Между психологией и политической наукой существует гибридная область, над которой развивается собственный флаг,— политическая психология. Она представляет собой гибрид третьего поколения, поскольку сама психология возникла как гибридная дисциплина, корни которой частично ведут к естественным наукам, а частично— к социальным. Политическая психология близка по предмету исследования к двум смежным научным направлениям: возникшей до нее социальной психологии, формально признанной во всех университетах мира, и сложившейся позже когнитивной психологии, которая из всех новых отраслей науки в настоящее время наиболее распространена по обе стороны Атлантики. С когнитивной психологией политическая психология пересекается нечасто, а с социальной психологией находится в постоянном контакте.
В одной из недавних публикаций высказано мнение, что политическая психология как «междисциплинарная отрасль знания рискует распасться на составляющие элементы по академическим институтам» из-за давления «дисциплинарной ортодоксии, усиленной бюрократической инерцией» (Sears, Funk, 1991, р. 346). Однако достижения политической психологии, свидетельствующие о прочности ее позиций на факультетах политической науки, дают основания оптимистически смотреть на будущее этого гибридного научного направления. Ознакомиться с его успехами можно на страницах журнала «Political Psychology».
Политическая психология включает в себя такие тематические области, как политическая социализация, ролевая теория, отчуждение, психо-биографические исследования, анализ личности, политические установки и убеждения, малые группы, типологический анализ политических лидеров, национальный характер, массовое участие, поколения в политике, политическое недовольство, а также методологические разработки (измерение установок, социометрия, контент-анализ, клинические методы, квазиэкспериментальный подход и особенно опросы).
Очень немногие гибридные отрасли могут гордиться своим отцом-основателем. Американская политическая психология имеет такое право: ее основоположником стал Г. Лассвелл. В число его последователей наряду со многими другими вошли Ф. И. Гринстайн, Р. Лейн, Г. Хайман, Э. Эриксон, С. Верба и Дж. Девис.
В Западной Европе гибридная отрасль политической психологии институционализирована в нескольких университетах, но литература, посвященная этой тематике, обширна и разнообразна. Во Франции, например, этой проблематикой успешно занимается Ф. Бро, а в Германии заметной фигурой в этой области является Э. К. Шойх, внесший весомый вклад в развитие методологии репрезентативных опросов и изучение проблемы сопоставимости результатов исследований политологов и социальных психологов. Именно ему принадлежит заслуга открытия «индивидуалистической погрешности» (Scheuch, 1966; 1969). В числе книг, посвященных проблемам политической психологии, особо следует выделить «Политическое действие» под редакцией С. Барнза и М. Каазе. Их типология участников протестов, активистов, реформистов, конформистов и пассивных граждан применима к реалиям многих стран.
Б. Политическая география
География— ведущая дисциплина прошлого— сегодня утратила свое былое значение. Она раздроблена на многочисленные субдисциплины: биогеографию, социальную географию, городскую, историческую, экономическую, политическую географию. Политическая наука во многих случаях пересекается с географией, в частности, в таких областях, как геополитика, электоральная география, политика урбанизации, территориальные основания федерализма, пространственные общественные организации, центр и периферия, город и прилегающие районы, проблемы окружающей среды, различия между городом и деревней, территориальные аспекты социальной мобилизации и т.д. Еще одним измерением политической географии является демография.
За период, прошедший со времени выхода в свет книги Г.Макиндера «Географическоий центр истории», опубликованной в 1904 г., и до появления «концептуальной карты Европы» С. Роккана (см. специальный выпуск журнала «Revue Internationale de Politique Comparee» за 1994 г., посвященный его взглядам), по вопросам политической географии было издано много трудов, причем не только в Европе. В книге Ф. Тернера «Значение границ в американской истории» рассматриваются вопросы, имеющие отношение как к географии, так и к истории.
В сборнике «Структура политической географии» под редакцией Р. Касперсона и Дж. Миньи (Kasperson, Minghi, 1969) многие главы интересны даже тем специалистам в области политической науки, исследования которых напрямую с географией не связаны (законы Ф. Ратцеля о пространственном расширении государства, геополитические регионы, анализ потока взаимодействия, центральные и периферийные области, воздействие негритянских миграций и т.п.). Естественно, концепция «центр—периферия» также имеет географическое измерение (Rokkan, Urvin et al., 1987).
Политическая наука и география имеют много общего и в сфере электоральной географии, особенно при анализе совокупных данных в странах, где имеются существенные региональные различия, информация о которых доступна даже на уровне небольших административных единиц. Наиболее развитыми в этом отношении государствами являются— или были до недавнего времени — Франция, Италия, Испания, Португалия, Бельгия, Норвегия, Финляндия, Австрия и Канада. А. Зигфрид проводил такого рода исследования в северо-западной Франции, В. О. Ки — на Юге Соединенных Штатов,
Р. Херберле — в Шлезвиг-Гольштейне времен Веймарской республики, Э. Аллардт — в Финляндии, М. Доган — в Италии, С. Роккан и Г. Вален — в Норвегии, X. Линц и А. де Мигель — в Испании, Р. Е. де Смет и Р. Еваленко, а также А. Фронье с коллегами — в Бельгии (Siegfried, 1913; Key, 1950; Herberle, 1963;
Allardt, 1964; Dogan, 1968; Rokkan, Velen, 1967; Шт., Miguel, 1966; Smet, Evalenko, 1956; Frognier et al., 1974). Но этому географическому подходу был брошен вызов со стороны децильного анализа, в котором территория как таковая исчезает в пользу социологической перегруппировки территориальных единиц и переменных величин (Dogan, Derivri, 1988). В этой гибридной отрасли издается ряд специализированных журналов, «Economic Geography», «Urban Geography», «International Journal of Urban and Regional Research» и, особенно, «Political Geography», в которых исследуемые проблемы рассматриваются в их междисциплинарной взаимосвязи.
Политологи по-прежнему считают национальное государство основной единицей анализа, несмотря на то, что в наше время в мире существует много гигантских городов с многомиллионным числом жителей, что превышает численность населения некоторых суверенных государств. Современный мир все больше определяется такими гигантскими городами (Dogan, Kasarda, 1988). В изучении проблем больших городов на первых позициях стоят географы и урбанисты, которые одинаково успешно занимаются как на теоретическом, концептуальном, так и методологическом уровне. Урбанистика идет вперед семимильными шагами; вскоре эта исследовательская область может выделиться в самостоятельную дисциплину. В настоящее время почти во всех странах— как развитых, так и развивающихся— урбанистов гораздо больше, чем политологов. «Городская политика»— это динамично развивающаяся субдисциплина.
