд, когда дей­ствует один»[1886].

Чтение Евангелия и творений святых Отцов. Так как

Евангелие есть основа духовной жизни инока, то, естествен­но, что основным келейным занятием новоначального должно быть чтение всего Нового Завета. При этом ново­начальному епископ Игнатий рекомендует сперва изучить заповеди Христа Спасителя в Евангелиях от Матфея и Луки. Изучение евангельских заповедей должно заключаться в посильном практическом исполнении их, а не в теоретиче­ском, школьном познании. Практическое усвоение запове­дей, изложенных у евангелистов Матфея и Луки, помогает лучше усвоить и весь Новый Завет.

Когда новоначальный встанет на путь деятельного ис­полнения евангельских заповедей, ему можно приступить к изучению святых Отцов.

Епископ Игнатий чтению писаний святых Отцов прида­вал большое значение для духовного роста инока. Но, зная склонность людей (особенно молодых) к увлечению прочитайным, он предостерегал новоначальных от чтения книг, не соответствующих их духовным понятиям. Если книга написана для безмолвников и живописует об обилии духов­ных плодов, доставляемых безмолвием, то в новоначаль­ном она непременно возбудит желание оставить свою оби­тель и где-либо в уединенном месте предаться безмолвию. Если же книга написана для общежительных монахов и говорит о том совершенстве, которого может достигнуть инок под руководством старца, то в новоначальном может возгореться желание строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Но, по замечанию епископа Игнатия, «Бог не дал нашему времени ни того, ни другого из этих жительств».

Новоначальный, находясь под сильным влиянием про­читанной книги и не находя в окружающей его действи­тельности того, о чем прочитал, может с большим ущербом для своей духовной жизни оставить свою обитель ради несбыточной мечты найти где-либо совершенное житель­ство.

Предостерегая новоначального от увлечения прочитан­ной книгой, епископ Игнатий приводит слова святого Иоанна Лествичника, который писал: «Диавол влагает живущим в повиновении желание невозможных добродетелей. Равным образом и пребывающим в безмолвии советует подвиги, несвойственные им. Раскрой образ мыслей неискусных по­слушников и найдешь там понятие, родившееся от само­обольщения, найдешь там желание строжайшего безмолвия и поста,...совершенного нетщеславия, непресекаемого па­мятования смерти, всегдашнего умиления, всесовершенного безгневия, глубокого молчания, превосходной чистоты. Они, обольстившись, напрасно прескочили (перешли от братского общежития в глубокое уединение), не имея в себе при новоначалии упомянутых добродетелей... Обольсти­тель (диавол) ублажает пред безмолвниками страннолюбие послушников, их служение, братолюбие, общежительность, хождение за больными, чтобы вторых, как и первых, сде­лать нетерпеливыми»[1887]. Эти и подобные им мысли и жела­ния могут возникнуть в новоначальном от чтения книг, не соответствующих его образу жизни.

Из всех творений святых Отцов новоначальному иноку, так же как и мирянину, без всякого опасения можно читать сочинения святителя Тихона Воронежского. «Они, — по словам епископа Игнатия, — не имеют односторонней цели и служат превосходным руководством и для подвижников Христовых, пребывающих посреди мира, и для общежи­тельных иноков, и для иноков, жительствующих в штат­ных монастырях, и для уединенных безмолвников»[1888].

Все прочие Святоотеческие творения епископ Игнатий рекомендует читать, положив себе за правило: первое, не увлекаться направлением книги, второе, не читать книги поспешно и третье, соблюдать постепенность — начиная с творений более простых, постепенно переходя к более углубленным.

Сам епископ Игнатий более всего ценил поучения препо­добного аввы Дорофея. Он писал: «Я столько уважаю эту книгу, что и доныне не перестаю перечитывать ее для нази­дания моего и братии моих»[1889].

Все перечисленные книги относятся к разряду деятель­ных, или подвижнических, так как в них изложены иночес­кое делание и подвиги инока. Св. Иоанн Лествичник ска­зал: «Так как ты проводишь жизнь деятельную (подвижни­ческую), то и читай книги деятельные (подвижнические)».

Чтение перечисленных книг помогает иноку ознакомить­ся ближе и точнее с «монашеским многотрудным, многобо­лезненным, но и не нерадостным подвигом» и, что особен­но важно, возбуждает его к молитве.

От чтения всех остальных Святоотеческих книг, особен­но тех, которые приводят к «размышлениям и созерцани­ям», епископ Игнатий советует воздержаться иноку.

Необходимость внимания при молитве. Епископ Игна­тий придавал большое значение вниманию при молитве. Чтобы молитва принесла свои обильные плоды, надо, что­бы молящийся непрестанно присутствовал вниманием в произносимых им словах. Произнося любую молитву, инок должен своим умом соприсутствовать словам молит­вы, не механически произносить слова, но и умом осозна­вать их.

Инок, молящийся без внимания, не бывает услышан. О необходимости внимания при молитве учили многие ве­ликие учители иноков.

Епископ Игнатий, всегда подтверждавший излагаемые им вопросы Святоотеческим учением, приводит следующие цитаты из творений святых Отцов о необходимости внима­ния в молитвенном подвиге.

Преподобный Нил Сорский говорит, что молящийся гла­сом и устами, без внимания, молится на воздух, а не Богу.

«Странно твое желание, чтоб Бог тебя услышал, когда ты сам себя не слышишь», — говорит святой Димитрий Рос­товский, заимствуя эти слова у священномученика Килриана Карфагенского.

Святой Симеон Новый Богослов, усматривая тесную связь между вниманием и молитвой в борьбе с лукавыми помыс­лами, уподобляет внимание стражу, который охраняет молитву. Он пишет: «Внимание должно быть столько связуемо и неразлучно с молитвою, сколько связуется тело с душою, которые не могут быть разлучены, не могут быть одно без другого. Внимание должно предварять и стеречь врагов, как некоторый страж; оно первое да подвизается на грех, да противустоит лукавым помыслам, приходящим к сердцу; вниманию же да последует молитва, немедленно истребляющая и умерщвляющая все лукавые помыслы, с которыми внимание, во-первых, начало борьбу: ибо оно одно не может их умертвить. От этой борьбы, производи­мой вниманием и молитвою, зависит жизнь и смерть души. Если храним молитву посредством внимания чистою, то преуспеваем. Если же не стараемся хранить ее чистою, но оставляем нестрегомою, то ее оскверняют лукавые помыс­лы, — мы соделываемся непотребными, лишаемся преуспе­яния»[1890]. Молящийся без внимания начинает довольствоваться и удовлетворяться количеством произносимых молитв и вре­менем, употребленным для этого, не обращая совершенно внимания на то, что его ум и сердце оставались безучастны в молитве.

С молящимися одними устами без всякого внимания к читаемому нередко случается так, что они внезапно оста­навливаются, не зная, что читать дальше, или вставляют слова из другой молитвы, хотя открытая книга лежит перед ними. Чаще всего это говорит о том, что в подобных случа­ях мысли произносящего молитву были весьма далеко, он думал о чем угодно, но не о том, что читает, внимание его не было приковано к словам молитвы.

Внимательная молитва приобретается не сразу. Новона­чальному нужно с постоянством приучить себя к ней. Сколь­ко бы раз ум его ни отлетал от молитвы, его нужно опять и опять возвращать, вводить в слова молитвы. Внимательной молитве способствует неспешное произнесение слов молит­вы. Медленное произнесение молитвы способствует уму быть заключенным в словах молитвы. Новоначальному полезно, когда он находится один, произносить молитвы вслух (впол­голоса) — это также способствует сохранению внимания. Иноку лучше всего приучить себя к внимательной молитве при исполнении келейного правила.

Находясь в храме, читая или слушая молитвословия, нужно также понуждать свой ум не отлучаться от молитвы. Труд этот нелегок, но он необходим для духовного преус­пеяния инока.

Плод внимательной молитвы весьма обилен. Он состоит «в просвещении ума и умилении сердца, в оживлении души жизнью Духа».

Полное непоколебимое внимание при молитве есть вели­чайший дар благодати Божией. Инок, желающий получить этот дар, должен доказать это постоянным принуждением себя к внимательной молитве. За постоянство и терпение Бог в Свое, Ему Одному известное время может даровать иноку непоколебимое внимание в молитве.

Молитва святых была одушевлена вниманием и боже­ственною Благодатию, которая соединяла воедино разде­ленные грехом силы человеческие. Облагодетельствован­ная молитва святых производила непреодолимое впечатле­ние на тех, кому удавалось ее услышать. В рукописном житии преподобного Илариона Суздальского повествуется, что когда он читал в Церкви акафист, то слова вылетали из его уст наподобие огня и с необъяснимой силой действова­ли на слушателей. Молитва, произносимая святыми устно, была неразрывно соединена с умом, сердцем и всем суще­ством их, они произносили свои молитвы от всей крепости своей. Во время такой молитвы преподобный Сергий Радонежский сподобился посещения Божией Матери с апосто­лами Петром и Иоанном.

Но чтобы грешному человеку иметь хотя бы слабое по­добие молитвы святых, ему нужно непрестанное понужде­ние к внимательной молитве. Св. Иоанн Лествичник пи­шет, что к молитве нужно понуждение в течение всей жиз­ни, весьма редкие подвижники избавлялись от понуждения к молитве, пребывая в ней постоянно. От постоянного по­нуждения себя к внимательной молитве инок начинает по­степенно ощущать утешение от молитвы, это утешение об­легчает ему понуждение, делает молитвенный подвиг радо­стным. Внимательная молитва со временем может перейти в постоянную, постоянная молитва возводит инока к более высоким ступеням духовного совершенства.

«Братья! — обращается Святитель ко всем инокам,— будем внимательны в устных и гласных молитвах наших, произносимых нами при церковных службах и в уединении келейном. Не сделаем наших трудов и жизни в монастыре бесплодными нашею невнимательностию и небрежением в деле Божием. Пагубно небрежение в молитве! «Проклят, — говорит Писание,— творяй дело Божие с небрежением» (Иер. 48. 20). Очевидно действие этой клятвы: совершен­ное бесплодие и безуспешность, несмотря на долголетнее пребывание в иночестве. Положим в основание молитвен­ного подвига, главного и существеннейшего между мона­шескими подвигами, для которого все прочие подвиги, вни­мательную устную и гласную молитву, за которую Мило­сердный Господь дарует в свое время постоянному, терпеливому, смиренному подвижнику молитву умную, сердечную, благодатную»[1891].

Непрестанная молитва есть дар Божий, и инок должен употребить все усилия, чтобы сделаться достойным этого бесценного дара.

Непрестанная молитва заповедана Самим Христом Спа­сителем. Святой апостол Павел дважды в своих Посланиях говорит о непрестанной молитве. «Непрестанно молитеся» (1 Сол. 5. 17), — заповедует он христианам Солуни. Тимо­фею апостол Павел писал: «Хощу убо, да молитвы творят мужие на всяком месте, воздевающе преподобные руки без гнева и размышления» (1 Тим. 2. 8). Епископ Игнатий считал, что под именем мужей апостол Павел подразумева­ет христиан, достигших совершенства, ибо только совер­шенным христианам свойственно молиться «без гнева и раз­мышления» — в глубоком мире, в любви к ближним, без памятозлобия и осуждения их и не развлекаясь посторон­ними помыслами и мечтаниями — без «размышления».

Несомненно, что сами Апостолы, получив лично от Гос­пода заповедь о непрестанной молитве и передавшие ее всем христианам, сами непрестанно пребывали в молитве. До принятия Святого Духа они пребывали в одном доме, зани­маясь молитвою и молением (Деян. 1. 14). Епископ Игна­тий полагает, что «молитвою» в Деяниях святых Апостолов названы те молитвы, которые Апостолы совершали вместе, а под «молением» подразумевается постоянное молитвен­ное направление их духа — непрестанная молитва.

Пребывая в непрестанной молитве, святые Апостолы спо­добились в день Пятидесятницы принять Духа Святого. Инок, пребывающий в непрестанной молитве, становится способным также к принятию в свою духовную храмину Благодати Духа Святого. Иноки Первенствующей Церкви Христовой непрестанно упражнялись в молитве, память Божия всегда была с ними. Непрестанный делатель молит­вы преподобный Антоний Великий завещал всем инокам непрестанное памятование имени Иисуса Христа.

Во времена расцвета древнего монашества непрестанною молитвою занимались все иноки. Св. Иоанн Лествичник свидетельствовал, что иноки одного из александрийских общежитий, которое он сам посетил, «и сами за трапезою не престают от умственного подвига, но условленным и введенным в обычай знаком и мановением блаженные на­поминают друг другу о молитве, совершаемой в душе. И делают они это не только за трапезою, но и при всякой встрече, при всяком собрании»[1892].

Благотворное действие непрестанной молитвы выше вся­кого объяснения. Только тот инок, который ощутил в себе плоды непрестанной молитвы, может знать о них, но не всегда бывает способен поведать об этом другим, потому что непрестанная молитва и ее плоды есть великий дар Бо­жий, необъяснимый человеческим разумом и словом.

Непрестанная молитва — это верный путь, ведущий инока к Богу. Святой Исаак Сирский говорит: «Иначе, как не­престанною молитвою, невозможно приблизиться к Богу». Естественно, что непрестанная молитва не может быть до­стоянием новоначального. Чтоб стать способным к ней, но­воначальный должен долгое время приучать себя к частой молитве. К частой молитве инок может приучать себя в любую свободную минуту, а также исполняя различные монастырские послушания, не связанные с умственной дея­тельностью. Епископ Игнатий дает такой совет всем ино­кам: «Выпало ли тебе кратчайшее свободное время? Не убей его в праздности! Не убей его, употребив на какое-либо несбыточное и пустейшее мечтание, на какое-нибудь суетное, ничтожное занятие! Употреби его на упражнение молитвою... Если случится, по немощи, или правильнее, по свойству падшего естества, увлечься обольстительными меч­таниями и помыслами, — не унывай, не расслабляйся. Рас­каявшись пред Богом в твоей легкомысленности,...приими меры предосторожности. Кто не приучится к частой молит­ве, тот никогда не получит непрестанной»[1893].

Значение скорбей в духовной жизни инока. Долгий опыт подвижнической жизни привел владыку Игнатия к убежде­нию, что скорби имеют большое значение для духовного роста монаха. Каждый инок, живущий безмятежной, не возмущаемой никакими скорбями жизнью, в силу грехов­ности, присущей каждому человеку, может всецело приле­питься душой к земле, прийти в состояние духовной тепло-хладности и совершенно забыть о своем небесном отече­стве.

Напоминанием непостоянства всего земного, ослаблени­ем действия страстей скорби способствуют спасению каж­дого человека. Преосвященный Игнатий говорил, что скор­би противодействуют нашему падению и способствуют нашему восстанию. По причине необходимости скорбей Христос Спаситель ведет «стезею скорбей» Свое стадо в страну блаженной вечности. «Тому, — говорит Святитель, — кто отказывается от скорбей, Он возвещает решительно: Иже не возмет креста своего и в след Мене грядет, несть Мене достоин (Мф. 10. 38)»[1894]. Скорби для монаха так же, как и для мирянина, по мнению Владыки, являются «ча­шей Христовой», которая делает земных участников этой чаши причастниками непрестающего наслаждения в жизни вечной.

Указывая иноку путь всецелого устремления к Богу, скор­би делают его способным на все в этой жизни смотреть очами веры и надежды. «Чаша Христова, — свидетельству­ет епископ-аскет, — отверзает вход в страну разума духов­ного, состояния духовного; вшедший туда и причастивший­ся трапезы утешения духовного соделывается мертвым миру, бесчувственным к временным скорбям и лишениям, начи­нает совершать свое земное странствование как бы несу­щийся по воздуху превыше всего — на крыльях веры»[1895].

Преосвященный Игнатий учил, что иноческие скорби возникают из четырех источников: из падшего естества, из мира, от людей и от демонов.

Падшее человеческое естество — основной источник всех скорбей, оно порождает разнообразие греха, делает челове­ка восприимчивым к соблазнам мира, служит поводом к восстанию людей друг против друга и дает повод падшим духам приступить к человеку. Скорби, возникающие от всех четырех перечисленных причин, при терпеливом перенесе­нии их делают инока более совершенным в духовной жиз­ни. Скорби, возникающие от падшего естества, научают инока надеяться не на себя, а на Бога, доставляют ему опытное познание своего падения и необходимость Иску­пителя.

Скорби от греховного мира научают превратности зем­ной жизни и воспитывают в нем хладность ко всему вре­менному.

В жизни каждого инока бывают скорби и от окружаю­щих его людей. Эти скорби смиряют гордость, присущую сердцу каждого человека, и способствуют деятельному осу­ществлению заповеди о любви к врагам. Святитель Игна­тий неоднократно в своих творениях рассматривает вопрос, как инок должен относиться к людям, причинившим ему скорбь. Владыка учил, что в скорбных обстоятельствах лю­дей нужно оставлять в стороне и благоговейно обращать свой взор к Богу, Который для нашего же блага попускает нам скорби через людей. К одному священноиноку, нахо­дившемуся в скорбных обстоятельствах, Владыка писал: «Люди, наносящие скорбь, и скорбные обстоятельства,— только орудия во всемогущей деснице Божией».

Монаху, научившемуся переносить скорби от своего пад­шего естества, от мира и от людей, попускаются скорби от лукавых духов. Лукавые духи первоначально восстают на подвижника через падшее естество, затем наносят скорби чрез мир и ближних, и когда инок выходит победителем первых трех видов скорбей, ему может быть попущена открытая брань с падшими духами. Победитель в этой бра­ни становится причастником особых духовных дарований. Несмотря на огромную значимость скорбей в деле спасе­ния, инок сам никогда не должен искать скорбей, а по мере своих сил «стараться о уничтожении причин скор­бей, если это зависит от него». Если же он не смог отвра­тить скорбь, то нести ее безропотно, помня, что Господь никогда не посылает скорбей выше сил человека. Сораз­мерно скорбям подает и благодатную помощь, а тем, кто был мужественен в скорби, дарует обильное утешение по миновании скорби.

Епископ Игнатий, наблюдая за монашеством своего вре­мени, свидетельствовал, что скорби иноков непрестанно увеличивались. В этом он видел милосердное попечитель­ство Божие к монахам его времени. При постепенном ос­лаблении иноческих подвигов скорби становились непре­менным условием достижения спасения. Каждый монах все­гда должен быть готов встретить любую скорбь и не ждать упокоения. Спокойствие внутреннее и внешнее подается лишь тому, кто искренне считает себя недостойным его.

Особенно большое значение в числе больших скорбей епископ Игнатий придавал болезням. Как уже говорилось в жизнеописании Владыки, он всю свою жизнь непрестан­но болел. Терпеливо перенося многие болезни, Владыка видел в них великую милость Божию к себе. Об этом он писал своему другу: «Судьбы Божий помогают тем, кото­рые имеют искреннее, хотя и немощное намерение спас­тись. Тебе известно, как рано мне были посланы болезни. Вижу, что болезненность моя есть дар Божий: она обузды­вает меня и, лишая временного благоденствия, привлекала ко мне вечную милость Божию»[1896].

Каждому иноку непременно в жизни встретятся скорби. По мнению Владыки, для тех иноков, которые последуют Христу, подобно верховному Апостолу Петру и первозван­ному Андрею, предназначен крест. Те, кто обращаются ко Христу, как разбойник, того удел — опять крест. Для пер­вых крест — венец, для вторых лествица в небо. Крест — скорби удел всех последователей Христа.

Всем инокам Владыка напоминает: «Каковы бы ни были наши обстоятельства... — невозможно быть Христовым без креста, «еже есть,— говорится в пострижении в монаше­ство, — готову присно быти к подъятию всякой скорби», которую Промыслитель нам попустит»[1897].