Явления в области гласных, связанные с судьбой редуцированных

1. Удлинение гласных [о] и [е] в новом закрытом слоге.

Как уже отмечалось, падение редуцированных вызвало не только усиление редуцированных или сонорных в предшествующем слоге, но и отразилось на гласных полного образования [о] и [е], которые удлинились по закону звуковой компенсации. Например: печ ь > пееч’ (пÝчь), кон ь > коон’.

Гласный [е], усиливаясь, удлиняясь, совпал в своем звучании с [Ý]. В памятниках второй половины XII в. новый долгий [ē] отражается как [Ý]. См., например, надпись на кресте Евфросиньи Полоцкой (1161 г.): кам Ý нье, вм. кам е нье. Таким образом, в памятниках XII-XIV вв. написания типа нес Ý ть, учит Ý ль, ш Ý сть, п Ý чь, рем Ý нь отражают не смешение или совпадение звуков [е] и [Ý] как следствие утраты фонемы < Ý > (фонема < Ý > утратилась в русском языке гораздо позднее - в XVII в.), а новое явление, возникшее после падения редуцированных, - удлинение звука [е].

Труднее найти отражение удлинившегося в новом закрытом слоге звука [о], который в своем новом звучании, вероятно, приближался к [уо]. Об этом свидетельствуют диалектные формы [к уо н’], [в уо т] в рязанск., волго-вятск. говорах, в ряде говоров укр. языка, в юго-зап. говорах белорусского. Удлиненный гласный [о] в памятниках XII-XIII вв. мог отражаться и как [оо], см., например, Добрилово евангелие (1164г.), Галицкое евангелие (1266 г.), Ипатьевскую летопись: воовьця, воовчихъ, воотчину < (в)от ь чину.

Процесс удлинения гласных [о] и [е] в новом закрытом слоге наиболее четко отражен в галицко-волынских памятниках, которые представляют говоры древнерусского языка, легшие в основу украинского и белорусского языков. В историческом аспекте этот процесс особенно важен, так как, относясь к периоду XII-XIII вв., свидетельствует о начавшемся отделении севернорусских говоров от южных, а также является показателем начала разделения древнерусского языка и обособления украинского и белорусского языков. (См.: Л.П. Якубинский. Древнерусский язык.).

В русском языке долгота [е] и [о] утратилась. В украинском языке удлинившиеся в новом закрытом слоге [е] и [о] через ступень дифтонгизации перешли в [i], например: нiчь, пiчь, рiв, вiз, нiс, камiнь, в открытых же слогах сохраняются исконные гласные, в результате чего появляются чередования [о] / [i] и [е] / [i]. Например, п i чь - на п е чi, ст i л - на ст о лi, н i чка - у н о чi, к i нь - к о ней.

Заметим, что украинский язык не дает удлинения [о] и [е] в некоторых отдельных случаях, где его можно было, на первый взгляд, ожидать, например, в полногласных сочетаниях - голос ъ > гол о с, волос ъ > вол о с, череп ъ > чер е п; в суффиксах -оньк-, -еньк-: мал е нький, малес е нький, риб о нька; в окончании тв. пад. ед. ч. м. и ср. р.: пiд стол о м, за сел о м. Почему? Очевидно, до падения редуцированных в этих слогах были не гласные полного образования [о] и [е], а редуцированные, которые по закону звуковой компенсации усилились до гласных полного образования.

2. Судьба редуцированных [и] и [ы]

Как известно, редуцированные [и] и [ы] были позиционными вариантами редуцированных гласных < ь > и < ъ >. Появлялись они из редуцированных же или из гласных полного образования [и] или [ы] в положении рядом с [j]. В эпоху падения редуцированных они тоже подвергались изменениям.

Слабый [ и ] (примеров на [ ы ] в слабой позиции нет) утратился: лить - л и ю > [л’jу], шить - ш и ю > [ш’jу], сем и я > се[м’jа], жизн и ю > жиз[н’jу]. В русском языке в ряде случаев встречается [и] полного образования на месте слабого редуцированного [ и ], например, жит и е, быт и е, брат и я, Клавд и я. Но это слова церковнославянского происхождения, книжные. В живом русском произношении редуцированный гласный утратился: [жыт’jо], [быт’jo], [брат’ja], [мар’ja]. Таким образом, стилистические варианты и, порой, семантическая дифференциация (ср. монастырская братия - мои родные братья) были обусловлены влиянием книжной стихии.

Сильные редуцированные [и] и [ы] сохраняются. Но судьба их в различных диалектах древнерусского языка была различной. В старославянском языке, например, сильные редуцированные [ы] и [и] совпали с гласными полного образования [ы] и [и]: Ìëàä ûÈ Âî È Í ú > [младыj воин].

В сев-вост. говоре, на базе которого складывается впоследствии русский язык, редуцированный [ы] в сильной позиции, как [ъ], переходит в [о]: молодой < молод[ыj и], рою < р[ыjу]; а [и] (как [ь]) переходит в [е]: свиней < свин[иj и ], людей < люд[иj и ]. Такие написания появляются со второй половины XIII в., но и в XIV в. они еще редки, причем, чаще отражается [е] на месте [и], чем [о] на месте [ы]. Например: князь велик о й < велик[ыj и] (великъj ь), молод о й < молод[ыj и] (молодъj ь). Но в современном русском литературном языке, как известно, гласные [о] и [е] отчетливо произносятся лишь под ударением: золот о й, молод о й, ш е я, б е й, сем е й, м о ю. В безударном положении (например, в окончании м.р. им.п. ед. ч. полных прилагательных) происходит новая редукция, как следствие акающего произношения (аканье - неразличение гласных неверхнего подъема в безударном положении). На письме новая редукция [о] и [е] (из [ы] и [и]) в безударном положении стала отражаться буквами ы и и (под влиянием церковнославянских норм написания), что, в свою очередь, повлияло и на произношение: крас ь н[ъj ь ] > крас ь н[ыj и ] > красн[ o j] > красн ы й; син[ьj ь ] > син[иj и ] > син[ е j] > син и й. Таким образом, в данном окончании полных прилагательных в литературном языке наблюдается отступление от фонематического (или морфематического, морфологического) принципа русской орфографии, который заключается в сохранении единого облика морфемы по сильной позиции (золот-ой, но красн-ый). В окающих же русских говорах независимо от места ударения [о] и [е] сохраняют свое качество: мил о й мой, он красн о й, он син е й.

В современном русском языке встречается [и] вместо ударного [е] из [и]-редуцированного: уб и йца, уб и йство (ср. уб е й), я и чко (ср. диал. я е чко), та и нственный (но зата е нный), во и нственный (но во е нный). Здесь, как и в случае произношения [и] на месте слабого редуцированного [ и], имеем дело с отражением влияния церковнославянского языка.

В говорах, легших в основу украинского и белорусского языков, судьба сильных [и] и [ы] иная. В основном они сохранили свое качество, став гласными полного образования: [ы] > [ы], [и] > [и]. А в дальнейшем они изменились, но уже как гласные полного образования: укр. добрий, синiй, белор. добры, сiнi. В украинском [ы] и [и] совпали в одном гласном [и] (по артикуляции нечто среднее между [ы] и [и]). Звук [i] чаще другого происхождения: из [Ý] или из удлинившихся [о] и [е]. Есть, правда, и отступления. Например, в укр. солов э й и гост э й в соответствии с рус. солов е й и гост е й. Но это уже не фонетическое явление, а действие морфологической аналогии.

3. Судьба [ы] и [и] полного образования

С падением редуцированных тесно связана и дальнейшая судьба самостоятельных фонем < ы > и < и >. В определенных позициях после утраты редуцированного [ ъ ] гласный [и] мог оказаться непосредственно после твердого согласного. В говорах, легших в основу русского и белорусского языков, [и] в такой позиции под влиянием твердого согласного изменяется в [ы]. Это отражается в памятниках уже со второй половины XIII века, вместо буквы и пишется ы. См., например, Смоленскую грамоту 1229 года: в ы ную землю, и з ы ное земль, с Ы ваном.

Как известно, в начале исторического периода (X-XI вв.) перед гласными переднего ряда твердые согласные становились полумягкими, со второй половины XI в. аккомодация согласных перед гласными переднего ряда усилилась - все полумягкие согласные стали мягкими, например, внутри слов: [б’ит’и], [с’ин’иj]. А появившиеся на стыке слов и морфем новые сочетания твердых согласных с гласным переднего ряда [и] подверглись изменениям уже в другом направлении: согласный сохраняет свою твердость, а последующий гласный под влиянием этого твердого согласного отодвигается в зону непереднего ряда, т. е. аккомодации подвергается теперь не согласный, а гласный. Из этого вытекает важное следствие для фонемных отношений: звук [ы] становится позиционно обусловленным вариантом фонемы < и >, утрачивает свою самостоятельность как фонема. Это отражается и в орфографии: и гра, но сы грать < с ъ играть, по ды грать < под ъ играть; и скать, но сы ск < с ъ искать и под. О позиционной обусловленности [ы] свидетельствуют следующие факты: [ы] не встречается изолированно, в начале слова возможен [и], но не [ы]; [и] обязательно изменяется в [ы], если оказывается после твердого согласного; [и] возможен только после мягких соглаcных, [ы] - после твердых. Другими словами, вследствие падения редуцированных произошло объединение двух самостоятельных фонем < ы > и < и > в одну фонему < и > (точка зрения Московской фонологической школы). Таким образом количество гласных фонем древнерусского языка уменьшилось до шести (ср. с системой гласных X-XI вв):

И (Ы) У

Е О