Истоки: традиционный реализм, неореализм и неолиберализм

Нынешние заимствования неореалистов и неолибералов из теории игр на­чались отчасти с попыток К. Уолтса преобразовать «традиционный реализм» в «неореализм» или «структурную» теорию (Waltz, 1979). Традиционный реа­лизм был одновременно простой теорией принятия решений и протоструктурной теорией объяснения результатов функционирования международной системы (Morgenthau, 1967; Carr, 1946). В плане принятия решений он предло­жил недвусмысленный, пусть упрощенный, анализ расчета последствий внеш­ней политики. Стратегия государства была в основном направлена на макси­мально возможное удовлетворение государственных интересов и подкрепля­лась тремя «гоббсовскими» мотивами: достижением и обеспечением безопас­ности государства, удовлетворением экономических требований политически значимых слоев населения, повышением престижа государства на междуна­родной арене. Первоочередная необходимость обеспечения безопасности лучше всего удовлетворяется за счет максимального увеличения мощи государства. Традиционный реализм принял характер протоструктурной теории в двух смыслах. Во-первых, отсутствие центральной власти в мире, вытекающее из отсутствия подобного Левиафану мирового правительства, виделось опреде­ляющим структурным фактором, приводившим к предпочтению основного принципа realpolitik — «безопасность прежде всего» — в решении вопросов защиты и максимально возможного удовлетворения интересов собственных стран. Во-вторых, характер и результаты взаимодействия различных госу­дарств определялись всей совокупностью национальных интересов: дружба и сотрудничество виделись, главным образом, результатом сходства соответ­ствующих национальных интересов, вражда и противостояние — следствием их различия.

Центральная мысль Уолтса состояла в том, что анализ международной по­литики, ограниченный только свойствами национально-государственных по­литических единиц или их взаимодействием, является по сути «редукционистским» и поэтому неадекватным (Waltz, 1979, р. 18—37). Необходим, напро­тив, тщательный анализ структуры международной системы, ее влияния как на поведение государств, так и на результаты межгосударственных взаимо­действий. Несмотря на предпринимаемую им критику тезиса Гобсона—Лени­на, Уолтс пытался развивать именно то, к чему всегда стремился марксистс­кий анализ, — структурное объяснение поведения государств.

Уолтс развивал понятие структурного объяснения двумя путями. Во-пер­вых, в изложении теории баланса сил Уолтс пытался дать структурное объяс­нение проводимой государствами стратегии доминирующего союза во избе­жание перевеса сил у какой-либо страны (Waltz, 1979, р. 126). Как и в тради­ционном реализме, решающее значение он придавал идее, согласно которой младшему партнеру (партнерам) по победоносной коалиции в условиях анар­хии на международной арене безопасность не гарантируется. Во-вторых, Уолтс развивал структурное объяснение результатов функционирования междуна­родной системы. Определяя структуру как совокупность сдерживающих фак­торов, приводящих к расхождению между намерением и результатом, Уолтс провел убедительную аналогию между теорией баланса сил и теорией идеаль­ной конкуренции (Waltz, 1979, р. 89—93, 119—122). В условиях идеальной

конкуренции, когда нет препятствий для выхода на рынок и обеспечивается полнота необходимой информации, для стремящихся к максимизации при­были предприятий наделе все заканчивается ее минимизацией, т.е. получени­ем обычной прибыли, ибо при большей норме прибыли на рынок выходит большее число фирм. Уолтс утверждал, что структура оказывает подобное влияние на международную политическую систему, в которой баланс сил (результат) формируется «случайно», как следствие независимого стремления каждого государства реализовать собственные интересы (намерения).

Конечно, то, что результаты могут быть нежелательными и непреднаме­ренными, было известно в теории игр начиная с 50-х годов. Действительно, «дилемма узника» долгое время считалась новой возможной формулировкой, ключевой для политического реализма гоббсовской проблемы безопасности (Axelrod, 1970; Snyder, 1971). Поэтому вполне естественно, что принцип «не­преднамеренного и нежелательного результата» должен был быть взят на во­оружение новым поколением неореалистов, стремящихся расширить его при­менительно к другим типам игр и к играм повторяющимся. У субъектов меж­дународных взаимодействий была отличная возможность избрать путь сотруд­ничества, но структура мира, в котором они находились, в результате приводила к отказу от сотрудничества. Точно так же естественно, что неолиберальные оппоненты неореализма увлеклись сходным занятием, хотя имели целью по­казать, что структурные ограничения сотрудничества, подразумевавшиеся та­ким типом игр, были значительно слабее, чем предполагали неореалисты. По сути дела усилия Уолтса по преобразованию реализма в научную, структур­ную теорию вели напрямую к теоретикам международных отношений, делав­шим значительно больший акцент на теории игр. Логика была проста. Теория международных отношений должна стремиться обрести статус структурной теории; модели теории игр описывали структуру ситуации, в которой проис­ходит принятие государством решений: очевидно, что эти две теории следует соединить, чтобы получить новый, более совершенный научный аппарат. За решение этой задачи энергично и чрезвычайно умело взялись как неореалис­ты, так и неолибералы.